EN
Старый сайт
"Как развлекаются австралийские акушерки, или как рожал Лизин хазбенд" - глава из повести "Немного лет назад" об эмиграции в Австралию в 80-е годы
.
«Лизонька, я тебя оставлю? - как бы извиняясь, спросила она. - Мы быстро придем. Что-то ты бледная. Ничего не делай! Пойди, посиди во дворе на солнышке».
«Идите, мама, опоздаете, Аленька будет волноваться» - сказала Лизавета, улыбаясь изо всех сил.
К телефону бросилась, как только хлопнула дверь. Набрала три нуля, продиктовала адрес. Позвонила Игорю в мастерскую, просила передать, чтобы ехал в госпиталь.
«Лиза не волнуйся, - гудел в трубку Карлос, - я его сам отвезу, какой из него сейчас водитель!»- он загоготал. - «Уже выезжаем!» - к Лизавете, и дал отбой.
Лиза Доре Борисовне быстренько записку нацарапала, сумку подхватила и к дверям.
Тут и амбуланс подъехал, скорая помощь, значит. Выпрыгнули из кабины с двух сторон мальчик молоденький и девочка чуть постарше. Лизавета двери заперла, девочка, что-то приговаривая, подхватила ее сумку и помогла залезть в машину. Паренек тут же взял с места, включил мигалку, но сирену включать не стал.
«Гуд, вери гуд!» - всю дорогу уверяла девочка Лизавету. В госпиталь приехали быстро, зарулили к самой двери. Повезли ее по коридору и сдали с рук на руки молодой беловолосой акушерке. Та первым делом сообщила, что зовут ее Кэрри и что детей у нее пока еще нет, так что если Лиза ей не доверяет, то есть еще одна акушерка у которой есть дети и она, Лизавета, может попросить замену. Пока она это все объясняла, успела измерить давление, температуру, послушала ребеночка, присоединяла какие-то провода, заносила данные в таблицу. Одела Лизавете браслет на ногу: «А то еще потеряю тебя!» - пошутила она. Поманила Лизавету за собой в туалет: «Лиза, дорогая, - не унималась она, - ты можешь для меня пописать?» Внутри унитаза Керри пристроила маленький красный горшочек. «Сюда, дорогая, пожалуйста, а я тебя за дверью подожду».
Повела Керри Лизавету в палату. Палата на четверых, одна кровать занята - женщина молодая лежит, а около нее еще две сидят, по виду сестры. Вокруг каждой кровати занавески - закрываешь - как комната отдельная. Керри сумку занесла, Лизавету на кровать положила, опять что-то мерила, слушала, записывала. Потом неожиданно предложила: «А хочешь в душ или в ванну? Схватки легче переносятся в воде».
Керри отвела ее в душ, отладила воду, помогла раздеться.
«Лиза хочешь принесу тебе рубашку или в своем будешь? А хочешь чаю? Тебе не холодно? Голова не кружиться?» - акушерка не отходила от нее, стояла за занавеской.
«А хазбенд (муж) у тебя есть? Придет он?»
Узнав, что хазбенд уже в пути, Керри очень обрадовалась.
«Девочки, - закричала она кому-то в коридор, - у меня на родах будет хазбенд!» Ей что-то крикнули в ответ, кто-то рассмеялся, а Керри опять вернулась к Лизавете.
«Лиза, как ты? Давай выйдем ненадолго, я хочу тебя посмотреть!»
Она отодвинула занавеску и набросила на Лизавету большое полотенце, вторым полотенцем большим вытерла живот, а маленькое бросила под ноги - вытирай. Опять повела Лизавету за руку в палату, опять слушала-мерила. Схватки после душа стали такими сильными, что Лизавета уже не могла сдержать стон.
«Керри, - крикнул кто-то из коридора, - к тебе хазбенда ведут!»
Игоря действительно тащили под руки Карлос и его зять Ари. Был Лизаветин хазбенд бледный как смерть, очки перекошены, и ноги переставлял с трудом. Карлос, довольный собой, громко что-то втолковывал Ари и смеялся. Так вот все и ввалились в палату. Игорь хоть переоделся, а Ари был в комбинезоне с масляными пятнами и в рабочих ботинках. При виде этой процессии Лизавету так скрутило, что она закричала, чем вызвала абсолютный восторг Карлоса:
«Мальчик, сто процентов мальчик, мой сын так же жену мучил!» - заорал он.
«Лиза, я тебя забираю наверх, - скомандовала Керри, - будем рожать!»
Это уже было для Игоря чересчур и он грохнулся в обморок.
«Хазбенд в обмороке!» - радостно закричала Керри, отсоединяя Лизавету от проводов. - Девочки, помогите хазбенду!»
На лифте ехали все вместе: Лиза, все время приседавшая и охающая от боли, Керри, ни на секунду не отпускавшая ее руки, словно Лиза хотела убежать, еще одна акушерка, Шелли, которая везла Игоря в кресле на колесиках, и сам хазбенд. Карлоса и Ари, как они не рвались помогать, отправили домой. Игорь от обморока очнулся, но был еще не в себе, и на лизины приседания все время повторял: «Боже, что я наделал, она умрет!» Лизавете, не смотря на боль, стало смешно.
«Игорь, прекрати! - сказала она, - Рано ты обрадовался, я еще жива!»
«Боже, Боже, что я наделал, - опять запричитал ее хазбенд, - она умрет, я умру, мама умрет, Аленька останется...»
«Что он говорит?» - спросила Лизавету Керри, терпеливо возле двери в родильную пережидавшая очередную схватку. Лиза, отдышавшись, перевела.
«Умрет она, хазбенд, обязательно умрет, - заверила Керри, увлекая за собой Лизавету, - но не сегодня. А умрет обязательно, все умрем, я, ты...»
Тут у Лизаветы отошли воды.
«Хазбенд, - скомандовала Керри, - сейчас же встань и помогай. Обними ее и покачай, как будто вальс танцуешь, помоги ребенку родиться!»
Игорь, к Лизиному удивлению, резво вскочил с каталки, схватил ее за плечи, прижал к себе, и стал вместе с ней раскачиваться. «Танцор недоделанный!» - хотела обозвать его Лиза, но от боли только зашипела ему в ухо.
Следующие два часа Лизавета помнила смутно. Игорь ее подымал и снова укладывал, он давал ей кислород, обтирал лицо холодным полотенцем. Ему все время давали подержать какие-то приборы, провода, трубки. В момент просветления ей показалось, что Игорь держит на весу прозрачную трубку от пустой капельницы, в другой раз она видела, что Шелли, улыбаясь, вручает ему манжетку от аппарата измерения давления с наставлением держать крепко, чтобы не разбилось.
«Пуш! - сказала, наконец, Керри, - Пуш!»
«Лиза, - закричал Игорь, - Она говорит «Тужься»! Скорей тужься, а то я больше не могу!»
Смог как миленький! Под Керриным руководством приподнял ее, подхватил под руки, командовал «Тужься!» и «Стоп!» и еще добавлял от себя: «Давай!», «Еще!» и «Не умирай!» Вместе получалось «Давай - еще - не умирай!». Старался, аж очки запотели!
«Убью потом гада!» - подумала Лизавета, но была она слишком занята, чтобы думать еще что-то.
«Лиза, отлично! Дыши глубоко!» - приговаривала Керри.
«Стоп!» - вдруг закричала она.
Потом: «Еще один раз и все!»
Маленький синий комочек шлепнули Лизавете на живот, накрыли пеленкой. Он завозился на животе, потом тоненько замяукал «Ле, ле, ле...»
«Хазбенд, иди перережь пуповину!» - скомандовала Керри
Игорь как очнулся: «Нет! - закричал он. - Нет-нет-нет!»
И задом выскочил из родовой!
«Хазбенда держите! И дверь нам закройте. - крикнула Керри в коридор, перерезая пуповину. - Лиза еще чуть-чуть мне помоги и я тебе сэндвич дам! Гуд гэл, никаких разрывов, чисто!»
Лиза закрыла глаза и провалилась. Спала она, видать, всего несколько минут, проснулась - кто-то смеялся. Оказывается, привели Игоря, бледного, спотыкающегося на ходу, опять посадили в кресло на колесиках.
«Неужели тебе, папуля, не интересно, кто у тебя родился?» - поддразнивала Керри.
«Уже родился? Кто?» - он так быстро вскочил, что кресло ударилось об стенку и, откатившись назад, толкнуло его прямо к Лизавете.
«Лиза, кто?» - заорал он, хватая ее за руку.
«Бой, дэдди! - рассмеялась Керри. - У тебя, папочка, родился мальчик!»
«Кто это так орет?» - подумала Лизавета и поняла, что орет ее хазбенд. Игорь вопил по-сумасшедшему: «Сын! У меня сын!!!», а руки уже вытаскивали из кармана мобильник. «Мама, мальчик, сын, мама...» - тут лицо его по-детски скривилось и слезы полились из-под очков, а он вытирал их двумя руками, шмыгая носом. «Сын!»
Лизавета ела бутерброды, пила суп из чашки. Шелли еще принесла чай и печенье. И опять измеряла ей давление, опять цепляла провода. Заходил доктор, молодой, улыбчивый. Поздравил их, что-то спросил у Керри и, улыбнувшись, вышел. А Шелли уже несла малюсенькую ванночку с мыльной водой. Ванночку поставили прямо у Лизаветы между ног. Маленького положили в воду, и он опять замяукал свое «ле». Потом его обтирали, надевали браслеты с фамилией на ручку и на ножку. Шелли прикатила прозрачную кроватку-коробочку на колесиках. Мальчика положили в кроватку, тепло укрыли.
«Ну, с одним пациентом справились. - сказала Керри. - Ты, Лиза пойдешь в душ или тебя здесь помыть? В душе тебя хазбенд помоет, он у тебя молодец, помогал. Другие хазбенды как упадут в обморок, так и не встают до самого конца. Наш хазбенд - молодец!»
Лизавета вспомнила, как после Аленьки она мылась по частям холодной водой из рукомойника в туалете, и решила пойти в душ. На Игоря напялили пластиковый фартук и отправили ее мыть. Он и правда ее мыл, потом вытирал, потом помог надеть рубашку и халат. А потом прижал ее к себе и шепотом в самое ухо сказал:
«Ты лучшее, что у меня есть в этой жизни! Ты, Алька и Дэвид».
«Дэвид?» - удивилась Лизавета.
«Дэвид! - подтвердил Игорь. - В память Дуси, твоей мамы, - такой еврейский обычай».
Шли они из душа, взявшись за руки, и не было в жизни Лизаветиной счастливее дня чем этот, наполненный болью. Устала она смертельно.
Лизавету только успели спустить вниз в палату и уложить, как приехали Алька с Дорой Борисовной. Алька была заревана, глаза красные. С порога бросилась к ней: «Мама, тебе больно?»
«Нет, - ответила Лизавета, - мне хо-ро-шо!»
Дора Борисовна обнимала Лизавету, плакала, спрашивала: «Правда все в порядке?»
«Все хорошо, мама, посмотрите лучше какой у нас мальчик красивый!» - обняла ее Лизавета.
Мальчик посетителей игнорировал, тихонечко сопел в своей коробочке. Шелли вскоре стала всех выгонять, поздно, ночь совсем, да и Лиза устала. Игорь повез их домой, пообещал рано утром приехать. Лизавета долго возилась на кровати, выбирая позу поудобнее. Все тело болело, руки-ноги как свинцом налиты, как будто она весь день руками тесто месила.
Засыпая, подумала Лизавета, что жизнь ее никогда лучше не станет, потому что лучше уже невозможно...
Для сравнения даю маленький кусочек текста из главы"Передаемо з городу МельбУрну" о первых родах Лизаветы
Рожала Лизавета тяжело. Все подружки говорили ей, что оглянуться не успеешь, как родишь, «с твоим-то тазом!». А промучилась она в предродовой двадцать шесть часов. Спать в тот день легли рано, а к десяти часам проснулась Лизавета от боли в спине, поняла - началось. Растолкала Игоря, чтоб помог одеться да позвонил в «скорую». Дора Борисовна проснулась, стала суетиться, хвататься за пакет пластиковый, две недели как сложенный и у дверей дожидавшийся. Потом - к телефону, трубку у Игоря забрала и: «Что вы говорите «первые роды!», да у нее уже схватки с интервалом в минуту!» Трубку бросила: «Игорь, надевай ей сапоги, они сейчас приедут!» И вдруг заплакала навзрыд: «Ли... Лизонька, доченька...» Игорь и так сам не свой был, а теперь стоял и не знал, кого раньше успокаивать. Вышли они потихонечку во двор, походили минут пять по снежной тропинке перед подъездом, машина и подъехала. Как приехали в роддом - Лизавета уже еле-еле из машины выползла, так хватало, а как в предродовую отвели - отпустило. И пошло: то сильные схватки каждую минуту, то на полчаса отпускает, потом опять все с начала. Как отпускало, подходила Лизавета к окну и смотрела сверху, как Игорь перед роддомом мается. Ночью один стоял, а с первым троллейбусом приехала Дора Борисовна. После обеда видела она Майку с Леночкой. Часам к пяти Дора Борисовна вернулась, Лизавете рукой махала. Примерно через полчаса, когда Лизавету опять боль отпустила, пришел к ней моложавый веселый доктор. Смотрел, слушал, шуршал бумажками в ее папке с анализами, а потом изрек, обращаясь к акушерке: «Так ведь ей уже почти тридцать! И о чем она раньше думала, в двадцать лет рожать надо, а не надеяться, что в тридцать спасут!» Лизавета поняла, что она умирает и, слава Б-гу, будет конец ее мучениям. Стало ей легко на душе, она даже задремала, когда боль в очередной раз отпустила. Попозже, темно уже было, пришел Сашка. Она видела, как Игорь что-то ему говорил, как Дора Борисовна Сашку за руки хватала. А потом Сашка побежал внутрь.Нянечка, что принесла ей банку с соком, ахала, что какой-де у этой роженицы мужик строптивый, как он разорался внизу, да требует вызвать главного, да кричит-то как! Следом за нянечкой пришла старенькая акушерка. Живот ей погладила и спросила, как давно она в туалете была. В туалете Лизавета была еще дома, вчера, то есть. Так она акушерке и сказала, прежде чем в обморок упасть. Доченька ее, Аля, родилась ровно через полчаса, после того как мочу катетером вывели. А не стал бы Сашка скандалить, кто его знает, как бы было, может и правда померла бы.
