"СКОРАЯ" - кормилица-поилица, уму-разуму училица!

Всякий, не умеющий воровать, и не способный заработать иначе, как своим ремеслом, всегда имел возможность поправить свои финансовые дела на "Скорой", мотаясь по вызовам, проклиная медицину, больных, погоду, "Скорую помощь" и собственную дурость - в первую очередь.
Труд на "Скорой" - тяжек, грязен и опасен иногда. Но если начальство заполнило штат, полторы ставки не светят, «половинку» в роддоме (то еще местечко!) уже захватил более проворный коллега, а финансы поют печальные романсы... "Скорая" всегда готова предоставить тебе промерзлый (или раскаленный) "РАФик", раскладушку в дежурке, до которой не каждую ночь успеваешь донести измотанное тело, рваный сон под аккомпанемент: "Микрон-два, вам вызов. Улица... дом... фамилия... подозрение на инсульт ... да, говорят, улица перекопана..." и всякие приключения.

Ради них, приключений, даже не столько ради денег, служащих оправданием для домочадцев, ты и идешь на эту окаянную работу, декламируя про себя:

- Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю!

- И вечный бой. Покой нам только снится. (Если удастся поспать...)

НАШ!

Обычный вызов: мужчина без сознания, на вид лет тридцать, улица Плехановская...

Едем. Недалеко, центр города, погода по-майски распрекрасная, настроение соответствующее.

На скамейке валяется мужской организм, лет тридцати, весьма прилично одетый, пьяный до коматозного состояния. Рядом возвышается милицейский старлей, за рулем "лунохода", припаркованного тут же, кемарит сержант.

Надо сказать, что после того, как из вытрезвителя вынесли несколько покойников, тамошнее начальство объявило их безвременную кончину исключительно алкогольной интоксикацией и наотлуп отказалось принимать клиентуру с тяжелой (и даже чуть выше средней) степенью опьянения. Свалив все заботы об этой публике на многострадальную "Скорую".

Выходит, в то время как кто-то будет умирать от инфаркта, вопить от боли в сломанной ноге или рожать в такси, я буду возиться на подстанции с этой скотиной, зондировать ему желудок и обливаться его блевотиной. А лейтенантик будет вытряхивать душу из нормальных мужиков, слегка не рассчитавших праздничную дозу?!

Не на того напали!

- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! Тэээк-с, средняя степень опьянения.
Клиент ваш!

- Да Вы что, доктор! Тяжелое опьянение: на вопросы не отвечает, на раздражение не реагирует...

- Притворяется, гад. Счас я вам это продемонстрирую.

Набираю два шприца. В одном: бемегрид, способный разбудить даже мумию, с 40% глюкозой, во втором - сорок миллиграммов Лазикса - термоядерной силы мочегонного. Это уже с целью скорее воспитательно-профилактической. Вены у мужика толстенные, вкатываю обе порции без проблем. Вижу, зрачки установились по центру, ресницы задрожали, дыхание углубилось, мышцы напряглись. Клиент просыпается, но он еще не понимает, где он, что с ним, и во что он сейчас вляпается. Самый момент!

- Итак, товарищ старший лейтенант, клиент ваш. Ответит на все ваши вопросы, спрашивайте.

Страж порядка приближается к телу, легонько встряхивает:

- Эй, парень, как тебя звать?!

- Серега!

- Сколько лет тебе?

- Рррр-трррицть оин!

- А живешь где?

- А какого х... тебе надо?!

- Ты не выражайся!

- А хто ты б... ее.... ёёё... ть?!

Здоровенный кулак врубается в милицейскую ягодицу.

Говорю же, клиент ваш!

- Наш!!! - Вопят хором старлей и подоспевший сержант, уволакивая Серегу в недра "лунохода".

В это время оживает наша рация.

- Улица Хользунова, дом... квартира... Кинжальная боль в животе.

- Маша (это я шоферессе), ходу! Похоже, перфоративная язва.

Наш "РАФик" с воем устремляется в Северный район.

- Еще одна жизнь спасена, - мелькаяет мысль при виде удаляющегося в противоположном направлении "лунохода".

СКОРАЯ БРАЧНАЯ ПОМОЩЬ

Три часа ночи. Приближается то состояние, когда тебе уже все безразлично. Единственное желание, чтобы следующий вызов был как можно дальше, где-нибудь в Масловке, чтобы ехать долго-долго...

Хрен тебе, доктор! Вызов на Кольцовскую, считай, за углом от подстанции. Но что-то серьезное. У молодой девушки внезапно нестерпимая боль внизу живота. Знаем мы этих девушек: небось, внематочная! Или киста перекрутилась. Или апоплексия яичника...

Единым духом возношусь на пятый этаж дома сталинской архитектуры - пролеты те еще! Запыхавшись, врываюсь в квартиру.

Мирная картина, на кровати сидит приятный юноша в трусах, под простынкой миловидная особа таращит на меня испуганные глаза. Выражение, однако, никак не страдальческое. Растерянно оглядываюсь.

- Где больная?

- Понимаете, доктор, - парень мнется, не зная как сказать, - Понимаете, это моя жена. У нас первая брачная ночь.... так вот... так вооот...

- Что "так вооот"? Что с ней стряслось?!

- Ну, понимаете... ну вот ... у нас первая брачная ночь...

- Поздравляю, ну и что?

- Доктор... ну... ей очень больно!

Как я очутился на улице, убей, не помню! Шофер утверждал, что я сделал несколько кругов вокруг машины, дико хохоча и вроде бы даже рыдая. Когда, несколько успокоившись, обретя способность к связной речи, я рассказал ему .... он очень обиделся.

- Что ж меня не позвали?! Я бы ей такую процедуру заделал! - сокрушался он всю дорогу.

КИСМЭТ

Кисмэт - по-турецки, рок, судьба.

Кто-то притащил это словечко на Центральную подстанцию, и оно стало прозвищем одной врачихи, много лет проработавшей на "Скорой".

Более осторожного человека трудно было представить. Каждое её слово, движение, выражение лица, не говоря уже о серьезных действиях, было тысячу раз обдумано и выверено до мелочей. Все было продумано на сто шагов вперед, обеспечено и подстраховано. Тем не менее, именно для неё судьба припасала самые невероятные и самые неприятные сюрпризы.

Законное место врача в РАФике - рядом с водителем. Удобное, располагающее к неге и блаженному отдохновению, кресло. Приемник, из которого можно было извлечь приятные звуки и жизненно важную информацию о севе яровых, рация опять-таки...

Работа на "Скорой" действительно опасна. Одна из опасностей - ДТП.

Как-то на скользкой дороге водитель не вписался в поворот, машину занесло и она плотно впечаталась в дерево на обочине. Аккурат, той дверью, за которой мирно дремала Клавдия Сергеевна.

Когда сломанные ребра срослись, она вернулась на родную подстанцию. Продолжала ездить на вызовы, но сидела уже в салоне, на месте медсестры, наслаждаясь безопасностью и своей предусмотрительностью.

Судьба, меж тем, не дремала. Она преподнесла славной женщине праздничный подарок.

В новогоднюю ночь, в густейший снегопад, водитель, пересекая трамвайные пути, не разглядел приближающийся вагон, который слегка боднул РАФик точно посередине левого борта. Клавдия Сергеевна эффектно катапультировалась через свою дверь и приземлилась метрах в пятнадцати от места аварии. На ее счастье, там оказался роскошный сугроб. Поэтому она отделалась вывихом плеча и переломом надколенника.

Вернувшись на работу, доблестная врачевательница стала ездить лежа. На носилках. А когда на них лежал больной, она устраивалась на третьем, откидном сиденье.

Но судьба не пожелала расстаться с любимой игрушкой.

Как-то "Скорая" остановилась у какой-то забегаловки. Сестра и водитель вышли прикупить чего-нибудь на ужин, оставив докторшу дремать в машине, на которую в лобовую атаку пошел потерявший управление грузовичок УАЗик.

Выброшенная через заднюю дверь, Клавдия Сергеевна на своих носилках, как на салазках, понеслась по Петровскому спуску к Чернавскому мосту. Кто бывал в Воронеже, может себе представить этот "бобслей"! Необычное транспортное средство затормозилось точно на траверзе городской травматологии - Второй Городской больницы.

Такая вот она, кисмэт...