Гомеровские Тайны    FOREVER                        
           (конспект полуисторического  романа)

                                             ВТОРОЙ  СТОЛБЕЦ

                                             Тайны  Вождей
7. Замурованная дверь
Связная Надин – та самая блондинка с золотыми бабушкиными часиками,

хорошо ориентировалась в Берлине, быстро нашла Пергамонмузеум, и Штирлицу, надевшему для антуража и некоторой дезориентации всегда возможныx „топтунов“,  чёрный смокинг и брюки в светлую полоску, не пришлось долго её ждать...

 Лекция доктора Воверайта подходила к концу...  ...Штирлиц и не думал инспектировать его ораторские способности, но понять, на «что» заменили профессора Вольфа было необходимо... Клаус Воверайт был тщедушный, напичканный комплексами узкоголовый человечек, говорящий, для штатного лектора - экскурсовода безобразно непрофессионально: быстро, будто боялся что-то упустить из заданного текста, не импровизационно, упорно смотря мимо голов немногочисленных экскурсантов (в основном школьников средних классов)... 

Но на лацкане его скучного и небогатого пиджака виднелся значёк НСДАП...            Это была креатура свыше, понял Штирлиц, надёжный пёс, сидящий на пороге секретной кладовки, в которой спрятано нечто, ему и недоступное...
Где же кладовка? Или хотя бы дверь в кладовку?
  Зеркало –  огромная штуковина – метра два - два с половиною на полтора... Вряд ли её вывезли из Музея...   Но укромную полость, пригодную для тайного хранения, найти в напичканном всякими древностями музее непросто; всё, что сюда привозилось десятилетиями, здесь же и застревало – на века!
....А что находится ПОД лестницей алтаря? Ведь это огромное пространство! Не щётки же и не тряпки для протирки экспонатов! Во всяком случае, вход под неё какой-никакой уж должен быть –  ремонты всякие, побелки, механизмы для подъёма, скажем ,тех же мраморных блоковступеней лестницы… Вон! Сколько десятков тонн нагромождено!...  С правого боку –  никакой дверцы...

А слева, за стойкой с макетом алтаря?
 ...Штирлиц неторопливо осмотрел весь макет, как с фронта, так и сзади... Обратил внимание Надин на присутствие потешных лошадок по углам, пояснил ей значение выломанных фрагментов фриза, рассказывающего о борьбе Афины с змееногими Титанами. 
    Но на левой стороне собственно  дверцы, ведущей под лестницу - тоже не было! Как же под лестницу вообще-то попадают, если очень уж надо!? Непорядок какой-то...   В примыкающих стенах тоже никаких следов прохода! Неинженерное решение, явно..
...Кстати, а что за странные выпуклости вылезают, едва заметно, из-под побелки по левой стороне „подлестницы“?

ЮСТАС – АЛЕКСУ
  - Под лестницей Пергамского алтаря, находящегося в Пергамон-музеум, видны следы нестандартной кирпичной кладки, явно поспешно замазанной извёсткой... Возможно, это и есть место захоронения Зеркала, а, может, и тела профессора Вольфа... Проникнуть под лестницу в настоящее время невозможно, да и бессмысленно, так как тайный вывоз огромного изделия из музея, а затем и из Германии, затруднён предельно...
    Предлагаю включить это место как объект первостепенного внимания в период взятия Берлина на завершающем этапе войны... Предлагаю также установить регулярное наблюдение за этим объектом во избежание попыток перемещения хранимого изделия как фашистами, так и любыми иными силами, включая союзныме... Связь с прибывшим связником установлена...

АЛЕКС – ЮСТАСУ 
   Организуйте трудоустройство радистки „Кэт“ в штат Пергамонмузеум с целью постоянного контроля за состоянием обнаруженного укрытия и продолжения поисков дополнительных данных о „Зеркале Приама“…   Вам лично предстоит помочь фрау Вольф в освоении научного наследства профессора Вольфа.

       ….Обо всём, прочитанном Вами, уважаемый Читатель, я узнал со слов самой радистки Кэт, а ныне профессора, доктора искусствоведения, директоре Музея «Изящных Искусств» госпожи Устиновой Екатерины Петровны.   И о том также, что сын профессора Вольфа - Эрвин Вольф - был любящим и преданным мужем Екатерины Петровны, а их сын  Гюнтер Вольф, 1944-го года рождения, чуть при своём рождении не привёл к провалу русской радистки...    Гибель отца, произошедшая при бомбёжке Берлина незадолго  (практически, накануне) рождения сына,  и чудесное спасение матери и ребёнка - ушли в прошлое...
   Гюнтер Вольф воспитывался в семье своих баварских родственников, но изредка навещал мать в Москве, был влюблён в неё и в её Музей, и пошёл в археологию по стопам и деда, и отца и матери.
   ...А то, что случилось после войны, я узнал гораздо позже, уже побывав и в гостях у Гюнтера в Берлине, и ознакомившись с некоторыми рассекреченными материалами, ставшими доступными в ходе Неожиданной Перестройки Советской Страны....

                                            
8. ИЗ ДНЕВНИКОВ Екатерины Устиновой
….С нелёгких рук Случая, Везения и моей Настырности я глубоко врос в «зеркальную проблему»; настолько глубоко, что порою искренне считал себя чуть ли ни главным экспертом в этой сфере.
   Пока не удостоился монаршей  милости перелистать дневники Катерины Петровны...
   Она их вела, вопреки всем нормативам и запретам, в течение всей своей сознательной жизни, которая, сознательная жизнь, началась лишь в военные годы, да и то в фашистском Берлине, да и то после поступления на службу в Пергамонмузеум...
  Вначале это были учебные записки, выписки, конспекты, среди которых проскакивали собственные соображения и поначалу наивные исторические и социально направленные обобщения...

Никакого шифра она, профессиональная шифровальщица, не применяла, зная наверняка, что при необходимости «компетентные товарищи» расшифруют всё, на что будет указано Руководством...
  После 53-го года условные имена заменились на реальные, а конспекты, за ненадобностью дальнейшей (пришла пора не учиться, а самой учить!) исчезли напрочь...
   Я не привожу дословных выписок, которые мне удалось сделать в стенах Госархива, а просто конспективно перечислю важнейшие перипетии волшебного дара Богов во второй половине минувшего столетия...
      Как и предположил Штирлиц, Зеркало спрятали под лестницей Пергамского алтаря... При бомбёжке Берлина одна из сотен тысяч британских бомб пробила стеклянный фонарь над лестницей и взорвалась на её ступенях на самом левом краю, над замурованной когда-то дверцей...
  Наспех уложенные десять лет назад кирпичи вывалились, первой в пролом проникла, как вы понимаете, сама Кэт...
   Она и обнаружила у кирпичной кладки мумифицированный труп профессора Вольфа. Он был замурован заживо! Гитлер не простил ему своего позора!!!
   Само Зеркало, добротно укрытое досчатыми щитами, стояло в глубине подлестничного, весьма огромного и практически пустого пространства...
  Надёжная охрана была поставлена сразу же...
  Никаких покушений или попыток проникнуть под лестницу не было.

Обычное мародёрство как со стороны освободителей, так и со стороны аборигенов пресекалось тут же автоматными очередями... Опознание трупов не проводилось (не было соответствующих  указаний, а зря: могли остаться  какие-то  рудименты  прежних  сведений о  внезапно  запрещённой  выставке). Новоявленные трупы просто оттаскивали за стены музея, а далее ими распоряжались похоронные команды...
    Спустя неделю, ещё до подписания капитуляции, Зеркало, как и найденные при нём и в других отделах драгоценные экспонаты, перевезли в Москву.
 (Зеркало сопровождала сама Катерина, как она стала себя называть)...
Поначалу пергамонские ценности укрыли в кремлёвском хранилище под Красной Площадью, позже перевезли в Музей Революции, где их благополучно забыли до самого декабря 52-го года... 
...А в декабре Екатерину Петровну Устинову, русскую, члена ВКП/б/ с 1943-го года, капитана внутренних войск, специалиста в области античного искусства, исполняющего обязанности заместителя директора Государственного Музея „Изящных Искусств“, вызвызвали в Кремль! К САМОМУ... 
  После четырёхчасовой полуночной беседы с Вождём мирового пролетариата Кэт была отвезена домой, и при ней появилась именная папка, в которой лежало  (под грифом "Совершенно Секретно, Особой Важности") Поручение И.В.Сталина за его личной, не факсимильной, подписью..
...Е.К. Устиновой поручалось в течение месяца обеспечить установку  «Изделия с плоским металлоподобным покрытием», вывезенного из Берлина в счёт репараций...

Это Зеркалоподобное изделие, называемое далее «ЗЕРКАЛО» предписано установить в специально оборудованном помещении Лаборатории Измерительных Приборов (ЛИПАН), руководимой профессором Курчатовым...
...Первый (и, как оказалось, единственный контакт И.В.Сталина с Зеркалом состоялся в начале марта в ЛИПАНе...

9. Из Дневника Екатерины Устиновой

...1 марта 1953 г. Звонок из Кремля. Проверка Т.Б. /то есть Техники Безопасности посещения, так следует понимать данную аббревиатуру - С.Л./. 
  В 18.14 к подъездуИнститута подъехали три машины...   
  САМ был в средней... Похоже, здоровье его был не-на-высоте... Он опирался на руку Полковника, который был со мной на постоянной связи... Помня, очевидно,  всё, сказанное ранее, ОН приказал всем, кроме меня, выйти из просмотрового зала (помещение действительно напоминао маленький, уютный зальчик для просмотра кинофильмов в узком, семейном кругу...
 Я постаралась создать максимум уюта).

 Зеркало  из деревянного берлинского ящика-шкафа давно уже переставлено было в бронированный, вертикально установленный, плоский саркофаг.
  Сейф-саркофаг с трудом занесли в просмотровый зал восемь дюжих солдат, они же поставили его вертикально, фасадной поверхностью к креслу, метрах в двух от него... Встроенный в саркофаг механизм позволял бесшумно и абсолютно без усилий, словно дверцу пресловутого Славянского шкафа, открывать всю внутреннюю полость, в которую и было этими же солдатиками вставлено античное сокровище...
   Дверца опять была бесшумно задвинута и заперта наглухо имеющимся у меня (и только у меня) ключём особой секретной конфигурации. Такие меры не только исключали несанкционированный контакт посторонних с Зеркалом , но и позволяли обеспечить его сохранность при серьёзных катаклизмах...
  (Некстати вспоминать, но те же слесаря и механики, что резали и растачивали металлические "одежды" саркофага, не намного позже, монтировали и саркофаг самого Генералиссимуса!)....
Сопровождающий Полковник достал из принесённого портфеля небольшой счётчик Гейгера и стал методично прозванивать все стены, углы помещения; затем подошёл к саркофагу  Зеркала и прозвонил его –  всё было радиационно чисто...
    Потом повернулся к нам и предложил проверить себя, как он изящно выразился - на радиометрическую чистоту...
   Я была абсолютно чиста, а вот на левой руке САМОГО дозиметр вдруг сухо и зло застрекотал! Надо же! Это фонили ручные именные часы «Победа» –  подарок 2-го Часового завода...
 Вся страна их носила и любовалась в вечернее время зеленоватыми цифрами на чёрном циферблате... С довоенных времён для этого свечения использовали природные радиоактивные соли, но лишь после атомных взрывов к радиации даже подобного уровня стали относиться иначе...
      Сталин снял часы с руки, передал их офицеру и распорядился подготовить ему объяснение!
... Представляю, сколько голов полетит в связи с покушением на здоровье Вождя!...
   Забрав злополучные часы и свой дозиметрический прибор, Полковник вышел, оставив нас наедине с запертым саркофагом.
    Я быстро открыла его, откинула в обе стороны дверцы – если это можно сказать о дверцах, сделанных из толстых полированных плит хромо-никелевой – то есть нержавеющей – стали...
  Иосиф Виссарионович увидел, наконец, серо-серебристую, матово-равнодушную поверхность античного творения...
  По стариковски неловко, И.В.Сталин  встал из уютного кресла, подошёл к экрану, осмотрел бегло всю его плоскость, внимательно проглядел весь периметр змеистых золотистых рельефов оправы, отошёл на шаг, вновь подошёл, заглянул, зачем-то за Зеркало и вновь, не очень успокоенный, уселся и стал ждать обещанного чуда...
     Я сидела неподвижно сзади на высокой табуреточке, предусмотрительно захваченной мной из музея Изящных Искусств...
  Моя голова находилась на том же уровне, что и совершенно поседевшая некрупная голова Вождя, однако на полметра дальше от экрана.
  ОН мне не мешал видеть то, что представлялось ЕМУ на экране Зеркала, и я даже своим дыханием, не мешала Сталину...
   Пока-что плоскость зеркала была пуста и холодна...
 Сталин заёрзал чуть-чуть явно недовольно, стал искать различные ракурсы, оглянулся на меня, затем, поняв безнадёжность быстрых реакций на его недовольство и, надеюсь, вспомнив мои доводы в связи с заветом профессора Вольфа, успокоился (внешне) и стал ждать...Опять НИЧЕГО!    
Я стала вызывать в воображение известные мне факты  (или мифы?) из жизни Вождя... Затем слухи...
  Наверное, то же, но более правдоподобно и обоснованно, одновременно со мной делал и ОН...
....ВДРУГ - из глубины поверхности Зеркала на нас стала надви-гаться какая-то странная решётчатая конструкция...От неё тянулись линии спутанных проводов...
 Провода повернули к центру Зеркала и как будто вытянули оттуда - мёртвое тело...
  Оно лежало навзничь, откинув в сторону правую руку, а левой прикрывало лицо... Чёрная лохматая папаха почти закрывала лоб. ...Из-под расстёгнутого полушубка выглянула красная (или окровавленная?!) рубаха, подпоясанная узким ремешком... Невысокий, давно небритый, но безусый и безбородый кавказец стоял над телом, держа наготове огромный „парабеллум“…Такие я видела только в революционных фильмах...
  А действие нашего „фильма“ происходило где-то в гористой местности: тело лежало на узкой тропе, влево и вправо от неё поднимались кусты, грубые каменные уступы. 
   Молодой кавказец вставил оружие в кобуру, достал из грудного кармана небольшую трубку, перехватил её левой рукой, достал коробок спичек, как-то ловко зажёг вынутую спичку и ею же стал раскуривать табак, уже заранее, повидимому, набитый в трубку. 
   До боли знакомым жестом он поднёс трубку ко рту, и...
   я увидела молодого ...СТАЛИНА! 
 Повидимому, его увидел и САМ - он слегка кашлянул, попытался повернуться ко мне, но тут же прекратил всякие движения и стал дальше всматриваться в экран...    А на экране тучи начали буквально сгущаться...
  Стреляли (правда, бесшумно) орудия, горели старинные усадьбы и особняки России...    Стояли у стенки и падали у неё же мужчины в офицерской форме и в одних кальсонах… Поджарые молодые люди в чёрных кожаных куртках расстреливали в одиночку и группами: из парабеллумов, маузеров и винтовок; стреляли в упор в одиночек и издалека в строи связанных проволоками мужчин...
  Прикладами гнали в товарные открытые вагоны женщин с детьми и  без  детей;  из  быстро  идущего  вагона  поезда  выбрасывали  трупы детей и еще не доумерших взрослых...
   Трупы людей напоминали гигантских ощипанных кур – так же вяло изгибались шеи и ноги, и даже руки не напоминали челове-ческие, а были подобны цыплячьим, ощипанно-оголённым, крыльям.
 ...Всё выкидывалось на набегающие насыпи и откосы...
  И над всеми сменяющимися картинами жестокости витает КЕМ-ТО обновляемый список убиваемых людей и внизу каждого нового списка   видна одна чёткая подпись: И. С Т А Л И Н...
  Различны лишь количества репрессированных, мотивации и даты.
 Счётчик жертв сталинизма тарахтит, приплюсовывая тысячу за тысячей, миллион за миллионом...   И откуда-то сбоку выбегают холмики могил с крестами и без крестов и, стекаясь к середине экрана, исчезают в его глубину.    От экрана слышен неторопливый глуховатый женский голос:

– Имя впишут в смертные скрижали, Снисхожденья не проси!
А внизу подпишется: И. С Т А Л И Н... Значит то: ПАЛАЧ  ВСЕЯ  РУСИ...

Как вода Течёт из - под НКВД Кровь несогласных! Быть беде!
Страну покрыли лагеря! Камчатка! Магадан!
Сгорели в голоде тогда Мильёны! Всё за-зря!
Страх порождает палачей!И ты становишься НИЧЕЙ!
А кто не с ними, тот их враг, И должен быть забит! 
Иль сослан рыть пустой овраг! – И будет там зарыт!

     При этих словах Иосиф Виссарионович Сталин слегка вздрогнул, опять чуть не повернулся к сидящей сзади Катерине Устиновой, но на полпути затормозил и вновь устремился к экрану...  Там шла война!
  Волна бойцов за волной поднималась на боковины склона холма, а с его вершины методично их скашивали пулемётные россыпи...
  А сзади, с-поднизу холма, за последними цепями красноармейцев к подножию сопки подошла цепь офицеров и солдат с ручными пулемётами... Они не поднимались наверх, под фашистский обстрел... Их собственные ручные пулемёты были направлены в спины наступающих и падающих бойцов...
   И вдруг с экрана зазвучал глуховатый голос с кавказским акцентом – голос Вождя:
– Мой СМЕРШ пропустит только в Ад Тех, кто хотел сбежать назад!
Трусливая пехота Пойдёт под пулемёты! –
Сталин опять вздрогнул, стал искать динамики, источающие ЕГО голос; не нашёл и крепко выругался:- ШЕНЕ ДЕДА МОДХЕН!
Я знала, что это значит по-грузински, но Сталину было безразлично чьё-либо присутствие... Он стал что-то говорить сам себе, вначале тихо, монотонно, потом более громко и наконец яростно что-то закричал прямо в экран Зеркала...
  Мой диктофон работал и работал, но вся надежда была на позднейшую расшифровку... И кто же... кто рискнёт перевести рёв разъярённого Тирана!?
Только самоубийца...
...А на экране появилось тело молодого мужчины, упавшее на оголённые электрические провода, идущие вдоль решётчатого бетонного забора...
   Рядом, на провода была наброшена телогрейка с белой надписью на спине:  

                                                    ЯКОВ  STALIN...
  Под нею на ткани был грубо намалёван гибрид пятиконечной звезды и Моген Довид...     Сталин закрыл лицо и застонал и...заплакал...
Вначале тихо, затем громче...Плачущий, скулящий как собака старик, он что-то ещё повторял.   
А на поверхности Зеркала вдруг возникла кремлёвская стена... Мавзолей Ленина...
Нет, это был Мавзолей Ленина и...Боже мой ..самого СТАЛИНА!
   Два имени, одно под другим, были выложены тёмнокрасным гранитом на чёрной плоскости фасада...
   И вот открылись нижние двери, и из них, на плечах рослых солдат в шинелях, появился тёмно-коричневый гроб... Шестёрка носильшиков повернула вправо, прошла метров двадцать.   Затем чуть опять вправо, очутившись сбоку-сзади Мавзолея... Там уже была вырыта могила... Высился холмик желто-ватой почвы...    Гроб никак не хотел входит в яму...
  Наконец его втолкнули, опустили и только стали забрасывать землёй, как по чьей-то команде один  из   солдат   спрыгнул   в  яму   и  стал   утрамбовывать сбрасываемую землю ногами, стоя почти на гробе...
                                              Голо с с экрана:
– Солдат  плясал  на  крышке  гроба! Такой  вот  выдался расклад...   
Страна вздохнула,  но  без  злобы:  Ещё  один спустился  в Ад!...

 И экран зеркала вдруг опустел... Опять он стал равнодушно - серебристо - матовым...   Иосиф Виссарионович как будто и не видел его... Он закрыл лоб и глаза обеими руками и продолжал бормотать по-грузински неведомые мне слова...
  Я встала; подошла к саркофагу, задвинула дверцы и заперла их.
 Сталин молчал...
Молчала и я, стоя у бронированного ящика.    Продолжалась тишина...
Вдруг Сталин опустил руки на колени, поднял голову и скорбно взглянул на меня... Я предложила ему руку и помогла встать... Он не отказался...
Мы добрели до двери и ... через три минуты машины увезли его, наверное, на Ближнюю Дачу...
  От Лаборатории одновременно отъехало только лишь две машины: сам Сталин со своим бессменным водителем Хрусталёвым и машина сопровождения-охраны...   Полковник остался, чтобы опечатать просмотровый зал... Я же и сама ещё не знала, когда и куда мне ехать...
Что-то недоброе и глухое шевелилось в подсознании, ощущение не страха, а того самого чувства "завала", оказывается и не позабытого с давних военных времён разведработы...
   Я опять вернулась в зал к Зеркалу - оно слегка светилось в отключённом пространстве – то ли отражённом панелями бронезащиты света из коридора, то ли своим собственным?
   Слегка погладив лицевую дверцу, как на прощанье, я быстро вышла, чуть не наткнувшись на входящего внутрь Полковника..
  – Я ненадолго, только поставлю печати, и ...за вами! – сказал он, и мы расстались...Больше я никогда его не встречала...
  ...Почему-то я не поехала домой, не поехала и в Музей...
В Сокольниках у меня был тихий, никому из родных, и тем более неродных, уголок, для меня всегда открытый... В этой маленькой норушке я и провела три дня и три ночи, постепенно освобождаясь от наваждений этих дней...
   На четвёртый день я вышла, наконец, на свежий воздух...
 Было холодное мартовское утро... Снег лежал ещё февральский, но уже начавший темнеть и чернеть по-весеннему...
   Проходя к троллейбусной остановке,  я случайно взглянула на распахнутые страницы стенного стенда газеты „Правда“...   Оттуда на меня глядел – 

сам Иосиф Виссарионович, окантованный широкой чёрной рамкой!
   Вот этого уж я никак не могла ожидать...
Найдя такси, я быстро домчалась до Музея... Никто, похоже,  и не заметил моего долгого отсутствия (за последние пару недель все уже привыкли меня не видеть в положенное время, да и вообще моя самостоятельность стала обычным и для начальства, и для подчинённых... Вот что значит себя правильно поставить, как говаривала одна стерва!)
 В моём кабинетике, как обычно, лежали газеты последних дней... Я

проглотила их в мгновение...  
Очевидно, приступ, сведший И.В.Сталина в могилу, начался сразу по его возвращении на дачу из ЛИПАНа! Я звоню туда... Никто не отвечает...Звоню самому Курчатову.      Секретарша не соединяет ввиду отсутствия академика...  Представляюсь и,услышав   сказанное, медленно оседаю в своё антикварное креслице...
    Через час после отъезда всех нас из Лаборатории, не только меня, а следом и полковника, в просмотровом зале раздался мощный взрыв - как будто в него влетела фугаска килограммов на сто! Обрушились стены, потолок, прорвало воду отопления, лопнула стена, ведущая в реакторное отделение...
– «Теперь там все...Работают в защите, боясь выброса радиации…»
К счастью последнюю неделю реактор был заглушен.  Но кто чего знает...    –  Вас искали везде, но, похоже, смерть Иосифа Виссарионовича (она судорожно, по-бабьи всхлипнула) всё отодвинула в сторону...»
  –  Но всё равно приезжайте, вас очень ждут... А вы сами идёте на проводы Сталина в Колонный зал? У нас все идут..."
Я попрощалась и решила закурить откуда-то завалявшиеся у меня любимые сталинские папиросы – „Герцеговина Флор“...
 ...Похоже, в Книге Судеб Страны Советов открывается принципиально новая страница! Но что, уж действительно по Пушкину, " день грядущий нам готовит!?..."
 Прощание с только-что ушедшим Вождём - всегда официальное мероприятие... Не только подчёркивание своей лояльности  к покаеще существующему режиму, но и выявление намечающихся передвижек на Госолимпе: кто будет стоять ближе к Телу,  кто уже отодвинут на задворки Власти, а кого вообще не сочли нужным пригласить на поминки – в знак накопившегося недовольства прежней близостью к САМОМУ!...
   Меня это мало интересовало – придёт время, и всё разъяснится – и поэтому я решила пройти вдоль Тела вместе с рядовыми москвичами, благо их уже немало накопилось вдоль Пушкинской улицы...

Кордон из конной милиции меня не пропустил, и я решила подняться прямо до Трубной: уж там-то я и вольюсь в массы!
   Но, подойдя окольным путём к углу Трубной и Пушкинской, я „притормозила“...     Огромные студебеккеры сплошной  шеренгой  отсекали вход на Пушкинскую и образовывали для людского потока узкую, не более двух ширин тротуаров, полоску для движения...
  От Трубной площади вплоть до поворота на Пушкинскую сплошным, без малейших просветов, плечо к плечу, тело к телу неторопливо, почти неподвижно, колыхалась человеческая масса...
  Морозный мартовский день, такой приятный на просторной улице Горького, здесь становился серым, зябким и сырым...
Дыхание сотен (если не тысяч) спрессованных тел увлажняло воздух... Монотонное переплетение стонов, выкриков, кашлей создавало  угрюмое гудение...
    Каждый элементик потока пытался двигаться вперёд и не желал быть придавленным ни к стенам здания слева, ни к колёсам грузовиков справа –  все стремились в середину,  и никому не было спокойно... 
  А впереди на обледеневшем от скользящих ног повороте почти невидимо для посторонних творилось страшное:
   люди сбивали людей... Соседи сминали своих соседей...
Кто не смог уцепиться за другого, падал и постепенно затаптывался - никто не хотел гибели упавшему – будь-то женщина, парень, ребёнок, но переступить через корчившееся под ногами тело он тоже не мог: ноги не шли, а тело топчущего  выносилось потоком, сжимающем плечи!
  Это была истинная модель нашего общества - все двигались только вперёд, независимо от ориентации тела, но двигались абсолютно несвободно...    
    Каких-то два здоровых парня со смехом вскочили на платформу грузовика и, как в омут, нырнули в людской поток...
   Самое удивительно было увидеть их через пятнадцать минут, благополучно, как после удачного нырка, вылезающими из людского месива... Вот они уже на платформе грузовике и весело показывают друг другу добычу: пару кошельков и меховую шапку... Чьи они?

 ...Дальше я не могла оставаться здесь и быстро ушла.
  Позже  мы   узнали, что в этой  поминальной давке сгинули несколько сот и москвичей и ходоков из числа приезжих...
  Вот уж истинно языческие похороны племенного вождя - с человеческими жертвами!
   В   разнообразных   разговорах   о   причиндх   смерти   Вождя, слава Богу, никто из нас не упоминался!
  Я подозреваю - теперь, после ХХ-го Съезда партии, были более веские и аргументированные причины искать более значимых виновников или кандидадов в них...
   Поэтому авария на реакторе привела только к формальному служебному расследованию... Завлаб получил очередной выговор, смягчённый через пару месяцев очередной денежной премией...      
   Саркофаг с Зеркалом был, без единой царапинки, извлекли из-под каменного мусора и доставили, но не обратно, в Музей Революции, а к нам - в Музей Изящных Искусств...
   Его аккуратно заставили русскими абстракционистами из „Бубнового Валета“, картинами из Дрездена, Берлина и прочим драгоценным репарационным добром...    До лучших, если таковые настанут, времён...

   Россия спит на плывуне Своей истории печальной,
   В которой нет традиций дальних,    В которой всё в крови, в огне!
   Где ниву новый временщик Вновь засевал зерном бесплодным,
   Где всё взрастало беспородным, А миром правил ростовщик...
   Где полумусульманский мир Засыпан пеплом христианства,
   А императорский кумир - Замес на рабстве и на пьянстве!

    Зеркало  тихо и незамеченное никем из высокого начальства, простояло более сорока лет в запаснике моего Музея...!
  Я состарилась, на моих глазах приходили и уходили всесильные вожди Российской Державы, но ни один, по-моему, не заслуживал свидания с Зеркалом.. Пришёл 1985-ый год...
Откупоренная Перестройка сильно напоминала историю PANDOREBOX – сундучка пресловутой   Пандоры...
  Как и Зеркало –Пандору (точнее- кубышку с человеческими бедами) –сотворил тот же самый Гефест, но, в отличие от миролюбивого Зеркала, Пандоре предназначалось внести в людское общество, слишком уж обременённое культурой (подарок несчастного Прометея)  побольше  бед и страданий... 
   Что принесёт Новый Курс Михаила Горбачёва народам России, народам Мира?     Только  Зеркало могло рассказать о Будущем. 
   Вот почему я вышла на Генсека и попросила его приватной аудиенции.
  В тот период отказать мне - директриссе Всесоюзного Музея, давней, как и он сам, чекистке, Горбачёв не счёл необходимым... Я честно предупредила его о небезопасности такого диалога... Он поверил всему и сам попросил никому из близких и тем более официальных лиц не сообщать о его согласии...
   — Нас многие не поймут, дорогая Кэт,а риск – он только начинается! Впереди у нас абсолютно непредсказуемые по результатам решения...    И каждое может стать судьбоносным – не для нас с вами, не для меня –для миллионов и миллионов россиян...!
    К осени 1985-го года саркофаг с Зеркалом  был установлен за ширмой в моём кабинете...    Михаил Сергеевич, однако, попросил меня НЕ присутствовать при сеансе связи!
  –  Я должен знать всё один, и за всё отвечать –  ОДИН!...
  –  Да помоги Вам Бог! —  сказала я и перекрестила его...
Я сделала это интуитивно, но от чистого  сердца...
...Три часа я ждала его выхода из кабинета...
  Глубоко за-полночь открылась дверь...
  За  спиной Горбачёва на экране  Зеркала затухало  красноватое пыльное облако... Слышимые ранее, сквозь двери кабинета, неясные звуки –исчезли полностью...
   Горбачёв был не весел...
  –  У меня, у Вас, у всей Страны –  нет альтернативы...
   Этот шанс России я должен дать, иначе я прокляну самого себя! Но что будет в итоге - об этом лучше и не говорить! Пандора  сильнее!

–  Я дал вам волю! Ну и что ж Я вижу, отойдя в сторонку?
Всё та же бедность, та же ложь И та же жизнь на   "оборонку".
И наш, советский, беспредел Уж всенародным стал любимцем!
Что ж, коммунисты не у дел, Но много расплодилось " принцев",
"Магнатов", "боссов", "паханов", Гребущих доллары лопатой,
Зовущих нищих пацанов В свои охранные отряды!

Стал  киллер вместо" строгача",  А счёт швейцарский  как награда.
Теперь узнаешь богача По охраняемым оградам...
И от Московского Кремля Все ждут лицензии и квоты!
Пусть опаскудится земля, Нам распродать её –  забота!!!

 — Я дал Вам волю - мужики!? Чего ж Вы грызться стали,суки?!
Как в банке злые пауки... Не из-за дел, а из-за скуки!!
 Четыре тыщи богачей, Десяток мега –  олигархов!
 А весь народ опять ничей, Как в дни компартий и монархов!!!

 Прости, Россия! Виноват! Я думал сделать по-людскому!
Но, видно, "ДРУЖБА","МИР" и "БРАТ"
Не входят в русские законы!!!
Но долго будут вспоминать И проклинать моё деянье,
И каждый камнь готов бросать, Иль провести на распинанье   !!!
***---***
  –  А в конечном итоге всё решит Воля Народа! "Зеркало" пока уберите. 
Предложим попозже какому-нибудь крутому реформатору - пусть посоветуется!!! 
...Прошли годы... Завершилась Перестройка... Начался „откат" к прошлому, или постепенный ренессанс, или просто жизнь России пошла своим очередным непрямым путём...
...Так наша жизнь, извилистой тропой Идущая от топи и до топи,
Через распады всех утопий - Похожа на бессмысленный запой...
                  

10. Последний вояж G GGGROSSSPIGEL

 Последний  путь Полковника ИСАЕВА...

Штирлиц закрыл за собой дверь кабинета шефа Гестапо Мюллера, на этот раз не сказав ни слова...  В коридоре его ждали два молодых эсэсовца, на фуражках которых были, однако, красные звёздочки... Штирлиц понял:

– Страна нашла, наконец, своего Героя...
    Спускались по не охраняемой и не отапливаемой лестнице чёрного хода, у подъезда которого уже стоял – Боинг-747 с разогретыми реактивными двигателями...
  –  Главное –  дожить  до посмертной  реабилитации и успеть законсервировать все пограничные окна... – думал Штирлиц, он же Максим Исаев, он же Мойша Исайчик из-под Бердичева...
  –  Успеет ли Кэт окрестить маленького Исая в православной церкви на Фербеллинер, сделать обрезание в синагоге на Фазанен-штрассе и ещё одно в мечети в Кройцберге?
  –Нас, Штирлицев, хватит на все необходимые конфессии – не без гордости буркнул Штирлиц...
  –  Что    Вы    сказали,    товарищ    генерал-лейтенант?  — спросил лейтенантик, предусмотрительно севший у овального иллюминатора.

Но  ответа  он  не  услышал:    Боинг  упруго  и  необратимо  вошёл  в оффис сто второго этажа Эмпайр Стейтс Билдинг...

...Этот явно бредовый сон Екатерина Петровна, она же бывшая соратница Штирлица радистка Кэт – видела неоднократно и всегда с неизменно повторяющимися деталями – вплоть до явно абсурдных рассуждений по поводу обрезания...   Уж здесь-то бывший штурмбанфюрер был точно не при чём!
  Но при чём тут „Боинг-747“?...                   
  А вот генеральское звание полковник Исаев действительно получил – правда, пока ещё генерал-майора...    И кажется сегодня, одиннадцатого сентября, он и будет сопровождать "Зеркало"  в Нью-Йорк, для показа, вкупе с другими на-ходками Шлимана, в Метрополитенмузеуме...
    Это и завершит служебную карьеру славного разведчика...
...
Всё последущее было поистине кошмаром, не ночным, одиночным, а всемирным... Весь мир - от полюса до полюса - до экваториальных деревень и палаток   бедуинов –видел, как пронзали летающие стервятники башни ньюйоркских  "близнецов"...

Двадцатый век перебирая, Его кровавые страницы,
 Давно дивлюсь. Без дна и края, На человеческие лица,

Характеры ,судеб движенья  И непрестанное стремленье
Всё подчинять своей лишь воле: Огонь и воду, свет и поле,
 Себя самих и разных прочих: Буржуев, нищих и рабочих,
Конечной цели не имея!
Американцы и евреи, Арабы, русские, хорваты
Хотят быть  властны и богаты!  И в этой гнусной суете
Проигрывают те и те! Так было раньше!
 Но теперь...В ТЕРРОР Любому - НАСТЕЖЬ - дверь!

Неужто Зеркало предупредило её, а она, его единственная помощница на всей Земле, не поняла и не поверила! Всё ведь было сказано, почти документально - даже звание генерал-лейтенанта Штирлиц получил –правда, посмертно! 
Где теперь само“Зеркало“?
Саркофаг не должен дать ему разбиться... Значит оно, как в древнейшие Троянские времена, нашло временный (на сколько тысячелетий?) покой

где-то в гигантской свалке из страшного мусора - адской  смеси  мертвецов, оплавленных стальных опор и бетонных стен, вывезенного к берегу океана с места безумного злодейства.

Для пророков Отечества нет! Они видят закат и паденье...                         
И не радуются возвышенью, иль разгулу кровавых побед!                                 
И чужбина им тоже не в радость! Климат, точно, наредкость иной!
Но прижились, как будто, а тяжесть Всё же носят в мешке за спиной!

Исчезновение Зеркала - это ещё не конец его истории...
Я это ясно понял после расшифровки одной тетрадочки из архива Профессора Вольфа... В ней был аккуратно, по немецко-профессорски, переписан гречес-кий (древнегреческий, прошу отметить!) текст, судя по графике письма, написанный каким-то протяжным метром - так и хочется приписать –  гекзаметром, но я так мало знаю из древне¬греческого, что судить правильно не могу, а показать кому-либо из недовымерших знатоков древних языков не желаю... 
   К счастью для меня, да и для моего Читателя, рядом с древним текстом шёл его перевод (судя по совпадению имён, прочесть которые я всё же был в состоянии!)... А уж с немецкого я постарался перевести, как сумел, на наш...
 Гекзаметр у меня не всегда оказывался выдержанным во всей академической строгости, но смысл я передал, можно сказать с уверенностью, “дословно“!.
                                        
                     ТРОЯНСКОЕ ЗЕРКАЛО(ЗАВЕРШЕНИЕ)

Было ли стыдно Богиням великим? Навряд ли... /
Страшный подарок сестре для Елены доверив, /
Может, не знали они весь секрет драгоценности этой? /
Зная, навряд ли отдали охотно изделье Гефеста,/
Так - как о Будущем думать боятся и люди, и Боги.../

 Но хромоногий Гефест не любил своих братьев.../
Ими, однако, опутан был узами долго.../
Сам же, в Провиденьи вещем узнал он,/
То, что не следует знать ни Богам и ни людям!/

 Знаниям этим придал он обличье ЗЕРЦАЛА! /
Тайно хранил - никому не позволив смотреться.../
Лишь Прометей - друг - наперсник всеравный /
Близок был сердцу и духу Гефеста...

 Он и увидел: - Закат и Паденье  Всех олимпийцев:
 Великого Зевса, конечно; / Славных сестёр - Артемиды, Афины../
И, между прочих, увидел СЕБЯ! На приколе/
К горам Кавказским... Увидел Орлицу, /
Что копошилась в утробе Титана.../
К счастью - увидел он в шкуре Геракла, /
Меткой стрелой поразившего злую обжору.../ 

Радость его не была бесконечной: Видел его, опечаливший явно, /
Выход из жизни земной в Бесконечность.../
Пламенем вспыхнув - унёсся Титан в дальний Космос /
И, превратившись в созвездье, застыл... Но надолго ль? /

Долго грустил об исчезнувшем друге / 
Златокующий Гефест - бог Вулкан, муж Венеры./
Люб был ему непокорный характер Титана... /
Всё, что открыло зеркальное Чудо Титану, /
Знал чудотворец – бессмертнокующий ГефЕст /

Так же заботили Бога пути на земле Человека.../
Видел он в людях, ничтожных телами,/
Нечто, вполне богоравное Духом.../
Видел их страсть, неуёмную жажду -/
Жажду Познаний - младенчеству впору.../

Скорбно следил бог Гефест происки брата Ареса, /
Ловко, коварно к войне все народы ведущих.../
Думалось прежде друзьям-побратимам, мечталось, /
Что,  дав огонь, научив письменами владеть,  домы строить, /

Смогут они богоравную жизнь людям всем обеспечить../
Втуне, увы, оказались усилья Мудрейших: /
Козни Богов и желаний неравность /
Вечно тянули людей в дикость злобы болотной;/   
В темень и смрад унижений и страха.../

Время по Зеркалу резвою ланью скользило.../
ТАК  Хромоногий смог углядеть В сотворённом им Чуде /
Будущий мир - От его пробужденья и вплоть до заката../

  Странное видел Вулкан многомудрый:/
Видел он Новь, что Былое сменяло; /
Новых Богов он увидел - сменяющих старых./

Видел он грустно развал Пантеона Олимпа, /
Исчезновенье и гибель великих бессмертных... /
Видел Богов и Пророков, пришедших с Востока.../
Алчущих тщетно молений и жертв бесконечных! /

Видел, как волею злой Посейдона /
Кровью кипящей восстал Океан атеизма./

Только немногих узрел он, спасённых Судьбою:/
Сам преискусный Гефест; Афродита младая.../
Гневный Арес в медноблещущем шлеме; /
Гера - хозяйка земельных угодий, /
Да Посейдон - тайн хранитель подводных... /

Все остальные Герои Гомера / Канули в Лету;

развеялись в Космос;/  Просто забылись...

И Память людская / Их возродить не пытается вовсе...//

Но, на прощанье, увидел он берег пустынного моря.../
Странные дОмы вдали громоздились горАами.../
...Вдруг из прибрежных холмов словно стая пернатых, /
Словно фонтан нефтяной - Геры-Земли это кровь огневая - /

 Брызнули вверх - в облаках разлетелись - /
Тучи зеркальных тарелок - иль маленьких блюдец.../

Ветром иль волей иною они улетали,/
Быстро из глаз исчезая, как стая пугливых, / 
Всем нам по детству знакомых пичуг воробьиных.../

Каждое блюдце – как „Зеркало“, только размером / С  детские - женские длани - не боле!/

Где адреса, где живут адресаты? Этих зеркальных овальных созданий? / Всё Человечество? Или отменная частность?/
Или Элита - живущая втайне?/

Было недолгим Виденье Гефесту..Поток прекратился.../
Зеркало стало бледнеть. Обессилев? Устав? Вдруг погасло./ 

Больше Вулкан никогда, ничего в нём не видел.../

Может быть Зеркало слишком измучено было,/
И ненасытность желаний Гефеста всё же наскучила Чуду? /
В Даль временнУю - Кто знает! - на тысячи – тысяч /
Лет устремлял любопытство Искусник. /
Только пределы и Космос имеет. / А что невозможно - Всегда невозможно!/
Спрашивай! Есть ли Ответы?  И кто их воспримет?

…Не под влиянием ли этого перевода на Заседание Учёного Совета Музея Изящных Искусств был назначен мой доклад:
„О НОВОЙ  АТРИБУЦИИ ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ СКУЛЬПТУРЫ
„Плачущая Венера!“ 
   Речь пойдёт о недавно извлечённой из запасника Музея мраморной статуе, изображающей прекрасную молодую женщину, смотрящуюся в маленькое овальное зеркальце в змеевидной оправе (в левой руке); а правой рукой женщина откидывает локоны с лица, по которому медленно, тысячелетиями, стекают мраморные слезинки...
  Я предложил, в частности,и новое название этому   шедевру:
   - «Венера, вопрошающая Судьбу» –
Заседание назначено на 10 июля... - Это день рождения моей Марины!... 
Представляю,  сколько пирожков  ей  придётся  напечь для поддержания моего авторитета!

                     КОНЕЦ ВNТОРОГО СТОЛБЦА
                                       
                                      ПОСТ-УВЕДОМЛЕНИЕ
ВНИМАНИЕ!!! Искренне поверившим в истинность или правдоподобие ВСЕГО изложенного ранее читать последующее САМИМ(!)

                                                                                            Автором не рекомендуется!

                                       ПОСЛЕСЛОВИЕ
Эту, якобы вымышленную и неправдоподобную, но тем не менее абсолютно правдивую историю невозможно, точнее - бессмысленно излагать без особого уведомления.   Всё, что было выше описано, всё, на что двусмысленно намека-лось так сказать между строк, истинно произошло на одной планете , но такой удалённой от нас галактики, что её, то есть галактику, не говоря уж о какой-то малюсенькой планетке,  ещё не успели открыть наши головастые и дотошные астрофизики...
    Более того, планета, на которой всё это и происходило, да ещё и происходит по сию пору, настолько отлична от нашего, земного мира и геологически, и физиологически, что никакое истинно научное, или даже научно-популярное, изложение и образа и обстоятельств жизни, и самого облика живущих на той планете интеллектуальных существ – абсолютно невозможно в сколько-нибудь доступной широкому читателю стилистике...
   Оно, то есть изложение –  просто не будет восприниматься даже как фантазийный бред...
Поэтому я как Автор, получивший доступ ко всем   (нет, тут я самонадеянно неправ) – лишь к некоторым секретам жизни инопланетян (иногалактян) –  вынужден был перевести всё, мне ставшее известным, на наши, условно земные, понятия и образы...
  Более того - даже имена и привычки, манеры и стилистику общений - я позаимствовал из нашей земной истории и практики и,  не раскаиваюсь,  Художественной и Анти-художественной Литературы и Фильмографии...   
    Пожалуй, такой «перевод» не слов, а самой  жизни с  одной  системы  на  другую  был  проведен впервые...
  Транспонировав таким образом чужую жизнь в нашей „нотной“ системе –  я с удивлением обнаружил некое системное, мелодическое единство и проблем, и методов их разрешения - как у нас, так и там, в невообразимой дали...    И пусть Читатель, встретив и знакомые имена, и даже моё собственное, и узнав знакомые места и события, увидит в этом лишь знаки единства всего Разумного (увы! и Неразумного,) во всём Великом Космосе...
                                    Не более, но и не менее.

                                             ПОЛНЫЙ  ABSATZ

                                    
                     Berlin,   Kreuzberg, Januar 2004-2014