EN
Старый сайт
— Я бы тоже хотела елку, — задумчиво протянула Мила. — Дома, в Москве, у нас всегда была елка.
— Какая же ты после этого еврейка? Рождество исключительно христианский праздник, а елка — символ распятого Христа. Нужно Хануку праздновать. Там и подарков больше. Каждый день — новый подарок.
— Ничего не распятого, потому что Рождество — это день его рождения. Еще когда его распинать будут! Аж через тридцать три года! Мама на елку всегда вешала шоколадные конфеты в золотых обертках. (Мила облизнулась от вкусных воспоминаний.) И мандарины на ниточках.
— У меня на цитрусовые аллергическая реакция. Если я даже одну дольку съем, приходится принимать таблетки, и тело покрывается пятнами, как у леопарда. Все равно, христиане утверждают, что Иисуса распяли евреи, — настаивала Джойс.
— Ну и при чем тут елка? Во-первых, не евреи распяли, а римляне. А потом, Христос тоже евреем был, типичным. Сама посуди: до тридцати лет жил с родителями, никогда не был женат, считал, что его мама была девственницей, а мамаша его почитала за Бога. Абсолютно типичный еврей, совсем как наш сосед Женечка. - Джойс фыркнула и потянулась за конфетой.
Между ними поблескивала в полутьме объемистая хрустальная полусфера — ваза с орехами в шоколаде. Под спинами — диванные подушки. Они удобно и надолго устроились в проеме синего окна. Хотя из щелей немилосердно дуло и тянуло от стекла ледяным холодом, но уходить не хотелось.Мила тоже засунула за щеку конфету и, немного шепелявя, уточнила: «Мне, в общем, все равно, Христос — не Христос. Это его фамилия была? Совсем не еврейская. Просто елки жалко. В Союзе мы не Рождество отмечали, а Новый год. С кем ты пойдешь на Новогодний вечер? Мне совершенно некого пригласить. После того, как мы с Дэвидом разошлись, сердце разбито на мелкие кусочки, и я ни с кем не могу... Даже поцеловаться будет не с кем, когда часы пробьют»
.— И мне... некого. Ужасная штука — эти увлечения, романы, разрывы! Одни страдания и подрыв здоровья. Вот если бы придумали такое лекарство: принял — полюбил, принял — разлюбил. Куда проще. Я так подвержена стрессам! Подумать только, нам уже по двадцать шесть, а мы обе холостые, незамужние и никого нет, — пожаловалась Джойс, кутаясь в огромный цветной платок. — Что-то знобит, нужно таблетку от простуды принять.
— Как противозачаточные таблетки от любви? Хорошая мысль, вот было бы здорово! Если честно, то нам уже — двадцать семь. В школе я совсем не так представляла свою взрослую жизнь
.— А мы уже взрослые? Немыслимо…
— Похоже, что да.Обе печально уставились на летящий снег и механически жевали конфеты, размышляя о любви, таблетках и своем полу-преклонном возрасте.
Пока они погружены в эти печальные мысли и не галдят, и не крутятся, читатель может рассмотреть подруг внимательнее. Мила смуглая и худая, с темными густыми волосами и жесткими черными глазами. По бледным щекам и прямому крупному носу рассыпаны веснушки, такие густые, как бывает только у рыжих. Может быть, она крашеная? Джойс точно крашенная блондинка с узким личиком и бледными оттопыренными губами. Настоящая еврейско-американская принцесса, таких называют сокращенно JAP (jewish american princess). Она выросла в тихом Чикагском пригороде, ходила в еврейскую частную школу. Закончила с грехом пополам четырехлетний колледж и получила диплом в чем-то неопределенном, называемом «либерал арт», так же, как Мила. По мнению их родителей, сейчас бы самое время им выйти замуж. Но женихи не спешили, а те, что были под рукой и намечены родителями — не нравились. И подруги решили вкусить свободы и самостоятельности. Они нашли работу в модном вегетарианском ресторане: Мила — кассиршей, а Джойс — там же в конторе, отвечала на телефонные звонки. Сняли вместе квартиру, не совсем в центре города, но и не на окраине, не роскошную, но и не дешевую. Конечно, на их зарплату не разгонишься, но родители их не забывали, подбрасывали любимым дочкам. Обе уже и не прочь были выйти замуж даже за сосватанных с детства соседских мальчиков-принцев. Но те уже переженились на менее капризных соседках. Как ясно из их беседы, подруги не имели в данный момент никаких матримониальных перспектив.
Первой пришла в себя Мила, растерянно глядя на опустошенную вазу. На дне сиротливо катались три шоколадных орешка. «Когда это мы успели?» Джойс торопливо засунула в рот остатки и решительно заявила: «Завтра же садимся на соответствующую жесткую диету. У меня есть такие таблетки, чтобы жиры не усваивались. Мы не влезем в вечерние платья, если будем поедать сладости, как крокодилы какие-нибудь. Еще, знаешь, можно принимать ванны с солями Мертвого моря, от них здорово худеют. И какие-то ягоды нашли на Аляске, от них тоже».Вечерние платья куплены были еще осенью. Но оставалась главная проблема — с кем пойти? Являться без пары не принято. Лучше уж совсем не показываться. Конечно, можно ухватиться за последнюю соломинку и пригласить соседей по дому, приятелей Филю и Женю. Они хорошие друзья, пойдут. Но будут глупости молоть и дурачиться целый вечер. И, что хуже всего, ухаживать за другими девушками. Так что это уж в самом крайнем случае. Окна постепенно потемнели фиолетовым, словно пролитые чернила. Гудело и покрякивало отопление, урчал холодильник на низкой басовой ноте, подпевая их грустным думам. Потрескивал старый паркет. Мурлыкал протяжно гималайский кот Винни и терся о щиколотки Джойс.
В тихую мелодию зимнего вечера неприятно врезался звонок из прихожей. Мила нехотя поднялась с подоконника, потянулась и неторопливо побрела открывать. Из темноты прихожей появились Женя и Филя, шумные, веселые, покрасневшие от мороза, запорошенные тающим снегом. Женя принес огромную спортивную сумку и поставил посреди комнаты. Винни подозрительно ее обнюхал. Вдруг сумка издала хрюкающий звук и чуть сдвинулась. Джойс взвизгнула, а Мила удивленно отпрянула. Кот зашипел и рванул на шкаф, сбив по пути пустую вазу. Она покатилась по полу, и неуклюжий Филя тут же влез в нее ботинком. Мальчики были в восторге от произведенного переполоха. Филя свалился в кресло и хохотал, задирая длинные ноги, а Женя открыл сумку и осторожно вытащил на свет ошалевшего черного вьетнамского поросенка. Зверь, чуть крупнее кошки, неуверенно держался на тонких волосатых ножках. Осматривался с любопытством, похрюкивал. «Упитанный свинчик!» — Женя ласково похлопал его по светлому животику.
— Зачем тебе свинья? Ты что, его откармливать будешь? На ветчину? — сердито поинтересовалась Мила и с недоверием глянула на поросенка. А вдруг нагадит на паркете?
— Что ты понимаешь, Миленция? Свиньи, знаешь, какие умные? Умнее собаки. Я сделаю из него своего лучшего друга. Дружочка, друзика, друганчика… — он энергично чесал поросенка за ушами, и тот похрюкивал от удовольствия.
— Ну, за неимением других друзей, полноценных... — это Джойс. Она прошла очень близко от Фили, задев его краем широкой юбки. Но тот не заметил ее маневров, занятый поросенком. Почесал его за ушами, посвистел, как собачке, и притворно возмутился: «А я как же? Я думал, что я твой лучший друг»
. — Я имею в виду — умного друга, Филенька. Такого, чтоб с ним можно было поговорить по-человечески о чем-нибудь, кроме выпивки и девочек. О политике, например, или литературе. Свинтус, по моему мнению, самый подходящий кандидат. Особенно для политических разговоров, Филюньчик. Я выучу мою драгоценную свинюшечку играть в шахматы, в гольф и читать газеты. Мы с ним будем ездить на пару в красном открытом «Порше». Оба в шелковых галстуках и с университетскими значками.
— Я ж не по этому делу! — Филя беспечно щелкнул свинью по затылку.
— Как же, будет у тебя «Порш», размечтался. Девочки, у вас не найдется чего-нибудь выпить? Мы замерзли.
Джойс тут же выставила бокалы и бутылку красного вина, уселась поближе к Филе. Но он был всецело увлечен свиньей. «Женька, а вдруг вас хозяин выставит? (Мила налила себе вина, от мальчиков не дождешься.) Котов в нашем доме можно держать, а собак нельзя. Свинья к какой категории подходит?» Он задумался на минуту, но быстро нашелся: «Пока мой поросеночек весит до 30 фунтов — будет числиться в легкой весовой категории котов. А потом свинопотамчик плавно перейдет в полутяжелую категорию собак. Но мы его будем держать на диете, как Джойсик. Поделись секретом, как тебе удается быть такой тощенькой. Тебя мама в детстве не кормила?»
— Ты что, намекаешь, что я свинья?
— Ты слишком чувствительная для свиньи, Джойсинька, и абсолютно кошерная. Не волнуйся, я вообще намекать не умею, у меня для этого мозгов не хватает. Вот Филя, тот всегда говорит загадками, как сфинкс. А чаще молчит. Филечка, скажи «угу»! Девочки, знаете анекдот про говорящего филина? Его хозяин спрашивает: «Филя, хочешь пойдем по бабам?» А тот отвечает: «Угу!»
— Отстань. Сгинь со своим «угу». Лучше помоги к тестам подготовиться. У меня английский на будущей неделе и математика, и — ни в зуб ногой
.— Ма-те-ма-тика?! Они что, заставляют тебя, Филинмон, таблицу умножения повторять? Ты же ничего не знаешь, кроме дважды два.
Русоволосый красавец Филя на друга не обиделся. Он взъерошил волнистые волосы, подбритые высоко по моде на висках и затылке. Расправил плечи и послал в никуда такую ослепительную улыбку, что Джойс, да и Мила тоже начинали моргать, будто после фотовспышки. Натоптав грязными ботинками на паркете и перевернув кресло, ребята ушли со своей свиньей. Мила проводила их до двери, а Джойс осталась стоять посреди комнаты с опущенными руками и произнесла, ни к кому не обращаясь: «Что-то мне грустно. Нужно антидепрессант какой-нибудь принять... — и добавила, глянув вслед Филе, — почему никто не придумал лекарства от глупости?»
Линда забежала «только на минутку», когда девушки мыли посуду после обеда. Комната заполнилась ее раскатистым голосом, смехом, звоном бус и сережек, взмахами рук в широких прозрачных рукавах, запахом духов. Стало тесно и весело. Линда принесла показать ярко-синее вечернее платье, которое очень шло к ее соломенным волосам и всей удлиненной подвижной фигуре. Она работает в кондитерской-пекарне при том же ресторане, и вываливает на стол несколько пирогов из вчерашней выпечки, целую гору пирожных, белый хлеб с изюмом. Сели пить чай, хотя все были сыты после обеда, но от дармовых сладостей невозможно было отказаться.
— С кем ты пойдешь на вечер? С длинным Лерри? — спросила Джойс, уплетая с энтузиазмом большой кусок яблочного пирога.
— С Лерри мы расстались на прошлой неделе! Он слишком много пьет, и ноги у него пахнут... брр! —
Линда беспечно пожала плечами.
— Кого-нибудь найду. А не найду, так придумаю, сделаю. Чик-чик и готово! Будет еще лучше, чем настоящий.
— Как это сделаешь?
— Вот так, волшебной палочкой! Бум, бум… — Линда рассмеялась и широко взмахнула руками, сбросив при этом на пол любимую чашку Милы. После суматохи с извинениями и убиранием осколков, она продолжала, как ни в чем не бывало.
— Помните, я приходила на пикник с таким красивым брюнетом, очень разговорчивым?Обе подруги энергично закивали. Брюнет произвел неизгладимое впечатление.
— У него нос был немножко странный, но очень интересный парень. Глаз от тебя оторвать не мог. Внимательный, галантный. Как в кино, не то, что другие ребята. Вы тоже разошлись, кто кого дампнул? Я бы такого парня не выпустила. У него руки пахли или что?
Линда захихикала и подавилась чаем. Отсмеявшись, она призналась:
— Знаете, почему он такой нежный был? Сю-сю-сю, миленькая… Только никому не говорите. Я его наколдовала. Взяла соседского попугая, одолжила на денек. Произнесла над ним заклинание, спрыснула любовным эликсиром... А потом, бац!, и обратно в птичку превратила, и вернула в лучшем виде. Никто ничего не заметил. Правда, здорово?
Подруги затихли, переглядываясь. Про Линду говорили, что она ведьма. Но это уже слишком...
— Ты шутишь? Такого быть не может, расскажи сейчас же, — пришла в себя Мила
Еще как может! Хотите, покажу? Дайте мне что-нибудь заколдовать. Только заклинание действует всего 12 часов.
— А ты можешь для нас сделать дейт на вечер из... чего-нибудь?
— Могу, но мне нужен материал. Что-нибудь живое. Кот, например. Кис-кис-кис.Гималайский кот подошел на зов и вытянулся, выложив перед собой коричневые бархатные лапы. Потом потерся о Линдины красивые колени и заглянул умильно в глаза, выпрашивая подачку. Джойс ревниво сгребла его в охапку и прижала к груди.
— Преврати Винни в прекрасного принца! Для меня. У него такие дивные голубые глаза. Я думаю, он был моим возлюбленным в прошлой жизни, только у него карма изменилась. — А я одолжу у Женьки его свинью... свина. Он умный! Люблю интеллектуальных мужчин, — порадовалась находке Мила.Вечером перед парти три девушки собрались на той же кухне, озаренной свечами. На дворе уже совсем стемнело, только таинственно белел снег. Они уже были одеты и причесаны по-праздничному. Оставалось добавить последние штрихи косметики и обзавестись магическими кавалерами. Зажгли еще три белые высокие свечи (по приказу Линды). Она очертила на полу круг мелом. Мила при этом сморщилась, но ничего не сказала — для них же стараются. Кавалеры важнее чистоты. Пол можно помыть потом. В круг посадили кота Винни, равнодушно взиравшего на всю эту суету. Девушки взялись за руки и раздельно повторили слова заклинания вслед за Линдой: Трое, в круге при свечахВ темный, непроглядный час,Отворим во мраке дверь.Пусть обличье сменит зверь.И желанья трех сердецСтанут явью, наконец.Не на месяц, не на год...Солнце светлое взойдет,Ночь поднимет свой покров,Ворожба растает слов... Линда брызнула красной жидкостью из флакона. Запахло лавандой и почему-то перцем. В круге вспыхнуло, задымилось, заклубился плотный туман. Подруги закашлялись, пахнуло едким дымом, но через минуту он рассеялся. Превращение кота в мужчину прошло благополучно. Атлетическое сложение Винни подпортило заметное брюшко, но густые бархатные волосы и голубые глаза затмевали мелкие недостатки.С вьетнамским поросенком получилось сложнее. Он метнулся в сторону и когда дым растаял, стоял, как ни в чем не бывало, похрюкивая. Зато в центре круга возвышался румяный смуглый брюнет с пижонскими усиками, чем-то неуловимо напоминавший Филю.
— Откуда этот взялся? — удивилась Джойс. Мила поправила прическу, а Линда уставилась в пол:
— Тут таракан пробегал только что. Куда он убежал? (Брюнет смутился и расправил усы.) Что мы с ним будем делать? Джойс оценила его мускулистые плечи и протянула нараспев: «Ничего не будем делать. Так и оставим. Таракан тоже животное... простите, я хотела сказать, человек. Только усы нужно сбрить. Это не модно…» Мила сморщила нос: «Фи, насекомое. Еще заразным окажется». Линда обошла Таракана кругом и задумчиво произнесла: «Таракан существо простое и чистое. Они никаких болезней не переносят, не то, что мухи. И чрезвычайно живучие, древние. Древнее динозавров. Индусы считают их чуть ли не священными и никогда не давят. Ладно, давайте свиньей займемся. Мне тоже дейт нужен». Второе превращение вьетнамского поросенка состоялось благополучно. Он обернулся широкоплечим смуглым малым, прохожим не то на итальянца, не то на филиппинца, и сразу заулыбался приветливо, показав великолепные зубы. Узкие черные глаза смотрели хитро и насмешливо на трех всполошившихся девиц.Хорошенький Винни загадочно щурится, ласково поглядывая на Милу. Та неуверенно обратилась к Джойс, исподтишка кивая на преобразившегося котика: «Ты не против, если я...» Но внимание хозяйки кота всецело поглотил мускулистый Таракан. Джойс уже и забыла, что они с Винни были любовниками в прошлой жизни и о коварной карме. Может, дело в том, что в своем четвероногом воплощении кот выглядел куда атлетичнее? Но сентиментальная Мила не могла оторвать взгляда от его вьющихся пышных волос и голубых мерцающих глаз. Видимо, в единоборстве с привлекательной внешностью, интеллект отступил на второй план. Линда, от нечего делать, завела со Свином беседу, а Джойс потащила Таракана в ванную, бриться. У нее нашлась только бритва для ног, немножко тупая, но Таракана это не смутило. Он браво перенес страдания и вышел с порезанной щекой, но еще привлекательнее, чем был.
— Правда, красавчик? — возбужденно шепнула Джойс. — У меня так сердце колотится и пульс повышенный! Нужно принять капли от нервов, а то я потеряю сознание, упаду в обморок прямо во время танцев. Вы заметили, как он на меня зыркает, прямо ест глазами. Он на испанца похож, темпераментный. И когда я его брила, у него аж усы шевелились
— Чего удивляться? — Линда вздернула плечами, — я, когда их заколдовывала, каждого полила изрядной дозой любовного эликсира, буль-буль — и любовь на всю жизнь. Представляете, как он должен подействовать в расчете на крохотную массу насекомого? Давайте одеваться. Я вызову такси. И так опаздываем.Появление на вечере трех хорошеньких подруг с видными кавалерами произвело сенсацию. Сотрудницы наперебой стреляли шкодливыми глазками и просили познакомить с молодыми людьми. Но те, не обращая ни на кого внимания, будто прилипли к своим барышням. Девушки выгибались, демонстрируя обнаженные плечи и спины. Танцевали без передышки, звонко хохотали и, вообще, наслаждались произведенным эффектом. В середине вечера Линда и Джойс столкнулись под сверкающей елкой.
— Ну как? — Замечательно, только мой Свин все время чавкает. Не оторвешь его от стола. Острит с набитым ртом, рассказывает еврейские анекдоты. Остроумный, все помирают со смеху. Все ему хихоньки да хаханьки. А как Таракан?
— Перестань называть его тараканом. Еще услышит кто-нибудь. Я ему имя придумала, красивое — Джордж. Все время пьет. Говорит, что его мучит хроническая жажда. Но не пьянеет. Танцует, как заведенный, и совсем не потеет. Ловкий. Только на месте не может устоять — пытается уползти куда-то.
— Чего ему пьянеть? Если ДДТ его не берет и никакая другая отрава. Алкоголь для него — тьфу. А как Милочка со своим котиком?
Мила, изрядно растрепанная, мурлыкала с Винни в уголке на диванчике. Платье у нее слегка съехало на бок, но она не обратила внимания, занятая только своим нежным поклонником. Он то заигрывал с лентами в ее прическе, то нежно терся щекой о голые плечи. Сотрудники поглядывали на них с понимающими улыбками. Потом парочка куда-то бесследно исчезла, и Линда через зал переглянулась с Джойс.Уже поздно ночью, не сняв измятых вечерних платьев, подруги держали на кухне совет: что делать дальше с волшебными кавалерами? Неудовлетворенная, побледневшая до синевы Мила глушила вино рюмку за рюмкой и раздраженно бормотала:
— Что за манера калечить животных! Как можно было… обчикать такого красавца-кота? У тебя, Джойс, нет сердца!
— А если бы он орал все ночи напролет и гадил по углам? — отбивалась Джойс.
— Тебе легко говорить. Для тебя он игрушка на одну ночь, а мне с этим котом жить. Я тут вообще ни при чем. Его еще в зоомагазине кастрировали и продали таким. Кстати, вы не знаете, как тараканы... впрочем, это не имеет значения. Все равно сегодня ночью они опять превратятся в... ну кто — во что. Если Линда, конечно, не согласится как-нибудь продлить чары. Линда задумчиво смотрела в потолок, шевеля губами. Может быть, припоминала подходящие заклинания?
— Пес с ними, пусть превращаются, — это Мила. — Разочарование одно от них. Неужели ты согласилась бы вступить в отношения с тараканом?
— Знаешь, я встречалась с такими типами, которые куда хуже любых тараканов. Их можно сравнить только с паразитами, вроде клопов. Насосутся крови — и в щель. Ну, давай позовем их...На зов из спальни явились Свин и таракан Джорджик. Оба жизнерадостные, свежие, будто не плясали и не пили всю ночь.
— У вас не найдется чего-нибудь закусить? Мы проголодались в одиночестве.
— И выпить! — добавил Таракан. Он изъяснялся только короткими фразами.
— А где Винни? — заволновалась Джойс. — Свернулся на кровати и дрыхнет, — пояснил Свин, ухватил со стола недоеденный кусок пирога. Он подсел к Линде, между ними завязалась тихая оживленная беседа.
— Я уже готова, дошла до кондиции! Не идет внутрь... — Мила выплеснула остатки вина в раковину.
— Пойду прикорну, если ничего лучшего не светит... — и, пошатываясь на тонких каблуках, ушла в спальню.Линда порылась в огромной красной клеенчатой сумке, перебирая какие-то баночки, коробочки, пузырьки. Джойс наклонилась к ней и начала жарко шептать на ухо. Она просительно заглядывала подруге в глаза, гладила ее плечо, но та только отрицательно мотала головой.Джорджик выдул воду из трехлитровой бутыли и подкручивал проросшие за ночь усы. За окнами робко светлело. Белесые призрачные лучи проникли на кухню. Наконец, Линда отмахнулась от подруги, занятая Свином:
— Вот этот красный эликсир. Кап-кап и парень навсегда твой. На донышке осталось, я не знаю, хватит ли... На твой страх и риск, дорогая! Учти, я за последствия не отвечаю! Насекомое все-таки... Был бы он котом или собакой... или свиньей, тогда другое дело. Нам нужно уходить. Линда и Свин поднялись и, подхватив сумку, ушли, а Джойс нервно поглядывала на голубеющие окна и подвинулась ближе к Джорджу. Она обнимала его за шею, щекотала жесткие пробивающиеся усики и как бы невзначай вытащила пробку из красного флакона. Еще мгновение и она выплеснула бы содержимое на мощную шею Джорджа, но тут на кухню ввалились подвыпившие Филя и Женя. Видимо, Линда второпях не закрыла дверь.
— А вот и мы! Как погуляли? С Новым Годом! — закричал Филя, сгреб Джойс и попытался ее поцеловать. Она отскочила в сторону, брызнув красными каплями на Филин белый свитер. Оглянулась в панике. Зазвенел будильник. Ему отзываются часы с боем. Джорджа нигде не было видно. На Женю алкоголь подействовал депрессивно. Он опустился за стол, пригорюнившись, подпер голову кулаком, уныло рассматривал Филю и Джойс: — Вот еще один год прошел, мои нежные друзья... и ничего не изменилось. Часы бьют... Филька лезет целоваться ко всем, — Женя свесился под стол, разглядывая плитки пола, — тараканы ползают. Свинюшечка моя бедная куда-то пропала. Вы не видели, девочки, мою свинку, свинюрочку?
— Ползать — это непорядок! А мы его ботинком! — Филя лихо щелкнул каблуком, а Джойс только всплеснула руками.Филя обернулся на звук и замер: — Или это я совершенно пьяный, или ты ужасно похорошела за последнюю ночь. Опять какие-нибудь таблетки? Никогда не видел тебя в вечернем платье. Женя равнодушно зевнул:
— Ничего такого не вижу. Это ты, маэстро Филимонелли, лишнего выпил, пройдет к утру... Грудь саднит. То ли хочется любви, то ли астма опять начинается. Поищу своего поросёньчика, пропал с вечера. Может, свиноточка к вам забежал? Цып-цып-цып... моя свинская крошка! — он заглянул в спальню.
— Мадмуазель Милинда с киской спит. Какая идиллия! Я тут тоже, на коврике... домой уже не дойду. — Женя устроился на полу возле кровати и моментально заснул.Филя побрел в ванную, ошалело бормоча что-то себе под нос. Там он вылил на себя кувшин холодной воды, но наваждение не пропало. Мокрый, с обвисшими волосами, он вернулся к Джойс и жалобно залепетал:
— Ничего не понимаю. Сколько мы с тобой знакомы и я никогда... Что случилось? Она пригладила его волосы, привстав на цыпочки, и шепнула: «Это просто новогоднее чудо!» Бедный, раздавленный Джорджик был напрочь забыт!В темной спальне полусонная Мила шарила вокруг себя и наткнулась на Женю. Не открывая глаз, притянула его, страстно поцеловала. Женя, тоже не слишком соображая, что делает, сбросил пригревшегося кота и обнял Милу. Дальше все пошло, как по маслу. Они с энтузиазмом катались по постели, издавая короткие восклицания, типа «Ого!» «Вот это да!» «О, боже!», а также менее членораздельные, но очень выразительные звуки. Наконец, оба затихли, пытаясь отдышаться.
— Винни, мой милый Винни! — проворковала Мила. Женя задумался, а потом произнес неуверенно:
— Винни…Пух? А ты — моя… Кенга... или Тигра? — И вопросительно посмотрел на нее. Мила широко открыла глаза. Они удивленно уставились друг на друга. Прошло несколько мучительных бесконечных минут. Женя начал неконтролируемо потеть и задыхаться, как перед астматическим приступом. Но Мила решительно зажмурившись, пробормотала: «Кенга так Кенга!» и опять привлекла его к себе. Первое января — самый спокойный и ленивый день в году. Румяный закат гаснет за морозными окнами. Обе счастливые пары ужинали на кухне в халатах и пижамах по-домашнему. Появилась Линда, и ее встретили радостными криками. Тем более что она принесла большую коробку шоколадных трюфелей. — Подождите! Подождите! Это еще не все. Мы еще два арбуза принесли и дыни, ого! И много всякого. Стив, тащи их сюда на кухню и шмякай на стол! — Из прихожей вышел Свин-Стив, нагруженный кульками. Линда, чуть запнувшись, представила своего друга: — Это Стив! Стив Свинсон. Вот! Он к нам в ресторан устроился, поваром. Мила и Джойс ошеломленно молчали, но Филя потянулся через стол к еде: — Что это в пакете? Ростбиф! Люблю ростбиф!!! И маслины...— Тут и ветчина есть, кошерная, из индейки! И говяжья колбаса. Я хотя и не еврей, но кошер строго соблюдаю, — Стив Свинсон засмеялся, будто захрюкал. Женя осмотрел его подозрительно, а Филя набил полный рот и восторженно заухал. Привлеченный мясным запахом, подошел кот Винни и жалобно замяукал. Он становился на задние лапы, терся о колени сидящих, и всем своим умильным видом выпрашивал подачку. Мила смутилась, сделала вид, что не замечает его. А Джойс укоризненно покачала головой, подзывая кота: «Иди ко мне, мой маленький, иди ко мне, мое сокровище. Мамочка тебя не обидит! Мамочка тебя всегда любит, не то, что другие... Возьми ветчинки». Кот, урча, пожирал ломоть ветчины, а Мила обняла Женю. Линда же подмигнула Стиву и разразилась неудержимым смехом. Филя с трудом прожевывал гигантский бутерброд и сообщил Линде:
— Знаешь, у Женьки свинья пропала. Он боится, как бы его поросенка не подали с хреном к новогоднему ужину где-нибудь у соседей!Стив моментально стал серьезным:
— Так даже шутить нельзя! — и, обращаясь к Жене, пообещал, — мы поищем вашего друга, расклеим объявления. — Он убежал на волю, не огорчайся, Женечка. Я уверена, что он в хороших руках, ничего плохого с ним не случилось, — убеждала его Мила, подтверждая каждое слово поцелуем. — Ну, зачем тебе свинья, когда у тебя есть я?
— Да, действительно, зачем тебе свинья, когда у тебя есть Мила? — радостно повторила Линда. — Твой свин здоров и счастлив. И радостно хрюкает. У меня на такие вещи чутье. Правда, Стив? Хрю-хрю… — она состроила забавную рожицу и все расхохотались.— Правда! Она — настоящая волшебница, наша Линда, все знает, все умеет... Давайте выпьем за радостную встречу! За Новый счастливый год! — и Стив ловко, как фокусник, извлек из сумки несколько бутылок вина.
Мендельсон Иегуда 
Аарон Борис 
Талейсник Семен 
Дорман Валентин 
Андерс Валерия 
Демидов Вячеслав 
Борисов Владимир 
Коровкина Ирина 
Демидович Татьяна 
