АДРИАН БРAУВЕР (1605/1606-1638)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Антонис ван Дейк. Портрет Адриана Брaувера

«Бродяга», завсегдатай веселых полутёмных кабачков, и  крупнейший мастер фламандского бытового жанра, автор портретов и пейзажист - это  один и тот же человек, воплотивший на своих великолепных  реалистических картинах именно ту жизнь, те привычки, манеры, изъяны, пороки людей, которых он видел вокруг себя и к которым сам был причастен. Брaуверу приписывают чрезвычайно беспутный и безнравственный образ жизни, якобы, проводившему все свое время в грязных кабаках. Все это повторялось и позднейшими историками искусства, хотя достоверность этих фактов жизни далеко не несомненна.  Возможно, на каждом полотне, среди выпивающих посетителей таверн, курящих  разное зелье, а не только  табак, играющих и, порой  мошенничая, в карты, кости и трик-трак, дерущихся по малейшему поводу на изрядном подпитии, присутствует и  сам автор. Но ни на одной картине не обозначен его автопортрет. Ни одно из произведений Брауэра не подписано. Лишь на некоторых стоят его монограммы. Исследователи его творчества приписывают ему всего около 80 картин и несколько рисунков.  Большинство картин невелики по размерам и написаны на дубовых панелях. 

Он родился в 1605 или 1606 году в небольшом фламандском городке Ауденарде (Oudenaarde) в семье скромного ремесленника, занимавшегося изготовлением эскизов для шпалер. По-видимому, первые уроки живописи мальчик получил у своего отца. В 16-летнем возрасте сбежал из дома и поселился в Антверпене, где попал под влияние Питера Брейгеля Младшего и писал картины в духе старой фламандской живописи. После переезда в Голландию около 1621 года палитра художника изменилась под сильным влиянием живописи Франса Халса.  в мастерской  которого он какое то время и работал, живя в то время преимущественно в Харлеме.  Заметив необыкновенные успехи в живописи своего ученика, мастер, якобы, запер его на чердаке, заставляя писать маленькие жанровые картинки, которые  после  продавал за немалую  цену. Парень вначале  мирился с такой жизнью, но Хальс обращался с ним довольно  дурно, мог и побить, порой лишал пищи, которая была не бог весть какая, а то и прескверная. Все это заставило молодого художника расстаться с своим учителем и сбежать в Амстердам,  где жил почти в нищете,  принимаясь за живопись только тогда, когда в кармане у него не было ни копейки. При таких обстоятельствах он отправлялся в кабаки и таверны и писал с натуры своих товарищей-гуляк, крестьян навеселе, пьяниц-меломанов. раздраженных игроков и  драки по малейшему поводу. Ему было тогда восемнадцать лет. Но уже в 1630 г. его принимают в антверпенскую гильдию художников св. Луки. В 1631 г. Брауэр вернулся во Фландрию и поселился в Антверпене. В 1633 году он  попал в тюрьму, возможно за долги, хотя не исключено, что и по политическим причинам, как подозреваемый в шпионаже испанцами в о время войны. Ради развлечения в однообразии тюремных дней, он и занялся там живописью и впервые, но весьма правдоподобно и талантливо,  изобразил на доске группу игроков. Герцог Ауренбергский, комендант крепости, показал картину Рубенсу, находившемуся тогда в Антверпене, а  тот, окинув её взглядом и моментально  распознав талант, выхлопотал освобождение Брaуверу.  Мало того, он поселил его у себя в доме, дал ему одежду, еду, но  неуёмному весельчаку и бродяге в душе вовсе не нравилась жизнь вельможи, которую вел Рубенс. Он оставил его и поселился у какого-то Иосифа Кресбеке, булочника, с которым бражничал и которого в то же время учил живописи.

В последние годы Браувэр много работал, но жил в крайней бедности, хотя на портрете Ван Дейка художник изобразил его одетым как гранд. 1 февраля 1638 г. Браувэр умер (предположительно от чумы) и был похоронен по последнему разряду - в общей могиле.  Рубенс, скупой на  похвалы, но покупавший, как, кстати, и Рембрант, картины некогда сбежавшего квартиранта, узнав о его смерти, приказал перенести тело на другое кладбище и устроил пышные похороны. Он хотел поставить Броуверу  памятник и сделал даже рисунок его, но умер прежде, чем осуществил задуманное.

Несмотря на фламандское происхождение, Браувер испытывал большое влияние голландской живописи и был далек от пышной барочной фламандской школы. Он один из самых замечательных юмористов в живописи. Его картины отличаются редким талантом композиции, гармонией в колорите, удивительной оригинальностью, ибо в них  несколько контрастирует мягкая манера живописи с агрессивными сюжетами. В Голландии гораздо более широкое распространение, чем во Фландрии, получил бытовой жанр, и здесь художники чаще обращались к изображению представителей "низших" сословий, прежде всего крестьян

Картины Браувера проникнуты такою наивностью замысла, таким забавным комизмом и неиссякаемой веселостью, какие не встречаются ни у кого другого. Техника его отличалась  некоторой размашистой бойкостью, но она более скромна в подборе красок, вполне соответствуя особенностям его таланта. Браувер обнаруживает необыкновенно тонкую наблюдательность, юмор и типичность. Некоторые его картины напоминают карикатуру, но в них нет ничего искусственного или фальшивого,  а видна только высшая степень веселости и юмора, возбужденного состояния или физического страдания под руками сельского брадобрея или заезжего лекаря.

Наблюдая посетителей, завсегдатаев питейных и игровых заведений, где люди накурившись и напившись, становились глупыми, смешными, жалкими, уродливыми, Браувер изображал, сопереживал и одновременно высмеивал их пороки, характеры и поведение, их позы и лица. На одной  из картин - портретов художник показывает юношу, который корчит гримасу, демонстрируя и передразнивая кого-либо из загулявших посетителей кабачка или таверны.

Youth Making a Face. (Юноша, делающий гримасу).
       Adriaen Brouwer.  1632-1635. National Gallery, Washington

Ни в одном музее мира не сосредоточено большинство его картин, они оказались разбросанными  в небольшом числе по разным галереям и частным коллекциям. Поэтому мне представляется заманчивым, собрав их копии с помощью выручающего нас Интернета, представить читателям своеобразный вернисаж, выставку его основных полотен и по мере своих сил и возможностей прокомментировать их. Все мои комментарии - результат собственных рассуждений и впечатлений от представленных картин и не претендуют на истину в последней инстанции. Возможно, у некоторых возникнет иное прочтение изображенного художником на его полотнах. И это вполне естественно. Но, если читатель согласиться поддержать мой взгляд или моё понимание картин, то  это доставит мне некоторое удовлетворение в том, что я не зря написал этот очерк, будучи врачом, а не художником или искусствоведом.

Грубости изображаемой жизни противостоит, облагораживает ее удивительно красивый и глубокий колорит, построенный на сочетаниях серых, зеленоватых,  золотисто-коричневых и красных тонов, что можно увидеть на первой же из представленных читателю картин:

Fight of the Peasants while Playing Dice art (Драка крестьян во время игры в кости)

Двое дерущихся посетителей кабачка в ярких одеждах в экстазе, с экспрессивным злобным выражением на лицах, самозабвенно предаются рукоприкладству.  Один из драчунов угрожающе поднял кувшин, зажав в кулаке, по-видимому, сломанную ручку. Вот-вот он нанесёт удар, но ему мешает рука третьего в тёмно-серой одежде, лица которого не видно; лишь черная шапка на голове. Кулак  сидящего драчуна  уже достиг зубов угрожающе нависшего  над ним. Рот открыт в крике ругани или боли от укушенного пальца, попавшего, возможно, случайно в рот напавшего. Оставленные кости ожидают конца поединка и продолжения игры.

Драка крестьян.1631-35 г. Старая Пинакотека. Мюнхен. Peasants Fighting (1631-35).  Alte Pinakothek, Munich

Драка. 1630. Музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина. Москва

Драка крестьян при игре в карты. 1635-1636

Три следующие  картины художника о драках выглядят более тёмными и скупо окрашенными. Это, по сути, три высокохудожественных рисунка с натуры сцен драки крестьян. Можно предположить, что сам художник примостился где-нибудь в уголке этих кабачков и делает наброски, наблюдая за дерущимися. Убогая нищенская обстановка, полуподвальные тёмные помещения без окон, свет в которые проникает сквозь раскрытые настежь двери. Во всяком случае, ни на одной из картин никаких ламп или лучин не видно. Утоптанный земляной пол, каменные ступеньки без перил. Захламленные тёмные углы. Деревянная вешалка на стене в пятнах с висящей на ней грязной  тряпкой, возможно используемой как полотенце для вытирания рук. Посудины на гвоздях, там и сям прибитых к опорному столбу, либо сложенные на полках предметы кухонной утвари; некоторые кувшины разбиты, другие валяются вокруг и стоят  по углам.... «Изысканная» мебель дополняет эту мрачную обстановку: перекинутые дном кверху бочки, приспособленные вместо стола, неожиданный  столик на тонких ножках, бог весть из чего составленные низкие сидения. Тряпки на «тумбочке», на бочке-столе, подложенная для куска сыра, мяса или хлеба. Другая тряпица наброшена на миску, висящую на столбе. Ухваты, лопата, метла, либо просто палки для запирания дверей местами  прислонены к стенам. Все эти, как будто, случайные  предметы и обрывки материи усиливают впечатление дисгармонии и неустойчивости; вносят динамику, порождая у зрителя чувство беспокойства.

Среди преобладающих тёмных цветов обстановки, преимущественно коричневатого, фиолетового, грязно жёлтого и серовато-чёрного оттенков, художник, как бы, выделил для контраста цвет одежды, лица и руки драчунов. Если штаны остаются в той же гамме темных оттенков, то верхняя одежда - куртки, жилеты, сорочки показаны более ярко: от грязно-серого и грязно-жёлтого до синего, бурачного и кофейно-терракотового. На одном из драчунов надет красный колпак.

Позы и движения рук во время нанесения ударов не всегда кажутся анатомически выверенными и динамичными, возможно, что такая  их динамика скрыта тёмным фоном картин и не всегда кажутся прорисованными конечности. Приходиться всматриваться, чтобы различить, где,  чей кулак. Трудно вначале заметить предательский удар сзади по голове на первой картине каким-то большим чёрным предметом. На второй картине удар со спины вот-вот будет нанесен палкой, хотя замахнувшегося не совсем чётко видно. На второй картине видим, как драчун в чёрной шапке схватил за волосы другого, а третий пытается эту руку оторвать, хотя бы не вместе с волосами. Конечно, нет уверенности, что участники драки не на приличном подпитии, о чём косвенно свидетельствуют кувшины и бутылки на полу вокруг «столов». Но, в общем, драка вполне достоверна и веришь в ту ситуацию. которую художник пытается выстроить на своём реалистичном полотне.

Если повод для драки на первых двух картинах нам не известен, то на третьей явная причина указана автором, мол, драка при игре в карты. Да и одна чья-то взятка разложена на бочке позади тряпки с едой.  Не все игры в карты проходили так мирно, как на следующей картине Браувера, когда вокруг той же бочки, что на предыдущих двух картинах, чинно восседают три игрока, а позади старая седая женщина (или старик) наблюдает за игрой.

The Card Players. Картёжники. Koninklijk Museum voor Schone Kunsten, Antwerpеn. Королевский музей изящных искусств, Антверпен

Судя по кувшину в руке левого игрока с двумя головными уборами, возможно, надетыми один на другой (либо это один головной убор по голландской моде того времени), возлияния продолжаются.  Об этом свидетельствует и кувшин рядом на полу, да и закуска на бочке позади игрока в светло-голубых штанах, отражающем свет розоватом камзоле и чёрном берете. Очевидно, его ход и он выбирает карту. В тёмном коричневом углу картины можно заметить фигуры завсегдатаев этого кабачка, но  в чём они там копошатся и что делают не ясно. Белый стриженный беспородный пудель поглядывает из-за бочки на птиц рядом с корзиной.