Библиотека Шевченко большая: пять «девочек»-сотрудников и заведующая. Взрослый абонемент, детский отдел, читальный зал, да плюс еще три филиала в общежитиях подшипникового завода. Инна в детском отделе работала, Эмма, Мика, по-домашнему, - библиотекарем читального зала была, Маринка -  библиотекарем филиалов. А Рая и Валя - на выдаче работали, книги принимали-выдавали. Коллектив женский, все с верхним образованием, все умницы и красавицы. Ну, или почти все.

И все как одна – одинокие. А замуж хочется всем. Ну, или почти всем.

Легко выскочила замуж только Маринка, причем, два раза. И оба раза неудачно! Зато от первого брака осталась у нее дочка Диана, а от второго – двухкомнатная квартира на четвертом этаже в старой пятиэтажке. Маринка сама говорила, что отделалась от своих мужей с наименьшими потерями. Первый муж уехал во Владивосток, плавает, деньги присылает. Второй муж в Израиль уехал и оставил ей родительскую квартиру. Но, Маринка у них в библиотеке такая везучая одна была. А все остальные и замужем не были, и детей не имели, и, что самое обидное, не имели никакой пока перспективы познать прелести семейной жизни.

Инна даже пыталась переписываться с зеком из колонии в Пермской области. Зек писал душевные письма со стихами, ждал освобождения, обещал завязать и на Инке жениться. Он и вправду освободился, отбил телеграмму «встречай двадцатого москва кишинев вагон 3 женя» Инка, вся в наряде и с укладкой, прибежала на перрон и заглядывала в глаза всем проходящим и глядящим из вагонов. Но Женя не приехал. Либо, по дороге к Инке он опять сел, либо, Инку из окна вагона разглядел и решил проехать мимо. А может, у него и не одна такая невеста была, кто знает...

Мика, послушная дочка, все ждет, когда мама выберет ей жениха из приличной семьи. Сколько у них женихов потенциальных в гостях перебывало – не сосчитать. Считай, каждое воскресенье какой-то приличный наведывается, чаи пьет, о политике и погоде разговаривает. Мика всегда занята: «Мама ждет гостей к чаю!» - говорит. Но, пока ни один из гостей маме не подошел, в каждом находиться какой-то изъян. Мика поделилась однажды, что совсем не уверена, что мама хочет замуж ее выдать. Скорее, маму сам процесс устраивает. Но Мика маме слова поперек не скажет, не так воспитана.

Райка времени даром не теряет. На работу в понедельник прибежит и шепчет всем по очереди: «Три презерватива использовала!» И не знаешь, то ли верить ей и осуждать, то ли не верить и поддакивать. А может быть завидовать...

Валька в библиотеке на первом месте по красоте. Волосы золотые до поясницы, глаза голубые. Инка их обзывает «коровьими», но всем же ясно – завидует. У нее самой глаза какие-то желтые, как у тигра, вот она и пыжиться! А у Вальки талия тоненькая, а груди большие, высокие, ноги стройные, как выточенные. И ухажеры у нее толпами. Цветы приносят, на танцы зовут, в кино, даже в театр. Один предлагал на теплоходе круиз – две недели счастья. А Валька всем отказывает. Она всего-то раз в жизни была влюблена. Еще в школе влюбилась в молодого учителя физики. Он, конечно, и думать забыл о какой-то Вале Потаповой, а она всех ухажеров с ним сравнивает. И результат всегда в пользу этого физика.

Еще у в библиотеке Шевченко имелась заведующая, Клара Исааковна, тоже одинокая. Правда, назвать ее красавицей и в молодости, наверное, можно было только с большой натяжкой, а уж в послепенсионном возрасте... Даже Маринка бы не решилась. Клара Исааковна была старейшим работником, заведовала библиотекой чуть не тридцать лет, могла легко найти любую книгу и выдать любую справку. А еще она была участником войны и медали имела, и на все встречи ветеранов ее в президиум выбирали. Но, при этом, характером Клара Исааковна обладала, мягко говоря, тяжелым. Райка шутила, что если, мол, замуж мы не выйдем, то и превратимся в Клару, и тогда самим с собой тошно будет. Целыми днями просиживала заведующая у себя в кабинете, тайком покуривая, выдыхая дым в форточку и забрасывая далеко в печку окурки. И всегда подслушивала о чем девочки говорили. Если сплетни уж очень ее доставали, то могла из кабинета выскочить и разнос устроить нешуточный даже при читателях. Инке доставалось больше всех. Во-первых, ее детский абонемент ближе всего к клариному кабинету, а во-вторых, чуяла она, наверное, что Инка серьезно на ее место метит.

Так вот, значит, замуж девочки выходили туго и со скрипом. Но зато все вместе, так сказать, всей библиотекой одновременно.

Ну, как бы там ни было, а цель была поставлена на новогодних посиделках. Библиотеку закрыли, прицепили на дверях табличку «Учет». Накрыли в складчину стол, принесли бутылку кагора и три бутылки шипучего напитка «Буратино», и стали отмечать наступающий новый тысячу девятьсот какой-то. Клара Исааковна уже неделю была в доме отдыха ветеранов, так что можно было посидеть спокойно и с душой.

Вот тогда и поставила Инка перед ними задачу: хоть из себя выпрыгни, а найди мужа в наступающем году. Хоть самого завалящего, но чтобы можно было от него забеременеть и в декрет уйти. Во-первых, Клару Исааковну инфаркт хватит, когда вся библиотека в декрет уйдет. Во-вторых, дети будут вместе расти, говорит, и сможем мы друг другу помогать с детьми возиться. Родители были у Вали, Инки и у Мики. Но Микина мамаша внуков нянчить вовсе не собиралась, она об этом Мику давно официально предупредила. Инкины же родители не чаяли дождаться внуков, и уже давно ее уговаривали, что они ей вынянчат хоть пятерых. Валина мама каждый день командовала тремя внуками-дошкольниками, Валиных сестер детками. Бабушке с таким опытом еще один  через полтора-два года, когда старшие в школу пойдут, не помешал бы.  Ну, и в-третьих, в наступающем году исполнялось Инке целых двадцать восемь, Маринке и Райке по тридцатнику, а Мике и Вальке по двадцать шесть каждой – старость не за горами.

И, под остатки кагора, девочки торжественно пообещали, что в наступающем новом году приложат все усилия и обязательно замуж выйдут. Тем более что замуж хотели все. Ну, или почти все.

Рая

Рая всегда нравилась военным. Душки-вояки были от нее без ума. Она ходила на танцы в Дом Офицеров – билет рубль пятьдесят. На танцплощадке в парке – тридцать копеек. Разницу чувствуете? Вот и Рая думала, что в Доме Офицеров контингент рангом повыше. Ну, и конкуренция пониже, само собой. Приглашали Раю танцевать лейтенанты и капитаны, и даже майоры (совсем как в песне!), но замуж никто не звал. На танцах все они холостые, а дома у каждого, небось, жена у телевизора. И вели, поэтому, они Раю, разгоряченные танцами, в офицерское общежитие. Ели-пили-веселились и любили ее там горячо. И все! На следующих танцах вчерашний лейтенант-капитан-майор упорно Раю не замечал. Но, однажды, все-таки Рае свезло, и познакомилась она с подполковником Дякиным. Звали Дякина Иваном Кузьмичом. Был он уже в отставке, работал военруком в техникуме, выглядел молодцом, форму носил с шиком. Еще были у Дякина пышные пегие усы и плешь во всю макушку, которую он ловко прятал под зачесанные со лба пряди. Кроме всех прочих достоинств, детей у Дякина не было, а мысли о наследнике были, сам Рае признался. Пил Дякин немного, мучился язвой и нуждался в женской заботе и домашней пище, – для Раи беспроигрышный вариант. По ее мнению, Дякин был готов жениться, и брать его можно было голыми руками. Тем более, что для Ивана Кузьмича этот брак был не первым. Он овдовел лет пять назад. Идеальный вариант: и подзабыл уже первую жену, и все еще помнит, как хорошо жить семьей, когда каждый день ешь домашнее.

Иван Кузьмич пригласил Раю посмотреть его трехкомнатную квартиру. В квартире, совершив кавалерийский наскок, повалил ее на кровать, чуть не сломал шею в десантном захвате, и завершил дело так же по-десантски – молниеносно. Рая еще не поняла, что это с ней происходит, а уже все закончилось, и Дякин, подкручивая усы и улыбаясь во весь рот железных зубов, победоносно смотрел на Раю и ждал поощрения перед строем. Рая похвалила: еще бы, не какой-то шальной лейтенант – будущий муж. Дякин даже подарил ей пару безделушек покойной супруги – на память о первой встрече. На стене, кстати, висел портрет самой воендамы в роскошной норковой шубе.

«Ага, - подумала Рая, - в шубах не хоронят, шуба здесь, в шкафу висит! Хоть бы моль не поела...»

Роман их с Дякиным продолжался три месяца. К кавалерийским наскокам сзади в любой точке квартиры Рае удалось привыкнуть. К молниеносности выполнения – ну, почти что. Труднее давалось игнорировать рассказы Дякина о его героическом прошлом. Приняв рюмку-другую, Иван Кузьмич начинал заплетающимся языком рассказывать невероятные приключения, героем которых был он сам. Однажды, Рая не выдержала и, прервав словесный понос, поинтересовалась: «А где же звезда героя, покажи! Раз сам Гречко вручал, то звезда должна быть!»

«Отобрали! – пьяно сокрушался Дякин. – Я – герой союза, а звезду бляди-чекисты отобрали! И Гречко умер, некому жаловаться. Нынешний только малоземельцев награждает!»

«Так и не вернули?»

«Нет, не отдали, гады! – не сдавался Иван Кузьмич. - Я полковником был, начштаба дивизии! Погоны тоже отобрали! Я жаловался прокурору Горному, письма писал, даже не ответили. И трофеи все забрали при обыске...»

Рая уже не знала – то ли верить, то ли не верить. Про трофеи было бы интересно узнать, хотя...

«Врет все Дякин! – решила она. – Пусть только женится, уж я его на чистую воду выведу!»

Перед Днем Советской Армии, который приходился на субботу, Иван Кузьмич пригласил Раю к себе праздновать. Еще был Петя-Петюня, Ивана Кузьмича брат двоюродный, с девушкой Юлей. Петя – так себе, мордатый, ручищи огромные, только что ростом вышел, а так – глянуть не на что. Юленька его бледненькая, худенькая, волосенки реденькие прямые, носик пуговкой, а лицо наполовину большими очками закрыто. Но, девушка интеллигентная, сразу видно, на всю компанию свысока смотрит. Тетка с дядькой, родители Петины, и два сослуживца с женами еще были. Рая вокруг стола так и вилась: с родней знакомит, значит, жениться будет! Стол накрыли щедро – праздничный паек. Водочка «Столичная», винцо «Фетяска».

«Любимое вино генсека! – заметил Иван Кузьмич, разливая по рюмкам. – А он фуфло пить не станет!»

Пили-ели-веселились до глубокой ночи.

Тетка с дядей засобирались домой. Рая им в прихожей пальто подавала – родня, надо уважать. А в это время в комнате Петюня успел Ивану Кузьмичу в морду напитком «Спортивный» плеснуть. Рая со стариками вбежали, когда Петька-гад уже на Иване Кузьмиче верхом сидел и по морде хлестал. И все повторял: «Опять, сволочь! Опять!» Рая сначала пыталась их разнимать, но ее сослуживцы Дякина отодвинули, и профессионально обоих драчунов успокоили. Дякина на кровать взгромоздили, а Петьку снесли по лестнице и в «Жигуль» папашин затолкали. Так вот это празднование и закончилось. Рая гостей проводила и стала со стола убирать, потом занялась посудой, потом полами. Потом уже и троллейбусы не ходили, так что пристроилась она под бок к своему Кузьмичу и проспала до утра.

Утром убежала Рая на работу к девяти. Дякин еще почивал с устатку и с трудов выпитых. Субботу отработала Рая, сама не зная на каких ресурсах. Так устала, что вечером еле-еле до кровати добралась. В понедельник Дякина не видала, в среду он, наконец, позвонил в библиотеку, болен, мол, не приходи, Раечка. Ну и ладно, хоть насморком не одарит!

В пятницу явился Дякин к концу Раиной смены в полном параде и с букетом. Рая аж засветилась вся. Раз цветы приволок, значит, предложение делать будет! Нет, ну что все мужики с мухами  – факт известный, а вот Дякин у нее, так хоть впечатление производит. Еще бабушка Рае внушала, что форма любого замухрышку видным мужчиной делает. Рая любовалась Дякиным из окна читалки – видный мужчина. Выплыла из библиотеки королевой, Дякина взяла под ручку, и, на глазах у всех читателей, зашагали они с подполковником, как два голубка, через парк: Рая с букетом, Дякин с портфелем. Дома у Ивана Кузьмича, как всегда быстро, по-военному, завершили, едва начав: раз-два и ах! Дякин еще валялся, а Рая уже картошку варить поставила, на стол накрыла. Рюмки достала, водочку из холодильника. Цветочки – в вазу, шинель – на вешалку, свое пальтишко – на крючок. Следующей зимой она, небось, в норке ходить будет!

Иван Кузьмич водочки налил и тост сказал: «За нас, Раечка, за наши счастливые пути!» И что-то в этом тосте Рае категорически не понравилось, а что – не поняла она.

Иван Кузьмич ел, помидорчиком соленым закусывал, а потом и говорит: «Ты, Раечка, женщина умная, – а сам «ням-ням», да «ням-ням», ни на секунду не перестает жевать, - сама, наверное, догадалась, что я женюсь».

Рая еще не успела лицо сделать под «увы и ах», а он продолжает: «И женюсь я на Юлечке. Опять, получается, я у Петьки девушку отбил. Супруга, покойная, тоже сначала с Петькой гуляла, давно еще было.»

Рая слушала и не верила – ведь еще полчаса не прошло как Дякин с кровати слез, либо это ей сон страшный снится.

«Ты, Раечка, умница, - опять Дякин завел, - найдешь себе еще, может даже и полковника! – и смехом, гад,  залился. - Под полковником будешь, а?»

Рая в библиотеке рассказывала – девочки ушам не верили. Кому же такой Дяков нужен, ну разве что кроме библиотекарши тридцатилетней?

«Я Дякина и спрашиваю, мол, а как же мне быть, я ведь надеялась. А он, подлый, мне в ответ: «А Юлечка - тоже библиотекарь, у нас в техникуме работает!» Как будто это что-то объясняет!» - возмущалась Рая.

Девочки молча переглядывались – объясняет, но от этого не легче.

«Эх, если бы хоть одна из нас замуж вышла – прервала бы цепочку невезения, - мечтала Инка, - за ней бы все повыскакивали!»

Мика

Мама ее настоящая умерла, когда Мике года не было. Жили они тогда в Венгрии. Командир не разрешил везти в гражданский госпиталь. «Острый аппендицит, - говорит, - все равно не довезете. Здесь режьте!» Ну и резали. Папе тогда дали десять суток отпуска, чтобы он Мику к бабушке отвез. Два года Мика жила у бабушки, а потом папа приехал и забрал ее. Он женился, рассказывал, и женщина попалась хорошая – учительница, и дочка у нее восьми лет, сестрой Мике будет. Анька и вправду ей сестрой стала, они и сейчас дружат. Мика Анькиных детей в парк водит, мороженым кормит, подарки дарит. И муж Аньке попался хороший, Мике всегда рад. Мама, (конечно, мама, не мачехой же ее звать!) Мике как родная. Она ее воспитала, музыке учила, одевала-обувала, даже после папиной смерти не бросила. Теперь вот замуж выдает. Мика у нас натура нежная, говорит, трепетная, ей не абы кто нужен, а человек, способный ее оценить, понять. Красиво говорит, но это для чужих. А вот Мике она по-секрету сказала правду. Мика, оказывается, счастье мужчины составить не способная, потому как не полностью она развилась в женщину и женой будет фригидной. Мика даже заикнуться об этом боится в библиотеке – на смех еще подымут. Маринка, вот, двух мужей имела, и оба в этом плане довольны были. Из-за характера ее противного развелись, по маринкиной версии. Рая вообще каждый выходной партнеров меняет, и опять-таки, по ее словам, все ею довольны. А ей, Мике, такого счастья не дано. Мама ей чуть не каждый день повторяет, чтобы она не надеялась по любви замуж выходить, и чью-то, особенно любимого человека, жизнь испортить.

Сейчас у мамы новая идея: найти человека пожилого, солидного, профессора или доцента. И Мике хорошо с пожилым будет, и маме для компании неплохо. Ну, и квартирный вопрос остро стоит. У них с мамой двухкомнатная квартира старой планировки. Коридор широченный, окна огромные – по два в каждой комнате. Одна комната у них гостиная, а другая – мамина спальня. А Мике мама отгородила чуть не полкоридора - получилась прекрасная спальня. Без окон, правда, но Мика там только спит, все время они с мамой в гостиной проводят. И телевизор там, и стол, и гостей туда приглашают. А вот выйдет Мика замуж – в ее спальню двуспальную кровать не втиснуть. Придется им с мужем спать в гостиной, либо с мамой спальнями меняться. Мика даже думать боится, чтобы маму в чем-то ущемить. Себе дороже: сразу пойдет перечисление плачущим голосом, как Мика стоила ей бессонных ночей, молодости, красоты, здоровья. Ой, даже думать не хочется!

Инка, простая как три копейки, злорадствует, что мама, мол, для себя мужа ищет, а Микой только прикрывается. Но Мика-то знает, что это совсем не так, а рассказать подругам правду не решается.

Игорю Николаевичу согласно библиотечному формуляру было тридцать лет. И лысый он был на все тридцать. И нескладный, как все худые и высокие мужчины. И вежливый, как все интеллигенты, особенно такие, который по воле судьбы работают на производстве, где, по долгу службы, весь рабочий день старательно матерятся, решая бесконечные производственные проблемы. За проходной от таких мужчин плохого слова не услышишь, женятся они в основном на учительницах, преподавательницах музыки, воспитательницах, чтобы можно было прийти домой и сказать жене: «Ты у меня самая нежная, самая привлекательная, я с тобой душой отдыхаю!» И это, конечно, правда, потому как мастера Иван Сидорович и Сидор Иванович никакого сравнения с женой не выдерживают. Это не мешает нашему интеллигенту кричать в присутствии нежной и трепетной в телефонную трубку: «Я вам остановлю! Я щас приеду и вас там всех раком поставлю!» Но, отношение к самой привлекательной от этого не меняется и, положив трубку на рычаг, наш производственник обнимает самую нежную и просит прощения, что должен ненадолго отлучиться (всех раком поставить, это ж, сколько времени надо!?), так как без него, того и гляди, производство совсем остановится.

Игорь Николаевич увидел Мику в читальном зале. Сидела Мика у окна за столом и кармашки к книгам приклеивала. И такой нежной и трепетной она ему показалась, что хоть сейчас руку и сердце предлагай. Игорь Николаевич и предложил. Сначала кино, потом кафе-мороженое. Потом расхрабрился на гуляние в парке, потом на пикник пригласил. Еще в гости ходили к его приятелю на день рожденья.

А в воскресенье микина мама затеяла пироги, а к пирогам пригласила доцента местного мединститута. Доцента этого она уже третий раз звала. Он интеллигентный, вежливый, мамин ровесник. При этом видом не противный: живот не висит, волосы седые, но свои, без лысины, глаза живые, зубы ухоженные. Говорили все о здоровье, о правильном питании, о том, какие он, доцент, на даче фрукты и овощи выращивает. Неглупый дядька, доцент этот, с юмором, Мике понравился. Вот, думала, совсем и не противный, хоть и старый, такого можно терпеть. Мечтал доцент городскую квартиру оставить и на даче круглый год жить. «А воздух, какой, а красота, а тишина!» – восторгался он весь вечер. И все бы хорошо, говорил, но одному на даче трудно. Отопление включать-выключать, снег чистить, собаку выгулять дважды в день. Летом, да, удовольствие, а зимой трудно. Так и сказал доцент, что без жены и думать невозможно на даче круглый год жить. У него машина, так что от электрички не зависит, в руках сумки таскать не надо, машина везет. Мама Мике так и сказала: «Если бы мне предложили такого жениха – бегом побежала бы!»

А тут Игорь Николаевич со своими поцелуями: «Эммика моя, Микуся!» И к себе так настойчиво зовет – а у него малосемейка на соседней улице, и лезет сразу под кофточку и под юбку! Мика ему хотела сказать о своей женской недостаточности, но застеснялась. Ну, и еще, самой себе-то чего врать – нравилось ей как Игорь Николаевич ее целует. Ей вот скоро двадцать шесть, а толком никто ее даже не целовал. А все потому, что мама ее предупредила: вдруг дойдет до интимных отношений и все раскроется - позора не оберешься. В школе в щечку чмокали, в лагере в губы два раза, в институте на дискотеке дурак один выпивший к шее во время танца присосался. Но, так как Игорь – никогда. Уже месяц знакомы, на «ты» перешли, а дальше поцелуев Мика его не допускает, боится.

Девочки чай пили в библиотеке, у Мики подробности выспрашивали. Райка и говорит: «Ты его заводишь, смотри, Мика, он себе другую найдет. Мужчинам разрядка нужна!»

Инка сразу язвит: «Особенно, военным мужчинам. У них сейчас и разрядка и разоружение. А еще борьба за мир в горизонтальной плоскости!»

А заведующая Клара Исааковна советует: «Выходите Эмма Леонидовна замуж, терять Вам нечего, а человек с виду приличный, образованный, инженер».

Решила, в общем, Мика с Игорем объясниться. Не просто объясниться, а всю правду рассказать: не нужна она ему, не полноценная она женщина. Только все откладывала она это объяснение – уж очень хорошо ей с Игорем было. Каждой приятно, когда ей говорят, что она самая-самая, и зимой цветы приносят, и на восьмое марта розы дарят, и билеты в первый ряд на концерт Иосифа Кобзона приносят. А пока Мика время тянула, очень много событий произошло вокруг самой Мики и, конечно, в библиотеке Шевченко.

Инна

Инне очень хотелось стать завбиблиотекой. Не просто какой-нибудь библиотеки, а именно нашей родной – библиотеки имени Шевченко. И чтобы рядом с белым гипсовым бюстом Кобзаря-Шевченко красовалась табличка «Заведующая библиотекой Инна Петровна Тобис». Но это после, а пока хотелось Инке замуж выйти и ребенка сразу родить. Двадцать восемь – это предел. Сама мужа не нашла, значит, либо старой девой оставаться, либо любого хватать. Инкина подруга вот так схватила – алкаш оказался, все пропивает, а она уже беременна. Вот теперь и гадает, нормальный ребеночек, либо водкой проклятой покалеченный. Но Инка решила еще годик побыть оптимисткой, может быть и повезет. На день рожденья Ленина, двадцать второго апреля, то есть, в библиотеке принимали в пионеры учеников из соседней школы. Бюст Шевченко по такому случаю помыли, рядом цветы в вазе поставили. Инка вырядилась в новое платье из голубого кримплена с кружевным воротником.

Во время торжественной церемонии заявился в библиотеку Петька Дякин, Райкиного неудавшегося женишка брат двоюродный. Не один пришел, с другом. Видно, для храбрости взял с собой, так сказать, для укрепления рядов. Дождался Петюня, пока нарядные пионеры потянулись к выходу строиться, и стал Раю обхаживать. Все выйти звал, мол, есть серьезный разговор. Рае очень хотелось узнать свежие новости про ее бывшего Дякина с Юлечкой-библиотекаршей. Как раз обеденный перерыв подоспел, и предложила Рая Инне пойти с ними в кафе пообедать. Шепчет ей, что они ее приглашают с подругой, пойдем, мол, с ними. Да, уж в кафе поесть куда более заманчиво, чем бутерброды в уголке жевать! Пошла с ними Инна для разнообразия, а то уже не помнит, когда в кафе с мужчиной была. По дороге познакомились с Петюниным другом. Пашей назвался. Сейчас этих Паш, Саш, Гриш развелось, и все имена уменьшительные.

«Мельчает мужик, - думала Инна по дороге в кафешку, - скоро все мужики в маникюре ходить будут и в байковых халатах!»

В кафе Паша ей стул пододвинул, комплексный обед принес, еще бутылку воды сладкой взял, чтоб тот комплексный обед внутрь протолкнуть.

Ели-пили и обсуждали Петино предложение. У Ивана Кузьмича с Юленькой намечалась свадьба. Играть свадьбу будут с размахом, потому как родители у невесты не бедные, а она у них одна дочка, а родни много. Праздновать намечали в новом кафе, что недавно построили на Киевской. И предложил Петюня Рае свой план страшной мести. Рая, по его мнению, Юле могла сто очков вперед дать. Вот и приглашает он Раю пойти с ним к Ивану Кузьмичу на свадьбу. «Ты, Рая, платье наденешь короткое и с вырезом, туфли на каблуку, помаду, маникюр – вся как с Парижу! А у Юльки ни титек, ни заду – показать нечего. Пусть Ванька слюнями захлебнется!» - злорадствовал Петя, забыв, что совсем недавно считался женихом той самой Юлечки.

Под эти уговоры Паша потихоньку стал приглашать Инну на ту же самую свадьбу. «Так в приглашении и написано: «Павел и Спутница!», вот я и приглашаю вас, Инна, чтобы вы были она!» - пытался объяснить Паша. Потом запутался, стал объяснять опять. Но Инна уже лихорадочно подсчитывала, что до свадьбы еще месяц и, если сделать химическую завивку через две недели, то она как раз уляжется, и будет самое лучшее время для свадебной прически. А платье можно надеть это самое голубое, а кружева надо не забыть постирать и накрахмалить. И босоножки… Тут ее мечтания прервал Паша своим «Так пойдете?». Инна улыбнулась ему над стаканом с «Буратино»: «С удовольствием!»

Свадьба со сметаной

Девятое мая выпадало в тот год на пятницу. В среду и четверг Клара Исааковна приходила в бордовом костюме, бренча медалями, приколотыми к лацкану жакета. Весь день она провела в школе на торжественных линейках и в классах, рассказывая о своей фронтовой молодости. Рассказывала она хорошо, дети всегда слушали, задавали вопросы. В четверг, однако, пришла она расстроенная и жаловалась, что ей задали абсолютно бестактный вопрос о том, как относились к девушкам, которые случайно забеременели на фронте. Клара Исааковна долго возмущалась современной молодежью и бесстыдницами-старшеклассницами. Уходя домой с охапкой цветов, она вскользь упомянула, что приглашена на дачу и праздновать Победу будет в достойной компании.

В субботу работали всего двое – Мика и Инна. Читальный зал пустовал, редкие посетители после полудня совсем иссякли, и Мика с Инной до самого закрытия пили чай, критиковали артистов из журнала «Искусство Кино» и «за жизнь» разговаривали. Главный вопрос, конечно, как же эту проклятую цепочку невезения прервать.

«Вот приходим мы в понедельник на работу, - мечтательно говорила Инна, - а кто-то говорит «Девочки, я выхожу замуж!» - представляешь!»

«Только это буду не я!» - рассмеялась тогда Мика.

В понедельник Клара Исааковна пришла на работу совсем по-летнему: платье крепдешиновое, босоножки. Объявила: с часу до двух будет собрание коллектива. В двенадцать часов она «отошла на минутку» в гастроном. Принесла торт «Подарочный» и втиснула его в маленький холодильник в подсобке. К часу дня библиотеку закрыли. Клара Исааковна сама принесла в читальный зал чайник, даже сама чай заварила. Девочки сели и приготовились слушать очередную политинформацию о Малой Земле, либо об израильских агрессорах и лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила. Но, Клара Исааковна, краснея как девочка, встала и торжественно начала: «Девочки, я хочу вам рассказать об изменениях в моей жизни. В лучшую сторону, разумеется. Я выхожу…», - тут она сделала длинную паузу, во время которой Инка не удержавшись, услужливо подсказала «на пенсию!?»

«Инна! – возмущению Клары Исааковны не было предела. – Ты! Ты! Ты можешь испортить любое, даже самое торжественное мероприятие своей несдержанностью!»

Она начала опять, еще более торжественно: «Я. Выхожу. – глубоких вдох, выдох, опять вдох, и, окончательно покраснев, - ЗАМУЖ!»

Девочки онемели. Даже Райка, да что Райка, даже Маринка слова не могла выговорить. Наконец, Инна выдохнула: «За кого?»

Клара Исааковна платье на груди расправила и стала рассказывать, что зовут жениха, Сметана Борис Петрович, что он подполковник в отставке и занимает ответственную должность редактора заводской многотиражки. Райка при слове подполковник закашлялась так, что еле-еле отдышалась к концу рассказа. После традиционных поздравлений, Клара Исааковна торжественно разрезала торт и вручила каждой по куску бисквита с кремовыми узорами.

«Да, - только и смогла сказать Инка, наблюдая, как жених Сметана забрал у Клары сумку и повел на остановку троллейбуса, - нежданно-негаданно, но девочки, цепочка неудач прервана. Мы пробьемся!»

«Все, что было задумано, все исполнится в срок…» - подпевала ей Маринка.

Через пару дней Клара Исааковна торжественно демонстрировала в библиотеке свежий номер многотиражки со стихами ко Дню Победы:

«Под Нарвой на границе

Мы разбили вражьи лица!»

«Какая экспрессия!» - восхищалась Клара Исааковна. Свадьба со Сметаной состоялась через две недели. Жених был в форме со всеми регалиями, невеста - в нежно-сиреневом крепдешине, с газовым шарфиком на голове. Обсуждая подробности свадьбы за вечерним чаем в библиотеке, Райка произнесла историческую фразу: «Замуж, оказывается, хотят не почти все, а все поголовно. Во всяком случае, вся наша библиотека с заведующей во главе!»