В самом начале перестройки в народе ходила шутка: «Куплю метр государственной границы за любые деньги». И родилась она неслучайно. Желание навсегда покинуть пределы СССР овладело умами людей. Оно распространялось со скоростью вируса в период эпидемии гриппа, заражая целые семьи, города, области...
     Наша семья в тот момент еще не была инфицирована этой идеей. Именно тогда мне и рассказали анекдот: «Сидит негр в метро и читает учебник иврита. Мимо идет сердобольная старушка и восклицает: «Сынок! Неужели тебе не достаточно того, что ты черный?»
 « Ну и чепуха, - подумала я, - чего только не придумают люди ради шутки». Тогда я не догадывалась, что пройдет совсем немного времени, и я сама стану участницей еще более курьезных и нелепых ситуаций. Жаль, а то бы посмеялась от души.


  

Белая госпожа

     В курортный город Тверия мы попали на самом закате «Большой Алии» в сентябре 1991 года. Сотни людей, принесенные сюда вирусом перемен, метались по городу в поисках работы. Но тщетно. С работой всегда в этих местах было не густо, а тут еще подходил к концу туристический сезон. Зато пышным цветом расцвели аферистические конторы, зазывающие наивных граждан, только что вырвавшихся из-под «железного занавеса», на соблазнительные заработки.
     Мы попали в контору, вербующую геологов в ЮАР. Пришли на собеседование втроем: мой муж - геолог, я и наша подруга, к советам которой мы всегда прислушивались. После часовой беседы у меня закружилась голова от радостных перспектив, а муж решил тот час же оформлять документы. Было решено, что он поедет первый, а когда заработает деньги и устроится (это произойдет очень быстро, не успеете соскучиться, пообещал аферист) к нему присоединится семья.  
    Мы были молоды и страшно наивны. Но моя подруга! Она дала один, но очень ценный совет:
 - Ирина, - проникновенным голосом произнесла она, - у тебя возникнет проблема: как вести себя с черной прислугой. Я бы рекомендовала держаться демократично, но не забывать, что ты белая госпожа.
     Муж улетел через две недели. Очень скоро, как и обещал посредник, я поняла, что мы совершили страшную глупость, и пошла искать работу. (Муж вернулся через полгода с большими долгами).
      Реальная должность на которую я могла претендовать в то время, имела ласковое название - «хадранит» - уборщица гостиничных номеров. Но, увы, как я уже писала, туристический сезон заканчивался, и мне предлагали подождать до весны. Я ходила из отеля в отель без всякой надежды на успех и даже не из-за упрямства. В гостиницах были кондиционеры, и во время кратковременной беседы: «А вам нужны... Нет, до свидания...» можно было отдышаться от нестерпимого зноя улицы.
      Но в одном из отелей на меня посмотрели с интересом:
 - Со дня на день мы ожидаем прибытие евреев из Эфиопии (операция «Соломон»). Работы по уборке будет много, очень много, - сказал администратор. - Вообще-то, мы хотели взять крепкого парня, араба, еще лучше друза из соседней деревни, но... - он оценивающе посмотрел на мою крепкую фигуру и, смекнув, что мне можно меньше платить, закончил судьбоносную фразу: - Думаю, что и ты справишься. 
      Через несколько дней эфиопов завезли в гостиницу. Радости по поводу возможности жить в комфортабельном четырехзвездочном отеле они не испытали. Их мучила теснота, так как заселяли прибывших чуть ли не целым кланом в один номер. Они безумно боялись лифта, а лестницы для жителей гостиницы были не предусмотрены. Они не хотели подниматься на крышу, где в фанерных, наспех-сколоченных домиках им преподавали иврит.
     Грубо нарушались их традиции: женщина перед родами должна была покинуть дом и не спать с остальными членами семьи в одной комнате. Роженицы убегали из отеля и прятались в ближайших зарослях, где их отлавливали соцработники и возвращали на место.
      Эфиопы были на грани нервного срыва. В этом же состоянии находился и владелец гостиницы. Несчастный наконец-то понял, что заработать не удалось, сумма, которую государство заплатило ему за размещение репатриантов, никогда не покроет даже части ущерба, нанесенного зданию. Валились с ног обалдевшие социальные работники. 
      И только один человек был рад происходящему - "белая госпожа" с пылесосом в руках. Эта работа спасла меня, так как деньги из ЮАР не поступали, а женам, чьи мужья находятся за границей, пособия по безработице не платили.
      Со временем я стала различать жильцов по лицам и даже завела подруг среди тех женщин, которые прогуливали утренние занятия по ивриту. Они варили крепкий кофе и приглашали меня. Я включала для видимости пылесос и садилась с ними на пол выпить чашечку этого божественного напитка. Нашему общению не мешал языковой барьер. Женщина всегда поймет женщину без слов. Жестами и мимикой мы жаловались на наших мужчин, которые, потеряв социальный статус, «потеряли и голову». Жалели детей, болевших от перемены климата. Переживали по поводу иврита - язык предков никак не лез в забитую проблемами голову. Но самыми красноречивыми жестами мы показывали, куда попали. И молили Б-га, чтобы помог выбраться из этого кошмара.

Масленица

     И Б-г мне помог. Через несколько лет я уже могла позволить себе жить в престижном районе Хайфы на «Французском Кармеле». Этот район на самой вершине горы Кармель, с завораживающим видом на море облюбовали для жизни выходцы из Франции. Возвели добротные дома, разбили парки и даже построили Центр Французской Культуры. Именно афиша этого центра и привлекла мое внимание в тот памятный курьезами день.
     Была ранняя весна. Буйно цвели деревья и кустарники в ухоженных садиках у домов. Я со своей подругой, той самой, что всегда могла дать ценный совет в нужный момент, шла за покупками в ближайший супермаркет. Мы чувствовали себя очень респектабельными женщинами, ну просто две французские мадам гуляют и ведут светскую беседу. В этом настроении глупо было бы пройти мимо афиши культурного центра. Мы подошли к ней и увидели объявление на русском(!) языке:

   «Приглашаем на праздник «Масленица»! Проводы зимы. Добро пожаловать.
 Заходите прямо сейчас».

- Что за чушь?! - вырвалось у меня. - Во-первых, зима в Израиле такая редкая гостья, что устраивать ей проводы слишком большая честь. А потом, какое отношение праздник Масленицы имеет к французской культуре, к Израилю, к иудаизму, в конце концов! Не страна, а театр абсурда, - все больше распалялась я.

- Не горячись, - стала успокаивать меня мудрая подруга. - Сейчас зайдем и узнаем. Наверняка, кто-то что-то перепутал, и абсурд кончится.

Но он только начинался. Зайдя в здание Французского Центра мы, действительно, почувствовали дразнящий запах блинов и услышали нестройное пение русских песен. Навстречу нам вышел красивый афро-израильтянин:
- Добро пожаловать! Заходите, заходите, - поприветствовал он на чистом русском языке.
И не дав нам опомниться, продолжил:
- Из каких мест приехали в Израиль?
- Из Москвы, - сказала я. -
- Из Харькова, - ответила подруга.
- Землячка! - радостно закричал он.
      Это было уже слишком. Даже для такого закаленного курьезами человека, как я. Тяжело опустившись на ближайший стул, я стала проверять, помню ли я свое имя, сегодняшнее число и место, где нахожусь. Так советовала поступать в подобных ситуациях еще одна моя приятельница - врач-психиатр.

     Чашка крепкого, ароматного чая и румяный блинчик вывели меня из состояния нервного стресса. (Проверенное средство, правда, не безопасное для фигуры).

     Афро-израильтянин подсел к нашему столику. Мы познакомились:
 - Мое настоящее имя ни запомнить, ни выговорить европейский человек не может. Русские зовут меня просто «Комарик». Это слово наиболее созвучно с моим именем. А работаю я здесь «мерокезом» - организатором мероприятий.
     Постепенно Комарик рассказал о своей жизни. Учился в институте в Украине в славном городе Харькове, где и полюбил «гарну дивчину Оксану». Чувство оказалось взаимным. Они создали дружную семью, в которой появились две очаровательные малышки. Когда вирус перемещений поразил их дом, Оксана вспомнила про свои еврейские корни. На семейном совете молодые супруги долго выбирали между исторической родиной Оксаны и местом рождения Комарика. Склонились в сторону Израиля, о чем ни разу не пожалели.
      Ивритом способный к языкам Комарик овладел легко, и в отличие от многих земляков, выходцев из Харькова, быстро нашел хорошую работу - помогло знание французского и английского.
- На днях меня вызывает директор клуба, - продолжал свой рассказ наш новый друг, - и требует улучшить работу с русскоязычным населением. Причем, требует настойчиво. У них тоже здесь отчеты, планы, графики. Ну, прямо, как в Харькове.
      В задумчивости вернулся Комарик домой как раз в то время, когда по RTV (Оксана смотрит только этот телеканал) передавали репортаж с грандиозного праздника Масленицы, устроенного Лужковым прямо в центре Москвы. Ведущий взахлеб рассказывал о гигантском блине, уже занесенном в книгу Гиннесса, о сотнях счастливых москвичей, с аппетитом поедавших блины и распевавших народные песни. Скорее всего, не только распевавших, но и распивавших, но об этом диктор умолчал.
 - Ух, ты! - воскликнул воспрявший духом Комарик, - это же и мы сможем организовать!
     Оксана тут же поддержала супруга и сама вызвалась напечь блины, а по части печеного она была великой мастерицей.
     На следующей день Комарик поделился своей идеей с руководством клуба.
  - Не перестаю удивляться чудачеству русских, - сказал директор клуба, выслушав рассказ сотрудника. - Это же надо придумать «Праздник масла»! (Fête de beurre. - так Комарик перевел Масленицу на французский). Хотя ничего плохого в этом не вижу. Кашрут не запрещает есть блины. Ну что ж, если русские так любят этот праздник, давайте их порадуем.
     Вот так и организовали в Центре французской культуры, что находится в израильском городе Хайфа, русский языческий  праздник «Масленица».

Рассказ под стук колес

     Третью невыдуманную историю абсурда мне рассказала попутчица в поезде. Стук колес располагает к откровенной беседе. И хотя расстояния в Израиле смехотворные: с крайнего Севера до самой южной станции можно доехать за четыре часа, а мы ехали всего лишь из Тель-Авива в Хайфу, что в самом благоприятном для беседы варианте занимает час с четвертью. Но при большом желании и за это время можно многое рассказать. А желание поделиться наболевшим у моей соседки по купе было большое.
      Софа, так звали мою попутчицу, коренная москвичка, в девяностом году вышла замуж за студента из дружественной африканской страны. Через год родила ему сына, а еще через два года муж уехал в отпуск на родину, захватив с собой сына, чтобы познакомить с родней. Уехал и не вернулся.
 - То ли не захотел, то ли не смог, так я и не поняла, - сказала Софа.
      Несчастная мать обивала пороги посольства и других госучреждений в безуспешных попытках найти сына. Ей сочувствовали, утешали, поили чаем, но помочь не могли. Как назло, именно в это время данная страна из дружественной превратилась в недружественную, и даже почти во враждебную. Софу не посвящали в тонкости политических игр, она лишь чувствовала, как мало значит ее горе в масштабе решаемых в посольстве проблем.
     Шли годы, изменений не было. Заразившись вирусом переезда, Софа решила начать жизнь «с чистого листа» и подала документы на репатриацию в Израиль. Перед самым отъездом она все-таки заглянула в посольство, простилась со ставшими почти родными его сотрудниками и оставила израильский адрес тети Доры. Авось просочится какая-нибудь информация.
- И вы знаете, в Израиле мне сразу повезло, - продолжала рассказ моя попутчица. - Все складывалось так удачно. И работу быстро нашла, и квартиру купила, маленькую, но свою. Но главное, я родила дочь. Правда замуж так и не вышла, но это даже и лучше, спокойнее, не доверяю я мужчинам с некоторых пор. - Софа грустно улыбнулась. - Тихая, размеренная жизнь. Может, кому-то она показалась бы скучной, но для меня, после всего пережитого, это был рай.
     Спокойствие разбил душным южным вечером телефонный звонок. - Софочка, - задыхающимся то ли от жары, то ли от волнения голосом кричала из трубки тетя Дора, - Софочка, тебя разыскивает сын. Я получила письмо из Москвы.
      Прошло долгих три месяца хождения по инстанциям, бюрократической волынки, заполнения бесчисленного множества анкет и заверения документов, прежде чем в зале ожидания аэропорта счастливая мать обняла своего взрослого сына.
- Вы даже не представляете, какая это была безмерная радость. Такая огромная и такая короткая, - и Софа опять улыбнулась своей грустной и как бы извиняющейся улыбкой.
      Очень скоро она поняла, что ее родной сын, воспитанный в другой семье, совершенно чужд ей по духу и восприятию жизни. Она с ужасом замечала в его поведении такие черты характера, которые больно ранили ее: наглость, хитрость, лень, склонность к вымогательству денег.
- Нет, он не виноват, и я не виню сына, - уверяла меня Софа, - но мне тяжело с ним. И я внезапно поймала себя на мысли, что считаю дни до его отъезда! И вдруг вчера он радостно врывается в квартиру и заявляет: «Я остаюсь в Израиле. Здесь жизнь намного легче и проще, чем у нас. Тем более, что жить я буду у тебя. Это выгодно и удобно. Я уже подал документы на репатриацию, и мне в Сохнуте подарили учебник иврита!»
 И, действительно, он бросил на стол толстенную книгу.
     Софа поехала в Тель-Авив в министерство абсорбции, где ей радостно подтвердили: «Ваш сын имеет все права на израильское гражданство и бесплатное изучение иврита».
 - Подскажите, что же мне делать, - умоляла меня Софа, - я не могу с ним жить в одной квартире. Но и выгнать его не могу, ведь я столько лет мечтала об этой встрече!
     Мне было очень жаль бедную женщину. Искренне хотелось ей помочь дельным, толковым советом. (Как же мне в этот момент не хватало находчивой подруги!). Я изо всех сил напрягла свои мозги, но в голове крутился только старый анекдот, услышанный на заре перестройки...