EN
Старый сайтОЛЬГА БЭЙС
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
ОЛЬГА БЭЙС О СЕБЕ
Если человек пишет новеллы, значит он не все еще понял в себе и в мире, который его окружает. Но главное: ему очень интересно все, что происходит вокруг. Так мне кажется. В каждой моей героине есть немножко от меня и немножко от каждого из вас.
Звезды далекой одинокий свет
Летит к нам сквозь загадочное время.
Быть может, есть она, а, может, нет.
И сколько лет ей, или тысяч лет,
Что жизнь ее? Блаженство или бремя.
Вольются в вечность наши времена.
И , может быть, в загадочном пространстве
Узнает кто-то эти имена,
И в тысячах имен душа одна.
От бесконечности до постоянства.
ЗАПИСКИ ПСИХОАНАЛИТИКА
Город возник из-за поворота как всегда неожиданно. Десять лет я приезжаю сюда, и всякий раз испытываю одно и то же чувство именно на этом участке пути. Дорога проходит вдоль небольшой горной гряды. На протяжении почти всего пути справа видны только серо-коричневые камни, кое-где прикрываемыерастительностью, чудесным образом укрепившейся на этой совсем непригодной для жизни почве. И вдруг, когда дорога сворачивает непосредственно к городу, панорама за окном меняется. В этом нет ничего чудесного. К тому же вряд ли кому-нибудь из людей, хоть немного знакомых со мной, придет в голову назвать меня романтичной натурой. И, тем не менее, всякий раз у меня замирает сердце, когда я вижу этот, словно игрушечный, городок на каменной ладошке.Но в этот раз обычным восторгом дело не обошлось. Неожиданно я почувствовала, что кто-то невидимый изъял мою душу из тела и вложил туда нечто совсем другое, не имеющее отношение ко мне, Елене Паркер, женщине достаточно разумной, чтобы управлять не только своими эмоциями, но и собственной жизнью.
Защищаясь от чего-то непонятного, я попыталась переключить свое сознание на воспоминания и мысли, которые были привычными и безопасными.
Там, в одном из этих небольших коттеджей, окруженных невысокими деревьями с кружевной темно-зеленой кроной, живет моя младшая сестра Сонечка. Десять лет назад она вышла замуж за человека, для которого этот маленький, но живописный городок, слегка отодвинутый от основных путей цивилизации, попросту является родиной. Ей повезло, она счастлива. Ее муж Марк - действительно очень милый человек, у них растет два очаровательных сорванца. Я каждый год приезжаю к ним на несколько дней в отпуск.
* * *
Но внезапно возникшие ощущения не хотели меня отпускать.Сердце бешено заколотилось, горло сжала какая-то неведомая сила, в глазах противно защипало, затем мышцы лица расслабились, а из глаз покатились слезы. Я не понимала, что со мной происходит. Это было что-то мучительное и, тем не менее, настолько приятное, что у меня не было сил что-то предпринять, но… Я, в конце концов, профессионал!
* * *
Я решительно выехала на обочину и остановила машину. Я не позволю никому, слышите? Не позволю никому… Я не успела закончить свой мысленный монолог, впрочем, я не успела его даже начать. Мои физические ощущения можно было сравнить разве что с состоянием человека, сорвавшегося в пропасть.Но в следующее мгновение все вернулось в норму.
Я решила, что одержала победу и, пожалуй, поторопилась с выводами.
* * *
C трастный шепот Берта щекотал мое ухо и вызывал такое блаженство, что я с трудом сдерживала рвавшийся из моей груди стон. Его руки, что могут сделать с моей душой обычные руки? Простое соприкасание наших ладоней вызывает целый поток ни с чем несравнимых ощущений… Впрочем, эти мысли и чувства так же стары, как само понятие «любовь». Господи, как я люблю его губы, мягкие и такие нежные. Мое тело отзывается на зов древнего танца страсти, и я срываюсь в бездну и парю над миром, в котором нет больше ничего и никого, только наши разгоряченные тела, подкрепляющие великое единение наших душ, рожденное ее величеством любовью!...* * *
Что? Что это было? Я огляделась и обнаружила себя в своей собственной машине. Рядом дорога, впереди панорама города. И никого.Я дала волю своему измученному телу. Меня сотрясали рыдания. Прошло не меньше получаса, прежде чем мне удалось вернуть свою психику в нормальное состояние. Но мое тело еще помнило что-то такое, что не принадлежало моей собственной памяти.
Кто такой этот Берт? Откуда это странное чувство невосполнимой потери?
* * *
Я медленно и осторожно въехала на шоссе и, наконец, подчинив своему контролю расшатавшуюся нервную систему, поехала в нужном направлении.Дорога привычно шелестела под колесами, а я дала волю своей памяти.
Моя профессия – психоаналитик. Да, я знаю, что о нас думают наши пациенты, но, тем не менее, мы всегда готовы прийти на помощь к тем, кто столкнулся с болью души. Ведь эта боль самая мучительная, она подкрепляется памятью и воображением, а значит, имеет неисчерпаемый источник. Но я всего лишь человек, и то, что свойственно другим, может поразить и меня.
Моя личная жизнь не сложилась. Нет, не было никакой драмы, а жаль. Просто была попытка создать семью, жить как все нормальные люди, но ничего не получилось. Целый год я пыталась.
Поль – замечательный человек, он был очень нежен и терпелив со мной. Я восхищалась им, уважала его, но этого оказалось недостаточно. Он ушел от меня, и, надеюсь, счастлив сейчас.
Я искренне не понимала, чего он от меня хотел. Он говорил слова, значение которых мы, видимо, воспринимали по-разному. Обо всем этом я подумала сейчас, когда вдруг пережила эти чужие воспоминания. Но тоска, сжимавшая мое сердце, принадлежала мне, и я не знала, как помочь самой себе.
* * *
- Елена, иди скорей сюда, посмотри на это чудо! – встретила меня Соня радостным возгласом, который, впрочем, к моему приезду не имел никакого отношения.В большой корзине, стоящей посреди веранды, копошилось что-то действительно очаровательное, в виде пушистого черно-белого комочка, с влажным черным носиком и глазами, светящимися любопытством и доверием. Это был беспородный и бесподобный щенок, мечта нашего с Сонечкой детства. Я вдруг мимолетно удивилась, что моя сестричка так поздно решила, наконец, обзавестись четвероногим другом.
- Как его зовут? – задала я главный вопрос.
- Еще не знаю, его только что привез Берт…
Я больше ничего не слышала, мое сознание зацепилось за имя и зависло.
Я вдруг почувствовала, как чья-то далекая память опять болезненно сжимает мое сердце.
- Меня зовут Бертрам Стайнер, - проговорил стоящий передо мной невысокий мужчина с удивительными глазами, взгляд которых поднял в моей душе тревожную волну и воспоминаний, и предчувствий.
- Мою маму тоже звали Элен, - с улыбкой сказал Бертрам, когда я назвала свое имя.
- Меня зовут Елена, - пожалуй, излишне резко отреагировала я.
- Ну да, - мой собеседник удивленно посмотрел на меня, - просто я подумал, что это практически одно и то же имя, может, я ошибаюсь.
- Вы, конечно, правы, - примиряюще улыбнулась я, - немотивированная реакция…
- Простите?
- Я о себе. Так это называют специалисты, впрочем, вам это, скорее всего, неинтересно…
- Вы психолог?
- Психоаналитик.
- Вам нравится ваша работа?
- Если бы не нравилась, я бы ее сменила.
- Я вам верю, - он внимательно посмотрел в мои глаза, - вы, наверняка, именно так бы и сделали.
Впервые в жизни я не знала, как себя вести. Мне часто приходилось разговаривать с очень разными людьми, не все из них относились ко мне с доверием. Да что тут объяснять, ко мне приходят люди, с которыми достаточно трудно найти общий язык: иногда в силу их характера, но чаще в связи с обстоятельствами, вынудившими их искать моей помощи.
Я считаю себя достаточно хорошим специалистом. Не припомню случая, чтобы мне не удалось разговорить человека, вызвать на откровенный, хотя часто очень болезненный, разговор.
Тут была совсем другая ситуация, ведь человек, с которым я говорила, вовсе не нуждался в помощи. У него было, судя по всему, прекрасное настроение. Для него я была просто молодой женщиной, с которой он случайно познакомился в доме старого друга. Но его звали Бертрам, Берт, а это имя выводило меня из равновесия, вызывая те странные, непонятным образом возникшие из моего подсознания чувства, пережитые не мною, я это знала точно, а кем-то другим. Кем? Когда? Почему они так волнуют меня? Мне необходимо было это понять, но для этого у меня должна быть возможность все обдумать.
Такая возможность у меня появилась только поздно ночью, когда все угомонились, и я, забравшись под теплое одеяло и уютно устроившись среди подушек, которыми с избытком снабдила меня сестра, наконец, осталась один на один со своими мыслями. Сначала я попыталась собрать вместе все воспоминания, так или иначе, связанные с неожиданной загадкой, которую подкинула мне моя нелепая жизнь. Череда событий, которую, по-видимому, и следует считать моей биографией, мне действительно вдруг стала казаться какой-то несуразной, будто собранной из разных человеческих судеб. Все, что сейчас возвращала мне моя память, казалось каким-то ненастоящим, словно эпизоды скучного романа, написанного каким-то занудой. И вдруг…
* * *
Берт, мы не можем больше быть вместе! – мысль появилась неожиданно и внезапной болью ударила по сердцу. Откуда эта мука, эти непрошеные слезы. Кто ты? – мысленно спросила я. Но кто может дать мне ответ, если даже само происхождения вопроса мне не понятно. Я дала волю слезам, просто это было самым естественным в этот момент. Так ничего и не решив для себя, я, в конце концов, уснула.Утро порадовало прекрасной погодой. Все вчерашние волнения показались нелепыми. Мне просто пора подумать о себе. Скольким женщинам я говорила слова, которые сейчас должна была бы обратить к самой себе. Ничего, справлюсь. Просто слегка устала, да и физиология дает о себе знать. Против природы бунтовать бессмысленно. Что бы я посоветовала пациентке с такими симптомами? Присмотреться к окружающим ее мужчинам. Хороший совет. Вот и присмотримся. На сегодня единственным подходящим мужчиной в моем окружении оказался Бертрам Стайнер. Впрочем, что я о нем знаю? Может, у него очаровательная жена и куча симпатичных ребятишек. Нет, этих проблем мне уж точно не надо. Меня бы вполне устроили легкие необременительные отношения со спокойным и разумным человеком. Но вдруг я опять вспомнила свои вчерашние ощущения. Нет, то, что где-то подобрала моя взбесившаяся память, спокойным и разумным не назовешь.
- Любите рано вставать, или просто плохо спится в гостях? – прервал мои размышления Бертрам, я даже не заметила, когда он вышел на веранду.
- Раннее утро – мое любимое время суток. – Отвечая ему, я старалась, чтобы голос мой был как можно нейтральнее. – А вы? Всегда так рано встаете?
- Да. Если пользоваться общеизвестной классификацией, я – настоящий жаворонок, как, видимо, и вы.
- Пожалуй…
- А как насчет завтрака?
- Я бы с удовольствием выпила чашечку кофе, а если у вас есть другие предложения, готова их обсудить.
- Кофе – это не требует обсуждений, но я бы добавил гренки, которые готов приготовить собственноручно, как вы отнесетесь к этому варианту?
- Было бы чудовищной глупостью отказаться от такого меню, особенно, если готовить будете вы.
- Вот и замечательно, пойдемте на кухню.
На кухне было приоткрыто окно, и свежий утренний воздух, заполнивший это небольшое помещение, заставил меня вздрогнуть, но закрывать окно мы не стали: здесь, в горах, день вступает в силу очень быстро, а летом, когда нагреваются камни, раннее утро – единственное время, когда можно насладиться естественной прохладой.
Я не могу сказать, когда наступил момент перехода наших отношений от сухой любезности плохо знакомых людей к беззаботному дружескому общению. Когда мы перешли на ты? Когда вдруг стало казаться, что мы понимаем друг друга даже тогда, когда наши мысли остаются невысказанными до конца?
О чем мы говорили, я уже не помню, но только мы ничего не узнали друг о друге. Что было с каждым из нас до этой встречи, не имело значения в ту минуту. О трагедии, произошедшей в жизни Берта Стайнера, мне рассказала Соня, когда Берт уже уехал.
Бертрам и Лидия были великолепной парой. Может, они и не отличались яркой красотой, но когда их видели вместе, их нельзя было не заметить. Кроме того, ни у кого не возникало сомнения, что эти двое были созданы друг для друга. Это трудно объяснить словами, их просто нужно было видеть. Их брак длился чуть больше трех лет, а потом случилась беда. Лидия была телерепортером. Все, наверное, помнят землетрясение в районе Мэрвика. Лидия Стайнер делала репортаж о ходе спасательных работ. Ее материалы были получены и даже показаны по центральным каналам, но сама журналистка с места событий не вернулась. Что произошло, так и не удалось выяснить. Ее не было ни среди живых, ни среди мертвых. Берт не терял надежды и не хотел верить, что Лидия больше не вернется. Но шли месяцы, а затем годы. Постепенно выстраивалась другая жизнь, жизнь, в которой было все, и только не было любимой женщины.
Когда Берт уезжал, мы обменялись телефонами, и каждый из нас искренне верил, что как-нибудь обязательно позвонит. Через пару дней после его отъезда я уже не могла с уверенностью сказать, что захочу с ним встретиться или хотя бы поговорить. Нет, он мне, разумеется, был симпатичен, да и драматическая история его любви и потери невольно вызывала к нему интерес и, несомненно, уважение. Но его беда была слишком личной, чтобы ее делить с кем-то, а делать вид, что я ничего не знаю, было невозможно. Если бы он обратился ко мне за помощью, я нашла бы те слова, которые смогли бы хоть в какой-то мере уменьшить его боль. Но со своим горем он справлялся сам, знакомство наше носило мимолетный характер, романтическая прелесть того раннего утра уже развеялась, да и власть его имени тоже уже казалась какой-то нереальной. Странные вспышки эмоций стали забываться, и мне уже казалось, что я просто устала от женского одиночества… Однако, на роль своего Ромео я бы не стала рассматривать Бертрама Стайнера. Он был чужим. От всех женщин мира его отделяла любовь к Лидии, и победить эту соперницу ни у кого не было никаких шансов. Конечно, все эти размышления появились у меня теперь, а тогда я просто интуитивно сторонилась продолжения этого случайного знакомства.
Домой меня отвез Марк. У него были дела в Сент-Ривере. Вскоре моя жизнь вернулась в привычный ритм. Через месяц я уже редко вспоминала происшествие на горной дороге. Казалось бы, можно поставить точку. Осталась, конечно, некая тайна, но за прошедшее время мое воображение, не без помощи здравого смысла, неплохо поработало и уже могло предложить сразу несколько гипотез, объясняющих странное явление.
Каждый год я ездила к сестре только летом, но вот обстоятельства сложились так, что мне пришлось отправиться к ним перед самым Новым годом. Надо сказать, обстоятельства были весьма приятные. Сонечка родила наконец-то долгожданную дочь.
Марк старался изо всех сил, но справляться с двумя мальчишками и еще заниматься домашними проблемами, при этом продолжая работать полный рабочий день, было просто невозможно. Я поехала в качестве временной, но очень срочной помощи. Да мне и самой хотелось сменить обстановку, посмотреть на племянницу и встретить хоть один Новый год с близкими. Никаких сюрпризов по дороге не было, так как в этот раз я ехала автобусом.
Первым, кого я увидела, был значительно подросший за полгода Добби. Он встретил меня заливистым лаем, который вскоре сменился счастливым повизгиванием. Пес оказался не таким уж маленьким, а ему ведь еще предстояло расти. Не знаю, узнал ли он меня, или попросту его собачье чутье подсказало ему, что я своя, но радовался он шумно и, конечно, искренне, по-другому, я думаю, собаки просто не умеют. Вскоре я была окружена всей нашей шумной семейкой, или почти всей, так как Соня и юная Летти ждали моего прибытия в детской. Крошка спала, упакованная во что-то воздушно-кружевное. Она была так прекрасна, как может быть прекрасен ребенок в окружении обожающих его взрослых. Сонечка слегка пополнела и выглядела замечательно. В общем, все было именно так, как я ожидала. После бурного обмена междометьями, скупо прерываемыми иногда членораздельными фразами, я поднялась наверх в комнату, которая была моей на время моего пребывания в доме сестры.
Я немного устала с дороги, но настроение мое, хоть и нельзя было назвать прекрасным, все же было спокойным, то, что принято называть нормальным. То есть, оно вполне соответствовало обстоятельствам.
Поэтому внезапно охватившее меня волнение оказалось для меня абсолютно неожиданным. Мне вдруг стало не хватать воздуха. В груди появилась какая-то странная тяжесть, в глазах у меня потемнело…
Его руки… Господи, сколько же у него рук?
- Ну, открой глаза…
Я слышу его настойчивый шепот, но еще крепче сжимаю веки. Страх сковывает меня, блаженство и страх… Но страх начинает побеждать, он набирает силы, и я кричу куда-то в темноту, которая окутывает меня, пугает, но защищает от чего-то, чего я не знаю, но смертельно боюсь.
Случившееся застало меня врасплох. Я забыла, или почти забыла, эти непонятные ощущения, эти фрагменты чьих-то навязчивых воспоминаний. Что же это такое? Влияние гормонов? Обыкновенные физиологические реакции, почему-то принявшие такую причудливую форму? Или все же я столкнулась с проблемой, которую нельзя даже описать привычными понятиями, а значит, нельзя и объяснить с уже сто раз отработанных позиций. А как тогда с этим справиться? Я была растеряна и даже, можно сказать, напугана. Нет ничего хуже, чем понимание своей полной беспомощности в ситуации, которая наверняка требовала от меня каких-то срочных и решительных действий.
Стук в дверь прервал мои размышления.
- Елена, - услышала я голос зятя, - ты пообедаешь с нами, или принести тебе сюда?
- Я сейчас спущусь вниз, - поспешно и, пожалуй, слишком громко выкрикнула я.
Господи! – подумала я, - как же мне теперь быть? Я поняла, что не могу сейчас оставаться наедине сама с собой.
Внизу, в комнате, которая сейчас использовалась как столовая, меня ждала неожиданность, впрочем, если подумать, вполне ожидаемая.
- Рад снова видеть вас здесь, Елена, - поприветствовал меня Бертрам Стайнер.
Мне показалось, что мое присутствие не было для него таким уж приятным и желанным.
- Я тоже рада вас видеть, - отреагировала я такой же дежурной фразой и, как мне показалось, с тем же противоречивым чувством.
Хорошо, что всем остальным было просто не до нас. Никто не заметил той странной напряженности, которая почему-то возникла сегодня в наших с Бертом отношениях. Мы сами старательно делали вид, что не заметили этого тоже. Во время обеда говорили о вещах незначительных и обычных в предновогодний день. Сонечка вынесла к столу ненадолго прервавшую свой счастливый сон Летти, это внесло оживление в нашу беседу и слегка разрядило обстановку за столом. Впрочем, скорее всего, об этом подумала только я.
До вечера я обустраивалась в своей комнате, приводила в порядок платье, в котором собиралась появиться вечером на семейном торжестве, помогала готовить ужин, - обычные и такие приятные предпраздничные хлопоты. И я, и Берт, кажется, наконец, избавились от того странного чувства, которое возникло в самые первые мгновения, когда мы увидели друг друга. Чувство это было тем более странным, что я предполагала увидеть Бертрама Стайнера в доме сестры, а он наверняка знал о моем приезде.
Вечером, как и положено, все собрались за праздничным столом. Я не люблю вечерних застолий, после них не всегда хорошо себя чувствуешь утром. Но в Новый год я позволяю себе все, даже торт.
У меня с детства сохранилось весьма трепетное отношение к этой ночи. Не могу сказать, что это происходило сознательно, но, тем не менее, я чего-то ждала. Это ожидание создавало особое настроение: появись в этот момент за нашим праздничным столом какое-нибудь сказочное или мифическое существо, я уверена, никто из нас не увидел бы в этом ничего странного.
Мы просидели за праздничным столом часа полтора. Потом смотрели новогодние телепередачи, слушали музыку, подшучивали друг над другом, рассказывали какие-то небылицы, - в общем, обычный новогодний ужин в дружной компании хорошо знакомых людей. Давно мне не было так хорошо. После двух часов ночи я вдруг почувствовала, что устала и ужасно хочу спать. Поздравив еще раз всех с наступившим праздником и пожелав спокойной ночи, я поднялась в свою комнату. Даже не знаю, почему, но я буквально засыпала на ходу. Не помню, как я умывалась, переодевалась. Сон одолел меня, судя по всему, еще до того, как я оказалась в постели.
Проснулась я, как мне помнится, от звука открываемой двери. На пороге стоял Берт. Я хотела спросить его, что случилось? Но он шагнул ко мне, а я потянулась ему навстречу и забыла обо всем…
Как мне было хорошо! Я так соскучилась, мое сердце готово было разорваться от наслаждения. Я вдыхала запах его волос, я чувствовала прикосновения его нежных и сильных рук. Он наполнил собой все пространство вокруг меня и во мне… Какой это был восторг, какое это было счастье…
Я почти никогда не запоминаю свои сны. Только иногда какие-то смутные образы оставляют в памяти кратковременный след. Но то, что мне снилось этой ночью, я забыть не могла.
Мы встретились за завтраком, и я очень старалась быть спокойной и приветливой. Нельзя же было винить Берта за то, что он стал героем моего эротического сна.
Я прекрасно понимала, почему это со мной случилось. В моем возрасте долгие одинокие ночи могут привести именно к таким сновидениям. Нужно будет об этом подумать. Но не сейчас же.
Берт тоже был явно не в себе, хотя, как и я, пытался держаться в рамках привычного поведения. Если бы он только знал, какую роль ему пришлось сыграть в фантазиях одинокой женщины.
К обеду я уже справилась со своим настроением.
Через день Бертрам Стайнер уехал домой, и остаток отпуска я провела со своей сестрой и племянниками, наслаждаясь повседневной суетой простой семейной жизни. Но пришло время, когда мне нужно было возвращаться к себе домой. Отпуск кончился, меня ждали пациенты.
С того дня, как я покинула дом сестры, прошел почти месяц. И вот я оказалась в кабинете у коллеги. Впрочем, доктор Гриффс - не просто психоаналитик. О его изобретении, удивительном аппарате АПД, сейчас уже знают все. Попасть к нему на прием оказалось непросто. Но я объяснила ассистентке доктора, что со мной случилось, и она сочла мой случай экстренным.
В кабинете было очень уютно. Мне предложили сесть в большое удобное кресло. В таком же кресле сидел Эмиль Гриффс. Нас разделял лишь маленький журнальный столик, на который Марина поставила две чашки кофе и бисквиты. Это совсем не было похоже на прием у врача.
- Ваш случай очень меня заинтересовал, - начал разговор доктор, - он любопытен именно своей кажущейся банальностью и еще тем, что вы – мой коллега, а значит, наверняка знаете, как справляться с подобным состоянием.
- Да, вы правы, вначале и мне эта ситуация казалась вполне управляемой, но то, что случилось полтора месяца назад, заставило меня искать помощи у вас, а точнее, у вашего удивительного аппарата.
- Но что, собственно, вас так напугало? Яркость вашего сна? Или вы сомневаетесь, что это был сон? Такие сновидения действительно бывают так реалистичны, что можно и усомниться…
- Но я беременна! Это не может быть результатом видений… Однако я была уверена, что все происходило не в реальной обстановке, я не могу это объяснить, так как не могу сама понять, как это произошло…
- Вам нравится этот мужчина, он привлекает вас?
- Он мне симпатичен, но когда мы встречались, я вовсе не теряла голову, не млела от желания, не стремилась…
- Я вас понимаю. А как он вел себя, когда вы встретились утром?
- Сначала мне подумалось, что он слегка нервничал, но потом все было очень мило. Расстались мы вполне по-дружески, мне, правда, показалось, что он хотел что-то сказать, когда садился в машину…
- Он посмотрел на вас и промолчал? Так было?
- Пожалуй.
- Ну хорошо, давайте пройдем к АПД. И постарайтесь сосредоточиться на воспоминаниях той ночи. Хорошо?
ВСТРЕЧА
Я очень устала. Гостиница была маленькой и старой, но я любила останавливаться именно здесь, когда бывала в Тотридже. Номер состоял из двух небольших комнат. Я хотела позвонить и заказать ужин, но поняла, что вряд ли у меня хватит сил его съесть. Стащив с себя одежду, я накинула легкий халат и босиком прошлепала в ванную. Наскоро освежилась почти холодной водой, почистила зубы и уже фактически с закрытыми глазами доплелась до кровати. Затем провалилась в сон, который принято называть мертвым…
Меня разбудил звук открываемой двери, мелькнула мысль о том, что я забыла защелкнуть замок. Но вдруг сон оставил меня. На пороге моего номера стоял Берт. Господи, какой же он умница, что приехал, мне так его не хватало. Мы не виделись уже почти месяц.
Как мне было хорошо! Я так соскучилась, мое сердце готово было разорваться от наслаждения. Я вдыхала запах его волос, я чувствовала прикосновения его нежных и сильных рук. Он наполнил собой все пространство вокруг меня и во мне… Какой это был восторг, какое это было счастье…
- Ты надолго? – спросила я, когда бурные эмоции и ощущения первых мгновений встречи сменились спокойным удовлетворением и ставшим почти привычным чувством непреходящего счастья.
- До понедельника, сегодня ведь суббота, ты, как всегда, теряешь счет времени, - ответил Берт, смешивая слова с поцелуями.
Наши губы опять встретились, и нить начавшегося было разговора прервалась…
Я открыла глаза. Марина считала удары моего пульса, видимо, не слишком доверяя приборам. Хотя, скорее всего, этот ритуал имел чисто психологическое значение. Доктор Гриффс сидел рядом и наблюдал за моим возвращением из странного мира чужой памяти. Ведь эти воспоминания явно не относились к моему прошлому, чтобы понять это, даже не нужно было быть специалистом.
- Вы хотите посмотреть запись сейчас?
- Да, лучше сразу покончить с этой историей…
- Она может вас удивить.
- Не думаю, я уже обо всем догадалась.
Действительно, на экране не было ничего такого, что бы противоречило моим выводам. Я знала, кто эта женщина, но мне никогда не понять, почему воспоминания Лидии Стайнер ворвались в мою, именно мою жизнь.
- Вы не хотите, чтобы я поговорил с Бертрамом Стайнером?
- Нет, мне нужно было просто понять. На один вопрос я получила ответ, на второй не сможет ответить никто, не поможет даже ваш замечательный АПД.
- Но, мне кажется, Берт имеет право знать…
- Зачем? Ему и так непросто жить со своим горем. А для меня это, можно сказать, самый лучший вариант. Может быть, в этом и есть главный смысл того, что произошло.
Мои поздние роды вызывали тревогу у врачей, и моих близких, но я справилась на отлично. Теперь у меня есть дочь, и сердце мое настолько переполнено нежностью и счастьем, что для других эмоций там просто нет места. Как я ее назову? Все эти месяцы я перебирала имена, но так ничего и не выбрала.
- Назови ее Дженни, в честь нашей бабушки, - предложила Сонечка, когда Марк привез нас всех домой.
Моя сестричка настояла на моем перемещении из больницы прямо в одну из комнат их уютного дома, чтобы первые месяцы жизни ее племянница погостила у обожающих ее родственников.
- А и вправду, она действительно Дженни, - согласилась я.
Так легко была решена самая первая проблема в моей новой жизни, дай мне Бог так же легко справиться и с остальными.
Малышка спала, а я, как и миллионы матерей, не могла оторвать от нее своего взгляда, я чувствовала себя такой счастливой. Дверь в мою комнату открылась, и я обернулась на этот тихий звук. Но в этот момент я уже знала, кого увижу.
- Можно мне посмотреть на нее? – шепотом спросил Берт.
- Конечно, ты можешь не шептать, ее сон еще достаточно крепок.
- Ты выслушаешь меня?
- Не нужно, Берт, ты ни в чем не виноват, и… В общем, я счастлива.
- Но ты не любишь меня?
- У нас не было времени даже толком узнать друг друга, - грустно улыбнулась я.
- Это можно исправить.
- Да.
. Бывает ли такое в реальной жизни? В жизни бывает такое, что не придет в голову ни одному писателю. Ибо этот сценарий пишет настоящий Творец.
