EN
Старый сайт
Я заглядываю за обложку общей тетради, привезенной еще из СССР. Под ней некое подобие дневника моей абсорбции. Смотрю на дату под этими строчками. 21 апреля 1991 года.
-Боже мой! Как давно это было?! - поражаюсь я. Меня тут же снова подмывает подвести итоги. «Не надо, - говорит мне внутренний голос. Не стоит. Они будут не лучше тех, давнишних. Ты уже живешь в новом столетии, а итоги твои будут мало, чем отличаться от прежних, с минувшего века. Над бездной прошедшего времени глубиной в пятнадцать лет безвольно провиснет тоненькая ниточка, за которую будут судорожно цепляться невыразительные успехи и неизгладимые неудачи. При чем последних будет несравненно больше. Лучше читай дальше». И я читаю дальше. Мне интересно.
«Семеныч - недавний директор средней школы приехал с Украины. В перерыве между подметанием каньена, подходит ко мне и пытается найти параллели, точки соприкосновения двух слов из разных языков. Мазаль [1] и мозоль. А если есть разница - просит ее объяснить. Я, как говорят одесситы, не имею, что ему сказать. Просто перевожу ему слово «мазаль».
Здесь снова я отвлекусь от этого небезынтересного чтива. Как-то совсем недавно стоя в раздумье у газетного киоска (что купить «Новости недели» или «Вести)?» продавец неожиданно обратился ко мне: «Если ты читаешь иврит по слогам, так я тебе дам «Маарив» за прошлую неделю. Дам бесплатно». Щедрый, наивный киоскер, спасибо тебе! А хоть бы и за деньги! Тут просто без комментариев. Для меня по-прежнему, что касается иврита…это, как Семенычу, что мазаль, что мозоль. Он давно уже живет в Америке. Наверное, жалуется там, что иврит мешает ему свободно говорить по английский. Язык выбивает язык. Мазаль, мозоль…
Но я, по-моему, отвлекся. Продолжаю читать.
«Когда моего трехлетнего сын знакомые спрашивают, кем работает его папа, он с гордостью отвечает «менаэль матате [2] ». Илюша не сочиняет. Каждое утро я сбегаю по крутой лестнице вниз, в подсобку супермаркета «Шекем».
Снова отрываюсь от чтения и думаю о том, что сегодня уже нет «Шекема», переименовали. Сегодня это супермаркет «Тиф-там». Переименована и моя нынешняя должность. Из менаэль матате я стал шомером [3] . Трудно сказать пошел ли я вверх по служебной лестнице или продолжаю катиться дальше вниз. В Израиле слишком размыты какие бы то ни были вершины человеческого успеха, как и пределы его падения. Хамсин должно быть... Человек может быть депутатом кнессета, получать зарплату 30 тысяч шекелей в месяц и требовать, чтобы он был освобожден от уплаты арноны [4] .
А борьба с такой целью – эта привилегия малоимущих. Ладно. Читаю дальше.
«Фима, работал фрезеровщиком какого-то военного завода в СССР. «Нарезал их на свою голову!» сокрушается он о «скадах», упавших в ходе войны в Персидском заливе на Израиль. Фраза эта воспринимается нами буквально. Неожиданно явился убирать туалеты в кипе. На мой недоуменный взгляд, запальчиво кричит, поправляя на себе головной убор: « А я вчера у стены плача стоял! Понятно тебе!». Не стал ничего возражать человеку, который не замечает разницы между стеной плача и местами общего пользования».
И снова из дня сегодняшнего. Я задумался: «Объединяет ли тогдашнего Ефима фраза «чем ближе к синагоге, тем дальше от бога» и это обстоятельство здравым смыслом необъяснимое? Гибнет юноша в военных стычках с террористами, скажем, где – нибудь на севере Ливанской границы, а похоронить его в стране нельзя. Нет. Не объединяет. Слишком вещи несоизмеримые. И, тем не менее. Возвращаясь к погибшему парню. Страна - то оказывается совсем не его потому как мама - не еврейка. Посылая же юношу защищать, якобы, чужое для него государство, люди в кипах, те, что пишут законы, менее всего интересуются какой национальности его мать. Но нюанс этот становится решающим и предопределяет все, когда убитые горем несчастные родители лишаются элементарного права достойно похоронить своего сына на земле, за которую он отдал жизнь…».
Сегодня я точно знаю, по какому движению души надену кипу, и как должна относиться историческая родина к возвращающимся ее сыновьям. По меньшей мере, как к гражданам, достойным лучшей участи. Но я снова отвлекся. Осталось немножко. Охота дочитать страницу.
«К концу работы узнали, что две недели назад был уволен последний араб, подметавший здесь «Шекем». Мы, стало быть, вместо них. Хозяин платит нам на полтора шекеля больше. Мы ему ближе! Уважает!».
И снова я не в силах чтобы не отвлечься. Тем более речь опять зашла об арабах. Дорожной карты тогда никто в мыслях не держал, знать про нее ни одна душа не знала. Впереди была беспрерывная цепь терактов и подлых убийств. Впереди была беспрецедентная по своей жестокости и наглости расправа с премьер – министром государства. Его убил не араб, а свой соотечественник. Вероятно за то, что предлагаемое тогда Ицхаком Рабиным ближайшее политическое и географическое обустройство Израиля не устраивало религиозных. Потом было зверское линчевание-расправа в Рамалле над израильскими резервистами, по неосторожности на автомобиле заехавшими не туда. В своей стране, а не туда! А потом было куда ближе! Тель - Авив, трагедия «Дольфи»…
«К трем часам в «Шекем» заходит за мной моя «мишпаха [5] ». Это снова строчки из общей тетрадки. «Сын вырывает у меня из рук швабру. Неровно водит по мраморным плитам. «Помощник делает первые шаги! - смеются олимы [6] ».
Далее лист оборван, я закрываю тетрадку. Неожиданно вспоминаю про вычитанный где-то очень давнишний, печальный эпизод из жизни одного святого-мученика. Когда ему отсекли голову, он взял ее в руки и пронес более двадцати метров! Городская толпа была в шоке. Но на одного старого еврея – парикмахера, наблюдавшего за казнью из окна своей цирюльни, это не произвело сильного впечатления. Он только пожал плечами: «Подумаешь, - сказал парикмахер, - азохен вэй! Трудным всегда бывает только первый шаг».
Мой сын уже давно уверенно шагает по стране. Он в одиннадцатом классе Тель-Авивской гимназии. Все у него в жизни, уверен, состоится. Я же прошу у господа одного: благоденствия и процветания для маленького своего государства. Что касается благополучия личного, то вспоминается известная пословица в устах народа, звучащая так: «Лучше синица в небе, чем утка под кроватью». Выйдя когда-то из каньена, я ощущаю себя сегодня значительно богаче, чем 15 лет назад. Хотя бы этими воспоминаниями о том времени. Я с удовольствием поделился ими с вами. А с итогами пока повременю.
Прозаик
Дмитрий Аркадин
--------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Удача (иврит)
[2] Начальник щетки (иврит)
[3] Охранник(иврит)
[4] Городской налог
[5] родственники
[6] новоприбывшие
чуть ли не почетно, а менаэль матате не прямо а косвенно пребывал долгие годы, и все потому, что латвия для латышей стала гораздо позже, чем была она для коммунистов.
