КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ!

Особая категория клиентов "Скорой" - хроники.

Это по большей части неизлечимо больные люди, старики, обремененные кучей хвороб.

Часто они вызывают "Скорую" не столько для того, чтоб получить неотложную помощь, а просто потому, что беспросветный ужас одиночества становится непереносимым. Хоть какая-то живая душа приедет, хоть чей-то голос, чья-то рука... может пожалеет, погладит. Может вот от именно этого укола постылая жизнь станет чуть легче. Плохо им, хронически плохо хроникам.

И еще одна категория: онкологические больные в терминальной стадии. Эти не надеются ни на что. Но они страдают от болей, от кошмарных болей. А наркотики им прописывают не сколько надо, а сколько положено. Какой сволочью положено?! За какую вину из родственники (это еще если есть родственники) должны выстаивать дикую очередь, получить этот чертов рецепт, а в нем морфина на неделю столько, что по-хорошему - на пару дней? Вот и выручает "Скорая". Мы делаем не сколько можно, а сколько нужно. Да еще грамотный врач может сочинить такую комбинацию из ненаркотиков, что они вполне заменят (ну хоть отчасти заменят) и растянут действие того же морфина или промедола. Я, скажем, потаскивал из операционной дропиридол. В комбинации с... опустим для ясности. На каждой подстанции есть списки хроников: тех, которых нужно колоть регулярно, и тех, что требуют внимания от случая к случаю. Эти сами вызывывают.

Вот среди этих попадались очень нестандартные личности, личности - легенды.

Одна старушка крепко подсела на магнезию. Видимо у нее особенно проявлялось успокаивающее и расслабляющее действие этого нехитрого лекарства. Бабусю мучила бессонница. Она могла вызвать "Скорую" часиков в пять утра... Кто знает, тот понимает, что это такое, едва отогревшись и только начав дремать, снова подниматься и лезть в стоящий на двадцатиградусном морозе РАФик. Попа у бабуси была отдельной поэмой. После сотен уколов она напоминала больше панцирь броненосца, чем человечье "мягкое место". Какая тут мягкость, бабкиной задницей свободно можно было ковать булат. Но, как известно, "на хитрую попу и х... хирург с винтом"! Одного из докторов бабка так достала, что он озверел. Простить его нельзя, но понять можно.

Вместо любимой магнезии бабушка получила композицию из аминазина, лазикса, димедрола и чего-то еще. Она проспала двое суток. Проснулась описаная с ног до головы, но с головой настолько ясной, что сочинила и отправила ЖАЛОБУ. Бабушка не обвиняла врача в профессиональной некомпетентности, она ничего не имела против нового лечения, она обвинила врача в гораздо более ужасных вещах: в контрреволюции! Не больше, ни меньше! На великолепно суконном канцелярите, без единой грамматической ошибки, старая революционерка требовала сурового наказания для "негодяя в белом" , по злому умыслу которого на "пропустила и не смогла достойно отметить светлый праздник Великой Октябрьской Социалистической революции"! Среди мер революционного перевоспитания, которые пламенная продолжательница дела Великого Ленина требовала применить к "выученному на рабоче-крестьянские деньги ставленнику мирового империализма и мерзкому прихвостню международного сионизма", среди этих мер расстрел был самым легким наказанием.

===================

ТРАНСТОРАКАЛЬНО, ВНУТРИКАТАЛОЧНО.

Все его знали как Акулу.

Собственно говоря, этот грозный псевдоним был первой производной от фамилии и никак не соответствовал ни внешности, ни характеру этого тощего, растрепанного, неглаженого, рассеянного и очень бестолкового человека.

Судьба, как ни странно, благоволит к таким типам. С ними происходят всякие неприятности, которые они сами себе все время организуют. Но, удивительное дело, все заканчивается именно неприятностями, которые никогда не вырастают до несчастий.

Я слышал множество рассказов об Акуле и его подвигах, но познакомились мы с ним довольно поздно и при обстоятельствах вполне прозаических. Акула пришел к нам на пол-ставки подменить ушедшую в декрет коллегу.

Надо сказать, что у меня и память, и мышление - ассоциативные. Любое новое впечатление, событие, вообще - любая новая информация вызывают ассоциацию с чем-то из прошлого опыта и прочно связываются с этим чем-то сразу и навсегда. Наверно поэтому я с легкостью запоминаю стихи и анекдоты, но абсолютно не способен запомнить номер телефона...

Когда я увидел Акулу в деле, первое что мне вспомнилось - "Старик Хоттабыч":

- Поразил ли ты, о Волька ибн Алеша своими познаниями учителей своих?

- Поразил, Хоттабыч...

Надо было дать масочный наркоз пожилой тетеньке. Операция небольшая, и затевать всю церемонию с интубацией, релаксантами и прочим просто не было смысла. А от местной анестезии боязливая женщина отказалась наотрез. Да и не любят онкологи её, м/а то-есть.

Проводниковая была не в чести, а инфильтрация по Вишневскому способствует метастазированию. При всем таком масочный наркоз был, что называется, методом выбора.

Выбор в те времена был невелик: эфир и фторотан. О том, что это редкостная гадость узнали позже и почти везде избегают (кое-где и запретили), но в восьмидесятые годы фторотан подкупал приятным цветочным запахом, быстротой и легкостью наступления наркоза, приятным и спокойным пробуждением. Но даже тогда разрешалось давать фторотан только через калиброваный испаритель вне круга циркуляции. (Эти заклинания имеют смысл, но оно Вам надо?). Короче, нужен достаточно сложный аппарат и наблюдение за больным абсолютно неотлучное. Уложив больную на стол, Акула собрал жменю марлевых шариков и, щедро оросив их из склянки фторотаном, накрыл этой жменей лицо пациентки. Никто и квакнуть не успел ( я элементарно опупел и впал в ступор, а неанестезиологическая публика просто не оценила вселенский ужас происходящего) , как больная вырубилась и Акула объявил: - Режьте!

Хирурги радостно ринулись в сечу, вознося хвалы Акуле, не заставившему их простаивать без дела, и через каких-то пол-часа закончили операцию. (Обещали десять минут, но какой дурак им поверит!) . Акула, держа жменю в той же позиции продолжал флиртовать с сестричкой.

Я очнулся и, обретя способность соображать, потрогал пульс успешно просыпающейся пациентки. Чувствуя неприятную слабость в ногах от обнаруженой брадиаритмии (пульс медленный и неравномерный, с перебоями), потихоньку спросил:

- Она бета-блокеры принимает или это только сейчас пошло?

- А хрен её знает; - ответил Акула и бодро продолжил: - Готово, бабка, давай просыпайся!

Проснулась! Сдохнуть мне на этом месте!

Но вернемся на "Скорую". Акула подвизался и там. Пересеклись мы с ним в приемном покое травматологии. Я привез какой-то перелом и, пока выполнялись необходимые формальности по передаче больного тамошнему персоналу, явился Акула. Он привез молодого парня с ножевым ранением. Привез практически труп, но пока есть какие-то признаки жизни, бездействовать нельзя - засудят!

Кроме того, добрый Акула насажал к себе в машину еще кучу рыдающих родственников. Моментально оценив ситуацию, персонал энергично приступил к выполнению ИКД - имитации кипучей деятельности.

Как и следовало ожидать при такой кровопотере (потом выяснилось, что была напополам пересечена брыжеечная артерия) остановилось сердце. Запустить его в такой ситуации невозможно, но чертовы родственники лезут в дверь... да и поупражняться не мешает. Примчавшийся анестезиолог внутрисердечно вводит адреналин с атропином. Как мертвому (Почему "как", кстати?) припарки. Он набирает глюконат кальция и протягивает шприц Акуле:

- Давай, не стой!

Акула хватает двадцатиграммовый шприц с длинной иглой, хватает, как убивец - смертоносный кинжал, и с размаху всаживает в грудь пациента.

Слышен звон металла о металл, из под спины (теперь уже бесспорно) покойника течет струйка прозрачной жидкости....

Немного погодя зав. приемным покоем, добрейший Лев Борисович, отозвал нашего героя в сторонку.

- Акула, ну что ты порешь отсебятину. Видишь, красная точечка осталась. Ну и колол бы в нее, делал бы, как люди делают.

Акула обиженно надулся и удалился, не прощаясь.

Медицинскими острословами были немедленно придуманы новые термины: Акуло-терапия и Трансторакально - внутрикаталочно.

А на заднем стекле акулового "горбатого" обнаружилась приклееная силикатным клеем табличка:

ОСТОРОЖНО, АКУЛА!