В первую предвоенную половину 1941 года по обеим сторонам германо-советской границы происходило невероятное наращивание войск. До сих пор трудно представить себе, каким образом это стало возможно. Красная Армия, уже достигшая численности восьми миллионов человек, продолжает увеличиваться. Под видом учебных сборов в армию призывают ещё около одного миллиона человек. Согласно мобилизационному плану численность Красной Армии к 1 июля 1941 года должна составить 8,9 миллионов человек. Причём, 75 % советских вооружённых сил развёртывается вдоль западной границы. Приграничные округа переполнены. Одновременно с ещё не закончившимся развёртыванием войск первого эшелона начинается развёртывание войск второго эшелона. Вся эта огромная масса людей становится всё менее управляемой. В непосредственной близости от границы идёт строительство новых аэродромов. Прибывающие с заводов в воинские части самолёты размещаются временно, на незащищённых гражданских аэродромах с превышением допустимой плотности.

На германской стороне происходит примерно то же самое. Количество немецких дивизий за пару весенних месяцев возросло вдвое; вдоль границ ведётся интенсивное строительство аэродромов. Но ни Сталин, ни его генералы не настаивают на создании оборонительных укреплений, в действенности которых они имели возможность убедиться во время финской кампании.  Самым удивительным является непоколебимая уверенность Сталина и Гитлера друг в друге: и Сталин абсолютно уверен, что Гитлер не нападёт на Советский Союз, потому что не сможет себе этого позволить; и Гитлер не сомневается в том, что Сталин не пойдёт на открытое столкновение с ним.

Сталин видит, что на фоне непрекращающейся вот уже почти в течение года подготовки к вторжению на Британские острова,  Гитлер всё глубже втягивается в войну с англичанами на других фронтах.   27 марта 1941 года Гитлер принимает решение об уничтожении Югославии и одновременно о вытеснении англичан из Греции.   31 марта экспедиционный корпус под командованием Роммеля начинает бои с англичанами в северной Африке.  В мае немецкая авиация возобновила налёты на Лондон. Бомбардировке подвергся исторический центр города. Бомбы попали в здание Палаты общин, Вестминстерское Аббатство, в здание Британского музея. 20-21 мая высадился десант на остров Крит. Немецкая пропаганда преподнесла это как генеральную репетицию перед высадкой на Британские острова. Хвалёный английский флот оказался бессильным предотвратить немецкое вторжение. Все, кто говорили о неспособности немцев высадить десант на Британские острова, теперь замолчали, почувствовав себя посрамлёнными. На самом же деле, возможно, именно эта операция заставила Гитлера окончательно отказаться от высадки на Британские острова. Немецкие потери оказались огромными. Практически были уничтожены воздушно-десантные войска. Но эта информация до Сталина не была доведена, ибо она не укладывалась в схему его представлений о происходящем на фронтах. А несоответствие расценивалось как стремление ввести в заблуждение (именно в этом был обвинён предшественник генерала Голикова на посту начальника военной разведки генерал Проскурин). Зато о вторжении немцев в Югославию, с которой Советский Союз после совершённого там государственного переворота заключил договор о дружбе, Сталину тут же доложили. И никакого протеста немцам, как это было в случае присоединения Болгарии к странам «Оси», не последовало. Сталин был доволен - на горных дорогах Югославии немцы потеряют много танков (и, в общем-то, так и случилось).

Как же можно было в таких условиях, когда война с англичанами и расширялась, и углублялась, планировать ещё и нападение на Советский Союз. Нет уж, теперь Гитлеру деваться некуда - он в полной зависимости от советских поставок и будет делать всё, что ему укажут из Москвы. Сталин ни на минуту не сомневался в том, что завершающая схватка немцев с англичанами неизбежна и произойти она должна не позднее лета 1941 года, так как к 1942 году будут готовы к войне США, а воевать против Англии и США Германия просто не в состоянии. Сталин был уверен, что вот-вот наступит тот «самый благоприятный» момент, и тогда он отдаст приказ о начале «освободительного» похода. Поэтому он категорически отверг как «безумную авантюру» предложение Жукова и Тимошенко нанести превентивный удар по сконцентрированной в Польше вблизи советской границы группировке войск Вермахта.

По поводу же концентрации немецких войск Сталина вполне удовлетворили объяснения  как самого Гитлера, так и нового начальника военной разведки генерала Голикова. Оба хорошо знали,  во что хотел бы верить Сталин, и усиленно поддерживали его веру. Голиков убеждал Сталина, что Гитлеру «не до нас»: против Англии развернуты три фронта.   Он заставляет своих сотрудников собирать сведения об отсутствии в Германии каких-либо признаков подготовки войны с Россией, которая не мыслится иначе, как зимняя война. Доклады Голикова дополняются сообщениями из Берлина от посла и одновременно резидента советской разведки Деканозова,  в которых раскрываются мероприятия по вводу англичан в заблуждение распространением слухов о нападении на  СССР, - это якобы предоставляет немцам возможность отводить  на восток на переформирование крупные воинские соединения. Кроме того, в немецкой армии была достигнута невиданная в военной практике степень секретности в отношении ближайших целей использования германских вооруженных сил. Почти никто из немецких солдат и даже офицеров вплоть до самого начала наступления не верил в войну с Россией. Среди солдат существовало убеждение, что «Иваны наши союзники, шлют нам зерно и т.д.». Солдаты верили во что угодно, даже в поход в Персию, больше, чем в войну с Россией. Кое- кто из авторов приводит эпизод с доставкой в Москву 15 мая 1941 года внерейсовым самолетом из Берлина  личного письма Гитлера Сталину. Вряд ли когда-нибудь достоверность этого случая будет однозначно доказана или, наоборот, опровергнута. Тем не менее, поведение Сталина в последние недели перед началом германского наступления полностью соответствовало тем реальным или вымышленным просьбам Гитлера, которые содержались будто бы в том письме. В частности, Гитлер настойчиво просил Сталина не поддаваться на провокации, которые могли иметь место со стороны некоторых его генералов, желающих сорвать  планы высадки на Британские острова, которая должна начаться в первых числах июля. Во всяком случае, мы точно знаем, что Сталин строго настрого запретил поддаваться на любые провокации, а особисты с усердием следили за выполнением этого приказа. Единственным, что на какое-то время поколебало уверенность Сталина, было сообщение о перелёте Гесса в Англию. Уж очень трудно было Сталину представить себе, что подобная акция могла быть не согласована с Гитлером.

Всё, что происходило по ту сторону германо-советской границы, о чем мы частично уже упоминали выше, не только не пугало гитлеровских генералов и самого Гитлера, но напротив сулило скорую победу. На гражданских аэродромах невероятное скопление самолетов; немецкие летчики наблюдали, как из-за отсутствия бензозаправщиков советские самолеты заправлялись из канистр с помощью воронок - всё это лишит возможности поднять машины в воздух при налёте немецкой авиации. Именно это и произошло в первые часы наступления - почти все советские самолеты были сожжены на земле, что обеспечило немцам полное господство в воздухе. На Львовском и Белостокском выступах запредельная концентрация советских войск, которые ещё до начала боевых действий уже с трех сторон окружены немецкими частями. Осталось лишь замкнуть это «полукружье», что и было осуществлено в первые же дни войны. В приграничных округах сосредоточено свыше 75% советских вооруженных сил, общая численность которых  перевалила за восемь миллионов. Вопросы управления, координации и взаимодействия всегда были «ахиллесовой пятой» в Красной Армии, а сейчас ещё более обострились. Гитлер же вообще воспринимал советские вооруженные силы не иначе, как массу, в лучшем случае, как «орду».

Лучшим доказательством того, что не опасался Гитлер упреждающего сталинского удара, является перенос даты начала германского наступления с 15 мая на 22 июня из-за операций на Балканах, которые никак не могут быть признаны совершенно необходимыми. Если бы Сталин хотел ударить, он бы ударил ещё летом 1940 года, когда почти вся германская находилась за пределами Рейха, а на Востоке перед советскими войсками оставалось всего шесть - восемь дивизий. Нет, Сталин ждал ещё более благоприятного момента, - когда германские войска будут находиться не только за пределами Рейха, но и за пределами континентальной части Европы. Вот там, на берегу Ла-Манша Сталин создаст настоящую линию обороны, которую попытавшиеся вернуться германские войска уж точно не смогут преодолеть.

Сталин предпринимает все возможные меры ради осуществления этой мечты. Пытается предусмотреть и устранить всё, что только может спугнуть Гитлера, и, наоборот, продемонстрировать, что их дружба крепка и надолго. Германия остро нуждается в валюте, и Сталин в январе 1941 года «отваливает» 7.5 миллионов золотых рублей за согласие Германии уступить Советскому Союзу «свою» часть территории Литвы. Что это, если не стремление убедить «союзника» в отсутствии намерения отнять силой эту территорию в ближайшее время? Почти одновременно с этим подписывается ещё одно соглашение о продлении и расширении хозяйственных связей между Германией и Советским Союзом до августа 1942 года. 20 марта 1941 года у Сталина на совещании собрались все высшие руководители страны, армии и разведки. Итогом этого совещания стало заключение о том, что наиболее вероятный момент для начала боевых действий советских вооруженных сил будет после победы Германии над Англией, а все документы о приближающейся неизбежности немецкого нападения считать фальшивками. Неизвестно, стали ли эти документы известны Гитлеру. Вполне возможно, поскольку они были разосланы во все советские посольства. Наконец, 13 мая, т.е. за два дня до первой даты начала немецкого наступления, появилось заявление ТАСС о том, что «советские круги рассматривают слухи о приближающейся войне между Германией и Россией, как не имеющие под собой оснований...». Конечно же Гитлер уже давно понял сталинский замысел о том, чтобы он, Гитлер очистил Европу сначала от французов, а затем от англичан. И Сталин уничтожит любого, кто попытается этот замысел разрушить. Поэтому то Гитлеру удалось без помех сконцентрировать на советской границе более, чем трех миллионную армию, проложить густую сеть дорог для обеспечения бесперебойного снабжения такого огромного количества людей и техники, построить сеть аэродромов в приграничной зоне - всё это под прикрытием самых невероятных объяснений, в которые можно было поверить только при огромном желании в это верить. Такой непоколебимой веры не осталось уже ни у кого. Но, несмотря на это, никто не решался перечить Сталину, наоборот, холуйствующие генералы изо всех сил, стараясь сохранить собственную шкуру, выискивали факты, могущие поддержать в нем эту веру.

Англичане же, подобрав ключ к немецким кодам, уже давно читали их военные донесения и знали, по какой причине все немецкие корабли покинули советские порты незагруженными или с половинной загрузкой. Черчилль уже сообщил Рузвельту о своей готовности оказывать помощь СССР, чтобы максимально продлить эту схватку. Рузвельт же скептически оценивал возможности Советского Союза, полагая, что больше трех месяцев он не продержится. Но, зато если продержится, и тем самым докажет способность эту помощь освоить, то США начнут помогать и в масштабах доселе невиданных. Прогнозы Рузвельта как будто основывались на расчетах немецкого Генштаба, которые показывали возможность разгрома русской армии численностью восемь миллионов человек. Далее предполагалось, что ни одна страна, понеся такие огромные потери, не сможет продолжить сопротивление. Рузвельт, в отличие от немцев, все-таки допускал, что русские каким-то образом сумеют удержаться. Гитлер же этого себе позволить не мог, так как ещё на состоявшемся у него 28 января 1941 года совещании по вопросам обеспечения операции «Барбаросса» были представлены подробные расчеты, показывавшие, что в случае, если Германия не сумеет уложиться максимум в пять месяцев, её ждет катастрофа. Отсюда отказ Гитлера от всего, что могло бы потребоваться для ведения войны в условиях русской зимы. Этим он хотел поддержать уверенность своих солдат, что всё будет закончено до наступления зимы.

Избранный на третий президентский срок Рузвельт пользовался необыкновенной поддержкой не только всего народа, но и Конгресса, благодаря которой ему удалось в кратчайший срок превратить США в мощнейшую военно-морскую державу мира. Так Конгресс утвердил ассигнования  на представленную президентом программу усиления военно-морского флота США, в рамках которой предусматривалась постройка новых линкоров, авианосцев, сотен эскадренных миноносцев, тысяч десантных судов - и всё это должно было быть спущено на воду уже в 1942 году. Такие темпы строительства были не под силу ни одной стране мира. Одновременно с созданием огромного флота Рузвельт начал проводить исключительно жесткую политику в отношении Японии, ставшей союзницей Германии. По его настоянию был подготовлен указ о введении эмбарго на торговлю с Японией, вслед за этим были заморожены японские активы в американских банках. Рузвельт откровенно провоцировал Японию, так как даже он не мог позволить себе поколебать устои демократической системы США, согласно которым Америка ни при каких обстоятельствах не могла начать войну первой.

В то же самое время Сталин изо всех сил стремился улучшить взаимоотношения Советского Союза с Японией. 12 апреля 1941 года он лично принимает министра иностранных дел Японии и оказывает ему высочайшие почести. Японский министр возмущается поведением американцев. Сталин не только подливает вино в бокалы, но и «масло в огонь»: «американцы способны лишь наковать гору оружия, но не готовы сами вести кровавую войну, первое же поражение заставит их искать мира». (Да, опыт предстоявшей войны показал, что американские генералы, в отличие от своих советских коллег, не готовы были проливать реки крови и дорожили каждым своим солдатом. Во всём же остальном Сталин оказался не прав). Вслед за этим вполне логичным прозвучало заявление Сталина о том, что он является противником Англии и Америки и разделяет позиции стран Оси. После этого было подписано соглашение между СССР и Японией о нейтралитете, которое Гитлером, почему-то, было расценено как предательство со стороны Японии. Япония, планируя войну с Америкой, вполне естественно, хотела обезопасить себя со стороны северного соседа, с которым ещё совсем недавно происходили вооружённые столкновения. К тому же СССР в последнее время из врага Германии превратился фактически в её союзника. Если поставку столь необходимых для военной промышленности германии платины, марганца и хрома ещё можно как-то считать выполнением хозяйственного соглашения, то предоставление своих военных баз на Кольском полуострове, а затем и пароходов с экипажами для переброски немецкого десанта на Британские острова - это уже участие, по крайней мере, соучастие в военных операциях Германии.

Как ни странно, рассмотренные здесь события предвоенного периода используются «красными патриотами» в качестве доказательства непревзойдённой мудрости Сталина. Ему, дескать, удалось «своей искусной игрой загнать Лондон и Вашингтон в положение союзников Москвы». Это в то время, как Черчилль ещё за несколько месяцев до начала войны объявил Рузвельту о своей готовности помогать Советскому союзу. Сталин, «заключив договор с Германией 23 августа 1939 года и договор с Японией 13 апреля 1941 года, подарил американцам Перл-Харбор». Однако каждому видно, что Рузвельт откровенно «вызывал огонь на себя». И тем не менее...
Поставив Жукову памятник в самом центре Москвы, благодарные потомки восстановят и памятники Сталину... - Всему свой черёд!

Марк Аврутин