Спустя год

Он

Вот уже год мы вместе.

Она появилась у меня утром, когда я собирался выйти из дома, чтобы поехать к ней. Я даже не стал звонить - боялся, что она бросит трубку.

Так просто - звонок в дверь, и вот она - на пороге.

Я попытался оправдаться, извиниться за вчерашнее. Я хотел сказать, что это невероятное фантастическое совпадение, что я давно собирался ей все рассказать, что мы...

Но она не захотела слушать.

- Оставь, - сказала она. - Не продолжай. Я и сама все поняла.

Я хотел ей сказать, что вся история с Леной была предтечей встречи с ней. Лена замечательная, талантливая, но просто не для меня. И я сожалею, что...

И этого она не дала мне сказать.

И тут я сказал, что мы должны пожениться.

Она поморщилась, сказала, что браки в ее жизни уже были - как и в твоей, вероятно, - насмешливо заметила она .

Я растерялся

- Ты мне отказываешь?

- Нет. Я согласна годик с тобой пожить во грехе, а там посмотрим.

Я смотрел на нее, не отрываясь.

Стройная, в узкой юбке, в темных очках.

Женщины почему-то не понимают, что когда они кидаются себя украшать, мужчины на это не обращают внимания. Ну, заметят длинные ноги, ну увидят какой-то бренчащий браслетик, совершенно не делая разницы между золотом, и простой побрякушкой. Не замечают причесок. Модных стрижек. А вот легкий аромат духов - да, Но только если он совпадает с этой женщиной - иначе он воспринимается, как дешевая парфюмерия. У Эллины был безупречный вкус.

Так что то, что я назвал блистательным туалетом, была всего-навсего узкая юбка, изящный свитерок, жемчужное тоненькое ожерелье, гордо откинутая головка, и очки. Я привык к ее темным очкам, но на этот раз они были в тоненькой оправе жемчужного цвета. Она даже очки использовала, как украшение.

Поразительно. Год прошел. А этот ее облик я запомнил до мелочей

А тогда...

Пахнуло ее духами, - не было лучшего способа вскружить мне голову.

-Что за духи, - спросил я почему-то

- Догадайся - ведь должен же этот запах тебе что-то напоминать. Я правильно сказала - напоминать. А не напомнить.

Я представил себе парижских шансонье, на меня пахнуло духом Парижа

- Правильно, - сказала она - духи Нины Риччи «люблю Париж».

- Странно, - сказал я, - что и это - тоже ты.

-----

Она осталась у меня в тот же день.

Не раздумывая. Просто позвонила сыну, и попросила привезти свои вещи.

..

Данька с Машкой привезли вещи, усердно делали вид, что все так и должно быть, все переставляли, распаковывали, и, наконец, уехали.

Что я буду с ней делать - с этой чужой, залетевшей ко мне птицей. Я почему-то даже подойти к ней боялся. Она исчезла в ванной, надела легкий халатик, и потребовала кофе.

- Безумный день, - сказала она. - Устала. Пойду спать.

И ушла. В комнату, которую я мысленно называл теперь «комнатой Эллины».

Я без толку слонялся по своей комнате, выходил на балкон, мыл посуду - изображая какую-то деятельность. Потом подошел к ее комнате, и сел у двери. То ли изображал собаку, которая охраняет хозяина, то ли боялся, что она опомнится, встанет и уйдет. И я останусь...

- Юра, - сказала она, - перестаньте изображать сторожевую собаку - идите сюда.

Нежней ночи не было в моей жизни.

Так все начиналось

Потом мы часто вспоминали этот день, и никак не могли понять той неотвратимой стремительности, с которой все произошло.

Как ни удивительно, через какое-то время Ленка появилась у нас, и осталась в наших общих друзьях. Они вместе с Эллиной даже сочинили несколько неожиданных песенок. Песенки- диалоги, которые заставили Ленку найти новую необычную интонацию.

Как Эллина ухитрялась вовлекать всех в свою орбиту - не знаю. Ее приняли мои друзья, и я порой даже ревновал - я уже не был главным центром притяжения в нашей компании.

Я уже говорил, что привык жить при открытых дверях - любой друг, или знакомый - мог зайти ко мне в любое время, или сманить меня - в гости, на спектакль, на вечеринку - я на все отзывался.

Теперь все несколько переменилось. Когда Эллину захватывала работа, она закрывала дверь своей комнаты, вешала на нее табличку, украденную из какой-то гостиницы, с надписью

«Don't disturbed», что означало - не беспокоить. Не отвечала на звонки друзей, и могла задавать непредсказуемые вопросы.

И мне пришлось приспосабливаться. Моя работа шла своим чередом, но дома теперь я частенько превращался в домохозяйку, и вспоминал того же Гантенбайна из романа Фриша. Но и убегать в компании, когда Эллина работала, почти перестал.

Странное чувство - иногда мне было совершенно достаточно, что она здесь, дома, в своей комнате, и я брался за свои дела. И даже не пахло тем диким одиночеством, которое иногда нападало на меня, когда я жил один.

И все же одна вещь меня тревожила - она ведь рассказала мне о Дане. Я знал, что они переписывались. Я знал, что он собирался приехать к нам в гости, и всей душой был против, но не разрешить ей встретиться с ним - я не мог.

Она видела, что меня это тревожило. И мягко говорила, что это ее юность, ее воспоминание, и что не собираюсь же я зачеркнуть всю ее жизнь до него.

Это был счастливый год. И вдруг, когда мы собирались вдвоем праздновать наш совместный Год, выяснилось, что в университет на конференцию приезжает ее Даня.

ОНА

Это был счастливый год.

Он так неожиданно и стремительно начался.

Я переехала к нему, кажется, мгновенно. Удивив всех на свете - себя, его, детей.

Потом, когда мы вспоминали об этом, я, поддразнивая его, спрашивала - а как вообще складывались у него отношения с женщинами. Я полагала (и совершенно справедливо), что женщин было много. Два брака, и множество разнообразных романов. Серьезных и длинных, а иногда коротких и легкомысленных.

- Ага, - говорила я серьезно, - ну-ка, расскажи о своих случайных связях. Вот бывало ли, чтобы ты оказывался в постели с совершенно незнакомой девушкой.

- Один раз, - сказал он честно. - У меня собралась большая компания, все хорошо выпили, чем дело кончилось - не помню, вырубился. Утром просыпаюсь - со мной рядом кто-то лежит.

- Тебя как зовут, - спрашиваю

- Валечка, - отвечает это дитя природы, вылезает из кровати, и отправляется на кухню готовить завтрак. Представляешь?

Ну, ушла, я вздохнул с облегчением, и пообещал себе никогда так не напиваться.

И что ты думаешь? Возвращается вечером это дитя природы, эта Валечка и приносит халат и тапочки! Нет, я все понимаю, но тапочки... Идиотка. Она считала, что мы будем жить вместе

- Конечно, идиотка, - серьезно ответила я, - нужно было как я - притащить вещи - что там какие-то тапочки - все вещи, и остаться навек.

Тут Юра испугался, что я обиделась, и быстро забормотал, что все придумал, чтобы посмотреть на мою реакцию.

- Мужчина не способен придумать сам такую деталь, как тапочки, - объявила я. - Дивная история.

Но имей в виду - если я в нашем доме хоть раз натолкнусь на чужие женские тапочки...

- Уйдешь, - спросил он серьезно?

- Нет, наводню весь дом мужскими тапочками - чтоб мучился всю жизнь. Ну, а потом уйду - это уж само собой.

---

Но мы не только шутили, естественно. Нам был спокойно и тепло вместе. И мы работали. У каждого было свое. Друзья рвались в наш дом, бывали иногда и музыкальные и литературные вечера, но я жестко выделила на это два дня в неделю. Остальное время - нет. Мы, конечно, выходили по разнообразным делам, или просто посидеть в ресторанчике, но это когда я кончала одну работу. И еще не успевала влезть в другую.

Он был свободнее, легче меня... И с ним я себя чувствовала защищенной.

Он все-таки утащил меня отдыхать, но лениво валяться на пляже прекрасно день-другой, но уж не больше недели.

Так что в следующий раз мне была обещана Италия или Прага. Как ни странно я выбрала Прагу, а Италию отложили.

Я понемножку стала видеть все лучше, хотя у меня оставался страх перед ступеньками. Я все видела слегка размытым. Но видела. Правда особенно четко почему-то видела одну ступеньку вместо трех, или три вместо одной.

И, наконец, мне пообещали операцию по пересадке роговицы.

Это должно было тянуться довольно долго - снова огромное количество анализов, новые обследования, поиски донора - уф, даже думать об этом не хотелось.

Одну из моих книг наградили премией. Редактор, и Юра уговаривали меня открыть всем мой псевдоним, но я решила играть до конца. Премию вручили редактору с тем, чтобы он отдал ее настоящему автору

Юра становился одним из лучших журналистов.

--

Но был, был человек, который, услышав о премии, написал мне письмо. Даня. И я его прочла, хотя не читала ни одного из десятков писем, которые он мне присылал сразу после того, как я вернулась из Питера. Я надеялась, что он решил, что я переменила адрес. Я открыла письмо, не взглянув на имя адресата. И утонула в этом письме.

Нет, моя жизнь не рухнула, но опять началось это мучительное раздвоение. Я сразу написала ему, что вышла замуж, что рада его письму, что непременно когда-нибудь познакомлю его с мужем. Он принял это, и писал мне необыкновенно интересные письма - умные, неожиданные, чуть снобистские - их можно было показать кому угодно. Нормальные письма двух старинных друзей, любящих литературу, и связанных общими воспоминаниями.

И когда Юра попросил разрешения их почитать - я распечатала их на принтере. И дала ему.

- Хорошие письма, - сказал он, - а вот здесь - в этом своем утверждении - он не совсем прав, но доказать я этого, пожалуй, не смогу - он образованней меня на голову, и не услышит вещей простых и очевидных.

- Тут мы с тобой совпадаем, - сказала я, - мне тоже всегда тяжело что-либо оспаривать у него.. Кстати, он хочет издавать мои книги.

- Почему бы и нет, - отозвался Юра - после этой премии только ленивый не захочет на тебе заработать?

- Даже так? - спросила я.

- Прости, - сказал он.

- Проехали, - сказала я, и больше мы к этой теме не возвращались.

Машка с Даней довольно часто нас навещали - сами же жили вместе в нашей с Данькой квартире, но жениться почему-то не собирались - нам и так хорошо, - говорили они.

Организовали музыкальный ансамбль, и время от времени выступали в кафе. Обзавелись своими фанатами.

---

Так и катился этот год, со своими радостями, работой, теплом.... Может, и впрямь это на всю жизнь, - думала я.

Ничего не подозревая, я открыла мэйл из университета, с приглашением на конференцию, где перечислялись гости, которые туда приедут из разных стран, в числе гостей был и назван и Даня.

--

- Знаешь, - сказал Юра, узнав об этом, - мне тут как раз замечательная командировка подвернулась - на недельку. И ты сможешь спокойно пообщаться со своим Даней - вы так давно с ним не виделись...

- Только без жертв, - заявила я, - и нечего проявлять благородство - небось, придумал командировку.

- Вовсе нет - можешь позвонить редактору

Позвонила. Редактор все подтвердил, нахваливал Юру. И настаивал на том, что кроме Юры - посылать туда кого-либо - просто бессмысленно

- Сговорились, - зашипела я на Юру.

- Свободному кораблю - свободное плавание, - ответил он залихватски. - Нужна будет помощь по дому - детки обещали. Будут тебе неназойливо звонить. А я уже завтра должен двигать.

ОН

Я чувствовал, что теряю ее. Последняя наша ночь - нежная. Отчаянная - как будто мы прощались навсегда.

Что же я делаю - сам развязываю ей руки. Но я понимал - останься я дома - я не мог бы перенести даже самого невинного их разговора.

Ну, что ж - спасибо и за этот год. Хотя, что это я. Что значит спасибо за год - я рассчитываю - на всю жизнь.

---

Она

Всю эту неделю мы провели с Даней. Юры не было, и мы держали дистанцию, хотя он пытался иногда обнять меня, всюду водил под руку - чтобы я, не дай Бог, не споткнулась бы...

Бесконечные объяснения, отступления и монологи. Невероятная противоречивость, к которой я - немножко со стороны - присматривалась.

Да, все самые нежные речи на свете. Но он повторялся. Хотя это именно то, что я и хотела услышать. Да, все тот же прежний снобизм, граничащий с высокомерием. Да, мы связаны навеки, но все же с Юрой мы гораздо ближе. О том же Юре он попытался как-то отозваться высокомерно, вернее, не о самом Юре, а о нашем с ним браке.

- Конечно, - говорил он, - я понимаю, что это твой способ сбежать от меня. Ты же не переносишь рядом с собой равного.

- Конечно, - отвечала я, - только все наоборот немножко - это ты не переносишь рядом с собой равного - а я, например, считаю, что в своей области - Юра талантливее меня. Так же, как и ты - в своей.

- Не переношу, когда женщина талантливее мужчины, - говорил он.

- Это ты о ком? - невинно спрашивала я, - талантливее всех нас была твоя мать.

Я и впрямь считала, что она была самым талантливым человеком, которого я видела в жизни. И все ей давалось легко., при самой тяжелой судьбе. Она писала, переводила, преподавала. И Даня ее обожал. Умерла она в 37 лет.

- Я не о ней, ты, ты предала меня. Это, впрочем, ничего не меняет. Я люблю тебя. А ты, судя по всему - любишь своего Юру. Когда он приезжает?

- Он приезжает завтра. Мы вместе пойдем на твой доклад.

---

Его выступление на конференции блистательно.

Но с оппонентами он обходится чуть свысока, - заметил Юра.

После конференции мы провели вечер втроем

Неожиданно они понравились друг другу - образ врага оказался не совсем такой, каким его представляли.

На следующий день мы даже поехали провожать Даню в аэропорт.

На прощанье он поцеловал меня, пожал руку Юре, отошел на шаг, посмотрел на нас - Хорошо смотритесь вместе, ребята, - сказал он, помахал нам рукой и... улетел.

--

Он

На обратном пути домой, я сказал

- Ты его любишь

- Конечно, я всю прошлую жизнь его любила.

- а когда была замужем?

- Тоже, То есть, я любила мужа, но и он присутствовал в моей жизни пунктиром, я же его не видела все эти годы

- И когда ты со мной - он тоже будет пунктиром в нашей жизни?

- Он же уехал

- Но ты его по-прежнему любишь?

- Не по-прежнему. Я его люблю - воспоминанием.

- Я не могу с ним соперничать - слишком много у него преимуществ. Я понимаю, у него право первенства - вы знакомы сто лет.

- У тебя тоже, - вдруг сказала она.

- Как?

- Помнишь девочку, с которой ты танцевал, а потом целовался на Петроградской в квартире приятеля Санечки. А потом ты переехал в Таллинн

- Подожди. Была, была девочка... Как же ее звали?. Элька

- Ну да, - отозвалась она. - В Питере меня все звали Элькой - это здесь меня называют Эллиной.

- Так это была ты? Ты? И ты меня не вспомнила?

- А ты меня. Но зато теперь я знаю, что мне нужен - ты. С тобой я защищенная, с тобой - я настоящая. И что еще важнее, мне кажется, что и ты со мной - настоящий. Нам не нужно ничего друг другу доказывать - мы и так вместе. Мы договариваем друг за другом, мы синхронны. Ну, и еще - у тебя очень важное преимущество - ты отец нашего ребенка

- Какого?

- Через семь месяцев увидишь! И я немножко боюсь. Все-таки возраст

Ну, что я мог на это ответить? Только обнять, не до конца еще поверив в свое счастье.

И тут она прибавила

Оказывается, что мне нужен - только ты.

Happy end, как и полагается в любой Love Story