Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.">1

ВМЕСТО ПРЕДИ, И ПОСЛЕСЛОВИЯ

«Лучший пророк будущего – прошлое». Байрон

«...Исполните моё последнее желанье:

Оплачьте, милые, мой жребий в тишине;

Страшитесь возбудить слезами подозренье;

В наш век, вы знаете, и слёзы преступленье:

О брате сожалеть не смеет нынче брат.

Ещё одна мольба: вы слушали стократ

Стихи, летучих дум небрежные созданья,

Разнообразные, заветные преданья

Всей младости моей. Надежды, и мечты,

И слёзы, и любовь, друзья, сии листы

Всю жизнь мою хранят. У Авеля и Фанни,

Молю, найдите их; невинной музы дани

Сберите. Строгий свет, надменная молва

Не будут ведать их. Увы, моя глава

Безвременно падёт: мой недозрелый гений

Для славы не свершил возвышенных творений;

Я скоро весь умру. Но, тень мою любя,

Храните рукопись, о други, для себя!

Когда гроза пройдёт, толпою суеверной

Сбирайтесь иногда читать мой свиток верный,

И, долго слушая, скажите: это он;

Вот речь его. А я, забыв могильный сон,

Взойду невидимо и сяду между вами,

И сам заслушаюсь, и вашими слезами

Упьюсь... и, может быть, утешен буду я

Любовью; может быть, и Узница моя,

Уныла и бледна, стихам любви внимая...»

А.С. Пушкин. Отрывок из поэмы «Андрей Шенье».

Благодарность за внимание к моему исследованию уже внесена в сборник «Великие Тайны Пушкина», поэтому  возвращаюсь к материалу «Из Первой Тетради», удалённому из «Общей Тетради» по разным причинам.

… Дело в том, что в изложении возникают препятствия:

I. Огромная пропасть между Пушкиным настоящим, и бытующей информацией об этом Человеке и его деятельности.

2. Суть самой Тайны, постижение которой механически, в виде законов правописания и современных теорий драматургии, практически невозможно. Ведь материал оказался, без преувеличений, безграничным и полностью противоположным нашим традиционным представлениям о литературе как функции, и месте Пушкина в ней. Поэтому изыскания русско-советских литературоведов и критиков – ныне трудно представить хоть каплей из безбрежного океана наследия Человека, которого называем «великим русским», не предлагая достойного определения его величия.

3. Меры и способов измерения величия литератора европейская литература попросту не имеет. И причина настолько проста, что к ней стоит вернуться отдельно. Ну а пока, в общих чертах моё впечатление, что питающая среда А.С. Пушкина – сама Безконечность; а академические попытки оценить этот Дар, равны выводам зародыша капризного дитяти, упрямо не желающего увидеть в Свете Радость Вселенского Бытия.

Конечно, было бы гораздо проще прочесть о том, что пытаюсь сейчас нащупать (превозмогая косноязычие моего социального и социалистического образования), в каком-то письме поэта; но первым хранителем Тайны был сам А.С. Пушкин! Во-первых, осознавший горький опыт первопроходцев, чьи попытки разрушить границы традиционного мышления заканчивались мучительной смертью или же каторгой. Во-вторых, предвидевший все последствия насильственного опережения времени. Т.е. мир полон убедительных сведений, но постижение невозможно, пока общество или же индивидуум не достигнет «возраста» осознания собственного предназначения, и права самостоятельно избирать путь постижения Высшего разума.

С одной стороны, нам известна строка поэта «И тайный долг умею чтить», с другой стороны, нам преподали, что Пушкин подвергался гонениям, и критики – «общественное» мнение – достаточно общёлкали его зубами, ядом и жёлчью обрызгали. Но то ли ещё могло быть, если бы открылось народу всё, что зашифровано в произведениях Пушкина! - ведь дар Пушкина значительно превышал знания тех, кого издавна называют Адептами, Посвящёнными и т.д. Избранными. Тем не менее, коснись любого вопроса, связанного с открытиями, и сразу вместо ответа возникает ехидная ухмылочка: «А кому нужны эти тайны? На хлеб их, что ли, намазывать, или в ломбард заложить?» Проще сказать, мерами материального мира открытие не оценить, и не ответить на эти вопросы незрелому разуму, которому тема вообще не интересна. Тем более, краткое изложение сути будет болтаться на языке современника, как флажок «Миру мир» в детской ручонке. Скажем: «Пушкин - пример проявления дара познания Мироздания, Законов Вселенского Управления и Принципа распределения талантов; дабы поколениям разъяснять Причину Творения и Цель возникновения Естества». Ну и? Видите, сколько больших букв настучал! И тут же: бабах! Первое разочарование: «Ааа, это снова о космосе, или боге? Уже надоело! И какая нам разница, Пушкин писал или какой-нибудь Гаубицын? Вот Гагарин в космос летал и никакого бога не видел!!!»

Эх, тут бы волшебную палочку предъявить, пару чудес показать, по примеру попов и целителей, или шкатулку с подписью Пушкина отыскать, из которой выскочит чёртик, знакомый из «попа и Балды», и надиктует стихи о весёленьком, близком… похмельном. И тогда сразу ты в центре внимания: девушки, журналисты, «тиви», и все без претензий!

Буквально недавно делился с другом (прошу не рассматривать немецкий смысл слова «друг» как – любовник) прелестью ощущения водопада пушкинских тайн, освеживших моё отношение к поэзии в частности. А он - зевает. Правда, прикрывая ладошкой рот, стараясь зевоту выдать за глубокий вздох внимательного слушателя. И да, я мог бы сказать: «Смотрите, литературный рынок в этом «товаре» уже не нуждается!» Но ведь и в пушкинские времена потребность была не у каждого? Возьмём, например, один из «Рассказов о Пушкине». У кого-то в доме он читал новое произведение, и вдруг дама, стоявшая возле окна, сообщила: «Император проехал!» Пушкин замолк; но, пересилил себя и продолжил читать. А через пару минут: «Опять император проехал!» В рассказе написано: Пушкин порвал свою рукопись и выбежал из «собрания». Значит, вполне понятно, что не случайно рождаются такие стихи:

О, люди! Жалкий род, достойный слёз и смеха,

Жрецы минутного, поклонники успеха!

Как часто мимо вас проходит человек,

Над кем ругается слепой и буйный век,

Но чей высокий лик в грядущем поколенье

Поэта приведёт в восторг и умиленье!

Выслушав эти строки, мой друг, отрицая любые связи с «жалким родом», сказал, что и сам он – поэт. Но весь «этот цех» он презирает, потому что в современной литературе – «сейчас все ворюги». Его мама всю жизнь пишет стихи. Но не лезет в издательства, а по старушечьей прихоти шлёт свои посвящения друзьям и подругам во все «Тмутаракани» бывшего СССР. И вот кто-то напечатал её стихи в газете. А потом другая подружка прислала старушке другую газету - с тем же стишком, но под другой фамилией. Плагиат!? - возмущается друг. Только пару слов подменил новый автор!

Оказалось, что «автор» - наш общий знакомый! Живёт он в Германии, а в Молдавии выпускает газету. Вроде «Молдавского Колокола». Прям тебе – Герцен! Только процесс упростил. Здесь собирает всевозможную прессу и отсылает в Молдавию под своим именем. Так и бабушкин стих там оказался. Вы не верите? И я не поверил. Но совершенно случайно припомнил, что в русской прессе моя жена видела это же имя и под… «советами гинеколога». А книги, из которых «возникли» советы, как назло, взяты у нас. Вместе с литературой по траво, и мёдолечению, чем увлекается родной брат автора. Так что, обиды друга оказались вполне достоверными. И если вам нужен совет гинеколога, я… могу дать телефон «специалиста»; только напомните ему, что книги принято возвращать. Хорошо?

Вобщем, другу я предложил пойти к «издателю» разобраться. Но у них уже был разговор. «Автор» ответил, что так он снабжает отсталую Молдавию «духовной пищей» европейских масштабов. И «сегодня все литераторы так работают»!

В заключение разговора, возвращаясь к заявлению друга, что он поэт, я попросил его дать что-то его любимое, обещая стихотворение поместить в сборник. И вот:

Стена и я, труба и ты.

Зачем же ты сломал кусты, мужик.

Ведь за кустом ребёнок спит!..

Корове сделали седло, 

Гвоздями Таз к грудям прибили;

Пусть будет в мире всем  светло!

Пусть всюду... продаются гири!

P.S. Всё это сейчас вам рассказываю, потому что разговор о Пушкине и его окружении касается не только созидателей, но и тех, кто без стеснения называет себя поэтами и просветителями. Что абсолютно не трудно, ведь мы не научены отличать стихотворство и рифмоплётство от высокой поэзии, будто, и не существовало совершенно конкретных различий. Об этом, собственно, речь. И так как первый шаг мы уже сделали, когда взялись за разработку этой нелёгкой темы, я надеюсь, что и вы не откажетесь от участия в деле. Т.е. подскажете именно то, с чего лучше начать разговор о рангах поэтов. Тем более (дописано в 2002г.), раз уж мы говорим об идеях живущих в поэзии, заметьте, большая часть предполагаемого мной обзора содержится в далеко не поверхностной песенке Витаса. Я её здесь напишу и подчеркну, что касается нашего разговора.

Все смеются и воздушные шарики / Надувают весёлые карлики,

И фейерверков петарды взрываются – / Цирк приехал, и все улыбаются!

В этом цирке все мы зрители, / Все мы звери и укротители,

И нам здесь всё до боли знакомо, / В этом цирке мы словно дома.

Здесь всё просто и очень загадочно, / И смеётся клоун припадочно;

От того, что упал гимнаст, / А ведь он хотел сделать сальто для нас!

Все мы здесь собрались не случайно, / И уже никакая не тайна,

Что в этом цирке все мы клоуны, / А у гимнаста ноги сломаны!..

В этом цирке все мы выросли / И одну лишь мысль мы вынесли,

Каждый думает об одном: / «Как в этом цирке не стать слоном.»

Но зато все хотят стать магами. / И кричат и машут флагами

А ведь они обычные зрители - / Станционные смотрители.

Акробаты и шпагоглотатели, / Эквилибристы и змей заклинатели,

Канатоходцы и силачи, / Лилипуты и трюкачи.

В этом цирке всё относительно / И смеёмся невыразительно,

Потому, что все озабочены, / Чтобы не остаться у обочины...

Постарайтесь внимательно отнестись к словам и не пропустить, что «Станционный смотритель» Пушкина здесь возникает как обобщение, образ, символ. Поэтому не «между прочим» я рекомендую внимательно отнестись к стихам Пушкина или песням Витаса. Ведь большую часть разъяснений мы получаем в жизни, как в некой среде обитания.

Кроме того, идея «Весь мир – театр, люди в нём актёры и каждый играет отведенную ему роль», - высказана Вильямом Шекспиром. И он же в «Ромео и Джульетте» в уста героини вкладывает слова: «Что значит роза? Роза пахнет розой. Хоть розой назови её, хоть нет». Так ли просты эти слова, или они непосредственно связаны с идеями Тайных учений? – это основные вопросы всего исследования. Тем более, многие повторяют обещание Ветхозаветное: «Дам вам пророка из среды вашей». Таким образом, нам остаётся всего лишь расширить или же сократить границы мудрости этого обещания, дабы увидеть и на вашу среду, как мышление личное и ощущения, возникающие, словно извне: будь это стихи или же песни. А дальше, если мы сможем заново осознать значение слова «пророк», уже без сомнений допустим, что и на русской эстраде могут являться провозвестники высших Идей.

Впрочем, простите, я забегаю вперёд. Пока у вас не возникло вопросов – нет смысла углубляться в подробности таинства. И лучше, я думаю, рассмотреть происшедшее в некой взаимосвязи событий.

Продолжение следует

2

КАК ЭТО ВСЁ СЛУЧИЛОСЬ?..

Песня была такая: «Три года ты мне снилась, а встретилась вчера»

...В начале всё казалось просто случайностью. Вроде совершенно случайно я родился 2 декабря 1948 года. К счастью, в Одессе. Так же случайно рос, образовывался на «тройки» и вырос. Дважды чуть не попал в тюрьму, но и здесь случай помог: чудом избежал заключения. Когда-то дал себе слово больше никогда не садиться за парту, но (совершенно случайно!) окончил техникум, институт, институт. Бросил работу в такси и оказался в кино; искал развлечений в каскадёрской работе. Хотел переехать в Москву, но оказался в Германии. Сюда я приехал с сыном; на «Опеле»-1939 года для участия в марафоне старинных автомобилей и съёмок документального фильма про этот же марафон. Сразу же после соревнований, как-то случайно, мы врулили на нашем «старикане», доживающем последние километры автомобильной жизни, в лагерь беженцев.

Вскоре нас почему-то направили в Оберхаузен, - город ежегодных кинофестивалей. Далее, случайно пригласили на фестиваль «погостить». А в 1994 году, на очередном кинофестивале, я встретил Татьяну Васильевну Куштевскую, прежде преподававшую нам во Всесоюзном Государственном Институте Кинематографии (г. Москва) «документальное кино». Оказалось, что и Куштевская уже проживает в Германии; она создала несколько киноклубов, где «русские» смотрят кино на родном языке. А Куштевская им рассказывает о фильме, актёрах и режиссёрах. Татьяна Васильевна немало подбодрила меня, а потом попросила подменять её в клубах. Таким образом, одна из подмен совершенно случайно пришлась на вечер, посвящённый 200-летию А.С. Пушкина...

Должен сказать, что после выступления Куштевской даже слабенькое кино зрителю кажется безупречным. Вот и мне не хотелось позориться, хотя сам фильм «под Пушкина» мне не нравился. Да и, что я могу рассказать о Пушкине?! Из школьной программы и книг любителей освещать интриги, сплетни или пикантные «мелочи» личной жизни великих - всем давно всё известно! И оставалось лишь повторять, как попугаю, либо переключиться на интимные тайны киноактёров, режиссёров и каскадёров, ведь, как-никак, я больше 25 лет «кувыркался» в кино. Правда, в этом случае Пушкин оставался «за кадром», поэтому такой вариант выступления мне не нравился.

Я говорил, что эмиграция моя была непредвиденной, поэтому в доме, в Германии, ни Пушкина, ни о Пушкине - ни единой книжонки. Зато работа позволяет беспрепятственно размышлять. Правда, в памяти Пушкина тоже не оказалось, поэтому двухнедельный террор извилин будто выписал приговор: «Все мы учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». А позже добавилось: «У лукоморья дуб зелёный...» И всё. Я даже злился, ругая себя за то, что в школе на уроках пушкинской литературы так часто спрашивал «а что значит пиит; почему кот учёный; где Лукоморье», - что обычно меня выгоняли из класса. Ну и что теперь делать? Но тут, вероятно, случай решил надо мной подшутить.

Я ехал в Голландию из Германии, когда на границе солнце проклюнулось из-за туч и вдруг стало жарко, совсем как в Одессе! И вспомнилось, почему-то, детство. Когда мне было... не больше четырёх лет. Кажется, был майский праздник.

Обычно по праздникам родители нас делили: если папа брал с собой брата, - я гулял с мамой. Как и в этот - тот раз; когда оказались на Приморском бульваре, со стороны пушки с фрегата «Тигр» (трофей русско-турецкой войны) и памятника Пушкину, о котором, естественно, я тогда ничего не знал (фотография памятника на обложке сборника В.Т.П.).

Неподалёку от пушки, ближе к тени деревьев, играл духовой оркестр. Солнце светило по-праздничному, и музыканты, одетые в форму суворовских солдат, наяривая «На Сопках Манчжурии», рассыпали блестящими трубами солнечные зайчики. Тогда очень многие танцевали: женщины в белых летних платьях, моряки в белых форменках (с этаким форсом они держали зубами ленточки своих бескозырок).

Мама, чуть в стороне, учила меня танцевать, но я не считал это занятие важным. Проще, - стеснялся. Тем более что среди танцующих появилась «молдаванская шантрапа» (так называли их окружающие), мальчишки, не старше лет десяти. Мальчишки дурачились и, кривляясь, мешали танцующим парам. Вот и треснул какой-то матросик одному пацану по шее; а потом и другому досталось. А когда их прогнали из круга танцующих, - пацаны взбежали по лестничкам памятника, забрались в чаши с водой и начали брызгаться.

В первую очередь, они облили самого младшего - конопатого; он расплакался, отбежал подальше и остановился на солнышке. Я видел, что он дрожал; а потом, когда о нём будто забыли, удивительно пристально начал рассматривал памятник: бюст Пушкина на верху постамента. Может, и он видел памятник в первый раз? Не знаю. Помню, что взрослые начали возмущаться: «Как же можно! На памятник Пушкину! Шпана! Быдло! Хулиганьё!» И опять какой-то матросик ринулся к пацанам, размахивая ремнём. А потом и другие забегали, завертелись вокруг.

Конопатый стоял на отшибе, щурясь от солнца и прикрывая ладонью глаза. Он и не видел, что прибежал пьяный дворник с метлой. А тот, без разбору схватил пацана и давай драть его за уши и катать метлой по каменным плитам. Одни морячки вступились за пацана, другие стали на сторону дворника, и... началась сумасшедшая драка. Мальчишка вскочил и пробовал убежать. Но он сразу опять упал; аж задыхаясь от плача. Был он весь в пыльной крови, и женщины в белых платьях как-то выхватили его из драки и потащили обратно к памятнику. А мама меня потащила подальше. От греха, - так сказала она.

Милиция прискакала на лошадях! Свистки! Мат! Матросики машут ремнями! То ещё зрелище. Плюс, мне показалось, что дворник мальчишку убил, и я заревел. А реветь я умел; все проблемы рёвом решал. И тут: покажи пацана живого и всё...

Когда бойня утихла, мама меня повела обратно. Какие-то женщины подтвердили, что пацан не убит. Из чаш памятника отмыли его от крови и грязи, он отплакался, отдышался и убежал с шантрапой. Тогда я успокоился и спросил: «Что за памятник, из-за которого драка? Почему не на кладбище?» Я боялся покойников, и терпеть не мог кладбища...

Так, впервые, мама мне рассказала, кто такой Пушкин и почему в чашах памятника не разрешают купаться. Как тогда я отнёсся к рассказу? - не помню. Вдруг захотелось спать, и мама повела меня к ближайшей скамье под огромным деревом возле памятника.

Я опишу этот памятник, - больше нигде вы подобного не увидите. Хотя, прежде скажу: «Он единственный в своём роде; уже потому, что состоит из главнейших символов, которые не только полностью отражены в творчестве Пушкина, но и являются тайными знаками всемирной литературы многих… ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ.

На постаменте метров 5-и высотой - бюст Александра Сергеевича. Под бюстом на лицевой стороне - венок, на лентах которого даты пребывания Пушкина в Одессе. Ниже - надпись: Пушкину. Граждане Одессы.

По четырём углам постамента - будто сверху скользят огромные рыбы, из ртов которых струилась вода. Тогда струилась. Струи падали в чаши, диаметром больше метра. Четыре чаши расположены по углам квадратного мраморного ограждения как бассейна, на дно которого вода попадает, до краёв переполнив чаши. Камни ограждения шириной примерно в метр; по ним можно ходить, прежде поднявшись по трём ступеням.

Я отчётливо помню, - мама рассказывала о тайне символов: что значит лира, перо и венок; что означают рыбы; что значат чаши; сама вода, да и квадрат, из центра которого как бы вырастает сам постамент.

По возвращению домой, мы с братом, конечно же, делились впечатлениями, с кем лучше гулять. Я сказал, с мамой. И, упомянув драку, начал щеголять познанием символов. Неожиданно папа почему-то одёрнул меня; и, строго взглянув на маму, даже постучал себя по лбу ладонью, что было знаком его величайшего раздражения: «Что ты болтаешь своим языком?! Не понимаешь, в какое время живём!» А мне он сказал: «Забудь! Всё это скульптор-дурак понапридумал. Рыбы, потому что Одесса у моря; чаши, что бы голуби и воробьи могли воду попить, или люди платок смочить... для свежести. А венок с лентами - принято так покойникам делать».

Конечно, я вскоре об этом забыл. В школе об этом не говорили, и в институтах та же история. Да и книг таких, в связи с Пушкиным, не читал.

Хочу подчеркнуть: мама - 1914 года рождения, работала медсестрой. Семь классов образования. Но сначала она училась в еврейской школе, где преподавал дореволюционный раввин. Папа - 1910 года рождения, четыре класса образования в церковно-приходской школе. Но они же знали какую-то тайну! И знали, что лучше про эту тайну - молчать...

Вот так, на 52 году своей жизни, всё случайно припомнилось. Так явно, будто сплю на руках у мамы и вижу рассказ её наяву. А чаши, венки, лира и рыбы кружат вокруг меня под прекрасную музыку, будто всплывая из сказок, в каждой в отдельности представляясь во всей красе своей и полноте. И некто будто «Азбуку Морзе» начал стучать в моей голове: «Тайна, тайна! В произведениях Пушкина надо искать именно то, о чём нельзя говорить открыто». А как же отыскать? Где? Всё же не дома на балкончике размышляю, не в библиотеке позёвываю, а тащу по автобану грузовик тонн на 30.

Просто так, чтобы избавиться от этой назойливой мысли - начал я сравнивать пушкинские метафоры со значениями и символами Тайных учений, которыми «развлекался» более 25 лет. И к удивлению - символы совпадали! После чего расшифровки хлынули на меня водопадом изумительных ощущений; будто в грузовике зазвучали незнакомые инструменты и хоры запели, прежде неслыханные.

В памяти возникла поэма «Руслан и Людмила» и «Сказка о Царе Салтане...» - в совершенно новом значении. В том, которое теперь называю - Пророческим. Хотя, поверьте, я никогда не помнил эти произведения, тем более в тайном ключе. А тут!..

Вобщем, пока я смотался в Бельгию и обратно в Оберхаузен, в голове моей уже чётко виделось сенсационное сообщение об открытие Тайны Пушкина; и литературе, в которой есть объяснения тайнам. И было уже не стыдно встретиться с публикой, ведь связались в безукоризненную картину некие правила, раскрывающие тайный смысл сказок, легенд, древних сказаний и мифов. Конечно же, и Нострадамуса, и текстов Библии, которые толковать вне авторских смыслов, не только пустая трата времени, но и кощунственное надругательство над понятиями: Литература, Вера и Слово Божие.

Вот так, как-то случайно всё про... снизошло.

Продолжение следует