ПОЭТЫ-ШЕСТИДЕСЯТНИКИ

Вспомните о них, вспомните о нас, вспомните о себе...

От составителя

Уважаемые коллеги!

Предлагаю Вашему вниманию стихи шестидесятников - поэтов, чьи стихотворения впервые стали известны (не обязательно по публикациям) в первую пятилетку оттепели, после 1956 г., хотя некоторые из них, старшие, печатались и ранее (Левитанский, Слуцкий, Галич как прозаик).
Я повторю, что это было беспрецедентное явление, когда стихи, совершенно необычные для того времени, в том числе и принадлежащие известным литераторам, появились на смену почти четвертьвекового господства официальной советской поэзии, контролируемой ЦК и ЧК.

Решусь сказать, что оттепель принципиально изменила дух и характер искусства вообще и поэзии - в частности. Молодые поэты либо не появились бы, либо их стихи не были бы столь незаурядными. Даже творчество опытных литераторов (например, Левитанского) претерпело кардинальные изменения, что нельзя отнести только к «возрастным» факторам...

Я расположил поэтов в алфавитном порядке, выбрав их по своему вкусу. Они, конечно, неравнозначны по таланту и по судьбе.
Некоторые стихи, сочиненные как песни, проигрывают без музыки. Программным и самым сильным считаю «Гойю» Вознесенского (где нет неизбежной политической трагичности, свойственной Алешковскому и Галичу), который совершенно потряс нас, читателей, воспитанных не только на стандартной советской, но и  на классической русской поэзии ...

Сандро Белоцкий

Юз АЛЕШКОВСКИЙ (род.1929)

ПЕСНЯ О СТАЛИНЕ

 
«На просторах родины чудесной,
Закаляясь в битвах и труде,  
Мы сложили радостную песню   
О великом друге и вожде».

Товарищ Сталин, Вы большой ученый,
В языкознанье знаете вы толк,
А я простой советский заключенный,
И мне товарищ - серый брянский волк.

За что сижу, воистину не знаю,
Но прокуроры, видимо, правЫ.
Сижу я нынче вТуруханском крае ,
Где при царе бывали в ссылке Вы.

В чужих грехах мы сходу сознавались,
Этапом шли навстречу злой судьбе.
Мы верили Вам так, товарищ Сталин,
Как, может быть, не верили себе.

И вот сижу я в Туруханском крае,
Где конвоиры, словно псы, грубы.
Я это все, конечно, понимаю,
Как обостренье классовой борьбы.

То дождь, то снег, то мошкара над нами,
А мы в тайге с утра и до утра.
Вы здесь из искры разводили пламя,
Спасибо Вам, я греюсь у костра.

Вам тяжелей, Вы обо всех на свете
Заботитесь в ночной тоскливый час,
Шагаете в кремлевском кабинете,
Дымите трубкой, не смыкая глаз.

И мы нелегкий крест несем задаром
Морозом дымным и в тоске дождей,
Мы, как деревья, валимся на нары,
Не ведая бессонницы вождей.

Вчера мы хоронили двух марксистов,
Мы их не накрывали кумачом.
Один из них был правым уклонистом,
(Вариант: Братом уклониста)
Другой, как оказалось, ни при чем.

Он перед тем, как навсегда скончаться,
Вам завещал последние слова,
Велел в евонном деле разобраться
И тихо вскрикнул: «Сталин - голова!»

(Вариант:

Он перед тем, как с жизнию расстаться,

Писал вам заявленье до утра,

В евойном деле просил он разобраться

И даже крикнул «Сталину - ура!»)

Вы снитесь нам, когда в партийной кепке
И в кителе идете на парад.
Мы рубим лес по-сталински, а щепки,
А щепки во все стороны летят.

Живите тыщу лет, товарищ Сталин,
И пусть в тайге придется сдохнуть мне,
Я верю, будет чугуна и стали
На душу населения вполне.

1959

Белла АХМАДУЛИНА (род. 1937)

По улице моей который год

звучат шаги - мои друзья уходят.

Друзей моих медлительный уход

той темноте за окнами угоден.

Запущены моих друзей дела,

нет в их домах ни музыки, ни пенья,

и лишь, как прежде, девочки Дега

голубенькие оправляют перья.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх

вас, беззащитных, среди этой ночи.

К предательству таинственная страсть,

друзья мои, туманит ваши очи.

О одиночество, как твой характер крут!

Посверкивая циркулем железным,

как холодно ты замыкаешь круг,

не внемля увереньям бесполезным.

Так призови меня и награди!

Твой баловень, обласканный тобою,

утешусь, прислонясь к твоей груди,

умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,

на том конце замедленного жеста

найти листву, и поднести к лицу,

и ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,

твоих концертов строгие мотивы,

и - мудрая - я позабуду тех,

кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль,

свой тайный смысл доверят мне предметы.

Природа, прислонясь к моим плечам,

объявит свои детские секреты.

И вот тогда - из слез, из темноты,

из бедного невежества былого

друзей моих прекрасные черты

появятся и растворятся снова.

1959

Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ (род. 1933)

Я - Гойя!
Глазницы воронок мне выклевал ворог,
                                          слетая на поле нагое.
Я - горе.

Я - голос
Войны, городов головни
                                   на снегу сорок первого года.
Я - голод.

Я - горло
Повешенной бабы, чье тело, как колокол,
                                 било над площадью головой...
Я - Гойя!

О грозди
Возмездия! Взвил залпом на Запад -
                                            я пепел незваного гостя!
И в мемориальное небо вбил крепкие
                                                                звезды -
как гвозди.

Я - Гойя.

1959

***

РУССКИЕ ПОЭТЫ

Не пуля, так сплетня
их в гроб уложила.
Не с песней, а с петлей
их горло дружило.

И пули свистели,
как в дыры кларнетов,
в пробитые головы
лучших поэтов.

Им свищут метели.
Их пленумы судят.
Но есть Прометеи.
И пленных не будет.

Несется в поверья
Верстак под Москвой.
 А я подмастерье
в Его мастерской.

Свищу как попало,
и так, и сяк.
Лиха беда начало.
Велик верстак.

1957

***

Кто мы - фишки или великие?
Гениальность в крови планеты.
Нету «физиков», нету «лириков» -
Лилипуты или поэты!

Независимо от работы
Нам, как оспа, привился век.
Ошарашивающее - «Кто ты?»
Нас заносит, как велотрек.

Кто ты? Кто ты? А вдруг - не то?
Как Венеру шерстит пальто!
Кукарекать стремятся сквOрки,
Архитекторы - в стихотворцы!

Ну, а ты?..
Уж который месяц -
В звезды метишь, дороги месишь...
Школу кончила, косы сбросила,
Побыла продавщицей - бросила.

И опять и опять, как в салочки,
Меж столешниковых афиш,
Несмышленыш,
олешка,
самочка,
Запыхавшаяся, стоишь!..

Кто ты? Кто?!- Ты глядишь с тоскою
В книги, в окна - но где ты там?-
Припадаешь, как к телескопам,
К неподвижным мужским зрачкам...

Я брожу с тобой, Верка, Вега...
Я и сам посреди лавин,
Вроде снежного человека,
Абсолютно неуловим.
1959

***

ПОЖАР В АРХИТЕКТУРНОМ ИНСТИТУТЕ

Пожар в Архитектурном!
По залам, чертежам,
амнистией по тюрьмам -
пожар, пожар!

По сонному фасаду
бесстыже, озорно,
гориллой краснозадой
взвивается окно!

А мы уже дипломники,
нам защищать пора.
Трещат в шкафу под пломбами
мои выговора!

Ватман - как подраненный,
красный листопад.
Горят мои подрамники,
города горят.

Бутылью керосиновой
взвилось пять лет и зим...
Кариночка Красильникова,
ой! горим!

Прощай, архитектура!
Пылайте широко,
коровники в амурах,
райклубы в рококо!

О юность, феникс, дурочка,
весь в пламени диплом!
Ты машешь красной юбочкой
и дразнишь язычком.

Прощай, пора окраин!
Жизнь - смена пепелищ.
Мы все перегораем.
Живешь - горишь.

А завтра, в палец чиркнувши,
вонзится злей пчелы
иголочка от циркуля
из горсточки золы...

...Все выгорело начисто.
Милиции полно.
Все - кончено!
Все - начато!
Айда в кино !

1957

(продолжение подборки - через несколько дней)