– Куда спешите, молодой человек?

Негромкий вопрос вывел Николая из внутреннего оцепенения и вернул в осознанное состояние. Картина, представшая перед его глазами, удивила не меньше самого вопроса.
Небольшой участок, в центре которого он сейчас находился, был освещен мягким светом. Перед Николаем возвышалась ажурная арка, а вправо и влево от нее тянулась живая изгородь из китайской розы. А рядом с ним стоял благообразный дедок, на лице которого было что-то среднее между улыбкой и ухмылкой.

– Да, в принципе, никуда…

Николай продолжал осматривать странное незнакомое место, в которое он неизвестно каким путем попал. Удивляло то, что в радиусе ста метров он видел предметы ясно, а дальше все было окутано синеватой дымкой.

– Меня зовут Павел, – представился благообразный дедок, одетый в балахонистую хламиду.

– Николай, – машинально ответил он, продолжая рассматривать арку. Вся она состояла из замысловатых переплетений. Присмотревшись внимательнее, он понял, что это буквы, которые было невозможно прочесть. Хотя нет, вот вроде что-то знакомое, правда, всего три:

– Рай, – вслух прочитал Николай, и его удивленный взгляд опять вернулся к собеседнику.

– Буквы знаешь, читать умеешь. Насмотрелся? Пошли.

Прочитать-то Николай прочитал, а вот осмыслить прочитанное…

– А куда? – вопрос прозвучал по-детски наивно.

– Это Врата. Через них проходят все, кто сюда приписан. Кстати, где направление?

Николай бездумно похлопал себя по тем местам, где должны были находиться карманы – карманов не было. Не было у него ничего и в руках.

– А как ты коридор прошел?

– Не помню…

– Вот стража! Вот номенклатура! Совсем разучились работать, – пробурчал Павел. – То-то, я смотрю, ты такой взбалмошный, поди, и первичный инструктаж не проходил?

Николай отрицательно мотнул головой.

– Опять мне придется… Образование-то у нас какое?

– Высшее.

– Знаю я это высшее: три кабинета да пять коридоров. Ну чего уж теперь… Ладно, заходи.

Николай сделал два шага и сразу ощутил какой-то прилив сил. В воздухе витал легкий аромат цветов. За воротами стояли столики и кресла необычной формы, на которых восседали странного вида люди.

– Представители конфессий, – Павел взглянул на Николая и, видя, что он еще тупит, пояснил: представители основных фракций, как у вас в парламенте. Принцип тот же: имеешь десятую часть мирового электората – можешь все условия пребывания здесь по своему усмотрению создавать, а нет – иди гуляй по коридорам. Понятно?

Николай кивнул, хотя ему с трудом удавалось переваривать услышанное и увиденное. Тем временем Павел взглядом показал на столик слева, где сидели индус и китаец:

– Индуистко-буддийский блок 13,4 плюс 5,9 процента. А это, – он кивнул в другую сторону, – исламский, у них примерно столько же. Борьбу за второе место ведут с переменным успехом, но до нас им еще не дотянуться. Хотя, если они договорятся, тут у нас большие перемены будут.

 – Не договорятся, – уверено заявил Николай, и Павел посмотрел на него одобряюще.

Два насупленных мусульманина, сидящих справа от ворот, были явно в натянутых отношениях, но когда они увидели вошедших, на их лицах сразу проявилась показная учтивость.

– Сунниты и шииты? – шепотом спросил Николай.

Павел опять одобрительно посмотрел на него:

– Хорошо суть схватываешь, видимо, кабинетов было все же больше, чем коридоров.

Мусульмане продолжали подобострастно кивать.

– Думаю, мы быстренько с инструктажем разберемся, – не обращая внимания на их приветствия, продолжил Павел, – и поболтать еще успеем. Да, кстати, вот мой напарник Петр, он у нас по католикам специалист.

Петр, более строгий на вид, изобразил легкий кивок – похоже, только для того, чтобы Николай его не перепутал с иудеем, сидящим позади него. Однако перепутать их было совершенно невозможно: иудей здесь выглядел белой вороной, вернее, черной. Своим одеянием он выделялся среди остальных, во всем светлом, да и пейсы ни с чем не спутаешь.

– Откидное место пришлось создать, – снова стал пояснять Павел, – до норматива им, как до седьмой планеты. Так они взяли и подали апелляцию Главному, что он, дескать, про иудеев в свое время обмолвился как о народе избранном. Вот и оставили до выяснения. Уже тысячу лет сидит и решения ждет. А что? Хорошо ему здесь, работы по сравнению с нами кот наплакал, сидит себе, Талмуд почитывает. Ну пошли, не будем мешать.

Пятно света двинулось вместе с ними, разгоняя впереди туманную дымку, которая позади них так же быстро сгущалась. Обернувшись через минуту, Николай уже не увидел ворот и понял, что заблудиться здесь – пара пустяков и отставать от небесного гида не стоит. Он обрадовался, что к нему вернулась ясность ума: небесный гид… а в аду, значит, подземный гад… Но не стал делиться с Павлом этим каламбуром.

– А когда Главный явится? – поинтересовался Николай.

– Да кто ж его знает. Он нам заявил, что это долбаное человечество замучило его просьбами насолить соседям, наслать на них засуху или мор. И отбыл. Сказал, что вернется, как только люди немного поумнеют.

– И как они? Умнеют?

– Медленно… – с кислинкой на лице произнес Павел, – все как в детском саду: Мой бог лучше! Нет мой! Мы правильно молимся. Нет мы! Стой! – вдруг скомандовал он.

Слева послышался какой-то шум и гомон. Через секунду прямо перед ними проскочила толпа темнокожих в перьевом одеянии.

– Коридорные. Эти могут невзначай и зашибить, для них ни правил дорожного движения, ни этикета не существует, – Павел проследил за ними взглядом. – На старую дорогу помчались. Может, и нам туда завернуть? Давно я там не был…

Николай не возражал, он находился в состоянии эйфории и был готов на все. Свернули за коридорными, круг света которых маячил уже далеко впереди. Через пару минут они ступили на мягкую дорожку.

– Элизиум, – пояснил Павел, – знаешь такое покрытие?

– Линолеум знаю, а элизиум нет.

– Эх ты, ну хоть про Елисейские поля слышал?

– Да, в Париже бывать приходилось…

– По елисейскому полю ты сейчас и идешь, по настоящему. А там, в Париже – мечта французских революционеров. Нет, ну придумали же назвать свой бульвар Элизейскими Полями! Это все Дидро. Понарассказывал им про древних греков и их райские поля на Островах Блаженных, вот им и захотелось блаженство на земле получить – гуляли потом по этим эрзац-полям с умным видом.

Навстречу вышла новая процессия. Люди воздевали руки к небесам и пели какую-то радостную песню. Слов было не понять, но песня была счастливая – это читалось по лицам исполнителей.

– Тоже коридорные?

– Да, тоже компания блаженных. Они здесь сами формируются. Идет кто-нибудь, а ему группка навстречу, понравилось – примкнул, надоело – откололся. У нас свобода быть счастливым в любой удобной форме.

– Как у Козьмы Пруткова: хочешь быть счастливым – будь им!

– Хорошо сказано, прямо про нас, на плакат просится. А что это я этого Козьму не знаю? Грешник, что ли?

– Нет, мистификация такая литературная, – Николай легко шагал по пружинящему покрытию. – А здесь приятно…

Павел вздохнул:

– Эх, поздно ты здесь оказался. Три тысячи лет назад, когда вот эта дорога была главной, ее каждый день свежими лепестками роз посыпали. Идешь, бывало, все благоухает… А вот и экспонат – первое представление людей о Рае.

Раздался щелчок, свет усилился, и Николай увидел гору. Ее конусная вершина упиралась в какое-то коромысло. Склоны горы были изрезаны бороздками, а у подножия находились два рва.

– Языческий рай – Ирий, – стал объяснять Павел. – Это их древнее устройство мира: гора, окруженная океанами, а сверху семь небес. Если все это отмыть да очистить, увидел бы ты хрустальную гору, усыпанную драгоценными каменьями. Если же запустить всю систему, то по граням этой горушки будет струиться живая вода, заполняя ближний ров, а дальше, попадая во второй, она становится мертвой. И над всем этим сверканием сверху будет сиять радуга.

– А сейчас почему ничего не сияет?

– Космическая пыль поднакопилась, я же говорю, что здесь давно все прикрыли. Это ж язычники были – дети природы, вот они все сюда из нее и притащили. Целый зоопарк был. На пяти нижних небесах их любимые животные гуляли, на шестом птички заливались, а на седьмом они сами, свесив ножки, как на насесте, восседали и всю эту красоту обозревали. Но и это еще не все. У подножия горы змеи проживали, но только те, которые ни разу человека не укусили, чем и заслужили право по Раю ползать.

– Значит, попасть на седьмое небо – это в Раю побывать?

– Однозначно. И вообще это самая древняя поговорка на Земле.

Павел чем-то щелкнул, свет исчез, и громадина горы скрылась в тумане.

– А где теперь эти насестники?

– Упакованы. Мы же держим в реальном обличии только тех, кого на Земле еще помнят. Обычно три поколения. Своих бабок и дедов помнишь?

– Помню немного.

– Вот их ты и сможешь здесь встретить. А прадедов – уж извини. Мы не можем раздувать штаты до бесконечности.

– А знаменитости? Их тоже здесь можно повстречать?

– По знаменитостям нас Ад переплюнул, а здесь у нас в основном простой народец. Ну есть, конечно, в основном художники, музыканты, философы, а все политические – цари там или вожди – в Аду обосновались. А уж самозванцев там пруд пруди.

Они пошли дальше, впереди зазвучало новое пение, но потом стало тише, и вскоре звуки исчезли. Через минуту вновь щелчок, и взору открылось еще одно удивительное зрелище. На высокой скалистой горе стоял необычный дворец: к нему там и сям были прилеплены башенки. Вся гора у подножия дворца также была утыкана башенками-бойницами.

– Это они позже налепили, сначала только дворец был – Вальхалла. В нем у них огромный зал находится, 540 дверей, крыша у него из позолоченных щитов и подперта огромными копьями. Величественное сооружение. Ну а потом, когда вокруг городок образовался, они его Асгардом назвали.

– А кто они?

– Опять коридорное образование. Кто-кто… викинги – воины и бабники. Вот сейчас, к примеру, я тебя сопровождаю, а их сюда Валькирии доставляли. Им, видишь ли, приятно было в последнем пути с женщинами общаться. Девки были все как одна блондинки пышноформые – символ арийской красоты. Но тут только воины пребывали, остальные за горой, на людском поле скот пасли.

– А тут тоже механизм был?

– А как же, все дымило, коптило, жарилось. Грохот и шум стоял – аж за вратами было слышно. У них же день проходил как? Сначала завтракали, потом выходили на битву и убивали друг друга. Затем, значит, к вечеру воскресали и шли пировать. А ночью к ним приходили прекрасные девы и ублажали их. И вот такое у них было понятие о блаженстве – дикари, что с них возьмешь.

– А зачем все это было создавать?

– Главный распорядился. Нельзя же веру у людей отнимать. Здесь все должно быть точно так, как они представляют. Мы не можем вмешиваться в процесс.

– Да кто ж узнает-то?

– А вдруг лазутчик какой проберется, потом вернется и расскажет, как они там все на Земле заблуждались.

Павел вдруг осекся и внимательно посмотрел на Николая.

– А ты тут не того? Без бумаг, много вопросов задаешь…

Николай честно посмотрел в глаза небесному гиду, и тот уже миролюбиво добавил:

– Ладно, ладно, Николаю-угоднику верю.

– Да какой я угодник, такого греха за собой не замечал…

– Ай-ай, вот уже и привираешь. Здесь врать нельзя! Скольким женщинам, кроме жены, угождал? Ну?

– Трем.

– Скромненько… – Павел вдруг перекрестил свой рот. – Вот так всегда, поведешься с полугреховодниками, расслабишься чуть – тут и выговор получить недолго.

Николай уже было собрался спросить, какие здесь выговоры, устные или с занесением, но посчитал, что этот вопрос будет совсем уж неуместным – точно за разведчика примут. К тому же впереди послышалось какое-то шебуршение. Щелчок – и они увидели нечто вроде огромного муравейника: высоченное сооружение из дощечек, фанерок, реечек – клетушки одна на другой, каждая по форме напоминала иероглифы.

– Вот тебе и самострой, пожалуйста. Китайские этнические религии. На сегодня они и семи процентов не добирают, а туда же. Вообще-то надо бы их заложить, да некому. Мы-то им запрещаем. Вон уже разбирают. И так каждый день репетируют: полдня строят, полдня разбирают. Им еще плодиться и плодиться, а тут, видишь, невтерпеж. Хотя работают на Земле над этим рубежом. Но больше рассчитывают на снижение установленного порога, тоже прошение подали. Упорные, блин, – Павел вновь оглянулся и перекрестил рот, – трудолюбивые, просто диву даюсь. Ладно, и без верхнего света обойдутся, со своими фонариками справятся, – раздался щелчок, муравейник пропал.

Павел шел чуть впереди. Он был явно не в настроении и все бубнил про китайцев-трудоголиков. Потом бросил через плечо:

– А что на Земле про нас рассказывают?

Николай лихорадочно стал перебирать в памяти все, что касалось того, вернее, теперь уже этого света, но именно про Рай что-то вспомнить ему не удалось.

– Про вас, – он тут же поправился, – про нас особо ничего, больше про Ад говорят.

– Ну давай про Ад, пока до главной дороги добираемся.

Николай вспомнил услышанный недавно анекдот:

– Попадает мужик в ад, а там запарка – то ли дрова не там разгрузили, то ли трубу где-то прорвало. Черт-сопроводитель ему говорит: „Поболтайся пока без меня, осмотрись, а я мигом“. Пошел мужик на своих будущих соратников посмотреть да полегче себе мучения выбрать. А там одни жарятся, другие варятся – тоска! И вдруг видит: за одним котлом забор деревянный, а через щелочку свет просачивается. Доску отодвинул, а та-ам… Короче, зеленая лужайка, березки стройные и пивной ларек синенький. Стоят несколько мужиков и пиво пьют не спеша. Протискивается он туда, подходит и спрашивает:

– Братки, пивка глотнуть можно?

Они ему на поднос с чистыми кружками кивают:

– Наливай да пей.

Налил мужик, пиво холодненькое, свеженькое.

– А рыбку?

Они ему на веревочку показывают: и воблочка, и лещики, бери – не хочу. Пьет он, значит, рыбку пощипывает, а потом и спрашивает у них:

– Мужики, а это ад?

– Ад, ад, – отвечают.

– А за забором?.

– И там тоже ад, но только для тех, кто в него верит.

Павел повернулся к Николаю и вполне серьезно заметил:

– Там этого нет. Ад есть, а пивнухи нет. Мы там сто лет назад были, и ее точно не было. С очередной проверкой нагрянем, я за котлами посмотрю. А то ишь чего придумали – рекламные байки на Землю запускать: пейте наше адское пиво! А те, что на грани, потом и думают: – Дай-ка себе грешков добавлю и в ад за пивком рвану.

– Я вообще ни туда, ни сюда не собирался…

– Не собирался, а оказался, не тебе решать… А вот и добрались! – Они подошли к большому перекрестку с указателями. – Это у нас новая дорога и главная развилка. Направо пойдешь – в буддийский рай попадешь, налево – в мусульманский, а прямо – там наш и есть.

– Может, все их посмотрим?

– Нет, ты уже определен, крещеный ты. Здесь строго. Попробовал тут один повыбирать, так сейчас в аду не пиво, а кипяток хлебает.

– А в двух словах – как там у них?

Павел оглянулся как бы для того, чтобы увидеть, не торчат ли из тумана чьи-то уши, и тихо пояснил:

– Буддийский – гора из кочек, на каждой в позе лотоса они и восседают. В нирване, понимаешь, все что-то внутри себя копают и чистят, копают и чистят. В этом блаженство их и состоит – в борьбе за недосягаемое.

– Они и на земле на политику не замахиваются, ни с кем не воюют, никого не хают.

– Вот-вот. А в мусульманском каждому праведнику отведено по шатру и по гурии, одеты все в зеленый шелк, атлас, парчу, золото и лежат на коврах с зелеными подушками. Шатры все окружены стеной из золотых и серебряных кирпичей, покрытых ароматным мускусом, а между шатрами галька из жемчуга и яхонта. Лежат себе и пьют райское вино, от которого не пьянеют. Вино у них через пот выходит, так они и очищаются.

– Ничего себе обустроились!

– Только ты там у себя про эти излишества не распространяйся, мало ли кому опять в голову придет прописку поменять.

Николай хотел было заверить небесного гида, что в трепе и краснобайстве замечен не был, как вдруг в его голове все поплыло. Но он успел прочесть в удивленных глазах Павла:

 – А ты это куда?

– Куда торопитесь, молодой человек? Куда спешите?.. Вот так-то лучше…

Николай открыл глаза и увидел склонившегося над ним врача.

– Ну что, вернулся?

Николай не мог ответить – на его лице была маска, и он снова прикрыл глаза. В голове все кружилось и плыло, но это кружение становилось все медленнее.

– Потом расскажешь, как там, а пока спать…

Солнечный свет приближался к застекленному шкафчику, стоявшему у стены. Глаз не улавливал это приближение, но оно все же было. Вот, еще чуть-чуть… Вдруг резкий свет полоснул в глаза, яркий, жгучий, заставивший Николая зажмуриться. Он сдвинул голову в сторону.

– А там был мягкий, – вдруг вспомнил он, – там…

Открылась дверь, и в палату впорхнула медсестра. Вместе с ней в помещение ворвался нежный цветочный запах, показавшийся Николаю очень знакомым. Она стала мерить ему давление.

– Девушка, а вы в раю не были?

Медсестра посмотрела на него с ироничной улыбкой:

– А что, хотите пригласить?

Николай даже чуть смутился.

– Знаю я вас, любителей райских наслаждений. На любовных похождениях свой мотор и надрываете.

– А что, сюда только ловеласы попадают?

– Нет, не только, еще алкаши.

– А еще?

– Еще финансовые банкроты.

– А что, порядочных не бывает?

– В порядочные набиваетесь? Порядочные не в рай зовут, а в загс ведут. Ну-ка оголите живот. И знайте, за все надо платить, в том числе и за райские наслаждения. Сейчас к вам Павел Петрович заглянет, это он вас с того света вытащил, вот его и благодарите и в свой рай приглашайте.

Медсестра сделала укол и вышла.

– Тоже мне ангел, в свой рай… Да что она про рай знает…

Принесенный „ангелом“  аромат опять напомнил удивительное видение.

– Что же это было? Может, просто кошмар? Хотя какой же кошмар, если ощущения очень даже приятные... А если я там действительно был, то сколько? По ощущениям – полдня примерно… Надо будет у Павла Петровича спросить, сколько времени я здесь отсутствовал, – Николай про себя улыбнулся, – надо же, вот вам и тутошний Петр и Павел в одном лице.

Но главным для него было все же решить: рассказывать или нет?

Доктор пришел через двадцать минут и, подсев на краешек кровати, подсчитал пульс старым дедовским методом. Пульсом он остался доволен, как и давлением.

– Ну, молодой человек, – позже Николай узнал, что это было привычное обращение доктора к пациентам, как и „девушка“ к женщинам, независимо от возраста, – рассказывай, что ты там видел.

И Николай начал рассказывать. По мере развития событий лицо Павла Петровича становилось все изумленней.

– Вот так, – поставил точку Николай и попытался по глазам доктора определить его отношение к рассказу. А вдруг сейчас заявит, что ему в психушку пора. – Доктор, вообще такое возможно?.. Вы мне верите?

– Допускаю. Но с таким случаем сталкиваюсь впервые. Обычно все в каком-то туннеле или коридоре оказываются.

– Так там им, наверное, направления выдают и инструктаж проводят, – вырвалось у Николая.

– Возможно, – вполне серьезно отреагировал Павел Петрович и Николай, осмелев,  решил продолжить.

– А сколько я там пробыл? Ну на том свете?..

– Около четырех минут.

– А мне показалось, часа четыре. Хотя мне Павел пояснял, время у них идет по-другому, они сами могут его замедлить или ускорить.

– Ага, вот и новые подробности появились. Вы, молодой человек, постарайтесь все детали вспомнить, информация-то эксклюзивная, каждая мелочь важна. В крайнем случае, рассказ сотворите или статью, пусть те, кому это интересно, голову поломают.

Когда Павел Петрович направился к двери, Николай вдруг воскликнул:

– Вспомнил! Там еще один момент был. Когда чернокожие коридорные снова нам путь пересекли, я его спросил: – А чего они все бегают? – А он мне: – Им их деревенский колдун сказал, что в раю бесплатные автоматы газированной воды установлены, вот они и ищут их. – А я ему: – Так установите. Говорит: – Заказали, через месяц только обещали. Да пусть побегают…

Павел Петрович слушал, остановившись в дверях.

– К нам бы обратились, у нас в подвале два автомата в полной исправности пыль собирают. Как смежному предприятию мы их вполне могли бы и подарить, – он улыбнулся Николаю и вышел из палаты.

На следующий день во время обхода они вновь вернулись к той же теме. Видимо, вчерашний рассказ доктора впечатлил. Николая тоже весь день не отпускало видение. Он чувствовал себя лучше, и настроение у него было бодрое.

– Ну что, повторять экскурсию пока не будем? Вижу, вижу, что вернулось желание на Земле побузить. И правильно! Здесь тоже интересно!

– Да можно еще повременить.

Павел Петрович прослушал сердечный ритм и продолжил:

– Значит, говоришь, живут они там мирно… поспокойнее, чем мы здесь.

– Так ведь лучшая половина человечества. Если у нас на Земле сделать такое разделение и кое-кого отселить…

– В резервацию, что ли?

– Ну да, загнать туда всякую нелюдь, может, мы бы тогда тоже по уму зажили, мирно и счастливо.

– И наконец-то поумнели. А тут бы Главный появился и всех похвалил за то, что так удачно опыт у него переняли. Только кто и как делить будет? Вон для некоторых, кроме них, на земле все неверные, а другая сторона считает наоборот, что только они праведники. А вспомни, сколько уж этих стен было: и китайская, и берлинская, в Иерусалиме и сейчас стоит. Знай, что добро и зло неразделимы – ни в обществе, ни в личности. И ни с помощью религии, ни с помощью генетики это сделать невозможно. Так что неосуществимо все это.

– Согласен. Тупиковая ситуация. Пока во всяком случае.

– А если согласен, так живи себе в этой круто замешанном коктейле и не бери особо к сердцу. Твори добро, береги природу, угождай женщинам. Глядишь, в следующий раз в свой Рай уже не лазутчиком, а законным путем с направлением попадешь. Только не забудь хорошими характеристиками запастись и передать привет от меня моему тезке.

– Обязательно. Кстати, я тут вспомнил, как в народе про их заведение говорят: „Рай – это место, где нет начальников, понедельников и будильников“.

– Тогда и от наших пациентов ему шуточку передай: „Рад бы в рай, да реаниматоры не пускают“.

Доктор встал, собираясь уходить:

– Так что, в следующий раз тебя не вытаскивать?

Николай улыбнулся и протянул ему руку:

– Спасибо, доктор. С меня коньяк.

– С тебя… – Павел Петрович на секунду задумался, – с тебя путеводитель по Раю.