Элла перечитала весь черновик сценария. 
Улыбалась, вспоминая детство и юность. Весёлые огоньки в глазах бабушки, с трудом сдерживающей смех при виде ошарашенной Анешки и её, Эллы, голенькой, открывшей им дверь. Соскучилась она по ним. И по Мареку. И по его бабушке, по милой, добрейшей умнице Берте Григорьевне. Такая типичная заботливая скромная еврейская бабушка, в недавнем прошлом — ведущий специалист завода полупроводников. Всё понимающая и всё принимающая таким, как оно есть. Распрекрасно она тогда поняла, какая там у младшего внука будет “реверберация”, и собрала аж сразу две сумки вкуснейшей снеди, чтобы у Лёньки с его ”транзистором” не случился, нихт до гедахт, дефицит энергии.                                                    Бабушки, бабушки, бабушки - старушки, ушки на макушке. Чтоб они были живы и здоровы! 

Элла рассмеялась. Вспомнила ещё одну историю про бабушку. И ещё одну: приключение бедолаги Лёши со спятившей бабушкой подружки. Такие разные приключения с бабушками. Надо записать, пока не забыла. Не вставится в сценарий, так пригодится, когда- нибудь потом. 

— “Над вымыслом слезами обольюсь”.   

Это Эмма процитировала Пушкина. Надо же так утонуть в воспоминаниях, чтоб не заметить, как она вошла. 

— Всё колдуешь над своим сценарием? И как, продвигается? Дашь почитать? 

— Дам, когда закончу. Застопорилось как-то. Жаннэ  требует достоверности, правды жизни, мать его. Где её столько набрать, чтоб смешная? Вот и сижу, насилую мозги, вспоминаю.  

— Ну, судя по твоему хохоту, что-то вспомнила стоящее? 

 — Ага. Аж сразу две истории. Только обе не со мной приключились. 

— Ну и что? Расскажи, развей тоску. А то Саар заимел совсем. У французов тоже штурмовщина —будь здоров, не кашляй. Хотят к фестивалю успеть. Загонял вусмерть. 

— Тебе полезно. Немножко похудеешь. 

— Счас тебе! Мужчины предпочитают колыхаться на волнах, а не биться о камни. Ладно, давай, вещай. 

Выслушав повесть о Лёше, Ирме и её бабушке, преисполнилась сострадания. 

— Бездушная ты, Эллка. Над чем смеёшься? Это же человеческая трагедия. Он же не мусульманин какой-то, чтоб иметь двух жён. Каждый раз исхитряться — замучаешься. 

— Незаслуженный упрёк напрочь отвергаю. Я его исцелила, и теперь он кончает в любой момент, когда захочет. По этому поводу он, как я, тоже профессию сменил. Только я — из медицины в театр, а он — наоборот. Преуспевает. 

— Это как? 

— Просто замечательно. Но дальше не моя тайна. Не скажу. 

— Ладно, бог ему в помощь. А что за вторая история? Ты так ржала... 

— Фи, какая ты грубая! Это один парень в нашей компании рассказал. Мы как-то сидели у костра, трепались, как у кого было первый раз. Ну вот Олег и поделился преданьем юности глубокой. Как там у него это было. Давай я тебе прямо от первого лица. Значит, так. 

В десятом классе мы с одной девчонкой влюбились, вот по самое немогу. Оба все из себя красивые, интеллектуальные, романтичные, начитанные и из очень приличных семей. Сплошная возвышенная романтика, общность интересов и прочая классика жанра. Уроки вместе делали: то у неё дома, то у меня. Родители умилялись, но присматривали строго: чтоб ни-ни! Целовались, конечно, обжимались, когда ловили момент. Тем более, что у неё было, что обжимать. Но не более того. Ладно бы летом, а зимой куда деваться? Она под пальто надевала такое, чтоб легко расстёгивалось. Забирались в какое ни будь укромное местечко, и пока не замерзнем, игрались. Но хотелось же большего! Оба отлично понимали, чего нельзя, но всё прочее можно же. 

И вот в один прекрасный субботний день Муся — Мария, но её все Мусей звали — объявляет: 

— Олежка, завтра приходи ко мне. Часов в одиннадцать, не раньше. Скажи своим, что на день рождения к кому-ни будь, чтоб до позднего вечера. Мне бобину с секс-музыкой дали на два дня. Послушаем. Это что-то с чем-то! 

Тогда было такое: на фоне ужасно чувственной музыки запись секса. Со всеми словами, стонами и прочими звуками. Очень впечатляло. 

— А родители? 

— А сюрприз я тебе обещала? У них автобус от фабрики в десять часов. На двенадцать дней в “Пролетарский” дом отдыха. Как раз на все наши каникулы! Я наврала, что у меня горло дерёт, голова болит и вообще простуда начинается. Какой в таком состоянии зимний отдых? Но, на всякий случай, пусть будет ещё час для надёжности. 

Ясное дело, ровно в одиннадцать я уже звонил в её дверь. Моя ненаглядная была в домашнем халатике, а под халатиком не было ничего. Я это сразу углядел. 

— Ой, Олежка, какой ты холодный! 

— Ой, Мусенька, какая же ты тёпленькая! 

Ну, всё как в пословице: не было ни гроша, и вдруг алтын. Какой-там алтын? Целковый! Во всех смыслах. 

Эмма хохотнула: 

— Это я поняла. А при чём тут бабушка?  

— Мы тоже его спросили. Он немножко ещё потрепался на тему их петтинга и перешёл к самому интересному. 

Об этой самой секс-музыке мы вспомнили, когда самые сильные первые впечатления уже получили и слегка устали. Валялись в зале на тахте и разглядывали заграничные порнушные журналы, которые Муська вытащила из родительского тайника на книжном стеллаже, за подписным забором, со вкусом подобранным под интерьер. 

— Ой, она у меня припрятана. Сейчас принесу, Включай пока магнитолу. Ну, отпусти же, под музыку продолжим.  

И вышла. А я достал из той же сокровищницы отпечатанную на машинке “Баню” и только вчитался, как открылась вторая дверь и вошла такая вся из себя элегантная дама примерно средних лет. И уставилась на меня с интересом, но без малейшего удивления. 

Представляете себе картину? Я стою перед ней совершенно голый, и даже руками не могу прикрыться. Они же заняты этой самым “Баней”. Как-то сразу дошло, что прикрываться ею никакого смысла нет. Ещё глупее буду выглядеть. И почему-то мне ни капельки не стыдно. 

Дама изучила меня взглядом во всех подробностях и с милой улыбкой очень доброжелательно поздоровалась. 

— Здравствуйте, молодой человек. Вы тот Олег, о котором я наслышана от внучки. О других она мне пока не рассказывала. А вы очень красивый. У Мусечки прекрасный вкус. Девочка вся в меня. Ну, будем знакомы. Галина Васильевна. 

Я вернул “Баню” на место и вежливо пожал протянутую руку. 

— Очень приятно. Олег. 

— Вы хорошо воспитанный юноша, что мне очень нравится. Не терплю жлобов. 

Сразу после этих её слов вернулась голенькая Муся с магнитофонной бобиной в руке. Которую тут же уронила. Бобину, а не руку. Руками она прикрылась. 

— Ой, бабуля, как ты тут оказалась? Как ты...? 

—Я? Очень неплохо, внученька. Не так хороша, как ты, но тоже очень неплоха. Да убери ты руки, дай тебя как следует разглядеть. Твой парень смелее тебя. Убери лапы, кому сказала! Если у девушки есть, на что полюбоваться, надо это показывать, а не прятать. А у тебя очень даже есть. А ну-ка, повернись. 

Под её взглядом Муся как-то удивительно переменилась: гордо выпрямилась, заложила руки за голову и повернулась к нам очень милой попкой. Дала себя рассмотреть и снова повернулась лицом. Я аж застонал. 

— Афродита! - восхитилась Галина Васильевна. — Лучше, чем я была в твои годы. Повезло, тебе, Олег, с первой женщиной. А тебе — с первым мужчиной, внучка. Даже завидую. 

Внучка?! Я, наверно, спятил. 

Муся подлетела к даме, они обнялись и расцеловались. 

— Бабуля, как ты сюда попала? 

Галина Васильевна пожала плечами. 

— Как все нормальные люди, через дверь. Я понимаю всю вашу страсть неутолённого желания, но дверь всё-таки следует запирать. И чем сильнее желание, тем ещё и на задвижку. Вот не я бы зашла, а твоя мать вдруг вернулась? Вот это была бы драма! 

Она расхохоталась. 

— Ладно, ребята. Считайте, что вы под моей охраной. Играйтесь дальше. Я пока на кухне телевизор посмотрю и сготовлю вам чего ни будь перекусить. Приходите, когда проголодаетесь. Только, бога ради, не одевайтесь. Вы оба такие красивые, полюбуюсь вами ещё. 

Вышла, оставив дверь открытой. 

— Муська, что это за чудо тут было? Кто она? 

— Моя бабушка Галя. Ты же слышал. Она у нас очень редко бывает. Мама её терпеть не может и не хочет, чтобы я с ней встречалась. 

— Это ещё почему? Такая приятная женщина. 

— Ага, ты бы знал, что она про неё говорит, когда я вроде бы не слышу. И такая она и сякая, бесстыжая проститутка, и гетера она городская, и на старости лет, в её-то пятьдесят пять, пора бы и остепениться, а она любовников чуть не через день меняет и... Не хочу повторять все эти гадости. Папа у мамашки под каблуком, во всём соглашается. А я ещё на бабушку очень похожа, сам же видишь. Вот они и боятся вредного влияния. А я её знаешь, как люблю?! Вот прямо как тебя. 

— Похожа? Что-то я не успел разглядеть. Стань ещё так, я полюбуюсь. 

— Лучше я на тебя лягу. 

Мы обнялись и упали на тахту. До секс-музыки дело тогда не дошло. Нам и без неё было хорошо.  

Накувыркались, нацеловались во все места, лежим, ласкаемся, хихикаем. И слышим: 

— Эй вы там, влюблённые, не проголодались ещё? Идите сюда, я уже тут одна соскучилась. 

Я огляделся. Прикрыться хоть чем-то, но Муська подтолкнула меня к двери. 

— Оставь эту тряпку в покое. Бабуля же просила. И так интереснее, хи-хи. 

Ну и пошли мы с ней голыми обедать. Заходим на кухню, и я в который раз за тот день обалдел. Ох, ничего себе “на старости лет в пятьдесят пять”! Вот это бабушка Галя! 

Она стояла у газовой плиты с поварёшкой в руке, одетая только в чёрные кружевные трусики и такой же, почти прозрачный, лифчик, туго обтягивающий большую грудь. Изумительно красивое и ухоженное тело. Стройная фигура, длинные ноги, плоский подтянутый живот. И никаких лишних складок и отвислостей, ровный загар на матовой гладкой коже. В январе! Летом на любом пляже полно женщин в её возрасте.  Три раза ха! Сравнил старых куриц с жар-птицей. И, удивительное дело, в этом белье смотрелась она так же элегантно, как в своём бежевом костюме. Это всё я позже осознал. 

Тогда я просто онемел, а Муська только смогла выговорить: 

— Баба Галя, ну ты даёшь! 

От такой лукавой улыбки с ума можно было сойти, даже рядом с ослепительно голой подругой. 

— Даю, внучка, даю, но только тем, кто мне самой нравится. Или мне очень-очень нужен. Ладно, детки, давайте за стол, а то остынет всё. Успеем ещё об этом поговорить. Лопайте, вы же собрались ещё долго силы тратить. 

— Ну, бабуль, правда, чего ты так разделась? 

— Того, что мне так захотелось. Топите вы безбожно, газа не жалеете. А тут ещё эта плита. Жарко мне. А форточка у вас тут — с гулькину письку. 

— Бабуль, я серьёзно. 

— Серьёзно ты всё поняла. Одной любовью сыт не будешь. Прикончите тут всё и приходите. Пока повалюсь на вашей тахте, отдохну от стряпни. 

Ну, мы с Муськой так и сделали. Правда, десерт у нас затянулся. Варенье попало ей не только на грудь, и не только ей. Пока всё слизали... 

А разговор у нас с Галиной Васильевной получился интереснейший. Всё не перескажу, но вот самое-самое... 

— Глупая она, прости, что я так о твоей маме, но ты сама это знаешь, хоть и с верхним образованием. И сыночек мой. Ладно, не будем о печальном. Да, я гетера. И не из последних, уверена. Только для них, ханжей непросвещённых, что гетера, что проститутка — одно и тоже. 

— Галина Васильевна, а почему вы их не просветили? 

— Потому, Олежек, что таких просвещать уже поздно. Я сама это не сразу поняла.  Вот и сына правильно воспитали, на мою голову. Поздно спохватилась. Или он уродился такой? Вот они с Ленкой нашли друг друга, два сапога — пара, фабрики “Большевичка”. Тьфу! 

— А на самом деле, Галина Васильевна? В чём разница? 

— Разница принципиальная. Как разница между простым хлебом и изысканным тортом. Или, даже точнее, как между маляром и живописцем. В первых случаях — простой, но необходимый продукт, простое ремесло, которым овладевают быстро и просто, и которое удовлетворяет простые, базовые, низкие, но необходимые потребности организма и общества. А во вторых примерах — это уже высокое искусство, которому обучаются долго и трудно, но оно удовлетворяет возвышенные духовные и интеллектуальные потребности. Телесные — это само собой, но непременно на том же, очень высоком уровне. Хотя, как сказать? Художники разные бывают. Иные владеют кистью хуже маляров. Поэтому в нашем деле всю жизнь приходится много и правильно работать над собой. Над содержимым головы и над всем остальным телом. Имей это в виду, внучка. Очень хорошо продумай. А что получается, сама видишь. 

Она нам много всего интересного рассказала. 

Я спросил: 

— Галина Васильевна, откуда вы столько всего знаете про гетер? 

— Так я же по ним курсовую делала на истории изобразительных искусств, в “Суриковском”. Начала, естественно, со знаменитых “Пришествия Фрины на праздник в честь Посейдона” Семирадского и “Фрины перед ареопагом” Жерома. Сама увлеклась и столько всего накопала! Заодно языки здорово подтянула. На русском почти нет ничего. Потом пригодилось.     

Когда заявила эту тему, мне сперва сказали “фе”, но я как-то её пропихнула. Зато потом мне её зачли как дипломную. Пока другие над ними корпели, я неплохо зарабатывала натурщицей. Ну, и не только натурщицей. 

— Много? - уточнила Муся. 

— Как тебе сказать? Больше, чем была повышенная стипендия в те годы. И даже больше, чем сейчас моя зарплата в “Интуристе”. 

Ох, эта её лукавая улыбка! Муся сидела у меня на коленях и даже слегка подпрыгнула. 

— Ой, Олежка, какой же он у тебя! 

Но очень деловито спросила у бабушки: 

— А сейчас? 

— А сейчас? Сейчас... Муська, ты решила? Окончательно? 

— Да. Ох, бабуля. Ай! Ну, Олежка, ой! 

— Тогда смотри. 

Она очень спокойно сняла трусики, потом лифчик. 

— Вот этот мой прикид — это две месячные зарплаты обоих твоих родителей.  

Я только глянул на неё и достиг предела сил человеческих. 

— Бабуля! А-а-ах! 

— Я с тобой, моя девочка, не бойся. Не спешите, ребятки. Олежек, не так... вот... умничка, еще немножко...нежно... входи. 

Вот такой у меня был первый раз. С обеими. Нет, самый первый с Мусей, конечно. 

Мы тогда спрашивали у Олега: как было у них дальше? 

— Очень хорошо у нас было. Муська с золотой медалью поступила в МГИК. Она и так была отличницей, но как-то совершенно случайно зашла в гости к бабушке, заглянула в спальню, а там в постели с бабушкой почему-то оказался секретарь парткома РайОНО. Сейчас она в Минкульте чем-то заведует. Толком не знаю. Но квартира у неё на Арбате, а “Девятку” она ещё студенткой купила. Это точно, гостил у неё пару раз, когда бывал в Москве. 

Вот, и такие бабушки бывают. 

Эмма, слушавшая с живейшим интересом, тяжко вздохнула. 

— Не всем такое редкое счастье. Эллочка, ты так рассказала, я прямо как сама всё увидела. Ну, ты и актриса! Только погоди, как это Мусины родители укатили отдыхать и оставили её дома одну, больного ребёнка? Не вяжется как-то. 

— Ну, так не при смерти же оставили. Лёгкая простуда. Но ты правильно заметила, они её не совсем одну оставили. Телефона у них не было, и пришлось мамаше идти на поклон к любимой свекрови. “Ах, дорогая Галина Васильевна, мы понимаем, насколько вы заняты на вашей ответственной работе, но поймите: мы же не можем оставить Мусеньку совсем без присмотра, а нам никак нельзя отделяться от нашего трудового коллектива. Вы уж, пожалуйста, хоть через день...”. И так далее. 

Элла хохотнула: 

— Приходите, тётя Кошка, нашу крошку покачать. 

    Олег тогда много чего рассказал, но это уже так, детали. 

— Как интересно! Как я поняла, весь этот дом отдыха аккурат на школьные каникулы сама бабушка и организовала, с её то связями? 

Элла кивнула. 

— Мало того. Она ещё какой-то хитрый финт провернула для родителей влюблённого мальчика, что он оказался вроде бы как бы на лыжной турбазе по бесплатной путёвке. Это, чтоб возлюбленная парочка и ночами не разлучалась. 

Эмма вздохнула на пару пудов тяжелее. 

— Бывает же людям такое счастье. Но не нам, увы. 

Элла добила её вишенкой на тортик. 

— Чтобы любимая внученька, не дай бог, не переутомилась, бабушка прислала к ней пожилую солидную домработницу. “Вы, детки, при ней совершенно ничего не стесняйтесь. Она бывшая проститутка”. Ну, и сама их часто навещала. 

Эмма ушла от хихикающей подруги в окончательно растрёпанных чувствах. 

А потом зазвонил телефон. Кто говорит? Ого! 

К огромному особняку на улице Гренель они подкатили примерно за полчаса до назначенного времени. Надо же сориентироваться, разобраться: куда, к кому? А главное — за чем? Что именно такое ей должны вручить, а она, соответственно, получить? Совсем свихнулись со своими секретами, мать их поперёк! 

— Серёжка, но ты-то не можешь не знать, чего они от меня хотят? Не корчи из себя непробиваемого чекиста. 

— Не знаю ничего. На месте всё выяснится. Не психуй. 

— Да чёрт вас всех побери! А если меня оттуда не выпустят? Фильм уже готов. Контракт не нарушится же, если исчезнет какая-то актриса. 

— Не какая-то, а прима. Скандал никому не нужен. 

Элла шмыгнула носом. 

— Ага, никому. Только рекламу сделает. Ну, Серёжа, чего они от меня хотят? 

— Уж точно, не того, что я. Можешь быть уверена. А ты всё с этим мальчишкой. 

— Так это ты из ревности всё подстроил?! Ну ты и гад! 

— Успеешь отомстить. Делай официальное лицо. Товарищ, мы согласно приглашению. Да, вот наши документы, пожалуйста. Актриса Файна Элла Феликсовна. Ассистент режиссёра Никодимов Сергей Сергеевич. Ах, это! Никаких недоразумений, дорогой товарищ. Файна — это артистический псевдоним. Настоящая фамилия — Страшножвидецкая. Вот официальное разъяснение. Теперь всё в порядке? Благодарю вас. Нас проводят? Спасибо. 

Из кабинета атташе по культурным связям Элла вышла с большим конвертом из очень плотной бумаги с гербом СССР и сломанной сургучной печатью. Содержимое пакета было принято ею под расписку о получении каждого документа в отдельности и с наилучшими пожеланиями творческих успехов. 

— Когда начнёшь мстить? - с самым деловым видом спросил Никодимов, когда они шли по длинному коридору к выходу из посольства. 

— Хочешь прямо сейчас? 

— Хочу. Но, не поймут. Провинция-с. Вот вернёмся в отель... 

— И там я тебе отомщу. И мстя моя будет ужасно восхитительной. 

— Ты уже живой? 

Голос Эллы звучал из какого-то розового тумана. Потом из него прорисовалась её улыбка. Никодимов успел подумать про чеширскую кошку. Из редеющего тумана появилось её лицо, а потом и вся она, целиком. Тумана не стало. Розовое — это, оказывается, просто свет торшера. 

— Ещё не очень уверен, но уже понимаю, что значит “затрахать до смерти”. Это страшно. 

Элла рассмеялась. 

— Ты не первый, от кого я такое слышу. Я же дева смерти. Хотя вот этот мой способ умерщвления как-то не сочетается с девственностью. 

Сознание Никодимова окончательно прояснилось. За окнами темно, только вспышки цвета от рекламы на фасаде дома напротив их отеля. А они начали днём, когда вернулись из посольства. Ну, чуть позже. 

— Без пятнадцати три ночи, Серёженька. Я же обещала тебе страшную месть. Обещание исполнила. Старалась от всей души и тела. 

— Слава богу, что не перестаралась. Вот так, наверно, умирали любовники Клеопатры. 

— А те, что выживали, делали ей рекламу. Но я тебя пожалела. Ты просто роскошный любовник. Да и потом: куда труп девать? Это же куча проблем. Оно мне надо? 

Он попробовал сесть. Надо же, получилось! Но голова сразу закружилась. А ей хоть бы что. Порхает, как бабочка. 

— Есть в европейской демонологии такой персонаж — суккуб. Демон сладострастия. Говоря современным языком, убивала своих жертв, отсасывая у них жизненную энергию. Суккубов иногда путают с вампирами, отсюда “женщина-вамп”. Но это другое. 

Она ещё и мысли читает. Ну точно — демон. 

— Не читаю. Моделирую. Ну и глупая же у тебя рожа, товарищ Никодимов! Неужели вас в конторе этому не учат? Или учат не всех? Слушай, я страшно жрать хочу. Но не тревожить же людей посреди ночи. В мини-бар я ещё не заглядывала. 

Они хрустели чипсами, запивая их пивом. 

— Слушай, как ты это провернула? Или у тебя с самого начала это в плане? 

— Серёжа, я не из вашей конторы. Провернула. А вот как — даже не пытайся узнать, ибо многое знание умножает скорби. Будешь спорить с Экклезиастом? 

— Не буду. Но зачем тебе это? Мало тебе, что ты уже врачиха и актриса, так ещё и в журналистику потянуло? 

— Ага. Это у меня от мании величия. Ну, подумаешь, какая-то актриса. Даже заслуженных и народных не одна сотня, наверно. А вот собственный аккредитованный зарубежный корреспондент журнала “Советский экран” — согласись, это звучит гордо! Сколько таких? Вот то-то! 

— А если серьёзно?

— А серьёзного в этом мире только жизнь, искусство и секс. Причем секс — на первом месте. Без него невозможна жизнь, а значит, и всё остальное. Хочешь ещё? 

— Решила добить, демоница? 

— Я про пиво спрашиваю. А ты о чём? 

Элла ещё раз внимательно прочла редакционное задание. Очень разумно. От неё не требуют стахановских темпов выдачи продукции “на-гора”. Дают время на подготовку, осмысление предложенных тем, сбор информации. А вот это оригинально: взгляд на кино изнутри, взгляд и мнение не наблюдателя, а исполнителя процесса. И подсказка: кто лучше всех пишет о медицине? Правильно: Вересаев, Амосов, Крелин. Об авиации? Водопьянов, Галан. Вот пусть актриса пишет о кино. Весьма разумный подход. Согласна на все сто. А пока... Она взглянула на часы. Пора на студию. Выбор нарядов, измерения, примерки. Для красной дорожки, для просмотров, для пресс-конференций, для банкетов, для мастер-классов, для неофициальных встреч, для прогулок, для непредвиденных ситуаций... А какие имена! Какие бренды! Глубинное погружение в дамский рай. Батискаф бы для этого. Прав был Маяковский, ох как прав насчёт лучшей одёжи. Терпеть не может его бредни, а вот тут он истину глаголил. Однако обстоятельства сильнее нас. Придётся улыбаться и соответствовать. А Эмма и прочие наши бабы на зависть изойдут. Знали бы чему. Джинсы, футболка, кроссовки. Смело мы в бой пойдём, холера вас вшисткич! 

Вернулась, как пишут новые коллеги, усталая, но довольная. 

Всё оказалось интереснее, чем ей представлялось. Эти “откутюрщики оказались очень интересными людьми, и, если она приготовилась терпеть и скучать, то её ожидания сбылись ровно наполовину. Терпеть пришлось целый день, а вот поскучать не удалось. Всё оказалось настолько интересно, что она и сама увлеклась не на шутку. 

Когда ей объяснили главный смысл всего этого дефиле по красной дорожке, она тут же вспомнила одного генералиссимуса и его принцип: удивить, значит победить.   

   Ей ответили, что именно для этого они и стараются. Показали кучу эффектнейших фоток. И услышали, что старание старанию рознь и удивлять можно по-разному. Не обычными удивлялками глубиной декольте или вышиной разрезов, и угадайками: надето ли хоть что ни будь под платьем? И что именно не надето? Её сперва не поняли, но, когда поняли, воодушевились. Появились варианты. Вот и ладушки. 

А пока... Пока надо подумать над статьёй в журнал. Подготовка к фестивалю — это же замечательная тема. Взять несколько интервью у модельеров, проиллюстрировать собственными снимками. И опыт какой-никакой наработается. Отлично! Набросаем план. 

Когда она решила, что уже достаточно насытилась пищей духовной и пора бы уже приступить к пище духовной в уютном ресторанчике за углом, позвонила Эмма. 

— Элл, ты одна? Можно к тебе заглянуть? 

— Можно, конечно. А с чего это ты стала вдруг такой деликатной? Опасаешься добить вусмерть затраханную примерками артистку? Не дождётесь! Ладно, заходи. Только я собралась пойти в ту забегаловку поужинать. Составишь компанию? 

Когда они вернулись в отель, Элла вдруг спросила: 

— Что тебе, подруга, покою не даёт? Какая-то ты не такая уже пару дней. Жалеешь об упущенных возможностях? Как там было у Арамиса? 

Ты, что скорбишь, оплакивая грезы, 

 И что влачишь безрадостный удел, 

 Твоей тоске положится предел, 

 Когда творцу свои отдашь ты слезы, 

 Ты, что скорбишь. 

До творца далеко, а я — вот она. Излей тоску мне, и да облегчится душа твоя. Я ж довольно много занималась психотерапией. Зайдём ко мне, помурлыкаем. 

Зашли. 

— До сих пор завидуешь бабушке - гетере. Или её внучке Мусеньке?  

— Эллка, да как ты? 

— Уже не раз объясняла. Так чем тебя эта история так страшно поразила? Вот этого я не пойму. Если подумать, то всё там не банально, разумеется, но вполне обычно. Как в том анекдоте, где валютную проститутку спрашивают: “Как вы докатились до жизни такой?”. А та в полном недоумении: “Вот, ей-богу, сама не знаю. Просто так повезло”.  

— Элл, признайся, ты это всё выдумала? Фантазия у тебя, не сглазить бы. 

— Олег может чего и дофантазировал. Не соврать — сказку не сказать. Но с этой Мусей я знакома. Лично знакома. Марку нужны были такие для одного его проекта, вот и познакомились. Потом не знаю, как-то отошла от этого дела. 

— Ох, ничего себе! Но про бабушку он точно наврал. Не могла она не истрепаться к своим пятидесяти пяти, даже если была в молодости секс-бомбой. 

— Не наврал. Но менять судьбу в этом направлении тебе уже поздно. Это нужен особый тип личности, и воспитывается такой тип с детства. Ладно, с юности. Но тут должно повезти, нужны врожденные предпосылки и нужен наставник, пардон, наставница. Вот, как та бабушка. Или школа гетер. 

— Это я понимаю. Но... 

— Ни черта ты не понимаешь. Для тебя этот путь закрыт. И ты не такая, и поздно. Разве что в эти, которые быстро истрёпываются. Не надо тебе, не твоё это. Спятишь. Просто не застревай в ассистентках, ищи альтернативы. Вот стать светской львицей ты можешь вполне. Но и тут арбайт махт всё. 

Эмма погрузилась в раздумья. Права Эллка, как всегда — права, чёрт бы её драл. И правда, с чего это вдруг такое накатило? Но про молодую бабушку — это враки, точно. Или есть секрет? А ведь есть, существует. Вот про мать её Марека она рассказывала. Профессор, а выглядит как девчонка. Расскажет? Или там опять “не моя тайна”? 

— Ладно, Элл, согласна. Чего-то я в дурь ударилась. Просто устала. Зверская тут у них эксплуатация трудящихся. 

Элла улыбнулась. 

— Не заезжай издалека. Эта бабушка, моя бабушке, Рита... Маргарита Львовна, ещё кое-кто.  Вот это вполне решаемые проблемы. Научу и помогу. И да, у тебя путаница в голове. Вполне обычная для среднего... на обывателя не обидишься? Для человека с общепринятыми, но ошибочными представлениям. Я сама только недавно в этом разобралась. Для книги нужно. И на несколько статей материала уже нарыла. Буду делать себе имя в журналистике. 

— А чего нарыла-то? Расскажи хоть в общем. Я как-то обо всём этом раньше не задумывалась. 

— Ага, ты просто, как все делишь всех женщин на “порядочных”, прости господи, и проституток. Очень удобная классификация. Как все простые классификации, очень отдалённая от реальности. На самом деле всё сложнее. Что-то уже стала понимать, общаясь со мной. Я тоже гетера, только “гетера милосердия” — так мы себя называем. 

— Мы?! - удивилась Эмма. 

— Я не одна такая. Есть ещё “боевые гетеры”. Кто они такие, сама догадайся. 

— Вроде Маргариты Конёнковой при Эйштейне? 

— Не совсем, но ты поняла.  Так вот, мне эта история про Мусю и её бабушку, которая делала курсовую по гетерам вспомнилась не случайно. Ведь кто она, моя Мирэй? Правильно, Сигизмунд, самая настоящая куртизанка. Гетера, в общем. А в частности — боевая гетера. 

Эмма опять удивилась. 

— Проститутка? Что-то не туда тебя несёт. Совсем не тот образ. 

Элла изобразила глубочайшую печаль. 

— Дремучая ты. Ладно, мне всё равно переключиться надо. Так и быть, просвещу. Усядься, Муза, ручки в рукава, сиди спокойно, не вертись, резвушка. Так слушай же... 

Элла вытащила картонную папку из целой стопки таких же, перебрала страницы. 

— Сказки о временах прекрасного матриархата к реальности отношения не имеют. Во все времена женщины были в подчиненном положении, да что там — собственностью мужчин. Разве что в древнем Египте и в Спарте были относительно равноправны. Очень относительно. Но. Очень большое НО! Всегда, во все времена, во всех цивилизациях была категория женщин, стоявших вне и над обычным порядком вещей, возвышавшихся над общей серостью. В древней Греции, Риме и Византии они назывались гетерами, в Японии — гейшами, в Индии — нагарвадху, в Китае — цзин-нюй и гэсэй, у мусульман — кийян, в Европе — куртизанками. были, разумеется, различия, но было общее главное? Это были выдающиеся личности. 

У эллинов существовало понятие калокагатии. Это гармоничное сочетание физических (внешних) и нравственных (душевных, внутренних) достоинств, совершенство человеческой личности как идеал воспитания человека, этический и эстетический идеал. Вот такими и были гетеры. Само это слово переводится как подруги. 

В отличие от формально свободных, а на деле — полуграмотных и совершенно бесправных законных жён, гетеры были реально свободны, всесторонне высокообразованны, владели искусствами музыки, танцев, риторики. И все они были очень красивыми. 

Ещё одно: гетер часто по невежеству отождествляют с проститутками. Чушь это. Проститутки, просто торгующие своим телом и оказывающие примитивные сексуальные услуги были, пожалуй, противоположностью гетер. Презираемые, хотя и необходимые обществу. Даже святой Августин писал: “Уберите из города блудниц, и город погрязнет в смуте”. Дно.Но без дна — пропасть. А вот гетеры — вершина. 

Их ролью было возвышать, образовывать и, я бы сказала, очеловечивать мужчин. Развлекать — это само собой. В отличие от проституток, гетеры вовсе не обязательно отдавались каждому, кто платил. Только тем, кто им самим нравился. Они были украшением празднеств, их приглашали на симпосионы, они составляли речи для высших государственных деятелей, влияли на политику. Они были подругами и возлюбленными выдающихся людей.  Зв ночь с гетерой мужчины готовы были платить огромные, даже по нашим временам, деньги. И далеко не всегда получали желаемое. Иногда гетеры выходили замуж и становились даже царицами. Имена гетер вошли в историю. Аспасия, Фрина, Таис из Афин, Сапфо, Лаиса из Коринфа, Родопида, ставшая царицей. Её история превратилась в сказку о Золушке. Только в исходной легенде фигурирует не хрустальная туфелька, а сандалия, которую унёс орёл, и уронил на колени царю. Известна карикатура, изображающая гетеру Кампаспу верхом на Аристотеле. 

У меня тут длинный список. За каждым именем — изумительная история. Последней знаменитой гетерой стала императрица Византии Феодора, жена императора Юстиниана. Это пятый век нашей эры. Увы, ударилась в богословие, канонизирована как святая. При ней в Константинополе закрылись последние школы гетер. 

— Школы? - изумилась Эмма. 

— Школы. Да, школы при храмах Афродиты. Гетеры были жрицами этой богини и часть своих доходов отдавали в её храмы.  Стать гетерой было очень непросто. Будущие гетеры попадали в школы маленькими девочками, пройдя строжайший отбор. Основные языки и религии разных народов, математика, философия, риторика, стихосложение, психология, гимнастика, танцы, секреты ухода за лицом и телом... Много чего. И, разумеется, искусство обольщения мужчин и техники секса. Потом они сдавали что-то вроде выпускного экзамена. Им следовало обольстить мужчину, которого укажут наставницы. Или мужчин. Только после этого они получали золотой пояс и покидали школу полноправными гетерами. 

Элла полюбовалась на слегка ошарашенную подругу. 

— Я собрала кучу интересного. Но это только начала. Вот закончится вся эта суета, займусь всерьёз. Ну, что, всё ещё завидуешь гетерам? 

— Уже не очень. Но, погоди, ты сказала, что последняя школа гетер закрылась в пятом веке. А как же сейчас... вот эта бабушка? И Муся. 

— А никуда они не делись. Завершилась эпоха политеизма в Европе, христианство вытеснило олимпийских богов. Но потребности общества остались прежними. Изменилась только форма. 

— Темпора мутантур? 

— Эт нос мутамур  ин иллис. - улыбнулась Элла. — Умница, соображаешь. Из “тёмных веков” и средневековья никаких письменных сведений о гетерах или подобных им личностях до нас не дошло. Но это не значит, что они исчезли. А вот о проститутках — полно. Скажем, Фукс приводит из какой-то хроники описание встречи посетившего город герцога. Его и его свиту встретили триста голых девушек. Их услуги оплатил магистрат. 

Эмма расхохоталась. 

— Представляю себе картину! Это при том, что города тогда были небольшими. 

— Вот то-то! Средний город — это десять - двадцать тысяч жителей. И будь уверена: для герцога отобрали только самых молодых и красивых. 

— Да уж, высочайшая христианская мораль и сплошное умерщвление плоти. А дальше — Галантный век? 

— Не сразу. В конце пятнадцатого века при папском дворе — при папском, Карл! — всплыло слово “куртизанка” в современном понимании. Французскому тебя учить не надо. Дворянка, придворная. Но это уже вернулась из небытия её величество гетера. 

— В той же роли? 

— Именно!  Изменилось название, но не сущность. Новый виток исторической спирали. Какие имена! Маркиза Помпадур. При каком короле она блистала? 

Эмма задумалась. 

— Людовик Четырнадцатый? 

— Вот и я про то. При его внуке, Людовике Пятнадцатом. Гетеры уже не жрицы языческой богини. Они просто великолепные, великие Женщины, с очень большой буквы. Кстати, они старались держаться подальше от святош. Изменилось время, изменилось название. Конечно, не все куртизанки возносились так высоко, но их было не меньше, чем гетер, и они оказывали столь же большое влияние на культуру и политику. На культуру все же больше, по-моему. Вот тебе пример. Знаменитая Нинон де Ланкло завещала часть денег из своего наследства на покупку книг для талантливого мальчика по имени Франсуа-Мари Аруэ. 

— Вольтеру?! - ахнула Эмма. 

— Ему. Не развиваю тему, иначе и до завтра не закончу. Скажу только, что куртизанок делили на две категории: onesta – «честные», и da lume – «свечные». Первые занимали самые высокие позиции в свете и принадлежали к высшей аристократии. Разумеется, у них были любовники, но они не оказывали сексуальных услуг за деньги. Они любили. Вторые были как бы промежуточной ступенью между античными гетерами и очень дорогими проститутками. Античные, кстати, тоже были очень разными. Но отождествлять куртизанок с проститутками— это грубейшая ошибка. 

— Спасибо, просветила. Ох, Эллка, не зря ты прима. Не за нырятельные способности и не за красивое тело ты на эту роль попала, бесстыжая. Мозги у тебя... 

— У тебя тоже немного стыдливости осталось. 

— Твоя заслуга, гордись. - рассмеялась Эмма. 

— Горжусь, аж нос в потолок. Ещё вопросы есть? 

— Нет. Хотя... С чем я к тебе пришла. Вот эта бабушка твоей Муси. Монархии в прошлом, придворные исчезли, значит — снова гетеры. Ладно. Судя по всему, бабушка относится ближе к второй категории. И как же она так сохранилась? Есть же выражение “потасканная, потрёпанная жизнью”. Ладно, там диеты, массажи, гимнастика и прочее. Но всё же? 

— А вот чёрт их знает. Очень может быть, дело в наследственности. Я сама из такой семьи. Плюс, повторяю, разумный образ жизни. Но, вот тебе пара фактов из истории. Про Нинон де Ланкло я уже говорила. Так вот, она умерла, не дожив нескольких месяцев до девяноста. В восемьдесят лет у неё были молодые любовники. Один из таких писал в своих мемуарах, что если бы не знал точно её возраста, то был бы уверен, что в постели с ним восемнадцатилетняя! Ещё пример: Диана де Пуатье. Умерла в семьдесят. До самой смерти выглядела юной девушкой. Её даже обвиняли в связи с дьяволом. Ходили слухи, что она для сохранения молодости добавляла в пищу золотую пыль. Это её, кстати, и сгубило. Она умерла от быстро развившейся анемии, судя по записям тогдашних врачей. В наше время исследовали её останки. Содержание золота в триста раз превышает норму. Вот подумай, сколько и как бы она прожила, если бы сама себя не травила? Марион де Лорм, знаменитая любовница Ришелье. Девяносто девять лет! Но там, скорее всего, легенда. Называют и сто тридцать четыре года. Выдумка, ясное дело, но основания для неё какие-то были же. У всех у них были дети, все они были бабушками. 

Элла аккуратно сложила свои бумаги, навела порядок на столе. Сбросила халат. 

— Что-то засиделись мы с тобой, обольстительная ты моя. Начнем приводить тебя в должную физическую форму. Ты что, не поняла? Раздевайся, живо, кому сказала! 

                                          * * *