Ещё пару месяцев назад я и предположить не мог, что на 62-м году жизни влюблюсь как мальчишка. И всё будет идти, как положено в таких случаях. Сначала предчувствие любви. Затем встреча и разочарование. Потом она мне стала нравиться всё больше и больше. Но праздник любви не вечен. Пришла пора расставания, и, хотя я рвался домой, мне так не хотелось с ней прощаться. Зовут эту красотку Луара. Это одна из самых элегантных и длинных рек Франции.

Город Орлеанской девы

Два месяца до встречи с ней я ни о какой Луаре и не помышлял. 

Нынешним летом собралась в Сыктывкаре компания из шести человек, желающих прокатиться на велосипедах от Лондона до Парижа. Но поездка по разным причинам откладывалась, число желающих – опять же по разным причинам – сокращалось. В конце концов нас осталось только трое: Леонид Зильберг, Владимир Ермилов и я.

Но и с маршрутом случился облом. Заявку на получение британской визы мы подали поздно, удалось получить лишь Шенген, и тогда одна туристическая фирма предложила другой маршрут – по Луаре, в бассейне которой развелось аж семьдесят шесть великолепнейших замков. 

Мы несколько приуныли (всё-таки мечтали соединить велоколёсами две европейские столицы), но желание выбраться из промозглого Сыктывкара и продлить скоротечное лето было столь велико, что согласились и с этим вариантом. Да и сама Луара представлялась этакой загадочной француженкой в кокетливой шляпке с вуалью в виде туманов. Не знаю, как моим товарищам, но мне почему-то очень захотелось с ней познакомиться. Мне даже казалось, что я её уже люблю.

Покорение Луары мы начали с Орлеана, что весьма символично. Именно с этого города начался славный путь Жанны  де Арк, про которую я в пору своей театральной юности поставил спектакль «Кто верит в меня!» по киносценарию Глеба Панфилова «Жизнь Жанны де Арк». 8 мая 1429 года она сняла семимесячную осаду с этого города, после чего ее прозвали Орлеанской девой. 

Если Жанна примчалась в Орлеан со своим войском на лошадях и пешим ходом из недалёкого города Шинон, то мы добирались до места старта на самолётах, поездах и такси через Москву, Минск и Париж. На всё про всё хватило одного дня. В пять утра вылетели из Домодедово, а под вечер уже ехали в такси по Орлеану, чтобы на следующий день вдоволь надышаться уютным провинциализмом этого города, в два раза меньшего по численности населения, чем Сыктывкар. 

Город оказался насквозь прожанненым (только не прожаренным, а проЖанненым). Героиня французского народа напоминала о себе где только возможно. Даже на тротуаре…

...на тротуарных заграждениях…

...возле Собора Святого Креста…

...и внутри Собора Святого Креста.

Разумеется, в Орлеане есть музей Жанны де Арк, а на центральной площади города она возвышается самолично, сидя на коне и глядя куда-то вдаль, видимо, в сторону Парижа.

А рядом размеренно течёт жизнь. Молодёжь тусуется прямо у подножия каменной Жанны, мамы возятся с детьми, а малышня гоняет на самокатах .

Однако город интересен не только Жанной. Когда-то он был столицей одного из кельтских племён, за что был разрушен Юлием Цезарем. Но спустя триста лет город восстановил римский император Аврелиан. И в честь него поселение назвали Аврелианом. Постепенно это название стало произноситься как Орлеан. В пятом веке его попытался было захватить предводитель гуннов Атилла, но на его пути встали объединенные войска римлян, германцев, аланов и вандалов. В XIV веке в Орлеане открылся университет – второй по значимости после Сорбонны. В XVI веке город стал одним из центров распространения протестантизма, и после Варфоломеевской ночи здесь зарезали более тысячи гугенотов. 

Но никаких следов этих важнейших исторических событий мы в Орлеане не обнаружили. Даже Орлеанский университет, который в своё время окончили такие знаменитости, как Мольер и Кальвин, находится где-то за городом. Видимо, образ Жанны де Арк оказался настолько ярким, что затмил всё остальное.

Река Луара, на которой стоит город, пока не впечатлила. Чем-то она напомнила обмелевшую Вычегду или Северную Двину, но отличается от них тем, что на ней множество островов.

А вот на набережной растут дивные платаны, имеющие множество разветвлений. Один из них привлёк внимание Лёни Зильберга, поскольку очень уж напоминал менору. Только менора – семиствольный светильник, а на этом платане стволов всего пять.

Через реку переброшено несколько мостов, и один из них – мост Европы – на следующий день мы пересекли на велосипедах. С этого начался наш велопоход по замкам Луары.

Что-то пошло не так

 Воскресным утром 25 сентября к нам в отель заявился представитель турфирмы по имени Лео. Он прекрасно говорил по-французски, по-английски и по-итальянски. Русским не владел вовсе, но мы в разной степени знали английский (я хуже всех), а потому сумели найти общий язык.

Лео выдал нам карты, описание маршрута и велосипеды. Затем забрал наши вещи, и с тех пор мы его не видели. Нет, с вещами было всё в порядке. Их аккуратно доставляли в отель того города, куда мы направлялись. А мы каждое утро оставляли свою поклажу на ресепшине. А вот двигаться на великах нам предстояло самим.

Я и Ермилов тут же оборудовали свои двухколесные транспортные средства экш-видеокамерами, которые могут стрелять…, простите, снимать на ходу. Я еще приспособил к рулю велокомпьютер, показывающий время, скорость движения и мой собственный пульс. Получилась этакая велотачанка. Вдобавок у меня был фотоаппарат Nikon, а у Ермилова фотомыльница. Вооружение Зильберга состояло из одного айфона. Правда, в отличие от меня, мои товарищи были хорошо экипированы – велошлемы и соответствующая одежда. А я терпеть-ненавижу эти шлемы и обтягивающие штаны, поэтому пустился в путь в «гражданке», то есть практически беззащитный. Единственное прикрытие, которое я взял с собой, это дождевик для рыбаков. Ермилов и Зильберг тоже обзавелись дождевиками. И они, надо сказать, нам очень и очень пригодились.

И вот в таком виде наш маленький отряд ринулся на штурм старинных замков. Разумеется, все 76, расположенных в бассейне Луары, мы брать не собирались. Но хотя бы несколько – стоило.

Первым делом нам предстояло форсировать Луару. Это мы сделали вполне себе успешно, преодолев реку по мосту Европы.

Но вскоре госпожа Удача нам изменила.

Если Наполеона в России, по его собственному признанию, погубил генерал Мороз, то наше наступление во Франции остановил поручик Дождь. Для многих это не ахти какое препятствие, но мы, отъявленные сибариты, тут же натянули дождевики и поспешили в укрытие.

К счастью, обстрел дождевыми каплями длился недолго, и мы сумели продолжить наступление. Но вскоре появились первые жертвы. Первой жертвой был я.

Прямо по ходу езды по мокрому асфальту я попытался выключить видеокамеру. Сделал я это крайне неловко, а потому тут же упал, как подкошенный вражеской пулей, получив ранение в правое колено в виде ссадины. 

Дальнейший путь прошёл без приключений, и ближе к вечеру мы, так и не встретив по пути ни одного замка, уставшие и несколько раздражённые, прибыли в городишко Божанси. Поселились в небольшом отельчике в самом центре городка. Нам предложили крохотную комнату, где впритык стояли две кровати и нечто вроде раскладушки. Даже вещи некуда было складировать. Весь вечер ушёл на выяснение отношений с администратором и поиском пищи. Это был вечер выходного дня, а потому магазины, кафе и рестораны уже не работали. С трудом удалось найти жалкую арабскую лавчонку и прикупить плавленый сыр (настоящего там не было), хлеб и печенье. 

Было уже темно, и мы разглядели только одну стоящую достопримечательность – памятник всё той же Жанне де Арк. Позже я выяснил, что во время Столетней войны Божанси четыре раза захватывали англичане, и только войска Жанны его окончательно освободили. Рядом с памятником стоит невзрачный замок Дюнуа, возведенный ещё в XV веке. Но разве ради таких замков мы летели через всю Европу и пилили несколько часов на велосипедах в ненастную погоду?

 В общем, я начал жалеть, что пустился в эту авантюру. Но на следующий день настроение начало меняться в лучшую сторону.

ЗАмки не на замкЕ

 Второй день наступления оказался трудным, но и удачным. Мы отмотали 70 км, много плутали по велодорожкам, проехали неподалеку от атомной электростанции, расположенной по другую сторону Луары…

...но погода была чудесной, настроение прекрасное, а «мирный атом» лишь зарядил дополнительной энергией, которую именуют радиацией.

Но, самое главное, мы увидели наконец-то один из тех объектов, ради которых тащились сюда на самолётах, поездах, такси и велосипедах. Это был великолепный замок Шамбор.

Теперь несколько слов о том, откуда взялись на берегах Луары великолепные замки.

До этой поездки, я как-то не задумывался: почему замками переполнена Западная и Центральная Европа, они есть даже в Украине и Белоруссии, но их совершенно нет в России (Михайловский замок в Питере не в счёт – это совсем другая история)?

Появились они в Средние века в период феодальной раздробленности, когда феодалы воевали друг с другом, и каждый, как мог, защищал свой удел. В этой ситуации ни один из них не мог спать спокойно в обычном доме, поэтому они стали возводить, начиная примерно с X века, большие оборонительно-фортификационные сооружения, защищаясь от злых соседей (самих себя они, разумеется, считали добрыми, а нападали на соседей лишь для того, чтобы «восстановить справедливость»).

Русские князья тоже друг друга не жаловали, но они при этом часто меняли свои владения: сегодня ты ростовский князь, завтра – новгородский, а там, глядишь, как Ярослав Мудрый, и в Киеве сядешь. Так что строить себе замки им не было никакого смысла. Вместо замка в городе возводили кремль, за стенами которого в случае вражеского нападения могли укрыться все горожане.

Выглядят замки, как правило, не слишком эстетично – крепостные стены, башни да огромные ворота. Ну еще ров и мостик через него. Внутри замка холодные каменные стены, камины, узенькие окна. Жить в них радости мало – зато в безопасности. 

Тогда почему же так красив замок Шамбор?

Ну, во-первых, он начал строиться в XVI веке, то есть в самый разгар эпохи Возрождения, когда возник интерес к античности и красотам древней греческой и римской культуры. По некоторым сведениям, в возведении Шамбора участвовал сам Леонардо да Винчи, служивший на закате своей жизни французскому королю Франциску I. А этот король любил охотиться на берегах Луары, поэтому решил построить  на месте старого и неказистого оборонительного сооружения роскошный охотничий замок.

Довести дело до конца он не успел, а его потомки потеряли к Шамбору интерес. Но прошло полторы сотни лет, и история поменяла лицо Европы. На смену феодальной раздробленности пришла абсолютная монархия в лице «короля-солнце» (а по сути просвещенного кровавого тирана) Людовика XIV. 

Теперь строить замки потеряло смысл. Аристократию от нападений защищало государство, поэтому им понадобились уже не замки, а дворцы. Но что же делать аристократу, если замок у него есть, а вот дворца нет? Только одно: реконструировать замок так, чтобы он приобрел вид дворца. Именно это приказал сделать также и Людовик XIV, решивший, что Шамбор будет у него вторым Версалем. Судя по всему, этот замок реконструируют до сих пор.

Внутреннее убранство, естественно, в корне меняется – никаких голых стен, их завешивают роскошными гобеленами, спальни стали просторней, так как пробуждении короля происходит в присутствии полутора десятка приближённых.

Итак: замки Луары основательно, как бы мы сейчас сказали, подвергли апгрейдингу.  И они стали по существу дворцами.

Один из последних владельцев замка Шамбор, в чьих жилах текла королевская кровь, граф Анри Шамборский в 1871 году прямо отсюда обратился к французам с призывом восстановить монархию. Очень многие французы его бы поддержали, но вот беда – граф не только хотел стать королем, он требовал, чтобы и флаг сменили с триколора на белый. А вот на это французы пойти не пожелали. Франция осталась республикой, в палате депутатов за неё проголосовало на одного народного избранника больше, чем за монархию. Говорят, голосов было поровну, но одному депутату-монархисту во время голосования не вовремя приспичило в туалет.

В нынешнем веке замок стал государственной собственностью и вошёл в список Всемирного достояния ЮНЕСКО. А, главное, превратился в лакомый туристический объект, куда не зарастает народная тропа.

Эта тропа привела в замок нашего почти земляка академика Юрия Гуляева. Он, услышав русскую речь, решил с нами познакомиться.

По его словам, его род идёт от деревни Гуляево, что в Кировской области. А его именем назван один из астероидов. У него немало научных открытий в области физики, академику уже 81 год, но он любит путешествовать.  

Покинув Шамбор, мы еще намотали десятки километров в поисках города Блуа, но прибыли в прекрасном настроении. Город нам понравился сразу, как только мы его увидели с другого берега Луары.

В самом городе мы опять заплутали, но настроение это нам не испортило. А к Луаре я стал испытывать нежные чувства.

Три немушкетёра

На третий день пути мы не без труда покинули город Блуа. Видимо, не только он нам, но и мы ему так понравились, что он не захотел нас отпускать. Во всяком случае мы далеко не сразу нашли ту дорогу, которая из Блуа привела бы нас в город Амбуаз, до которого всего каких-то 45 км, но мы в тот день отмотали все 60. И вот почему.

Из тех шестерых, что намеревались крутить педали по европейским дорогам, отпали самые молодые и здоровые. Поэтому на покорение гордой красавицы Луары отправились три старые развалины. Моим товарищам было глубоко за 50, а мне уже слегка за 60. Каждый имел свои проблемы со здоровьем. Вес добродушного толстяка Ермилова давно уже превысил 120 кг со всеми вытекающими отсюда последствиями - простатитом, гипертонией и т.д. Черноволосый и чернобровый крепыш Зильберг, хоть и ведёт активный и здоровый образ жизни, умудрился перед поездкой простудиться и затемпературил. А мне после перенесенного обширного инфаркта врачи вообще запретили садиться на велосипед.

Мало того, в ходе велопохода выяснилось, что мы все страдаем топографическим кретинизмом. Каждый раз, когда перед нами оказывались две дороги, мы впадали в ступор, а потом начинали бурно спорить. Я ориентировался по карте, расположенной на сумке, прикрепленной к рулю. Зильберг читал описание нашего маршрута на английском языке. Как правило, одно не совпадало с другим. Ермилов первое время в наши споры не вмешивался, а когда ему это надоело, предложил опираться на показания компаса в его смартфоне. Таким образом возникало три, а порой и четыре, а то и пять мнений, хотя дорог было всего две.

 Но и пространство вело себя как-то странно. Однажды мы оказались на пересечение двух шоссейных дорог, которые, согласно карте, шли параллельно. Тогда я поверил в правоту геометрии Лобачевского. 

В другой раз, на пути из Блуа в Амбуаз, на одной из развилок, мы умудрились придти к консенсусу и двинулись по той дороге, которая всем троим казалась правильной. Каково же было наше удивление, когда через четверть часа мы вновь оказались на этой же развилке.

 
В последнее время я начитался всяких статей и насмотрелся по телеканалу «Культура» научно-популярных фильмов про черные дыры и тёмную материю. Иногда в них говорилось, что всё это не где-то там, в космосе, а тут, среди нас. Полностью разделяю эту точку зрения, потому что иначе никак не объяснить, почему мы начинали путь в одном месте, а потом вдруг оказывались совсем в другом, где никаким боком оказаться не могли. 

Помимо тактики мы разошлись и в стратегии. На каждой развилке я долго и вдумчиво глядел в карту, а также на разные указатели, пытаясь понять, как мы здесь очутились и в какую сторону крутить педали. Зильберг считал, что нечего долго шевелить мозгами, а надо шевелиться самим, и тут же ехал в ту сторону, куда подсказывала интуиция. Он потом убеждал меня, что в трёх из четырёх случаев, это была верная дорога. Только этот его тезис вгонял меня в ещё больший ступор. Я начинал думать: вот сейчас у нас какой случай – один из первых трёх или  тот четвёртый, что приведёт нас совсем в другую сторону?

Ермилов же считал, что спорить незачем. Чтобы наше наступление было победным, надо ввести единоначалие. В качестве отрицательного примера он привёл Первую мировую войну, которую Россия потому и проиграла, что после февраля 1917 года в русской армии не стало единоначалия. Только я, убежденный анархист, готов был погибнуть, но не под чьим-то командованием и никем не командуя. На своём жизненном опыте я убедился, что все начальники сволочи, а подчиненные – дураки и лентяи. Я не желал быть ни тем, ни другим.

Вообще, в такой ситуации, мы, старые и больные, никак не могли в битве с пространством остаться в живых. По моим расчётам, первым должен был погибнуть Ермилов. Затем я. Последним от тоски и одиночества за компанию отправился бы на тот свет Зильберг. Но этого не произошло, что, мой взгляд, можно объяснить только чудом.

Ещё бОльшим чудом было то, что после всех плутаний и виляний мы всё-таки оказывались в том городе, где нам предстояло переночевать. И даже не так много красивых замков пропустили на пути. По крайней мере мимо великолепного замка Шомон-сюр-Луар мы не проехали.

Это один из самых древних замков, его построил ещё в Х веке некий граф Эдом I Блуа, и, как полагается, представлял из себя  обычную крепость, из числа тех, что не очень-то привлекают туристов. Но в XV веке Шомон был разрушен и сожжён по приказу Людовика XI, поскольку владевший замком Пьер I де Амбуаз оказался замешанным в заговоре против короля.

В том же веке замок начали восстанавливать, но через некоторое время его владелицами становятся сначала всем известная по романам Дюма Екатерина Медичи, а затем её соперница Диана де Пуатье. А эти дамы любили красоту и лоск. И им хотелось, чтобы возле замка был парк (как я их понимаю, я тоже давно хочу, чтобы в Сыктывкаре был достойный города парк, а не убожество имени Кирова на высоком берегу Сысолы!).

В конце концов замок достался сахарозаводчице Мари Сей и её мужу принцу Анри де Брольи. И они довели это строение до его нынешнего великолепного состояния, дабы проводить в нём пышные приёмы. Поэтому государство после национализации в 1938 году получило замечательный культурный и туристический объект, объявленный национальным памятником.

 Ну а мы, подкрепившись мороженым, двинулись на Амбуаз. К этому времени нам так надоело плутать, что мы, наплевав на карту и велодорожки, рискуя жизнью, тупо поехали по шоссе, на котором имелись указатели на нужный нам населенный пункт.

Приманки для туристов

Амбуаз мы покидали прохладным туманным утром. Дорога предстояла длинная, надо было торопиться, но на нашем пути встал ещё один замок.

Его бы, конечно, следовало проигнорировать, дабы поберечь время и силы на долгую дорогу. Но обойти замок не было никакой возможности. И всё потому, что внутри него находилась могила Леонардо да Винчи, а во дворе стоял памятник великому итальянцу.

 Возникает вопрос: как великий итальянец умудрился умереть во Франции на берегу Луары? Всё дело в том, что в этом замке прошло детство французского короля Франциска I. А он был большим любителем того, что сейчас скромно величают культурой Возрождения, хотя на самом деле –  роскоши и веселья. И Леонардо, поселившийся по приглашению повзрослевшего короля в Амбуазе в замке Кло-Люсе (сейчас там его музей), организовывал ему все эти празднества, придумывая всякие механические чудеса. Там он и ушёл в мир иной на руках Франциска I.

Теперь могилой Леонардо в Амбуаз заманивают туристов.

А что еще остается делать? Замки, как я уже писал, после конца феодальной раздробленности стали не нужны. Их переделали во дворцы. А сейчас и дворцы практически непригодны для жизни. Содержание стоит огромных денег, а современных и очень нужных богачам удобств, типа сауны или бассейна, в них нет. Выход один – завлекать туристов. 

Однако же только на берегах Луары и её притоков таких замков аж 76. И между ними развернулась бешеная конкуренция. Каждый замок придумывает свою изюминку, чтобы затащить путешественников, вроде нас.

Некоторым замкам-дворцам этого делать не надо – за них постарались бывшие владельцы. В частности, Шенонсо изумителен сам по себе. Туристы к нему летят и приклеиваются, как мухи на липучках.

Его называют «дамским замком», поскольку царили в нём в разное время Екатерина Медичи, Диана де Пуатье и некая очень богатая мадам Пелуз. Все они обустраивали замок по своему вкусу, а, главное, разбивали рядом красивейшие сады с причудливыми геометрическими формами.

Ещё более роскошными садами отличается замок Вилландри. Правда, это дело рук недалёких предков нынешних владельцев замка – супругов Хоакина Карвальо и Анны Колеман. Они всю эту красоту создали всего каких-то сто лет назад.

На замок Юссе мы нарвались, когда переезжали из города Тур, который когда-то давно был столицей Франции, в город Шинон, И опять-таки миновать его не смогли, хотя замки стали изрядно надоедать. Они красивы, конечно, снаружи, но внутри – гобелены, спальни, кухни… Прямо-таки однотипная жилая застройка для королей и аристократов. 

Однако именно в Юссе происходило действие «Спящей красавицы», и сам замок ныне заселён фигурами в человеческий рост, в которых легко узнаются герои этой сказки. 

На замок Монсоро, попавшийся на последнем отрезке пути – из Шинона в Сомюр, мы бы точно махнули рукой, несмотря на то, что само его название намекает на знаменитый роман Дюма. Но шёл дождь, и хотелось хоть где-то как-то немного пообсохнуть.

В кассе нас предупредили, что ничего напоминающего про роман «Графиня Монсоро» в замке нет, зато там проходит выставка современного искусства. Поскольку нам было всё равно, перед какими экспонатами сохнуть, мы согласились и на это. К моему удивлению, в первом же зале в глаза бросился потрет нашего незабвенного Ильича.

Я поначалу решил, что это вовсе даже не вождь мирового пролетариата – для этого у него слишком пролетарский вид. Мы ведь привыкли видеть его в костюме-тройке с заложенными за жилетку руками. Но нет, табличка под картиной никаких оснований для сомнений не оставляла.

Другие произведения современного искусства никакого впечатления не произвели.

В общем, каждый раз, устремляясь на штурм этих замков, мы так или иначе попадали им в плен. Преодолевая в день по 60-70 км, мы ещё и тратили силы и энергию на осмотр и фотографирование этих красот. На отдых и перекур (исключительно для Ермилова) останавливались крайне редко – иначе просто не успеть добраться до вожделенного отеля до полуночи.

Финальный этап был самым коротким, но жутко запутанным. К тому же весь день шёл дождь. И я с Зильбергом спорил уже не поводу того, по какой дороге нам дальше ехать, а на тему: дождь заканчивается или нет? Лёня в полностью запеленённом небе умудрялся разглядывать светлые пятна. Я же за этими пятнами видел хмурые тучи. Но это был тот случай, когда я был бы рад проиграть в споре. Увы, как правило, оказывался прав.

О французах (поверхностно и субъективно)

Наше велозавоевание Франции завершилось в дождливом городке под названием Сомюр. Конечно, и там есть свой прелестный замок, и Луара рассекает город, деля его прямо пополам.

Но здесь мы оставили своих железных друзей и превратились из водителей двухколесных транспортных средств в обыкновенных пассажиров – сначала такси, затем поезда, метро и наконец самолетов. С Луарой с щемящей грустью мы простились. Возможно, навсегда…

Теперь уже не надо было крутить педали, смотреть на дороги и думать о том, какая из них правильная. И я стал присматриваться к французам.

Конечно, за десять дней разобраться в характере этого народа невозможно. Тем более, что бОльщую часть времени мы куда-то ехали и общались чаще между собой, чем с местным населением. И все-таки какие-то впечатления получили.

Первое, на чем мы дружно сошлись, так это на том, что французы – редкостные разгильдяи.

Ещё в аэропорту имени Шарля де Голля, сразу по прибытии, мы убедились, что французы, особенно те, кто работает в справочных бюро и говорит по-английски, совершенно не знают Франции. Нас долго гоняли от одного окошечка до другого, прежде чем мы получили ответ на простой вопрос: как отсюда добраться до Орлеана? Нет, чтобы просто сказать: вот там – метро, доезжайте до вокзала Аустерлиц, а затем на поезде до этого самого города, который вы только что назвали.

Убежден, что в Домодедово не только справочное бюро, любой москвич (и даже сыктывкарец) легко объяснит любому иностранцу, что, например, до Костромы добраться проще простого: на аэроэкспрессе до Павелецкого вокзала, оттуда на метро до Ярославского, а там спросить человека по имени Иван Сусанин. Он как раз из Костромы.

Приключения, вызванные французским разгильдяйством, нас преследовали и в самом Орлеане. Мы битый час возле вокзала не могли поймать такси. Причем занимались этим неблагодарным делом не где-нибудь, а на стоянке этих самых такси. Одну машину мы не без труда как-то словили, но водитель как ужаленный выскочил, выругался на чисто французском, то есть для нас непонятном языке, и умчался прочь. Может он решил, что мы сами должны на его драндулете куда надо доехать? Но мы как-то не решились.

В городе Амбуаз мы попали в чудесный отель, где нам предоставили отдельный трехместный домик, во дворе можно было целый вечер пить чай и наслаждаться после долгого и трудного пути осенним вечером, похожем на летний. Тем более, что даже наши чемоданы уже были в номере. Все, кроме моего.

Так что мой вечер был вконец испорчен. Я его потратил на волнения, разбирательства с вежливой и симпатичной администраторшей, попыткой на смеси французского и английского дать словесный потрет моего багажа. Вскоре его, правда, принесли. К счастью, он не уехал в другой город. Его всего лишь затащили не в тот номер. Но неприятный осадок остался.

Поезд в Сомюре, на котором мы должны были по пути в Париж доехать до Анжу, опоздал на 50 минут. А между тем у нас на пересадку было времени меньше часа. Так что в этом Анжу мы с трудом успели с одной электрички перескочить на другую. 

Бросилось в глаза и то, что французы – жуткие любители собачонок. Относятся к ним как к детям. Иногда даже на коляске их возят.

Как-то подумалось: а ведь когда-то Франция славилась своим революционным духом. Но разве можно представить себе Робеспьера или Дантона с собачонкой? Нет, только даму, которая сдавала багаж...

Однако полностью революционных дух из французов не выветрился. В городе Тур, бывшей столетия назад столицей Франции, мы натолкнулись на демонстрацию с красными транспарантами и дедуль в пионерских галстуках.

Динамик надрывался, но мы, изучавшие в школе и в вузе не тот язык, понять ничего не могли. Леня предположил, что это престарелые коммунисты требуют повышения пенсии. Действительно, молодежной эту уличную тусовку назвать трудно.

И все-таки, не знаю как моим товарищам, но мне французы очень понравились. Это удивительно приветливый и дружелюбный народ. Они приходили на помощь, например, когда мы в очередной раз не знали, куда ехать, даже если мы их об этом и не просили. Встречные велосипедисты улыбались и приветствовали нас коротким и ёмким словом «Bonjour». Причем все без исключения. 

Да и не только велосипедисты. Это говорили обычные пешеходы и даже хозяева домов, мимо которых проезжали три психа из России.

Впрочем и в самих французах проглядывала какая-то сумасшедшинка. В тихих провинциальных городках это не так бросалось в глаза, для этого нужно было внимательно к ним присмотреться.

А их политкорректность носит весьма романтический характер.

Но это всё в провинции. А вот когда мы прибыли в Париж и только-только выбрались из метро, как увидели форменное безумие.

 
Ближе к ночи безумие только усилилось.

Вы думаете к утру парижане успокоились? Да, ничего подобного. Воскресным утром они снова сошли с ума, правда, уже иначе. Они устроили какой-то сверхмассовый марафон по берегам Сены.

Это безумие увлекало, звало за собой. Но каждого по-своему. Мне хотелось присоединиться к танцорам, а Зильберг был готов тут же пробежать марафонскую дистанцию по набережным и бульварам Парижа. Мы уже не чувствовали себя старыми развалинами. Всё-таки как-никак отмахали на великах пол тысячи километров. И выжили! 

А замки? Они во много раз старше нас, но так молодо выглядят. Так что наши пять-шесть десятков лет меркнут перед их изящными столетиями. 

И, главное, я понял, что ещё могу влюбляться. Пусть в реку, пусть в древнюю Луару, но могу! 

Увы, времени стать психом по-французски у нас не было. Днём мы улетали в страну, которая тоже сошла с ума, но, к сожалению, не так артистично и без пользы для здоровья. 

 
     *  *  *  *  *
См. небольшое видео "Прощание с Парижем" клик-

https://www.youtube.com/watch?v=0ONdRgLi2WY