EN
Старый сайт
Знаешь, милый, произнесла она томно, с присущим ей кокетством и блудливым взглядом в изумительно красивых карих глазах: - Если бы сидящие на скамеечке у входа в подъезд старушки или встречные мужчины, всегда оглядывающиеся на меня, когда я ухожу от тебя после очередного нашего свидания, знали, что я здесь только что вытворяла, они ни за что не поверили бы. Разве они способны подумать, что такая элегантная, стильно и аккуратно одетая, строгая на вид дама, может позволить себе нечто подобное! Когда я представляю себе их разговоры, меня это страшно заводит, и я ступаю ещё более вызывающе и подчёркнуто сексуально. Пусть судачат, завидуют и рассуждают меж собой, что вот ведь, кому-то из мужиков повезло.
Женщина заканчивала этими словами свою тираду, напоследок ещё раз оглядывая себя в зеркале со всех сторон, перед тем как, оценив увиденное и удовлетворившись, попрощаться и выйти из квартиры, в которой они изредка встречались. На прощание она обычно не целовалась, бросая лишь деловитое «пока».
Красавица любила дарить любовь и ощущать себя любимой. Второе, пожалуй, даже больше. Не примешивая к своей любви высоких чувств, она отдавала предпочтение физическому наслаждению с избранным ею мужчиной. Вполне реально вообразить, что она любила его по-своему, получая взамен всё, что хотела, к чему стремилась её женская плоть.
Вряд ли без взаимной симпатии и актёры, в чём они зачастую откровенно признаются, способны сыграть правдивую любовную роль, не говоря уже постельных сценах. Будучи по натуре естественной, она не давала повода усомниться в своей искренности, к тому же и связь их не была обусловлена какими-либо корыстными целями, ни с той, ни с другой стороны. При этом она никогда не ограничивала себя никакими рамками напускного приличия или жеманного ханжества, отдаваясь любви безгранично и целиком, «до потери пульса» или «выше крыши», как любила выражаться, задавая планку предстоящему свиданию или оценивая результат прошедшего.
Дама являла собой одну из тех самовлюблённых похотливых женщин, которые награждали мужчин своей любовью, позволяя им ласкать своё тело и любить себя, одновременно осторожно, поступательно и деликатно обучая избранника искусству удовлетворять женщину, доводить её до оргазма. Всё это свидетельствовало о её чувственном уме и дальновидности, ибо и сам мужчина в её руках не оставался в накладе, не разочаровывался и не оставался обделён, поскольку сама она дарила свои ласки со всей щедростью и готовностью, всегда зная и чувствуя, что хочет мужчина. Приучая, таким образом, мужчину к своим желаниям и порывам, любовница всегда сохраняла трезвый контроль над таинством секса и регулировала его в соответствии со своими желаниями и потребностями. Отдаваясь и достигая высшего наслаждения, она никогда намеренно не усиливала его внешними звуковыми эффектами, показушными эмоциональными стенаниями или возгласами, не лишалась чувств или сознания, как это, якобы, происходило с герцогиней Альбой (графиней Каэтаной), любовницей Франсиско Гойи. Нет! Игры она не знала и всегда оставалась трезвой и абсолютно естественной в своих физиологических и эмоциональных проявлениях.
У будущей распутницы, как её бы назвали пуританские дамы или ханжи обоего пола, оказалась отличная школа сексуального взросления. Рано созревшая акселератка, здоровая, цветущая, не измученная тяготами пубертатных проблем, всегда обращала на себя внимание мужчин, жаждала ласки и старалась удовлетворить своё любопытство, не выказывая признаков ложного стыда в отношении млевших рядом с ней мужиков зрелого возраста, а особенно тех, кто страдал, по Набокову, «синдромом Лолиты». Более того, будучи чувственной и любопытной, девушка разрешала им, походя и как бы невзначай, прикасаться к её «запретным» местам, да и сама активничала, в те моменты, когда никто не мог этого увидеть или даже заподозрить. Шутя или играясь, запускала руку в карман брюк мужчины, якобы, в поисках конфетки, отвечая таким образом на приглашение хозяина штанин пошарить внутри в поисках сюрприза, либо прижималась к партнёру в танце. Подобные «детские шалости» ей нравились, и она с юности была привычна к ощущению наслаждения от соприкосновения с мужскими достоинствами. Когда впоследствии партнёр интересовался, откуда такая сексуальная смелость и грамотность, она ссылалась на мужа, отводя ему главную роль в освоении ею вершин чувственной любви, в обучении молодой супруги неординарному сексуальному опыту, хотя позволительно предположить, что были и другие наставники, а она, обладая пытливым умом и пылким нравом, смело экспериментировала.
Выбирали или желали её многие мужчины, но окончательный выбор всегда оставался за ней самой. Женщина взвешивала все качества своего предполагаемого любовника, начиная с, казалось бы, не самого основного – внешности, поскольку на внешне непривлекательном мужике взгляд её попросту не задерживался. Однако, куда более ценными свойствами представлялись для неё ум, обаяние, находчивость и возраст мужчины. В любовники себе она непременно выбирала тех, кто был старше её самой.
Осторожность и сохранение тайны их связи было непререкаемым условием встреч, что для замужней женщины, не собиравшейся менять что-либо в своей семейной жизни, возводилось в принцип адюльтера. Положение в обществе, занимаемая должность, образование, эрудиция, аккуратность и чистоплотность, отсутствие вредных привычек, выходящих за грани - всё это почиталось за достоинства, способствовавшие развитию любовных отношений. Понятно, что продуманная до деталей чёткость и трезвость в планируемых ею и совершаемых поступках, всегда служила гарантией случайных провалов или разочарований в её сексуальной жизни вне семьи. Способная сдерживать свои порывы и желания, она могла отложить и перенести встречу, если хоть что-нибудь, какая-нибудь самая незначительная, на первый взгляд, мелочь могли омрачить или испортить её. Женщина всегда предпочитала чувствовать себя максимально свободной и неограниченной ничем для того, чтобы расслабиться, предаться в полной мере физиологическому влечению и получить максимум удовлетворения. Бережно относилась она и к своему женскому организму: никогда «не залетала», не любила презервативов и лишь изредка напоминала о нём, когда этого требовали временные обстоятельства.
Знакомство с её нынешним любовником оказалось неожиданным и случайным и состоялось в тот момент, когда он обратил внимание на фигуру идущей впереди него шатенки с коротко и аккуратно подстриженными волосами. Больше всего взгляд его приковали уверенная походка, стать и приятные формы - гармонично очерченная талия, округлые плотные, как потом выяснилось, ягодицы, обтянутые узкой юбкой, чуть выше колен и длинные стройные ноги, с красивыми икрами и узкими щиколотками.
О таких он когда-то впервые прочёл у Вересаева в его рассказе «Исанка»: «У Исанки юбка была до колен. И поразительно было смотреть сзади, как узки у нее щиколотки и нижние части голеней; чувствовалось в этом что-то благородное и сильное, как в узких голенях породистых беговых лошадей. Ему вспомнилось и вдруг стало понятным выражение древнеэллинских поэтов: "тонколодыжная дева" Именно таким образ невольно отложился в его памяти, хотя со времени прочтения рассказа истекло немало лет. «Так вот, как это выглядит!» – осенило мужчину.
Он догнал незнакомку, представился и просто предложил познакомиться, так как она ему понравилась. Она согласилась. Первая беседа всё же неожиданно для обоих затянулась, и оба почувствовали, что не хотели бы, завершить её рядовым, ни к чему не ведущим знакомством. Они тут же договорились о другой «случайной» встрече в кино на последнем ряду, куда можно было зайти порознь при уже погасшем свете, или по дороге с работы на малолюдной улице, либо в саду или парке. В общем, так, чтобы не было свидетелей и огласки, иными словами, ситуации, способной осложнить их семейные узы и вызвать ненужные сплетни.
Случаются порой между людьми мгновения настолько неожиданного влечения друг к другу, что времени на возникновение и осознание ими высоких чувств у них просто не хватает. Некоторые предположили бы ошибочно и банально, что они влюбились друг в друга «с первого взгляда». Только трудно судить, что они чувствовали - любовь, желание, страсть, вожделение или похоть, что не на шутку взыграли в них. Для них и самих всё в те минуты оставалось загадкой, и вряд ли они нуждались тогда в ответе.
Выходные дни и праздники проходили без встреч по понятным причинам. Не случалось даже телефонных диалогов, доставлявших им немалое число приятных минут, ибо содержание бесед, голоса и интонация действовали на них как виртуальный афродизиак, приводя собеседников в состояние сексуального возбуждения на расстоянии.
Мужчина перестал приносить на свидания цветы, после первых, отвергнутых ею, попыток, поскольку даже в квартиру они заходили не вместе, а тщательно проверив прежде, всё ли предусмотрено для тайной встречи. Разумеется, что дама ни в коем случае не должна была возвращаться с цветами. Вино и конфеты, да ещё по сигаретке до и после всего. Причём, даже вино, которому оба отдавали предпочтение, своим названием разжигало предстоящее ощущение страсти - сухие вина «Медвежья кровь»» или «Бычья кровь» с изображением этих сильных животных на этикетке. Вино само по себе не было крепким, подобно и прочим сухим напиткам, но повод и наименование психологически создавали своеобразный фон, ибо любовники начинали пьянеть от самого ожидания любви, сохраняя всю трезвость в восприятии чувственных ощущений в момент прелюбодеяния. Помощь алкоголя для стимуляции возбуждения им была ни к чему.
Оральный секс был её начальным, предпочтительным и обязательным ритуалом. Женщина очень любила этот вид сексуального удовлетворения, и с него начиналось их сближение ещё до первых постельных сцен и свершений. Одновременно она ценила взаимную ласку с его стороны, и они иногда сочетали эти способы обоюдного наслаждения, получая и даря явное удовольствие, распаляя себя этим до неописуемого восторга и желания. Женщина испытывала истинное сладострастие от поглощения обласканного фаллоса, делая это красиво, и, явно, не только с целью доставить удовольствие партнёру, но и прежде всего, для того, чтобы удовлетворить свою похоть, наслаждаясь этим ритуалом с оттенком вожделения и сексуального удовольствия.
Странно, что она не любила раздеваться и одеваться на глазах у партнёра, объясняя это тем, что не видит в таком стриптизе необходимости и стесняется поз, которые не красят человека. Точно так же, она не смотрела, как это делает он. Они не играли и не повторяли набивший оскомину в кинофильмах шаблонный сюжет с развязыванием галстука и расстегиванием мужской сорочки, как сигнала к дальнейшему действию. Оба не видели в том никакой нужды, возможно, осознавая, что подобное выглядит нарочито, а потому разнообразили ритуалы своих сближений.
Порой он стоял спиной к ней, уже нагой, с волнением, нетерпением и трепетом ожидая прикосновения её тела, а она приближалась сзади и внезапно приникала каждой своей частичкой вплотную к нему, горя желанием сомкнуться в неповторимом ощущении слияния двух жаждущих наслаждения тел. Затем они поворачивались друг к другу и, когда они наконец оказывались лицом к лицу, руки их переплетались в объятиях, губы соединялись в чувственном и жарком поцелуе, а всё остальное происходило естественно и красиво. Жадные касания и охватывания кистями рук обоюдных прелестей вызывало чувство предварительного обладания друг другом. Слившись губами, проникая языками, они как будто впитывали в себя один другого, и их поцелуи могли длиться неизмеримо долго. Если бы у обоих хватало дыхания, а, главное, терпения не двигаться дальше, искать и находить новые, ощущения, удовлетворять естественное стремление к зову плоти, ублажению похоти, полностью овладевавшей ими, поцелуи могли бы длиться бесконечно. Затем он подхватывал её под колени и бёдра, она обнимала его за шею, и тогда мужчина поднимал любовницу, прижимая к себе, входил в неё, стоя, и в то же время переносил к кровати или к креслу при сохранении всех плотно «фиксировавших их контактов»…
Он бережно опускал «ношу» или усаживал её с собой в кресло так, чтобы оба отражались в зеркале. Это был весьма важный атрибуте их любовных ласк и игр. Они могли любоваться своими телами в соитии, сохраняя эти позиции, чтобы не нарушить ненароком очарование композиции, отражённой в нём. Она будила в его фантазиях образы прекрасных амазонок, с естественной элегантностью сидящими в седле с очерченными сильными бёдрами и икрами. Такие грациозные женские тела были изображены на картинах старых мастеров и, особенно натурально, на полотнах современного певца красоты тел женщины и мужчины Владимира Вальехо.
Умение и желание этой женщины чувствовать себя победительницей и властительницей сказывалось и в обращении с мужским возбуждённым телом. Избирая позу излюбленную «сверху», она старалась для обоих, ибо знала толк и понимала прелесть этого вида любви, чувствуя себя хозяйкой положения и ощущая силу воздействия на подчинённого ей, изнывающего от искушения и ожидающего острейшего наслаждения, мужчину. Ей вообще нравилось перемещаться, менять позы, давать возможность и ему поступать соответственно. Она следила за тем, чтобы оба не забывали подпитывать ощущения друг друга, разнообразя контакты и переключая внимание на чувствительные эрогенные зоны, с целью вкушать всё новые и новые обоюдные наслаждения. Достигая, наконец, высшей точки максимального полового возбуждения, любовники позволяли себе полностью сосредоточиться на соитии, с тем, чтобы достичь совместного и одновременного оргазма.
Так и длилась эта счастливая любовная связь, с некоторыми вариациями, не менее сладостными и всегда искусными и взаиможелаемыми. Расставались они с трудом, возвращаясь в объятия друг друга после всё удлинявшихся перерывов, но, насладившись, быстро приходили в себя и не затягивали уход. Встречи, однако, постепенно всё более становились похожими на деловые, предназначенные для скорого завершения приятного, но уже не столь важного дела. Накапливались мелкие обиды и взаимные укоры по поводу переноса или оттягивания встреч, со временем возникшее однообразие губило страсть, а недостатки каждого, не замечаемые или прощаемые раньше, становились явными.
Следуя непреложной истине «ничто не вечно под Луной», естественно окончилась и эта, красивая в своём апогее, эротическая любовная связь Мужчины и Женщины. Женщины, о которой он, расставшись, не смог забыть никогда. Чем дальше отдалялась в его сознании эта связь, чем чаще он вспоминал детали их встреч, телесных соприкосновений и плотские наслаждения, тем более он осознавал, что отношения больше походили на удовлетворение обоюдной похоти двоих, так удачно совпадавших по многим параметрам и представлениям о физиологии и сексе. Они грешили, как простые смертные, не осознавая, что нарушают седьмую заповедь Книги Жизни: «не прелюбодействуй!». Сгорая в огне желаний, они ничего не могли с собой поделать. Похоть оказалась сильнее их.
Алекс Марина 
)
