Утром я позвонил в бюро, и отменил заказ на билет. Я не буду больше навязываться - мой лимит исчерпан. Если захочет - позвонит.

 Самому стало смешно от этих слов - скорее так могла бы думать женщина. В конце концов, у меня есть работа. И свои дела. Сейчас сяду за стол... Тут я развернулся, и пошел из дома. Я зашел в свой любимый книжный магазин, полистал новые книги, поболтал с продавщицами, встретил приятеля, зашел к нему в гости - мы славно посидели с ним, и все же - время еще оставалось, и я отправился в библиотеку.

 То есть, планомерно убивал свой день, прикрываясь делами и общением с друзьями. Смешно ходить в библиотеку, когда все можно найти в Интернете. На самом деле - не все. Есть особый аромат старых книг. Есть подшивки газет и журналов. Они то мне и нужны были сегодня. Я постоял у книжных полок, и вдруг понял, что я не могу вздохнуть.

 --- Очнулся я уже в больнице. - Любопытный случай, - сказали мне. Я лежал в кровати, рядом стояла капельница, и я совершенно не понимал, что происходит. - Мы тоже не сразу поняли, что происходит, - сказал врач.

 - Вы упали в обморок в библиотеке, и не желали приходить в себя. Вас привезли на скорой, мы немедленно проверили сердце - успокойтесь, с этим все в порядке... Редкий случай, - с удовольствием продолжал он. - вы, вероятно, к врачам не ходите... А у вас - камни... Так что желчный пузырь будем удалять, как только снимем воспаление. Вот полежите под капельницами денька два, потом отпустим домой, а уж через месяц - операция. Просто во время приступа боль непереносима для некоторых, и вы ее даже не успели почувствовать - просто сразу отключились. Для вас-то это было хорошо, а вот мы помучились, пока не сообразили в чем дело. Такое ощущение, что вам дали невероятную дозу снотворного. Мы уже начали беспокоиться. Вы здесь почти сутки - так и пришлось вас - спящего - обследовать. Уникальный случай в нашей практике. Честно говоря, нам показалось даже, что вы - в коме. Этот доктор напоминал старого профессора из книжек - с обстоятельной речью, я так и ждал, что он сейчас скажет - что же вы, батенька, так все запустили...

- Не болит? - с интересом спросил он. Поразительно, но никаких болей я не чувствовал. Я вообще ничего не чувствовал, кроме некоторого изумления, и неудобства в руке, где была воткнута иголка от капельницы. Он так же обстоятельно продолжал - Так как с вами разговаривать было невозможно, мы посмотрели ваши документы, нашли записную книжку, и позвонили сегодня по телефону вашим родным - они сейчас придут.

 - Какие родные? - изумился я. - Ну, на первой странице у вас был крупно написан телефон, мы позвонили, спросили, не родственники ли это ваши, нам ответили, что да. Не успел он договорить, как в палате появились Данька с Машей.

- Ну, оставляю вас, - сказал врач, - а если что-нибудь понадобится - вот тут у вас кнопочка. И запомните, молодые люди, - обратился он к Даньке, - никакой еды. - Классный динозавр, - сказал Данька, глядя вслед доктору. А Машка уже пристроилась рядом в кресле, и доставала из сумки бутылочки с минеральной водой.

Они посидели у меня часок, потом побежали по делам, взяв у меня ключ от квартиры, пообещав доставить мне из дома необходимые вещи, оставили зарядку для мобильника, пару детективов, и сказали, что Данька еще забежит вечером, а Машка уже утром.

- Мама прилетает послезавтра вечером. - сказал Данька напоследок, - а вас можно будет транспортировать домой послезавтра утром. Мы уже выясняли. Так что пару деньков поскучаете. Скучать мне не пришлось - в палате было полно родственников больных, и весь этот рой жужжал до поздней ночи. Я даже добрым словом помянул старые российские больницы, где родственников вообще не пускали в палату - только в приемные дни на пару часов. У меня не только не было никаких болей, у меня каким-то образом атрофировались все чувства. Я не думал об Эллине, я вообще ни о чем не думал. Я спал, и читал детективы. Через два дня ребята забрали меня домой. - - -

Она

Каждую минуту этих последних двух дней мы были вместе. Он видел меня той, прежней... Но вдруг, иногда, что-то его настораживало. Странно, - говорил он. - Иногда мне кажется, что я беседую - именно беседую, я настаиваю на этом слове, с совершенно незнакомой, хотя и чрезвычайно привлекательной, умной женщиной. Она - не ты. А потом ловлю твою улыбку, и понимаю, что ты меня разыгрываешь... И почему-то все время темные очки... Создаешь образ?

Он не понимал этих перепадов. Не знал, что я вдруг, отвлекшись, становилась сама собой - теперешней. А с ним я обычно тоже была сама собой - но тогдашней. Девочкой, с щенячьим восторгом глядевшей на мир, центром которого был он.

Мы гуляли по своим местам. Да, в этом городе у нас были - свои места. Мы сидели в садике перед Ахматовской квартирой, давно уже ставшей музеем. У него было особое отношение к Ахматовой - когда-то он удостоился ее дружбы. Он читал мне вслух ее стихи своим чуть глуховатым голосом. Мы говорили о чем угодно, только не о себе. Мир снова расцветился красками, и я жила. Только этой жизни мне было отмерено так немного - два дня, полтора дня, белая теплая ночь, которую мы проговорили сначала в садике около дома, потом сидели на подоконнике в каком-то старинном парадном. Потом еще полдня. Он говорил: Я не могу тебя больше терять, я устал от этих потерь, только с тобой я чувствую себя - собой, таким, какой я есть. Только с тобой...

Мне пора было собирать вещи. Он ушел на несколько часов, и вернулся, чтобы проводить меня в аэропорт. - Перед отъездом я все ему рассказала. Он записал мой телефон, мэйл, потом запнулся - ты же не сможешь прочесть мое письмо. - Смогу, - ответила я - мой чудо-компьютер все за меня делает - читает, увеличивает тесты, каждая буква отзывается, и называет себя. Так что я могу читать. И даже писать. Мы вошли в аэропорт. Я вынула из сумки свою сложенную палку, встряхнула ее, она мгновенно распрямилась, и мы подошли к стойке. Я резко обернулась к нему, и почуствовала его внезапный ужас, и жалость... Увидев, что я смотрю на него, он мгновенно улыбнулся и пробормотал - ошарашила ты меня. Хотя, в сущности, это ничего не меняет.

Ты - единственный человек, которого я любил. - Испугался, - подумала я, - и проговаривается - любил... А ведь все эти дни постоянно звучало «люблю». И это он заметил. И тут же поправился: Любил и люблю всегда.

Да. Звучит неубедительно. - Мне пора, вот и коляска за мной приехала. Рядом стоял человек с коляской и ждал. - Прощай, - я поцеловала его, села в кресло-коляску. Меня везли по аэропорту к самолету, и тут я обнаружила, что плачу. - - - ---

Он

Через день Данька приехал за мной, мы с ним взяли такси, и поехали ко мне. Опекать - так опекать. В комнате было чисто, на столе стояли фрукты и записка от Машки с инструкциями, что она приготовила, где стоит еда, что лежит в холодильнике.

 - Отдыхайте, - сказал Данька, - а я бегу на занятия. Вечером позвоним, нам еще в аэропорт. И я остался один. Полдня телефон разрывался от звонков, когда я в очередной раз поднял трубку, я вдруг сообразил, что звонят в дверь. На пороге стояла подруга Лена.

 - Это почему я узнаю, что ты был в больнице только через два дня - позвонить не мог? Ладно, отношения выяснять сейчас не будем - я притащила еду. Тебе нужно нормально питаться. Соскучилась я... Она прижалась ко мне. Я поцеловал ее в щеку - Что-то мне не очень, Ленка... посижу в кресле, хорошо?

- Конечно, - проявила она понимание, - сиди, набирайся сил. Она поставила сумку с продуктами, подошла к плите, потом распахнула дверцу холодильника.. - Да у тебя тут еды на полк солдат. Подошла к столу, и вдруг заметила Машкину записку.

- А это еще что? Что за Маша? С каких пор к тебе приходят девушки и готовят еду? Опять с какой-то бабой закрутил? Все, Юрка, мое терпение кончилось. Сколько можно! Немедленно объясни, что тут происходит!

- Лена, ну мы же давно хотели с тобой поговорить.. - Что это? - она трясла запиской, - у тебя роман с этой Машей? - Нет, - ответил я, - не с ней... Но она меня даже не услышала. В этот момент зазвонил телефон. Ленка кинулась к нему, и схватила трубку.

- Кто его просит? Ах, та самая, Маша, которая приготовила ему еду? Ну, спасибо, Маша, - ядовито произнесла Ленка, - только больше сюда не звоните, Юра устал, и плохо себя чувствует. С кем вы разговариваете? Ну, знаете. С вами говорит Елена Китанина. Что? Вы слушали мои песни? Я, конечно, рада, но все же, не стоит сюда звонить. Да, я все передам. Вы едете с Даней в аэропорт. С каким Даней? Ах, он знает? Ну, и что там с аэропортом? Встречаете Эллину? Ладно, я ему передам. Спасибо. Я тоже думаю, что хорошо, что я с ним.

 - Ну, - спросила она агрессивно, - что за Эллина прилетает? Значит, все дело в ней?

 Ах, как мне не хотелось с ней объясняться

 - Ну, чем, чем она лучше, чем я, - рыдала Ленка. - Она не любит тебя как я.

- Не любит, - соглашался я, - и не лучше, чем ты. Ты - красавица, ты - талантливая, ты - замечательная, я тебя не стою.

 - А ее, ее ты стоишь? Нет, и ее я не стою. Я вообще, мало чего стою, я сам не понимаю, что твориться, и как это все случилось. Это несчастье, но я без нее не могу.

- Ты меня убиваешь, - заплакала Ленка.

 И так прошел весь вечер. Мне было скверно, но ей было хуже. Она уехала домой, а я никак не мог успокоиться. Мне было бы легче, если бы она кричала, что я подлец и мерзавец. Но нет... Ничего такого она не сказала. И от этого было еще тяжелее. ---

Она

Данька встретил меня в аэропорту, и мы поехали домой. Я улыбалась изо всех сил. Но он, конечно же, что-то почувствовал.. Правда, никаких разговоров в такси не затевал. Привез домой, усадил в кресло, налил чаю, и только тогда спросил - Что случилось? - Все в порядке, - сказала я, - так здорово снова тебя увидеть. Соскучилась. - Отмаз, - заявил он. - Я же вижу, что что-то не так. - Все так, - улыбнулась я, - просто устала. И голова болит. - Ладно, - решил он, - поговорим завтра. А сейчас - пей чай, вот тебе таблетка от головной боли. Вот снотворное, и спать. Уже поздно. Завтра поедем навестим Юру - он болен. Я легла в постель. Легко сказать - спать. На следующий день с утра я села за компьютер. Я писала о встрече с Даней. Мне нужно было выговориться, и забыть.

Данька заглянул в комнату.

- Не мешай, - строго сказала я, - не видишь, я занята. - Мамуль, а ты позвонила Юре? - Нет, а что? - Ну, ты даешь, - Данька укоризненно поглядел на меня, - Он же болен, мы тут его пасли в больнице, а через пару недель он ложится на операцию. Нужно навестить мужика. - А ты мне об этом говорил, что ли? - Да я тебе вечером все рассказывал. Ты что, ничего не слышала? Немедленно звони! Данька набрал номер, и протянул мне трубку. Мы договорились, что вечером мы с Данькой приедем. Данька чмокнул меня и убежал.

Юра, вот кто мне нужен. А я - ему. А не эти детские бредни.

Вечером мы поехали к Юре - я-то никогда у него не была, а Данька вполне ориентировался в его квартире - значит, был там без меня. Юра кинулся ко мне, и я сразу вспомнила Даню. Его прощальный взгляд, полный ужаса. И Юрин - восторженный. - Ну, - сказал мой Данька, - я свою миссию выполнил - доставил маменьку по назначению. Когда за тобой заехать? - спросил он меня. - Я сам ее отвезу, - сказал Юра. - Нетушки, Юра, - ответил Данька. - Больным выходить из дома не полагается. Так что позвоните мне часика через два. Договорились? И Данька исчез. Я обошла Юрину комнату. Да, просторно, письменный стол и компьютер, книги...Не умещались на полках, и лежали повсюду. Репродукции на стенах. Те же, что и у меня - наверно.

Он как подслушал - Наверно, с тем же чувством я разглядывал твою комнату, - книги, репродукции Ренуара, Шоколадница Лиотара... сказал он, - все совпадало, как будто мы вылупились из одного гнезда. Пойдем на балкон,..

У нас с ним какой странный контакт - он договаривает мои мысли. Он слышит и то, о чем я даже не успела подумать.

Балкон у него был отличный. Мягкие кресла, столик,

Но слишком жарко.

- Слишком жарко, - сказал он, - давай попьем кофе в комнате

Он налил нам кофе, и тут раздался звонок в дверь.

- Я никого не жду, - сказал он тревожно, и пошел открывать.

В комнату ворвалась девушка - яркая, энергичная, красивые распущенные волосы...

Он

Мог, мог я сообразить, что Ленка может появиться в любой момент. Но...когда Эллина рядом, я обо всем забываю. Не нужно было открывать дверь.

Ленка ворвалась, как метеор, увидела Эллину, и тут же пошла в наступление.

- Ну, познакомь нас

Лена - Эллина. Будьте знакомы.

- Очень приятно, - сказала вежливо Эллина.

- А мне - нет, - заявила Ленка.

- Ну, что ж тут поделаешь, - отозвалась Элина, - жаль.

- Удобно, наверно быть такой вежливой. А я, зато не лицемерю. Я такая, как я есть. Смотрите.

- Увы, - сказала Эллина

- что - увы? Не нравлюсь

- Ну, почему же, нравитесь. «Увы» - относилось к слову «смотрите»

- Вы что, слепая?

- Почти. Посмотрите - там, в углу стоит моя палка

- И вы так спокойно об этом говорите?

- А с чего вы взяли, что спокойно? - Но вы же отняли у меня Юру! Это вы виноваты, а теперь я даже не могу вас обвинять - этой своей палкой вы вышибли у меня почву из- под ног.

- Скорее у себя - вышибла. А Юра... я ведь не знала, что он ваш - когда мы познакомились.

- Теперь знаете.

- Лучше, если бы я знала это с самого начала. Тогда и начала бы не было, а теперь..

- Что теперь?

- Теперь можете забрать его обратно - если он захочет

- Вы же знаете, что сейчас он не захочет - он порядочный человек.

- Сомневаюсь. Если бы он был порядочным человеком, то не подошел бы ко мне, раз у него были вы.

- Он подошел к вам просто из жалости, а вы и обрадовались, - выпалила Ленка.

- Знаете, сначала я тоже так подумала, и сразу ушла.

Я стряхнул с себя оцепенение и закричал

- Прекратите немедленно! Лена, как ты можешь?

- А она - как может? И ты, ты с ней заодно. Ненавижу вас!

Эллина быстро встала, каким-то неуловимым движением, проскользнув мимо меня, взяла палку, открыла замок, и вышла на лестничную площадку.

Я кинулся за ней.

Ленка схватила меня за рукав

- Не смей, она ведь сама ушла. Она все поняла, а ты?

Ленка вцепилась в меня, как разъяренная кошка, и вдруг зарыдала.

Я вырвался и выскочил на лестничную площадку. Эллины там не было. Я сбежал вниз по лестнице - никого. Не могла же она со своей палкой так быстро уйти. Я вернулся назад, поднялся этажом выше - да, здесь она и сидела на ступеньке. Я сел рядом.

- Такси, - сказала она, - вызови мне такси, - и протянула свой мобильник.

- Эллина, не уезжай, мне плохо.

- Ничего, - сказала она жестко, - справишься. Давай, закажи такси.

Мне и впрямь было плохо - вероятно, начинался приступ, но она-то этого не знала.

Она взяла мобильник, быстро набрала номер, сказала - Данька, вызови мне такси на Юрин адрес, без вопросов, немедленно, жду, - и стала подниматься со ступеньки.

- Помоги мне встать, - сказал я.

Она помедлила, потом, что-то сообразив, протянула мне руку, подставила свое плечо, и помогла спуститься на мой этаж - мы подошли к двери. Она распахнула дверь и крикнула

- Лена, вы здесь?

На пороге появилась заплаканная Ленка.

- Помогите ему, - сказала Эллина, - у него приступ.

Ленка подхватила меня, и довела, скорее, дотащила до кресла. Потом сказала

- Постойте, я вас провожу.

- Не надо, меня уже ждет такси.

Я услышал, как хлопнула дверь, и отключился.

- - -

Она.

Я спустилась по лестнице, вышла на улицу, и закурила. Как же я не сообразила сразу, что у него приступ. Забыла, что он болен. Разгневалась, видите ли... Привыкла, что это мне хуже всех, что мне все пытаются помочь, а когда человеку плохо...

Ничего, ему есть, кому помочь. Однако, накинулась на меня эта девица, как разъяренная кошка. А, может, она права? Может, за любимого нужно сражаться? Просто я никогда так не умела?

Хлопнула дверца машины, Данькин голос

- Мамуль, что случилось, давай руку, пойдем к машине.

Мы сели в такси.

- Мам, я ведь обещал Машке зайти к ее подружке - Машка меня там ждет. Это - рядом с нашим домом, отвезу тебя, и забегу туда на часок, хорошо?

- Конечно, Данька, прости, я думала, что ты просто мне такси закажешь, мог и не приезжать.

- А сама такси заказать не могла?

- Так я же Юриного адреса не знаю.

- А почему у него не спросила? Что случилось?

- У него приступ начался.

- Так, ну-ка заворачиваем обратно. Ты что, человека с приступом бросила?

- Успокойся, он не один.

- А с кем?

- Отстань, Данька. С подругой.

- С какой подругой? Я думал, у него ты - подруга.

- Я тоже так думала. Хватит. У него, вероятно, много друзей.

- Что-то мне все это не нравится, - заявил Данька, - но все равно, надо позвонить мужику.

- Ему сейчас не до звонков. Позже позвоним.

- Ну-ну, - сказал Данька, - Все, приехали, вылезаем. Я тебя провожу до квартиры, ты там не раскисай, я скоро вернусь.

Он проводил меня до дома, и исчез.

Хорошее место - дом. Только голова разболелась. Неудивительно. Это называется - стресс. Я приняла таблетку, подошла к телефону, и набрала номер Юры.

Трубку сняла Лена.

- Лена, это Эллина. Как там Юра?

- Ему уже легче, он задремал, - неожиданно спокойно ответила Лена, и вдруг добавила, - Простите меня.

- Ничего-ничего, - сказала я, - спасибо, - и повесила трубку.

Так, ну, все же поспокойней. Хотя... Господи, как мы с ним друг другу обрадовались, как хорошо мне было в его комнате. Как с полуслова, и даже совсем без слов мы совпадали. Как... это куда-то исчезло, когда вошла Лена - наше понимание исчезло - я ведь не поняла, что ему плохо.

Ладно, не хочу сейчас ни о чем больше думать

Теперь кофе, сигареты и компьютер. Успокоиться и поспать сейчас все равно не получится

Я включила компьютер. На экране появился человечек с подносом, на котором лежало письмо, и раздался голос - ваша почта, мадам. Это мне так оформили почту.

Я щелкнула мышкой по подносику с письмом, и на экране появилось письмо. От Дани. Из Питера.

Может, не стоит и читать? И верно, я же могу его просто отправить в мусорную корзину. Я щелкнула мышкой. Письмо исчезло.

Я сидела на диване и оплакивала целых два разбитых корыта.

- Два, - это многовато, - сказал мне внутренний трезвый голос. - Одно - и то перебор.

Не люблю свой трезвый голос. Когда я его слышу, мне сразу хочется напиться. А кстати - это мысль.

Я пошла поискать что-то похожее на выпивку в холодильнике, отыскала остатки водки, полбутылки ликера и банку пива. Сомнительное сочетание. Серебряных стаканчиков у меня не было, мы люди простые, не то, что некоторые. Мы - Дымовы - любим пить из кружек. И пьем не закусывая - ну, кусок сыра с помидором. Нормально.

Ключ повернулся в замке. Ну, конечно, Данька с Машкой.

Данька сразу оценил ситуацию.

Банку пива он пододвинул Машке, водку потянул к себе, налив туда апельсинного сока, а тебе мать - твой любимый ликер. Не будем менять традиции.

- Нужно позвонить Юре, - тревожно сказала Машка, и потянулась за телефоном.

- Цыц, - грозно сказала я, - больного человека будить не будем. Он спит.

- Ты ему позвонила? - спросил Данька, - точно?

- Точнее не бывает. Его Подруга сказала, что он заснул, и ему полегче.

- Ой, - радостно защебетала Машка, - вы ее знаете - это же Елена Китанина. Она такие классные песни поет.

Я выпила ликер, осознала, и спросила - те, что ли, что мы с тобой на диске слушали?

- Ну да, - сказала Машка. - раз Юра с ней дружит - надо будет, чтобы сводил нас на ее концерт.

- Машка, - распорядился Данька, - ну-ка выйдем в соседнюю комнату - разговор есть.

Они вышли, и я быстренько допила свой ликер, тяпнула Данькиной водки, и глотнула Машкиного пива. Не слабый коктейль. Дымову - можно. Ему пора расслабиться.

- Ого, - сказали они, войдя в комнату.

И тут вдруг начала распоряжаться Машка, к моему изумлению.

- Данька, ты немедленно делаешь нам крепкого кофе, или крепкого чаю, и принесешь нам с Эллиной в ее комнату. Сам убираешь на кухне, и к нам - ни ногой. Пошли, Элиночка.

Мы сидели в моей комнате, Машка гладила меня по голове, а я неожиданно раскололась, и все ей рассказала.

И вот тут она мне выдала.

Выяснилась, что по отношению к Юре, я полная негодяйка. Любящего человека смешала с грязью, наскандалила, и оставила умирать.

- - Я наскандалила?

А кто же? Что это за неджентльменские трюки с палкой - удар под дых. А эта несчастная Елена? Ведь и дураку видно, что он ее давно разлюбил - так что обвинять его в том, что он был нечестен - нечестно. Она пришла самоутвердиться, и просто поглядеть на вас - а вы ей подножку.

Значит так, сомневаться в Юриной любви - причин никаких нет. Пришла его старая любовь - так вы в Питере тоже не просто так отдыхали - что же ему за это вам морду бить?

Эллина, завтра придете в себя, и у всех попросите прощенья. Иначе - перестану вас уважать. И поедете к Юре, а то он сюда притащиться, а ему нельзя.

Питерскую историю срочно хоронить. Можно по первому разряду. С Еленой - могу поговорить сама.

- Машка, ты с ума сошла? - спросила я с изумлением, - ты меня, что ли не жалеешь?

- Именно потому, что жалею, хочу вас видеть прежней Эллиной. Хватит себя жалеть.

- Я что, часто это делаю?

- Редко. Так не стоит и начинать.

Она поцеловала меня.

- Ложитесь. А об остальном подумаем завтра, как говорит моя подружка Триш, когда у нее напряженка.

- Это не Триш говорит, это говорит Скарлетт.

- Значит, Скарлет говорит точь в точь, как Триш. Все, я тушу свет. Спать.

Машка потушила свет, и вышла из комнаты.

Данька из кухни кричал, что чай готов, но Машка зажала ему рот. И еще какое-то время я слышала их тихие голоса, а потом неожиданно уснула....

---