Гомеровские Тайны    FOREVER                        
           (конспект полуисторического  романа)


Полуфантастическая небыль, в которой задействованы исторические, литературные и вымышленные фигуранты как наших времён, так и античной, гомеровской древности... Для читателей всех возрастов, любящих или уважающих литературный вымысел, помнящих реалии советской истории и ненавидящих насилие...

1. ПОДАРОК БОГИНЬ
Хотя археология и не стала моей страстью, несмотря на моё родство (биологическое) с историками и археологами, пытавшимися сделать меня таким же землекопом, как и они сами, но привить мне вирус кладоискательства им удалось...Проведенные месяцы в раскапывании древних мусорных свалок –  так называемых «культурных слоёв» - сделали своё: я полюбил старый хлам, я перестал выбрасывать в мусор устаревшие детали и приборы, квитанции и черновики, газеты и самиздатовские перепечатки, пластинки и видеокассеты и даже компьютеры устаревших и умерших фирм... Загляните в мой гараж: всё подготовлено для археолога будущего столетия! И даже сочинён стихотворный манифест:

– Не думай о желудке, а думай о душе!
Бегут года и сутки... А в нашем гараже
Скучает „Мерс старинный“. И вызывает он
На память год былинный. Коллекция икон.

Газеты и журналы. Корзинки и  клубки.
Флажок    надомный  алый; Скатёрки  и платки.
Сундук, обитый жестью, Изъеденный жучком.
А в нём флаконы вместе, С духами и душком.

Старинные остатки Изношенных времён.
Как детские лошадки... Сюртук и патефон...
Два старых самовара: с медалями и без.
Сапог, в гармошку, –  пара; и книги - хоть на вес!

Я - старый барахольщик! Прости - родня моя!
Как в подземелье мощи, всё сохраняю я!
Что гоголевский Плюшкин в сравнении со мной!?
Вот только нету пушки. И нет звезды с луной!

Старьё смешалось в кучу неродственных вещей.
Их свёл как будто случай, не умысел ничей.
Всё - реквизиты пьесы, отыгранной давно:
Умолк тапёр - повеса... Закончилось кино!

Смешно всем, не заражённым археовирусом, но попробуйте хоть разочек встать на землю, по которой ДО ВАС не ступала никакая нога вообще никакого человека - на так называемый „МАТЕРИК!“
И Вы погибли ! Для нашей обыденности, разумеется!
Так и я, став химиком, потом и металлургом, затем и преподавателем всего этого же, навсегда полюбил –  зауважал эту науку о Прошлом, открываемом Настоящему!
   Теперь Вам понятно, что меня притянуло к архиву Василия Жуковского, случайно обнаруженному на одной из запылённых полок Историко-Архивного института...
  Помимо моих „историчных“ предков, у меня ещё был, и был сравнительно недавно –  дед, профессиональный литератор, а в более ранние годы даже и неплохой поэт...
  В серебряную обойму он не вошёл, но был, как говаривал по иному поводу великий Менделеев, одним из многих укрепителей российской поэтической словесности...
  От него, то есть от Деда, а не от Менделеева, моя любовь к написанию и сочинению и прочего, что порой, не без зависти, обзывается графоманством или, более изощрённо –  версификаторством...
     Перелистывая архивные папки Василия Андреевича Жуковского, я обнаружил (тщеславно горжусь первенством в этом!) интереснейший черновичёк перевода гомеровской Илиады... Его сюжет ни разу не возникал ни в каких описаниях троянских событий, хотя был чрезвычайно и необычно фактологичен...
Почему Жуковский его не опубликовал при жизни?
Как „первооткрывателю“, мне было позволено описать находку и поместить этот фрагмент в Пушкинском Вестнике.
 ....Если бы я знал, какая длинная цепь потянется через века и страны, материки и судьбы; какие испытания мне придётся перенести! Но что было сделано - то уже стало Историей! Вот этот „фрагмент“...

           Из новонайденного Архива В. А. ЖУКОВСКОГО

Только лишь в полночь - когда всё в покоях утихло,
Сном благодушным от дневных забот утешаясь,
Взяв свой ночник с негасимым огнём чуть приметным
Тихо Елена к укрытому зеркалу  всходит...

Быстро на дверь оглянувшись, от слуг любопытных таяся,
Завеси плотной шнуры и тесёмки распутав,
Вниз опустила, открыв, как широкое поле,
Ясного зеркала плоскость металла...

Словно в далёком чертоге одна, с фитильком, чуть горящим,
Телом жемчужным, как облако, ветром гонимо
Взору предстала - себя не узнавши нисколько:

Тени подглазные, скорбные слёзы катились,
Волосы, прежде златые, чуть пеплом покрылись...
И на глазах изумлённой Елены
Долу клонится несчастное диво - виденье...

Слёз не сдержав, безутешно рыдая, Елена
Левой рукою зеркальное диво задёрнув,
К ложу семейному, еле дыша, возвернулась
И, прислонившись к подушке, мгновенно уснула...

2. Музей на Стремянке

Реакция на появление моей находки не заставила, как любят повторять изготовители детективных сериалов, „себя долго ждать!“
Уж никак я, химик, дотошно изучающий кинетику химико-металлургических реакций, совмещающий, порою весьма доходно, науку с почасовым преподаванием, не думал, что мне доведётся выступить оппонентом  на  защите  кандидатской  диссертации  в области … смешно  цитировать — по специальности „ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ".
  Но именно об этом меня просило письмо от Учёного Совета, существующего, оказывается, при знаменитом музее „Изящных Искусств“ на Стремянке!
   –  Нет, Вы утверждены как дополнительный Оппонент не по ошибке, уважаемый Станислав Львович! –  ответствовал мне приятный баритональный голос Учёного секретаря Совета...Нам известны Ваши работы по анализу археологических артефактов, выполненных из металла...А недавняя Ваша публикация по архиву Жуковского ещё раз нас убедила в Вашей глубокой осведомлённости в истории малоазиатской и древнегреческой культур.
Так что, уж пожалуйста, не откажите в любезности выступить со своим взглядом на диссертацию нашего аспиранта... Это очень толковый, да и немолодой уже научный сотрудник известнейшего берлинского Пергамонмузеум.
Он долго стажировался под руководством  самой  Устиновой —
нашей славной директриссы! –
   Я дал согласие и приступил к изучению автореферата... Прочтя положенные два десятка гектографических страниц, я понял, что без ИНТИМНОГО разговора с самой руководительницей работы, на Совете мне   лучше и не появляться! 
      ...Аспирант   аспирантом, диссертация  диссертацией, но между строк высвечивались   такие   недомолвки, такие двусмысленности,что без специальной подготовки (или обработки?) меня, как довольно  критического  и дотошного оппонента, лучше не выпускать...
     В диссертации аспиранта из ГДР Гюнтера Вольфа приведена чуть ли не вся историография находок Шлимана. Не только пресловутого „Золота Приама“,
но и других, не ставших общеизвестными, артефактов.
Особо меня смутила глава, посвящённая Grossspiegel – «Большому Зеркалу», находящемся, якобы, в запасниках Музея „Изящных Искусств“.

На фотографии, к сожалению чёрно-белой, видно огромное плоское изделие, обрамлённое змеевидным узором, с весьма тусклой, явно не рефлектирующей поверхностью...   Стоящий рядом человек (кого-то мне он напоминал, но я никак не мог в то время вспомнить, кого именно!) внимательно всматривается
в поверхность и как будто, судя по недовольному выражению  лица, безрезультатно.
    И тут я узнал и это худощавое и не очень молодое утомлённое лицо...
И эти узенькие усики под крупным назойливым носом... Без сомнения, это был либо сам Адольф Гитлер, либо искусно приготовленный его двойник!
... Но в тексте Автореферата об этом контакте - ни слова... Так, просто Некто Любознательный, по просьбе фотографа, снялся для уточнения масштабности находки...
... А как это Зеркало (да и Зеркало ли это вообще-то?) попало в Музей? И почему его нигде и никогда в Советском Союзе не упоминали? Даже после знаменитого прощального показа «Сикстинской», точнее –  Дрезденской, а если уж совсем точно, Цвингеровской галереи…   
Свидеться с самим диссертантом мне не пришлось (у него случилась задержка с визой - ввиду просрочки аспирантского срока..)...
Но с Самой Устиновой мне удалось побеседовать, после чего я гладко и пристойно и весьма позитивно охарактеризовал и самого претендента на искомую Учёную степень Кандидата искуствоведения (он-таки подоспел к своей защите)  и саму научную работу, внесшую (как говорят и пишут в положительных отзывах) серьёзный вклад и т.д.  и т. п.      Банкет прошёл в буфете Музея, около самого гардероба...

Были все Члены..., кто-то из Посольства ГДР, пара дипломатических чиновников из Комиссии по Реституции (намечалась вскоре отправка части Коллекций обратно, на Родину)...     Я подсел к слегка подвыпившему новоиспечённому Доктору Искусств и стал донимать его занимающими меня вопросами...
...Но он то ли был достаточно навеселе, то ли был аккуратно проинформирован о моих возможных притязаниях, но вместо ответов, как бы их и не поняв, он стал приглашать меня к нему, в Берлин...   Потом его стала обнимать и тискать  какая-то московская фифочка из экскурсоводной ватажки...
   И мы  расстались, выпив „auf Freundschaft”- друзьями…  "И тайны не узнал я."
                                          
3.   Откровения Директора Музея Устиновой
  Пойдя к Устиновой, я, зная специфику фасадных учреждений страны Советов, не очень рассчитывал на получение каких-либо документированных ответов на мои щекотливые вопросы..    Но при этом помнил, что если большого и закрытого Чиновника умело раскрутить, уверить его в полной безопасности потрепаться и доверительно выболтать кое-какие, всем известные, секреты,   то при этом же можно кое-что и уточнить действительно деловое...
     На всякий случай я захватил с собой маленький, купленный недавно у приятеля, портативный диктофончик, умещавшийся незаметно в пиджачном кармане...
    Благо в музее "Изящных Искусств", тем более со стороны служебного входа, не было установлено ни контуров, ни иных металлоискателей...
 Хозяйка приняла меня любезно и добротно,  как всё, что она делала: принесен был ароматный чай (кажется, заваренный  El Grey, ароматные медовые берлинские уши, изготовленные в Национале (кстати, ни в Берлине, нигде позже я не едал подобной вкусности!).
      То, что по-секрету сообщила директриса, настолько было ошарашивающим, что я быстро согласился со всеми её рекомендациями по моему отзыву и откланялся якобы во-свояси, в полной уверенности, что ...
камни дествительно могут падать вверх, а море раскалываться надвое и пропускать сквозь себя любой, даже неограниченный контингент кого угодно...
 ...Дома я включил диктофон и вторично прослушал „аккуратные“ откровения Начальницы Всесоюзного Музея:

Диктофонограмма от 20.05...: —Извините, как вас по отчеству?- -
- - (мой голос - Станислав Львович) -
- - - Вы, наверное уже наслышаны о моей работе в Германии в годы войны? - -
- - (Но только в общих чертах, хотя и это потрясает! Как вы смогли выдержать все эти трудности! Я восхищаюсь Вами!) - - - -
  - -Устинова - А вы знаете, многое было гораздо проще, чем описывают в повестях и показывают в фильмах, даже в таких добротных, как "Семнадцать мгновений..." - - - - Ко всему привыкаешь - - - - И это-то самое опасное в работе разведчика, уж поверьте мне, молодой человек - - - как говорят - героизм будней  -- или будни героизма - - ходишь в магазин - - - - на службу - - -флиртуешь, если человек приятный - - а если нужно - - - то тоже флиртуешь- - - -всё, как в нормальной жизни - -- - - вот когда предощущаешь завал, то становится страшно всерьёз - - - и это тоже опасно - - страх многие видят - - - и спрятать его - большое везение - - - или умение - -  - Штирлиц вот умел - - - о, как умел - - - столько раз выходил из "ЗАВАЛА" - - - профессионал высокой пробы - - - меня вытащил прямо-таки из пасти - - - я ведь, как Мата Хари провалилась - - - она тоже заговорила на родном языке - - - правда, не при родах - - - а в постели любовника - - - но тоже при исполнении - - - её "штирлицам" спасти не удалось - - - рулетка не докрутилась - - - (горько смеётся) -- - - ну, это вы всё проходили,      как я понимаю - -
    - вы умеете слушать и помалкивать - это хорошее качество - - - - хотя и настораживает - -   - так вот мой муж, что погиб при бомбёжке в Берлине - - - сильный был специалист - - многому меня научил, практически заново -
  - нас-то - - - соплюшек - - выпускали на один раз - - - слетать - - -отстучать - -а там уж как кому повезёт - - - никакой подстраховки - -   - как я теперь своим музейщикам твержу -  - главное -        - - - техника безопасности - - а у разведчика главное - -            - в е з е  н и е - - -запомните это - - - и - К У Р А Ж  - -
- как у артиста - - - есть кураж - - - зритель аплодирует - - - нет куража - -
                - к стенке - - ...- Так это я чуть отошла от нашей темы
 - Отец моего мужа - Вольфганг Вольф - всю жизнь был смотрителем Античного отдела Пергамонмузеум - под его ведением и контролем была коллекция Шлимана - - - - и, конечно знаменитое золото Приама - -  - очень доверенный был господин - - он, собственно и реконструировал Пергамский Алтарь - - -не было ему равных - - - Профессор как никак! - - - Германский профессор - - - классик, можно сказать - -
    - и при нацистах он был уважаем, да и сдержан в речах и в связях - - - как будто знал, что чёртова вакханалия фашизма пройдёт в считанные годы - -
   - не то что кое-где - - -  (здесь госпожа Директриса внимательно и взвешивающе посмотрела мне в глаза)…. - -   - и в середине тридцать третьего в газетах было объявлено об открытии выставки ранее скрываемых, как говаривал доктор Геббельс, от арийской нации, шедевров древней Греции! - - -
- - - о еврееях прямо здесь не говорилось - - - так как их около профессора Вольфа не водилось, но обыватель мог это и сам предположить - - - тогда это поощрялось - - - да и не только тогда, и не только в Германии ...(и она опять пристально посмотрела мне в глаза...Я молча кивнул с полным пониманием)
- - - Я, как вы понимаете, этих объявлений и не читала, да и о самом «Золоте Приама», как и о каком-то Приаме я и слыхом не слыхала - - - мне и семнадцати лет не было - - - и, кроме немецкого, да и то разговорного, - - - грамматику я освоила уж будучи за Эрвином в самой Германии - - - да устройства радиопередатчика- - -да азбуки Морзе - - -что я знала после девятого класса средней мелитопольской школы и спецразведшколы - - -      Мой Эрвин боготворил отца, но что с ним, ОТЦОМ!- сотворили наци - - - это собственно и привело его в дом номер шестьдесят один по Хазен-Хайде - - - такая широкая улица - - -в центре Кройцберга, рядом с аэропортом Темпельгоф... (прошло почти три минуты молчания)
- - -Выставка неизвестных находок Шлимана была назначена на первый вторник октября 1934-го года - - - Накануне вся верхушка Райха во главе с самим фюрером пришла в музей - - - Профессор Вольф сопровождал Гитлера - - - после показа золотых изделий он подвёл Рейхсфюрера к так называемому БОЛЬШОМУ ЗЕРКАЛУ - GROSSSPIEGEL   - - - - Вначале фюрер, бегло осмотрев  змеистую раму зеркала и затем   не разглядев в туманной зеркальной поверхности ничего  особенного, собрался перейти к другим экспонатам- - -но вдруг он усмотрел в зеркальном тумане НЕЧТО, не замеченное ранее ни его спутниками, ни прежде самим профессором Вольфом - - -Именно это НЕЧТО так его заинтересовало, что он попросил всех спутников продолжать осмотр других экспонатов без него---
- - - сам же стоял минуты две в полном молчании- - - затем впал в уже знакомый его соратникам транс и начал активно бормотать,- - - как будто в активном диалоге с невидимым оппонентом, находящемся - - - - - - - - - - - -  
...(тут  Устинова сделала зловещую, как мне показалось, паузу; лицо её окаменело и как будто озлобилось - куда делась её привлекательность, вальяжность, профессорская интеллигентность: это был чёткий взгляд чекиста, находящегося в открытой конфронтации с врагом......
Мне стало не то что не по себе! Я просто сжался, как пружина!!
...И заёрзал в переставшем быть уютным гостевом кресле восемнадцатого века.
Увидев это, Директриса как бы отмахнулась от пришедшего ей из Прошлого неприятного видения и вновь, хотя и не мгновенно, вернулась в прежнее миролюбивое состояние...- - - - - - Прошла минута - другая) - - - -  - -с кем говорил фюрер, можно догадываться только теперь - - - а тогда- - - Гитлер как будто постарел- - - его всегдашняя - - - так импонировавшая массам моторность, реактивность и деловитость исчезли напрочь - - - -- перед зеркалом стоял измученный старый мужчина лет пятидесяти пяти не менее - - - - - -Оглянувшись, он увидел лишь одного свидетеля этой сцены - - - это был отец Эрвина профессор Вольф - - - - -
 - на свою беду он стоял одиноко, ожидая, когда Рейхсфюрер освободится - - -
а может быть изучал его реакцию на контакт с зеркалом - - - теперь уж точно не узнать - - -Рейхсфюрер, подозвав его и получив на свой какой-то вопрос убедительный ответ - - - призывно помахал доктору Геббельсу и распорядился снять с выставки столь заинтересовавший его экспонат и поместить его в особое хранилище музея - - - до его - - -Гитлера особого распоряжения¬- - - - - - -
...Тут зазвонил внутренний телефон, начались нудные выяснения причин протечки в зале импрессионистов. Я встал и, улучив паузу, попросил Директора перенести нашу беседу на завтра, так как музейные будни, похоже, в очередной раз взяли её за горло. Устинова,   чуть приуставшая, не без удовольствия, попрощалась со мною, но  попросила быть у неё завтра, но  утром и не позже девяти)...
  Откровения Директора Музея Устиновой
                   (продолжение)
Назавтра меня всполошил ранний звонок - это была сама Устинова!
 - Извините, голубчик вы мой, но мы можем встретиться не у меня, а у главного входа в Музей.  Мне надо проследить за этими неумёхами-водопроводчиками...
И там же договорим вчерашнее...
   Я быстро допил свой утренний чай и поспешил на Стремянку к музею...
Чёрная директорская Волга не без лихости притормозила у чугунных низеньких воротец, открывающих путь к музею.
   Водитель - крепенький мОлодец, быстро обогнув капот, распахнул правую  дверцу и  деликатно помог начальнице Музея     выбраться  из машины...
   Я был наготове и, обменявшись приветствиями, мы пошли традиционной для гостей музея  "Изящных Искусств"  асфальтовой дорожкой к парадному входу...
   Я нежно поддерживал Устинову  под-руку... Удивительно, но при своих преклонных летах она еле касалась моей руки, не нуждаясь, очевидно, в ней как опоре, но лишь в знак своего, истинно дамского, благоволения ко мне как к кавалеру...
  Лишь один раз я встретил такое воздушное касание к мужской руке, но то тоже была рука бывшей сотрудницы - подумать только - СМЕРШа - не менее самостоятельной организации, чем военная разведка...
Болтая о майской погоде, мы прошли заставленный колоннами портал,слева мелькнула тёмная фигура роденовского здоровяка, сидящего в несколько пикантной позе в своём вечном размышлении о… Вечном»..
  –  Давайте пройдём по мраморной лестнице - не часто мне это приходится делать, а сегодня день пока что хороший –  предложила Хозяйка, и я, осторожно сняв с неё плащ, продолжал поддерживать свою даму вплоть до «Зала Импрессионистов»...
   Там, в правом ближнем углу копошились два мужичка в синих фирменных комбинезонах... По тонированной стене расплылось огромное тёмное пятно...
   Знаменитые красные танцовщики Матисса стояли в стороне и чувствовали себя явно неуютно... Со времён „оттепели“, которая и открыла заново для рядовых россиян французский „модерн“ начала ХХ-го века, коллекция богача Щукина представлялась в неизменном антураже: там - Сезанн; а там - Дерен; здесь - Матисс... И всякое перемещение картин с привычного места на иное воспринималась (конечно, только посетителями - аборигенами и гурманами) как кощунство...
         Для  меня  же  в  этот  французский  уголок  слетались  и  личные воспоминания...      Имение   фабриканта   Щукина   было   когда-то под породившей меня Каширой, точнее около станции Ожерелье – где позже, по указу Ленина и построилась первая советская теплоэлектростанция... А обходчиком на участке станция Кашира — станция Ожерелье был мой прадед Василий Отрепьев –  колоритный мужчина - немного ветеринар, немного знахарь, не брезгующий и мелким колдовством...
   И вот в его-то сторожку летом нередко захаживали „господа“ из щукинского поместья, желающие испить свежего молочка, да ещё и с лесной земляничкой...
     Пока я обо всём об этом размышлял, директриса «разделалась», и похоже не к общей радости, со всеми сантехническими проблемами, и предложила мне пройтись уж заодно по другим залам, так сказать "дозором" и продолжить нашу беседу без отрыва от её работы...  ...Я включил незаметно свой диктофончик, благо посетителей ещё и не было, и наши голоса должны были чётко записываться.
 И мы пошли и наша беседа - также...

4.«Из расшифровки диктофонограммы от 21 мая:»

- История Зеркала как-то быстро подошла к своему знаменателю:  у южной стены Пергамонмузеум нашли глухую, ничем не занятую камеру – практически готовый склеп - - туда свезли Зеркало и, я думаю, для отвода глаз кое-какие антики и - замуровали...    Да и вход искусно задекорировали, так-что не знающему   места и найти камеру не удалось бы - - - - а все знающие - как-то тихо, без шума - что там  Папанов говорил в фильме - - - да - - - без шума и пыли - -  и с ч е з л и!- - - -   В их числе и профессор Вольф! - - - - ....Штурмовики  уже  научились заметать следы  -  - -  Всё  бы действительно  исчезло  ещё  на несколько  тысячелетий, если бы не пятнадцатилетний сын профессора Эрвин! - -
- - Ко времени открытия выставки Сокровищ  ПРИАМА он был далеко на юге, в Баварии,  у своей бабушки...На альпийских  лугах молочком  отпаивался... Но за неделю до Открытия Выставки Эрвин, по междугороднему телефону, спешно  вызван в Берлин любящим и любимым отцом...
  Отец давно наметил для Эрвина тот же путь археолога - - - Но в этот раз ...Отец встретил его не в Музее, а   на вокзале ZОО и повёз, однако,   не домой, а в отель, где они провели вместе весь оставшийся день, всю ночь, а утром Эрвин, во-свояси, не побывав и дома,   отправился обратно  на альпийский лужок - - -...
   - - - - -Вернушись к осени в Берлин, Эрвин, не найдя "почему-то" отца, решил обратиться в полицию.. - - -С ним вежливо побеседовали и объяснили, что профессор Вольф, как истинный патриот, выполняет особое задание Райха и находится в дальней, небезопасной для здоровья, секретной командировке... Как только представится возможным, семья будет осведомлена и о его здоровье и о возможности возвращения - -  - - -пока что беспокоиться юноше не следует - - - - Аlles ist in Оrdnung- - - - -   а семью юному патриоту может заменить локальный – Нitlerjugend- - - Эрвин отнёсся с полным пониманием - - вступил в новоиспечённую молодёжную профашистскую организацию и даже стал её активистом… - - Но, выполняя, очевидно, завет отца, он очень аккуратно вышел на одного господина с Hasen-Heide - - - дома, недалеко от евангелистской остробашенной кирхи - - - той, что у станции U-Bahn Suedstern - -     - - - - - Это господин был пламенный, как и профессор Вольф, антифашист, организатор будущей „Красной Капеллы“ - - - И там Эрвин дал первую информацию о „Зеркале“- - - то есть рассказал то, что ему успел поведать профессор Вольф в их последнюю в этой жизни встречу...

5. Последние показания профессора Вольфа

В отеле отец с сыном беседовали как два близких по воззрениям и по своей ненависти к пришедшему к власти фашизму... Оба были готовы сделать всё для его уничтожения, вплоть до самопожертвования... Но  у  профессора  Вольфа, к тому же,  было абсолютное преимущество перед всеми, противостоящими коричневой (ставшей позже чёрной) чуме!  - ОН ЗНАЛ ЕЁ БУДУЩЕЕ!!! – Отец поведал Эрвину тайну Зеркала Приама, рассказал, как ему удалось войти с ним - то есть с Зеркалом  в "общение" и увидеть весь спектакль  многолетнего господства фашизма в Германии - от пышного расцвета в 1933-1939 годах до полного краха в 1945-м году!
  Профессор Вольф обнаружил способность Зеркала реагировать лишь на судьбоносные  проблемы, интересующие смотрящего в него, на то, что затрагивает жизнь и смерть тысяч и тысяч людей...
- - – К индивидуальным, личностным проблемам ОНО глухо!
  Но в совокупности информации- предсказания  о массовых событиях всегда просматриваются детали будущей судьбы собеседника...
... – Думай о Человечестве и Зеркало тебе откроется  – завещал отец сыну!
   Знал ли сам он свою судьбу? Трудно сказать... Может, он не хотел травмировать юношу?    Во всяком случае, он предупредил сына о предстоящей выставке и о его попытке свести вместе бесноватого фюрера и Зеркало...  ...Он ещё не знал, что взбешенный и до-нельзя расстроенный Фюрер прикажет полностью изолировать Зеркало от Человечества всеми доступными ему средствами...    Уничтожать Grossspiegel новейшим взрывными средствами он, Гитлер, не решился, догадываясь о невластности всего человеческого над этим созданием Высшего Разума! Зеркало доказало свою живучесть и в пожарах великой Трои
и в тысячелетиях!...
      Профессор Вольф в своих мысленных беседах с Зеркалом искал методы антифашистского Сопротивления и среди сотен картин борьбы увидел и своего друга - Арвида Харнака, проживающего на юге Берлина, в Кройцберге...  И среди его соратников он увидел - своего сына! - - - Но, увы, не нашёл самого себя!- - -
Так собственно он и догадался о своей скорой участи и постарался обиняками намекнуть сыну и об этом... Поэтому он передал сыну все письменные материалы,  из  которых  можно  было  представить реальность  и самого существования  Зеркала и его прогнозирующих свойств... Передал он Эрвину и свои   переводы апокрифических  списков  „Гомеровских  песен“  и  планы  примерных мест,  в  которых  могли  фашисты запрятать  неугодное Режиму  "и Нации" сокровище!
   Сыну он рассказал, как можно, в его отсутствие! войти в доверие к Густаву Малеру, от которого он просил не скрывать ни одной детали...
 Несмотря на свой проницательный и широкий ум, Профессор Вольф тогда не понимал, что в рядах антфашистского фронта будет много сторонников тоталитаристской формы правления Человечеством, собственно и приводящей всегда к той или иной модификации фашизма...  Он, как и многие в Германии, видел в Стране Советов опору для борьбы с его, отечественным фашизмом...   Вслед за уничтожением одной Тирании почти всегда (если не абсолютно всегда, об этом могло бы нам поведать только само Зеркало) наступает пора новой Тирании, затем новой, затем опять новой- - -
 - - - -  Всё изложенное, кроме своих историко-социологических соображений, сын профессора Эрвин пересказал лишь ставшими ему самыми близкими: Густаву Малеру и....советской радистке Кэт, ставшей  с 1942-го года его женой, а после войны - директриссой крупнейшего в Союзе "Музея Изящных Искусств"...!   Им обоим он зачитал переведенный Профессором Вольфом неизвестные доселе песни Гомера...

                   ПОДАРОК БОГИНЬ
...Выбор Париса закончен! Венера довольна и рада...
Гладкие щёки богини розы кармином раскрасив,
Рановстающая Эос их подсветила лукаво;
Так из воды обновлённою девушкой юной выходит,
Мудрость, однако, и силу в теле своём сохраняя...

Нежно Венера глядит, призом своим наслаждаясь,
И выбирает лишь место, чтобы к нему прикоснуться
И раскусить оболочку, яблочный сок что скрывает...
Сок необычный, волшебный: страсти и неги забвенья
Он продлевает бессмертным!
                                             Вежливо сёстры смотрели,

Тайную зависть скрывая, но не пытаясь оспорить
Право Венеры на радость...  Верить не надо покою,
Что за победой приходит: новые мыслятся битвы,
Новые грозы и громы, новые стрелы и копья,
Новые слёзы, пожары... Новые смерти и раны...
 
Что затаили великие сёстры - Афина-Паллада
Шлемогремящая и Артемида - искусная в ловле,
В страсти и в гневе не знавшая жалость и меру?
 В гневе обидчивом, в гневе слепящем, несправедливом...
Смертным опасны их козни, и трудно укрыться...

Даже Зевес им порой не перечит - что ж остаётся
Всем нам, чья доля ничтожна и жАлка!
                                                                 Тут Артемида
Молвила, ласково сжав обе длани Венеры:
— "Есть и у нас для Париса подарок, который
Он передаст непременно Елене, коль твёрдо решила
Дать ему в жёны лишь ту, что Красою и Страстью
Женщин земных превосходит намного...

ЗЕРКАЛО мы ей вручим, если нет возражений...
Каждой из женщин нет лучше подарка. А этот
Выковал сам преискусный ГефЕст, тот, что знает
Тайны металла и женские нужды…
                                                            Оно для Елены
Будет и другом и охранителем в жизни замужней...
 
— С лёгким кивком, сёстрам всем благодарна, Венера
С места встаёт и уходит, прощаясь и не оглянувшись...
Напрасно! Если б помедлить, чтоб ход всех событий,
Что был написан Богами, в мгновенье подправить!

   ....Контактируя с Красной Капеллой, Эрвин познакомился со студентом Берлинского Университета Дмитрием Тимофеевым-Зубровским, сыном всемирно известного советского (!) учёного-генетика и  физиолога, специалиста в области нейрологии... 
    Отец - директор Института Мозга в Бухе (маленьком научном городке в часе езды от Берлина) мог дать ценные сведения или выдвинуть смелые гипотезы о сущности Зеркала... (Отец Дмитрия отказался вернуться в Советский Союз даже после начала Войны, но не только не был интернирован германской Властью, но даже в какой-либо степени ущемлён в своих правах Gastproffеssor  и как директора созданного им же Института...  Казалось, по совокупности это должно было осложнить не только все контакты с ним, но даже и исключить использование представляемой им информации...
...Однако, к удивлению всех, причастных к обсуждению «зеркальной» проблемы, Разведцентр дал „ДОБРО“ на вовлечение Директора Института Мозга... Донесения в Москву явно заинтересовали Советские разведорганы, о чём свидетельствует следующая шифрограмма:

АЛЕКС - ЮСТАСУ... - По имеющимся оперативным данным в Берлинском Пергамонмузеум до 1934-го года работал профессор Вольф, открывший античное, зеркалоподобное изделие, обладающее паранормальными свойствами воздействия на психику человека и вызывающее галлюцинации психо-шизоидного характера.
   Не исключаются попытки как полной тайной консервации этого изделия, так и применения его как средства возбуждения массовой истерии и внушаемости. Предлагаем, не в отрыве от выполнения текущих заданий Центра, провести  предварительные поиски какой-либо информации по этому вопросу...

6. Полковник Исаев включается в поиск..
Получив шифрограмму, штурмбанфюрер Штирлиц в очередной раз подивился разносторонности интересов специалистов Центра...  Война была в разгаре... Не на таком уж дальнем горизонте маячило неведомое атомное оружие...
 У Северного моря вовсю шло строительство полигона „летающих ракет“, а тут ещё и эта психотехника...  Придётся итти и влезать на этот Пергамский алтарь...  Кто же может быть знакомым с профессором Вольфом? А сам - то он где? Жив ли?
...В перечне лекций, читаемых для публики в этом всемирно известном Музее ни в 1942-м, ни в 1941-м годах его не значилось...А ранее?
   Ага - только в 1934-м году числится комплекс бесед „На античные темы“...
Не понравился нацистам? Или они ему? ...Кто его заменил? 

В 34-м вообще после мая не было никакой лекции по Древней Греции... А с тридцать пятого всё о древней Элладе знает и объясняет доктор искусствоведения (однако, не Профессор!) герр Клаус Воверайт...   А вот и его открытая (и бесплатная!) экскурсия по Отделу Древней Греции...   И это, как некстати, завтра...
  Опять придётся отложить шахматную партию с фрау Бользен..
  А не пригласить ли и её на эту экскурсию? Так сказать, в порядке культурно – просветительской работы с населением!   А заодно и прибывающего от Центра связника... ...Кое в чём я смогу заменить если не профессора Вольфа, то уж доктора Воверайта наверняка......Очередное свидание со связником было назначено в Берлинском Концертном зале на Жандарменмаркт.  
   Штирлиц любил музыку, любил и это торжественное здание – изящно классическое, не то что тяжёлые поделки Мюнхена. Ему всегда импонировала уважительность капельдинеров (теперь это  были   в  основном женщины). Он хранил долгие годы красивые картонные билеты на симфонические  концерты... Сегодня  „давали“ Малера и  кого-то  из баварцев. 
...Посетители были в чёрных  фраках, изредка виднелись и военные...  Никаких эсэсовских форм! Таково уж время!... 
    Связник должен был сидеть на пятом ряду партера –  кресло 38.  Штирлиц выкупил оба соседних места –  37 и 39. ...Одно должно было пустовать во время контакта и передачи шифровки.      Без пяти восемь Штирлиц сидел на своём 39-м кресле. Зарезервированные кресла пустовали…     Вдруг, за 30  секунд до  взмаха дирижёрской палочки, у  входа на пятый ряд появились две очаровательные девушки - лет по 20-25. Они смущённо  извинялись, но  быстренько  приблизились к Штирлицу  и  одновременно  уселись  на  свободные  места: 37 и 38! Около  Штирлица примостилась блондинка...   Блондинка стала прилаживать своё платьице к новой обстановке, весело посмотрела на Штирлица, как бы поздоровавшись с ним, и устремила свой изящный подбородок на сцену...  Дирижёр махнул костяной тросточкой - пошло „Адажио“.
   Впервые Штирлицу было не до музыки...– Это провал связника?... Или отвлекающий маневр со второй девушкой?... – Подошёл и антракт... Девушки, ставшие во время игры строгими, практически не шушукались...
   –  Музыка делает людей строже, но не добрее. – не без грусти подумал   Штирлиц, как бы  привыкший  уже  к  своей   соседке.   Вдруг девушка повернулась к нему и, пытаясь подвести маленькие золотые часики на левой ручке, спросила:
  – А который всё-таки час?  – Это было похоже на пароль!...
  – Я люблю эти бабушкины часики, но по ним никогда никуда не успеешь! – 
  О, это был уже пароль –  облегчённо вздохнул Штирлиц...Но что делать со второй?   
    — Вы не смогли ли показать нам, где находится буфет?... Пока они вдвоём выбирались из ряда, Штирлиц обратил внимание, что шатенка пересела на 38-е кресло! А ваша подруга?
    –  Ой, да мы только что познакомились, когда искали пустые места поближе к сцене! Всё-таки первые ряды такие дорогие..
   – Вот оно что! – подумал Штирлиц, но тут с бокалом шампанского подошёл Мюллер и сказал:
   –  А вы, Штирлиц, немного задержитесь! ... Вы почему перевербовываете мои кадры!? 
   –   Кадры решают всё! –  процитировал про себя Штирлиц слова великого Кормчего –  и смущённо развёл руками...
    Встреча с Мюллером не удивила, но и не обрадовала Исаева. Он поддерживал свой имидж любителя изящных искусств, да и знатока многого, недоступного по необразованности Руководителям нации. За это обычно не любят, но втайне ценят и потому и побаиваются... Поэтому в буфете, угощая „перевербованную“ шампанским, Штирлиц решил оповестить Мюллера о своём завтрашнем походе в Пергамонмузеум...
   – А не устроить ли нам завтра экскурсию в...Детство, герр генерал? Я вот хочу юной красавице прочесть историческую лекцию о...
 – О чём бы вы хотели послушать? О древнем Египте? Или о Шумерах? Или о древней Трое? –  громко обратился он сразу и к своей спутнице и к подошедшему поближе, Мюллеру...
  — Мне бы вашу эрудицию и беззаботность –  дружелюбно буркнул  „папа“ Мюллер и направился в зал на второе отделение концерта...

  КОНЕЦ ПЕРВОГО СТОЛБЦА или Окончание следует.