На телеэкране видеодвойки в глубоком кресле сидит мужчина лет пятидесяти. Глаза его открыты, но ничего не видят, кажется, что он смотрит внутрь себя самого. Какой-то голос – ласковый, но твердый – бросает короткие реплики:

           – Вам три года.

           – Три года…  – Человек как-то странно улыбается. – Я маленький и мне очень хочется бегать. Очень жарко, но я этого не замечаю. Я бегу по лужайке возле нашей дачи, пытаюсь догнать какую-то птицу. Птица улетает, а я падаю на колючки. На пальцах кровь, мне горько и обидно, я…

           – Спасибо, теперь вам семь лет.

           – Да, мне уже семь, – мужчина сразу становится серьезным. –  Я в первый раз пришел в школу, всем весело, но только не мне. Я ужасно боюсь получить двойку. Я знаю, что в школе ставят двойки. Двойка – это позор, а я боюсь позора. Тем более, что я не знаю, за что ставят двойки…

            – Достаточно. Теперь вам девятнадцать.

            – О-о. Девятнадцать – это любовь. – Мужчина  смотрит куда-то вверх. – Мою девушку, кстати, так и зовут – Любовь, Любочка. Сегодня зима, падает снег. Я должен ей во всем признаться. Но я не хочу этого делать, я хочу ее поцеловать. Мы болтаем о пустяках, на улице никого, я ее резко разворачиваю к себе и впиваюсь своими губами в ее губы.

            – А теперь расскажите, что с вами будет завтра.

        – Завтра?.. Я еду на дачу. Мой старенький «Запорожец» постоянно барахлит, а время поджимает. Жена и теща давно уже там, но без меня они не начнут работать. Я нервничаю. Пока стоит такая погода, надо копать.

          …Анатолий Петрович оторвался от экрана и повернулся к Юрию Максимовичу:

           – Ну, что, продолжим, или я отмотаю на самое интересное.

           – Не надо, я все понял.– Юрий Максимович взял своего коллегу за руку и продолжил. – Толянчик, я тебя очень люблю. Ты всегда был способен придумать нечто такое, что никому в голову прийти не может. Но скажу тебе, как психиатр психиатру: не забивай ты себе и другим голову этой «волной времени». Лаборатория твоя работает успешно, эксперименты вполне толковые, материал на диссертацию ты уже собрал. Так защищайся.

        – Нет, Юра, – как можно спокойнее парировал Анатолий Петрович. – Ты ничего не понял. Повторяю тебе еще раз. Я действительно научился ловить «волну времени» этих людей. Понимаешь, человек движется от прошлого к будущему, но на самом деле будущее уже свершилось! И когда человек в состоянии гипноза настраивается на «волну времени», он вспоминает не только свое прошлое, но и видит уже свершившееся будущее, до которого ему еще предстоит добраться. Вот этот мужчина, – Анатолий Петрович показал рукой на экран телевизора, – уже девятый испытуемый, которого я тебе показываю. Сначала он под гипнозом вспоминает прошлое. А  сейчас он подробно рассказывает про свой завтрашний день. А затем…

        – А затем, Толян Петрович, – перебил своего друга Юрий Максимович –мы выслушаем его рассказ, записанный днем позже, и выясниться, что все именно  так и случилось. Я тебе охотно верю – ты на подтасовки не способен… Только твоя пресловутая «волна времени» тут не при чем. Все дело в том, что мы даже на уровне сознания способны прогнозировать свой завтрашний день. Каждый знает, что утром выглянет солнышко, он проснется, позавтракает  и пойдет на работу. И так далее. Его подсознание про завтрашний день знает гораздо больше, но не спешит выдавать ему эту информацию. Да, ты научил людей под гипнозом извлекать ее, эту информацию. Вот поэтому, через день, «на свежую голову» они удивляются: как это они смогли так точно обрисовать свое ближайшее будущее. Этот, твой испытуемый, наверняка подозревал, что с его машиной не все в порядке, просто не думал об этом.

         – Но они ведь не только про свой завтрашний день рассказывали. Они говорили и про то, что с ними будет через десять лет, и через двадцать, описывали свою собственную смерть, наконец.

            – Ну, откуда мы знаем: все случится так или не так. Слушай, Толянчик, дорогой. Забудь ты про «волну времени». Обобщи все свои эксперименты, напиши одну статью, другую и гони диссертацию. Пора уже. Или, – сделал паузу Юрий Максимович, – хочешь: проведем еще один эксперимент. На этот раз со мной. Мне даже любопытно, что моя «подсозналка» выдаст.

           – Юрочка, именно это я и хотел тебе предложить. Увидишь, сейчас я тихонечко погружу тебя в гипноз, настрою на «волну времени», ты мне кое-что расскажешь о своем прошлом. Сначала картинки тебя трехлетнего, потом эпизодик о том, что с тобой случилось, когда тебе было семь лет, затем в девятнадцать, сорок один, а потом в деталях опишешь свой завтрашний день. А послезавтра я тебе покажу на этом экране тебя самого, и ты поймешь, наконец, что я был прав.

ххх

        Прошло больше часа после ухода Юрия Максимовича, а Анатолий Петрович никак не мог оправиться от потрясения и привести в порядок свои мысли. Эксперимент прошел более чем успешно. И экспериментатор узнал много любопытного не только из биографии друга, но и о своей собственной жизни. Оказывается Анюта, страстная студенческая любовь Анатолия Петровича, изменяла ему с его лучшим другом Юрой, теперь Юрием Максимовичем. Это было на третьем курсе мединститута, когда они все вместе поехали в стройотряд. Юра был более успешен в учебе, получал именную стипендию, и совместная жизнь с ним сулила большие перспективы. В этом нежном создании жила настоящая львица.

           Хотя, что в этом страшного? Замуж Анюта все равно вышла не за Юру и не за Анатолия, а за Володьку, Владимира Сергеевича с параллельного курса. Юра, может быть, и оправдал бы ее ожидания: в сорок пять он доктор наук, главврач элитной психиатрической клиники. Только Владимир Сергеевич пошел дальше.  Он вообще оставил медицину, в годы Перестройки основал кооператив, а сейчас президент крупной фармацевтической фирмы. Теперь они имеют дачу на Кипре, дети учатся в Оксфорде.

           Ну, так чем же его мог потрясти факт давней измены своей бывшей возлюбленной? Может быть, все дело в том, что Анатолий всегда завидовал Юре? Нет-нет,  это неправда.  Сальери завидовал Моцарту, но в данном раскладе Моцарт – это он, Анатолий.  Он творит по вдохновению, идеи приходят спонтанно, и чихал он на земную суету. Да, не руководит он клиникой и степенями не обзавелся. Не умеет пробивать свои научные идеи. Лабораторию получил благодаря жене и богатому спонсору – ее отцу. Женился как-то случайно, но высокопоставленный тесть тут не при чем. Конечно, он отстал, катастрофически отстал в научной карьере от своих друзей. Но «волна времени» – это открытие, которое его обессмертит, как опера «Дон Жуан» и сороковая симфония сохранили в памяти потомков великого Амадея. И какое имеет значение, что первооткрыватель «волны времени» не был доктором наук! 

          А вот Юрий Максимович – типичный Сальери. Он всегда поверяет  «алгеброй гармонию», ничего не принимает на веру. Талантами не слишком наделен, берет высоты исключительно трудом. В институте зубрил, не спал ночами, да и сейчас с утра до ночи трудится. Прямо от Анатолия поехал в аэропорт – очередная однодневная командировка в Москву. Под гипнозом рассказал про завтрашний день – сплошная скука. Совещания, заседания, какие-то контракты. А вот вечером…

            Вернувшись из Москвы, он, как обычно, пойдет перед сном прогуляться с собакой. И случится непредвиденное: Юра сорвется с почти десятиметровой высоты моста в реку. О том, что с ним будет через пять, десять, пятнадцать лет, он ничего под гипнозом не рассказал. Не рассказал потому, что завтрашний день может стать последним днем его жизни.

           После эксперимента Анатолий Петрович, как и договаривались, ничего Юрию Максимовичу не сказал. Возможно, побоялся очередных усмешек. Но друга надо спасти. А как?

                                                       ххх

             На следующий вечер Анатолий Петрович стоял у дверей квартиры своего друга и отчаянно нажимал на кнопку звонка. Сейчас жена Юры откроет дверь, под любым предлогом он останется, дождется Юру и сделает все возможное, чтобы тот никуда не ушел. Анатолий будет расспрашивать его о Москве, о совещаниях, разопьют любимый Юркин коньяк «Хенесси» (Анатолий Петрович купил, не пожалел денег).  И покинет этот дом только после того, как Юра уляжется спать. И на всякий случай еще подежурит возле дома.

            Жена Юры открыла дверь, и Анатолий Петрович, хотя думал совсем о другом, в очередной раз все же оценил вкус своего друга. С женой Юре, как и во всем другом, повезло – молодая, стройная, любящая мужа красавица.

          – Привет, Таня, – Анатолий Петрович не удержался и поцеловал женщину в щеку. – Юра еще не прилетел?

           – Прилетел, прилетел, – равнодушно ответила Татьяна. – Самолет почему-то приземлился на полчаса раньше. Юра уже с собакой гуляет.

          – Где?

          – Как обычно, пошел в сторону реки.

           Анатолий Петрович кинулся вниз по лестнице, забыв даже попрощаться. Он ясно видел перед собой картину, как его друг летит с моста в реку, и очень опасался, что это уже произошло.

          Минуты за три Анатолий Петрович добежал до моста и остановился, тяжело дыша, но с некоторым облегчением. Юрий Максимович спокойно шел со своим черным пуделем, живой и невредимый. Шел по мосту на вполне приличном расстоянии до края. Сейчас надо спокойно подойти к Юре и увести его подальше от опасного места.

          Анатолий Петрович отдышался и двинулся к мосту. Юрий Максимович, не замечая в темноте друга, шел навстречу. В какое-то мгновение он вдруг остановился, подошел к перилам и посмотрел вниз на воду. «Боже, что он делает! – про себя закричал Анатолий Петрович и прибавил ходу. – В этом месте очень слабые перила».

           А Юрий Максимович, ничего не подозревая, любовался отражением луны в реке. Собака сидела рядом. Ни людей, ни машин поблизости не было. Картина идиллическая, не предвещающая ничего страшного.

         Анатолий Петрович незаметно подошел к другу, ласково подвинул собаку и изо всех сил толкнул Юрия Максимовича в сторону реки. Хозяин собаки не успел даже закричать, как вода поглотила его. Пудель взвыл и забегал, решая: броситься вслед за хозяином или нет. Анатолий Петрович решил и эту проблему: швырнул собаку вниз, в сторону отражающейся в реке луны. А затем быстро зашагал прочь.

            «С моей помощью или без, но это должно было случиться, – успокаивал он себя. – А если бы не случилось, то вся моя научная теория «волны времени» полетела бы к чертовой матери. И я, в таком случае, ничтожество и полный нуль».