Рассказ о забытой советской жизни, счастливом детстве и Коммунистической партии...

- Мальков, ты в какой ресторан ходил? - пристает Витька Бойцов.

- «Победа», - с важным видом отвечаю я.

- Что там ждал?

- Обеда.

Ушедшие с головой в стенгазету Володька Виноградов и Катя Борисова невольно прислушиваются к нашему диалогу. А мы с Витькой, заметив их навострившиеся уши и рады стараться. Наверняка, они не слышали этого прикола:

- А что случилось?

- Беда.

- Что-нибудь пропало?

- Еда!

- Ты плакал?

- Да.

- Как?

- А-а-а.., - хнычу я, закрывая лицо руками, чтобы не рассмеяться.

- Мальков, хватит дурачиться! - сквозь зубы цедит Катя с интонацией нашей классной. Я подмечаю, что они чем-то похожи. Только Валентина Петровна - учительница. А Катька — шестиклассница. Но обе, что Валентина Петровна, что Катька, привыкли, чтобы все было по ихнему.

- Уж и пошутить нельзя, - уступаю я, зная, что Борисову не переспорить. Круглая отличница все равно настоит на своем. Но попавшая в рот смешинка сделала свое дело: чем больше я стараюсь подавить смех, тем сильнее хочется смеяться.

- Кто сочинил Марш юных пионеров? - развернув сложенный пополам тетрадный листок, зачитывает Володя Виноградов.

Большелобый, с россыпью веснушек на щеках семиклассник выразительно смотрит в нашу сторону:

- Кто сочинил Марш юных пионеров?

- В смысле? – деловито переспрашивает Катя, поправляя пионерский галстук. Как и подобает прилежной ученице и председателю совета пионерского отряда, она даже в библиотеку ходит в коричневой школьной форме с белым фартуком и алом галстуке. – Кто написал музыку или текст?

- Это вы про песню «Взвейтесь кострами, синие ночи»? – подает голос Генка Мальгин – второй после Виноградова всезнайка. – Ее написал поэт Александр Жаров.

Витька, кажется, знает все на свете. О чем бы ни заходил разговор, он тут как тут – маленький, удаленький, сквозь землю прошел, красну шапочку нашел. Это о нем, Генке Мальгине: школьный вундеркинд, к сожалению, не вышел ростом.

- Точно? – переспрашивает Катя.

- Сейчас проверим, – Виноградов в начищенных до блеска ботинках сорок второго размера лихо топает к книжным стеллажам, и, как кирпич из кладки вытаскивает увесистый том Большой Советской Энциклопедии.

Пока он ходит туда-сюда, меня и Витьку Бойцова снова раздирает смех. Мы строим друг другу рожи. И под занавес нашего маски-шоу, пользуясь воцарившейся тишиной, я выдаю:

- Кошка сдохла — хвост облез. Кто слово скажет — кошку съест!

Витька в приступе смеха складывается пополам

- Мальков! – Катя Борисова готова меня убить.

- Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы - пионеры, дети рабочих... - запеваю я. - Близится эра светлых годов, клич пионеров - всегда будь готов!

- Леша, прекрати дурачиться! – Виноградов тупо листает энциклопедию. Какой-то он заторможенный. Я бы уже давно все нашел. Наконец-то, Володя подает голос: – Жаров Александр Алексеевич. Год рождения – 1904. Русский советский поэт... Катя, пиши!

- Почему опять Катя? Пусть Мальков пишет вместо того, чтобы рожи строить!

- Леша, бери ручку! – тоном, не терпящим возражений, командует Виноградов.

Раз в неделю – по воскресеньям мы собираемся в библиотеке на занятия кружка «почемучек». Хотя то, чем мы занимаемся в плотно заставленном столами читальном зале, вряд ли попадает под определение кружка. Мы ничего не выпиливаем, не танцуем и не поем. А всего лишь роемся в разных книгах, справочниках и журналах, чтобы ответить на вопросы своих ровесников?

Записки с вопросами юные читатели бросают в картонную коробку с надписью «Для почемучек». А мы, те самые почемучки, раз в неделю их оттуда выуживаем и вместе с ответами помещаем в стенгазету. За время существования кружка вышло шесть газет. Сегодня мы сделаем седьмую. А завтра она будет красоваться на стене под портретами Пушкина и Горького.

- Какие же вы у меня молодцы! – с придыханием произносит библиотекарша Генриетта Николаевна, молодая, умная и красивая женщина. – Ничего подобного у нас в городе еще не было! Вы первые! Представляете, мы этот опыт распространим на весь район, да что там район — на всю область... А к октябрьским праздникам самые активные кружковцы будут отмечены почетными грамотами.

Читать я научился задолго до школы. По вывескам магазинов. Зная, чем в них торгуют, я находил знакомые буквы и складывал их в слоги: «Мо-ло-ко», «Про-дук-ты», «Тка-ни». Это казалось мне игрой. Разобравшись с самыми трудными «Галантереей» и «Парикмахерской», я взялся за лозунги. По гигантским буквам на крыше госбанка узнал, что есть «Слава КПСС». Над проходной швейной фабрики прочитал, что «Народ и партия – едины!» Но при всей любви к Владимиру Ильичу Ленину, тело которого покоилось в Мавзолее, не мог понять, почему «Ленин и теперь живее всех живых!»

С четвертого класса, пока соседские мальчишки еще палили друг в друга из пластмассовых пистолетов, я уже играл дома в библиотеку. На сложенных пополам тетрадных листочках красиво выводил цветными карандашами фамилии писателей: Роберт Стивенсон, Александр Дюма, Даниэль Дефо, Джек Лондон... Все мои «книжки» помешались в одной коробке, время от времени я устраивал в ней инвентаризацию и добавлял новых авторов.

А в пятом нашел в куче школьной макулатуры старенькую, но еще вполне сносную книжку рассказов Ивана Сергеевича Тургенева. Сунул под пиджак и унес домой. С тех пор я, как партизан постоянно, забирался в школьный сарай, где хранилась макулатура. И вскоре к Тургеневу добавились зачитанная до дыр «Хижина Дяди Тома», «Басни» Ивана Андреевича Крылова и второй том из собрания сочинений Виктора Гюго. Я тащил домой все. И на деревянной полке для головных уборов, где пылилась отцовская фетровая шляпа, клетчатая кепка и мамин берет, корешок к корешку выставлял настоящую, а не сделанную из тетрадных листов библиотеку. Я взялся за дело настолько серьезно, что на каждую книгу завел карточку, запасся читательскими формулярами — и стал ждать посетителей.

Первым в мои библиотечные сети попал дядя Боря, высокий неопрятный пятидесятилетний сосед с розовой проплешиной на затылке. Он частенько наведывался к бабушке за деньгами. На пиво. Но одним пивом дело не ограничивалось. На следующий день Борис Петрович, с осунувшимся небритым лицом и мешками под глазами, наведывался снова. И просил очередную трешку до первого числа. Первого числа дядя Боря получал зарплату. Тут я его и подловил.

- Борис Петрович, почитать на досуге ничего не желаете?

- Ик, – икнул тот.

- Есть в наличии Виктор Гюго, Гарриет Бичер-Стоу, Тургенев, Крылов...

- Крылов – это тот, что блинами объелся? Давай, если не жалко... Почитаю своей про Мартышку, - взяв книгу, ухмыльнулся сосед.

Следующей читательницей стала Настасья Ивановна, восьмидесятилетняя бабушкина подружка, с темным, словно обожженным, морщинистым лицом, несуразно большими руками с уродливыми ногтями. Она приходила к нам каждый вечер на посиделки. В синей курточке-болонья, черном платье и черном платке, она усаживалась возле дверей на табуретку, убирала под себя ноги в резиновых сапогах, и, прикрыв глаза, слушала с бабушкой по репродуктору передачу «Встреча с песней». Пользуясь моментом, я как завзятый агитатор стал уговаривать бабушку Настю записаться в библиотеку.

- Куды? - не понимала та, теребя неопрятный носовой платок. И только после того, как моя бабушка всем своим видом дала ей понять, что это игра и лучше согласиться, уступила. - Записывай!

Я выдал бабе Насте найденную в школьном сарае брошюру «Ветеринарная санитария на молочных фермах». Она все равно не умела читать, более интересные книжки я решил приберечь для других.

- Распишитесь!

Настасья Ивановна поставила в читательском формуляре крестик.

Потом была еще одна бабушкина знакомая — Ольга Александровна. Сосед Никитин с первого этажа. И мой закадычный дружок Витька Бойцов — его я тоже уговорил записаться. И даже выдал самую лучшую книгу «Хижина Дяди Тома». Но где-то через полгода мне надоело выдавать одни и те же книжки одним и тем же читателям. И моя «библиотека» на полке для шляп закрылась до лучших времен.

Володя Виноградов с учительской интонацией зачитал очередной вопрос:

- Когда в нашей стране была создана пионерская организация?

- 19 мая 1922 года на II-ой Всероссийской конференции РКСМ, - блеснул знаниями Генка Мальгин. – Изначально она называлась «Юные пионеры имени Спартака». А 21 января 1924 года, в день смерти Владимира Ильича Ленина, ей было присвоено его имя.

- Мальков, записывай! – на этот раз командует Борисова.

- Записываю, - пыхчу я. – 19 мая 1922 года... Ну, и вопросики сегодня, как на пионерском собрании! Вот в прошлый раз, помню, девочка задала вопрос: почему волка называют «санитаром леса»? А какой-то мальчик спрашивал: сколько лет живут слоны?

- Мальков, не отвлекайся! Смотри, чего пишешь: ВЛКСМ, а надо РКСМ!

Я понимаю, сейчас меня убьют, но выручает Витька Бойцов:

- А знаете, как СССР расшифровывается? - интригующе произносит он и тут же выдает: - Старик Стирал Старухины Рейтузы! А как США знаете?

Мы молчим.

- Средняя Школа Алкоголиков. - Витька в запале. Если его не остановить, он всеми способами будет стараться всех рассмешить. И точно, припав к моему уху, он поет: «Один американец засунул в жопу палец и думает, что он заводит граммофон!»

Я прыскаю со смеху. Сзади подкрадывается Генриетта Николаевна. На библиотекарше длинная замшевая юбка с большими пуговицами вдоль разреза и ярко-голубой свитер. Светлые, крашеные волосы зачесаны назад и схвачены пластмассовой заколкой.

- Ну что мои золотые? – улыбается она ярко-красными напомаженными губами. - Не слишком сложные вопросы?

- Ерунда! – по-деловому отвечает Виноградов, тайно влюбленный в библиотекаршу. – Но Мальков говорит, что как на пионерском собрании.

- Леша, правда?

- Ага, - отвечаю я. - Лучше бы спросили, сколько лет живут обезьяны…

- А при чем тут обезьяны? - не понимает Генриетта Николаевна. - Хорошие вопросы. В библиотеке записано сорок семь читателей школьного возраста. Им все интересно. Когда создана пионерская организация, каким законам подчиняются советские пионеры, как погибли Павлик Морозов и Володя Дубинин. Или ты думаешь, что это я специально такие вопросы подбираю?

Я молчу, потому что действительно так и думаю. Но не понимаю, зачем? В подобных ситуациях мама мне говорит: промолчишь – за умного сойдешь.

- Вопросы в нашей стенгазете должны быть серьезные, а не какие-нибудь примитивные, вроде, сколько ног у сороконожки. Конечно, и такие вопросы имеют право на существование, но на них мы ответим в следующем номере. А теперь вопрос на засыпку, дорогие мои пионеры. В чем заключается торжественная клятва советского пионера? Помолчи, Володя. Пусть Мальков ответит.

- Горячо любить свою Родину, - боясь что-то напутать, припоминаю я. - Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия...

- Молодец!

Как только мы выходим на улицу, Витька Бойцов отводит душу:

- Катька — дура, хвост надула, и по речке поплыла! А Володька — дурачок съел опарышей бачок.

Из нашего 6 «б» класса в библиотеку клуба имени Горького я записался в первой тройке. После Витьки Бойцова и Катьки Борисовой. И сразу стал не просто читателем, а еще членом кружка «почемучек». Больше всего в отличие от детской библиотеки мне здесь нравилось, что в читальный зал можно было приходить в любое время. Днем. Вечером.

И вот пока я как-то вечером, сидя в углу за кадками с фикусами, разглядывал картинки в журнале «Советский воин», в библиотеку пришел круглолицый молодцеватый мужчина. На нем был темно-синий костюм, клетчатая рубашка и черный в белую горошину галстук. Судя по тому, что к библиотекарской стойке, он прошел, слегка пританцовывая, у незнакомца было хорошее настроение.

- Здравствуй, радость моя! - пропел он, обнимая библиотекаршу. – Какие планы на вечер?

- Петр Аркадьевич! Петр Аркадьевич! – уворачиваясь от его объятий, зашептала Генриетта Николаевна. - Мы же не одни!

- А кто тут еще? – воровато оглядываясь вокруг, насторожился Петр Аркадьевич. – Дремлющий пацан под фикусом не в счет! – Мужчина перешел на шепот, но мне все равно было слышно, о чем он говорит. - А я сегодня опять один, представляешь? Супруга укатила в губернию на научно-практическую конференцию... На два дня... Приглашаю в гости...

- Петр Аркадьевич, что вы такое говорите! – рассмеялась библиотекарша. – Кот на крышу – мыши в пляс?

- Ты моя лучшая кошечка...

Как я старался не смотреть в их сторону, глаза все равно не слушались. Мне было видно, как, встав позади тети Геты, мужчина обнимает ее за шею.

- Я не слышу твоего «да»...

- А я твоего...

- В смысле?

- В смысле приема кандидатом в члены партии... Третий месяц обещаешь поставить на парткоме мой вопрос...

- Поставим, Геточка, обязательно поставим! И примем, как только будет возможность... Поверь, я от своих слов не отказываюсь. Пока познакомишься с программой и уставом КПСС, проявишь свои личные качества... Ты же не маленький ребенок, прекрасно понимаешь, что это не так-то просто.

- Вот и ты меня, Петя, пойми, мне тоже не так просто ходить к тебе ночевать…

- Геточка, послушай меня, для вступления нужны рекомендации…

- Так напиши! Или за полгода наших встреч ты во мне еще не разобрался?

- Не надо путать личное с общественным. Я все-таки секретарь парткома и не могу писать рекомендации. Это должны сделать коммунисты со стажем...

- А ты их попроси! Как секретарь парткома! Или я сама попрошу. Завтра подойду к Надежде Федоровне Гореловой, нашей прославленной ударнице коммунистического труда, кажется, она не плохо ко мне относится. Или к Борису Матвеевичу Воронько, тоже заслуженному человеку, кавалеру ордена Трудового Красного Знамени.

- Но он не член КПСС... Геточка, пойми, тут дело, в общем-то, не в рекомендациях...

- А в чем?

- Как бы тебе сказать…

- Как есть, так и скажи!

- Пойми меня правильно. В горкоме партии существует установка, что на одного вступающего ИТР нужно принять трех рабочих. А библиотекарь – это такой же ИТР, как скажем, начальник транспортного цеха... У нас же полгода лежит заявление от главного инженера Петрова, вчера написала заявление заведующая столовой Климова Мария Александровна…

- Вот и иди к своей заведующей столовой, у вас получится отличная пара!

 Я сочувствовал тете Гете. Чем она хуже какой-то там заведующей столовой, толстой, отъевшейся на казенных харчах, тетки под полтора центнера весом? Чего она такого сделала, чтобы ее в партию принимать?

Я хотел озвучить свое мнение библиотекарше, в воскресенье даже на час раньше других кружковцев пришел. Но как нарочно, снова нарисовался Петр Аркадьевич.

- Здравствуй, моя радость! – игнорируя мое присутствие, заговорил он. - А у меня сегодня инструктор горкома Кудряшов был. О делах поговорили, о членских взносах, о делегате на конференцию. Время к обеду. Думаю, надо гостя чайком побаловать. Но Александр Иванович человек прямой. Чай – не водка, говорит, много не выпьешь. Я намек понял – и сбегал в магазин. Хорошо посидели, душевно... За водочкой я ему о тебе сказал. Есть, мол, у нас один хороший человечек на прием. Кудряшов, естественно, поинтересовался, кто такая, откуда, как в общественной жизни участвует. Я говорю, в добровольной народной дружине состоит, в художественной самодеятельности занимается. Про кружок твой при библиотеке сказал. Он-то, кстати, заинтересовал Кудряшова больше всего. «Это хорошо, - говорит. - Коммунистическим воспитанием молодежи нужно заниматься со школы. Не помню чьи слова, но кому принадлежит молодежь – тому принадлежит будущее!»

- И что дальше? – с показным равнодушием заметила тетя Гета.

- Это ты зря так, моя радость! Кудряшов – очень полезный человек. Перед заседанием бюро горкома все кандидаты проходят партийную комиссию. А ее курирует Александр Иванович - и ветераны партии прислушиваются к его мнению. А как не прислушиваться, если он отвечает за обеспечение ветеранов партии и комсомола продовольственными пайками к праздникам? Ну, что, ласточка, что у тебя с рекомендациями?

- Все нормально. Надежда Федоровна Горелова написала, Ильина Вера Борисовна, та, что заводской комитет народного контроля возглавляет, я ей частенько с нужной литературой помогаю. Горком комсомола, надо полагать, тоже в стороне не останется.

 К октябрьским праздникам мы ждали обещанных тетей Гетой почетных грамот. Мы уже видели их, красивые, с портретом Ленина, красными знаменами и лозунгом: «По знаменем марксизма-ленинизма, под руководством Коммунистической партии — вперед, к победе коммунизма!».

На моей Почетной грамоте было написано: «Награждается библиотекой клуба имени Горького ученик 6 «б» класса средней школы №3 Мальков Алексей за активное участие в кружке «Почемучек». Зав. библиотекой Г. Н. Крючкова».

В первых числах ноября клуб празднично преобразился. Фасад украсил огромный портрет Владимира Ильича Ленина. На углах развевались красные флаги. А на крыше по вечерам светилась праздничная иллюминация: «Наша цель - коммунизм!» И слова эти были обращены не только к жителям нашего маленького городка, а, казалось, ко всему прогрессивному человечеству, космосу и звездам.

На торжественное вручение грамот должен был придти секретарь парткома завода Петр Аркадьевич Баранов...

Но случилось ЧП. Все почемучки, нарядные, с пионерскими галстуками, а Володя Виноградов с комсомольским значком, уже собрались в читальном зале, но вместо Петра Аркадьевича явилась какая-то расфуфыренная тетка. Как потом мы узнали, супруга парторга. Они с Генриеттой Николаевной сразу уединились за книжными стеллажами. А потом мы услышали возню. И увидели, как расфуфыренная тетка попыталась ударить библиотекаршу дамской сумочкой, но Генриетта Николаевна оказалась проворнее: разбила непрошеной гостье нос и вырвала клок волос...

Почетных грамот после этого инцидента мы не увидели. Как не увидели больше и нашу библиотекаршу Генриетту Николаевну. Говорили, что она уволилась и переехала жить в другой город.

На ее место пришла пятидесятилетняя Вера Георгиевна, бывшая учительница. И «почемучки» сразу прекратили свое существование. Вера Георгиевна не готовилась вступать в партию и общественные поручения ей были ни к чему. Да и мы после случившегося как-то сразу повзрослели. И уже не горели желанием выпускать какие-то стенгазеты. Нам с Витькой Бойцовым было куда интереснее, забраться у него в сарае на полати и распевать:
«По долинам и по взгорьям шли ребята в огород,
чтоб оттуда взять морковку и ее отправить в рот...»

           *  *  *