Логика против ненависти

Своему отцу, офицеру войсковой разведки

в Великой Отечественной...

Разведчикам всех стран, которых уважаю

за смелость, ум, волю и честь, посвящаю...

Эпизод из романа

Трансформерные технологии

В этом «Эпизоде» вы встретите имя Вит. Это - руководитель аналитического подразделения израильской разведки. Фигура, разумеется, вымышленная, как вероятней всего и та модель разведки вообще, и израильской - в частности, которую я себе представляю. Но... Так устроен мир литературы, что авторы свои знания - отрывочные, если угодно - обрывочные, часто - неточные и даже иногда примитивные - выдают за истину. И самое любопытное, что со временем забывают, что их произведение - чистый вымысел. И все же...

Я предваряю этот эпизод словами «Хочется знать - как Это было, и я представляю себе Это так...».

- Папа, купи мне трансформер! - Просил меня в детстве сын.

- Зачем он тебе, лучше я куплю тебе не­сколько настоящих игрушек.

- Нет, хочу трансформер - интересно как цветок превращается в самолет или танк...

Аналитика

   После подписания пакета договоров о взаимном контроле и сокращении всех видов вооружений оба мировых столпа - Советский Союз и Соединенные Штаты Америки, каж­дый независимо - или нет - открыли научные программы, которые условно назовем «Трансформерные технологии». Секретность этих разработок соответствовала стои­мости пакета, в результате действия которого предусматривалось сокращение воен­ных расходов на сотни миллиардов долларов.

   Ну, казалось бы, Союз и Америка имеют такие территории и такие, в прямом смысле, непроходимые места, что там можно спрятать все что угодно... Не спрячешь. Сегодня не спрячешь. Во-первых, каждый, используя спутники-шпионы, имеет полную карту наземного, подземного, надводного и подводного базирования всего, что относится к вооружению. А, во-вторых, если бы даже удалось «заэкранировать» это вооружение, то его транспортировка «туда и обратно» не осталась бы незамеченной.

   Что же такое трансформерные технологии? Где и как предполагалось их использо­вание? Рассмотрим ситуацию: в одну страну, неважно - какую, приезжают эксперты другой с целью определения и классификации вооружения по заранее согласованному списку «Что есть что» и со­гласованным определениям того, что таковым не является.

   Во­енные предъявляют экс­пертам склады оружия и боеприпасов, показывая, где и сколько их на­ходится, и что подлежит уничтожению. А если эксперты утверждают, что у них имеются дан­ные, будто есть еще боеприпасы этой группы, им показывают «невинные» из­делия, которые хотя и похожи внешне на те, что запрещены, но все же... Нет, нет, эти - вне подозрений.

   Таким образом, атомные чипы для пассивных и активных бомб маски­ру­ются, например, под стержни для атомных электростанций. Понятно, что замаски­ровать их под древки флагов нельзя - они имеют внутренние, часто невидимые, при­знаки, о которых прекрасно знают специалисты. В частности, то, что касается «из­делий» из атома, во что бы вы их не замаскировали, - они «фонят» и счетчики Гей­гера их, разумеется, мгновенно обнаруживают.

   Трансформерные технологии как раз и предназначены для того, чтобы простейшим образом и за минимальное время реконструиро­вать «невинное» изделие, превратив его в смертоносную бомбу. Таким образом, сек­ретом становятся именно методы и технологиче­ская оснастка трансформации этих изделий. Наиболее реактивные читатели, предвижу я, воскликнут, что, мол, это-то и надо искать инспекторам! Отвечу сразу - это было бы здорово! Но как «это» найти, что это такое и как «оно» вообще выглядит? А что, если, в свою очередь, трансформированы уже сами технологические системы?

   Все вышесказанное относится, пожалуй - в первую очередь, к бактериологическому и химическому оружию. Инспекторам предъявляют химические элементы, соединения, штаммы вирусов, разре­шенные, разумеется, для использования там-то и там-то. Казалось бы, все, как го­ворят в России, «чин-чинарем». Но применение простых, в этом случае, химических трансформерных технологий все меняет... Поясню на примере. Проверяют, предположим, инспекторы свои подозрения в отношении разработки биологического оружия. Естественно, что им показывают «потемкинские» заводы (да простят меня поклонники этого умного и талантливого графа), которые производят, скажем, сливочное масло. Все налицо - линии первичной обработки молока, сепараторы - все-все...

   Инспекторы же - вот чудики, попробуйте масло на вкус - высший сорт, лучше не бывает, так вот, эти чудики достают из своей машины...мини-лабораторию по анализу трансформированной химической и биологической продукции. И по специальной программе обрабатывают это «масло». Я не случайно поместил это слово в кавычки - результат обработки показывает, что получаемое на заводе «масло» - активный биологический компонент, который, будучи распыленным на территории какой-либо страны, приводит к катастрофическим последствиям. Естественно, что изображать удивление хозяевам «молочного» заводика уже не потребуется. Ну, а о том, как инспекторы выбирают объект инспекции, кто их на него «наводит» - ниже по течению...

   В научной гонке в этой высокотехнологичной области наибольших результатов, что, впрочем, ни у кого и априори не вызывало сомнений, достигли советские ученые. Однако создание трансформерных технологических систем «в железе» застряло по известной причине технологического отставания Советского Союза. Ситуация кардинально изменилась после перестройки - российские фирмы стали закупать технологии на Западе, в основном в США и Германии, и вот тогда появилась возможность создания уже практических систем на российской научной базе в этой области.

   Оригинальна по своей природе научная мысль. Ее не утаить - она разными способами пытается выплеснуться из голов авторов на волю. Ей часто тесно в рассуждениях одного человека, и нередко она имеет большие возможности, чем предполагал ее автор. И даже не в той области, в которой он работает, и не для того применения, которое он ей отвел. К чему это я? Да, так просто - крик души... За науку обидно.

   В конце восьмидесятых идеи ученых из лабораторий просочились в коммерческие фирмы, которые выбросили на мировой рынок сенсационную игрушку - трансформер, мгновенно завоевавшую симпатии у детей во всем мире. Покупаете вы вашему ребенку такой трансформер, и он, путем простых манипуляций, превращает цветок по очереди в самолет, машину, солдата, дом или что-нибудь еще. Вы спросите - что тут общего с «нашей» темой? Идея превращения предметов и способы сокрытия их истинного образа. А, что - этого мало?     

   Многие годы ученые были заняты созданием банка трансформенных технологий. Но поистине революционный подъем эта молодая отрасль науки совершила в начале девяностых, когда после поражения Ирак остался с чувством ненависти к мировому сообществу, запретом на разработку современного вооружения, с огромными запасами высококачественной нефти и невозможностью ее продажи. Официально...  А неофициально все последующие десять лет нефть активно добывалась, легально и нелегально транспортировалась...

   Естественно, что израильская разведка не могла не обратить внимания на ведущиеся в России и США, «в глубокой тайне», исследования по трансформерным технологиям. Проблема выдвинулась на первый план в 1991 году, после того, как Ирак забросал несовершенными советскими «скадами» территорию Израиля. Стало ясно, что это был своеобразный тест, осуществленный с помощью «безобидных» конвенциональных устаревших ракет. А где неконвенциональные, которые, якобы, имеются у Ирака? Или «якобы» здесь неуместно? Где химическое оружие - не «Шанелью» же, в конце концов, были уничтожены сотни тысяч курдов!

   По указанию ООН на поиски оружия в Ирак отправилась группа экспертов, которая поначалу «ничего особенного» там не нашла. Это означало, что Ираку с помощью ученых-иностранцев удалось трансформировать оружие, превратив его в разрешенное. Но... Ведь разведки заинтересованных стран были уверены, что оружие есть... Ошиблись? Тупик? 

   После «подключения» к решению этой проблемы израильтян, которые в течение предше­ствующего периода провели гигантскую работу, удалось сформулировать мо­дель поиска на основе полученных данных. И когда комиссия экспертов вновь вер­нулась в Ирак, она уже имела определенный план и инструкции - где и что ис­кать, в какой форме может нахо­диться неконвенциональное оружие и какие тесты следует проводить для определения и доказательства его неконвенциональности. Ирак же, поняв, что их тайна раскрыта, за­претил инспекторам доступ на свои объекты, после чего, как известно, те покинули страну, и возникла ситуация «Ирак с оружием и без контроля мирового сообщества». Кстати, причина запрета доступа инспекторам была сформулирована классически - все они, мол, агенты ЦРУ! А вы видели когда-нибудь в этой сфере деятельности пацифистов-обществен­ников? Сомневаюсь... Разве что они очень хорошо оплачиваются из фонда...все того же ЦРУ. Война, мэм! Трансформерные игрушки остались у детей, у родителей - атом­ное и бактериологическое оружие...

   После искусственного распада Союза многие ученые остались без работы - закрылись отраслевые институты, академические лаборатории, научные программы. Активные и энергичные люди нашли себе применение в лучших фирмах мира - российские ученые пользуются спросом. Одновременно появились фирмы, хотя их и фирмами-то назвать нельзя, которые являлись посредниками между учеными, недовольными, по тем или иным причинам, своим положением, и...

   Впрочем, обо всем по порядку.

Саша - начало пути...

   В Москве, в Плотниковом переулке, что на Арбате, в одном из старых домов в стиле модерн постройки начала века в большой четырехкомнатной квартире во втором этаже жил Александр Крочко - интеллигентный молодой человек, двадцати девяти лет, спокойный, внешне - приятный, с тонкими чертами лица и грустными большими зелеными глазами. Жил один - так уж случилось, что после того, как в автокатастрофе в Бейруте погиб его отец, сначала скоропостижно ушла из жизни мама, а потом и бабушка...

   Саша в свое время окончил востоковедческий факультет престиж­ного, с мировым именем Института стран Азии и Африки при МГУ имени М.В.Ломоносова, или, как говорят московские интеллигенты - ИСАА при МГУ. Прекрасно знал арабский и иврит, но по стопам отца, дипломата-ара­биста, не пошел - другие случились времена, другие люди пришли в руководство дипломатического ведомства, да и отца уже не было в живых...

   В январе 1992 года в квартире на Арбате раздался звонок. Обладатель приятного баритона, по-русски, но по-восточному вежливо, витиевато, поздоровался, поинтересовался здоровьем, настроением, тем, как идут дела... Затем, перейдя на арабский, очевидно, зная, что Саша хорошо им владеет, сообщил, что близко знал его отца, что он был «достойным человеком» и что весьма огорчен тем, что Саша сейчас, в это трудное время «не у дел».

   - На что живешь? Трудно, наверное? - По-отечески спросил друг отца, а потом, уже прощаясь, вдруг вспомнил, что у него сегодня вечером отменена встреча с «одним дипломатом от торговли» и предложил поужинать вместе.

   - Где ты хочешь поужинать, Саша? - Доверительно, как близкого человека, спросил по-русски звонивший и, не дожидаясь ответа, сам назвал дорогой частный ресторан, известный тем, что его любят посещать гости с Востока. 

   Саша не особенно удивился утреннему звонку - друзья отца, в том числе и арабы, звонили и интересовались его жизнью довольно часто. Однако этот разговор выходил за рамки обычного, хотя бы тем, что звонивший, как понял Саша из некоторых реплик, знал об отце чуть больше, чем другие.

   И еще одно - он знал и его покойную мать:

   - Красивая и умная женщина была твоя мама и мне просто не верится, что я больше никогда не увижу ее внимательных глаз и не услышу искренний звонкий смех.

   Последние слова особенно тронули Сашину душу - он любил свою мать, хорошо помнил ее и хранил в душе ее улыбку, слова, жесты. В спальне висел портрет мамы кисти известного московского художника, не признанного официальной Москвой, на котором она стоит у окна, вполоборота к Саше и словно зовет его на улицу: «Жизнь - там, а не здесь, не жди - иди, действуй».

   Судя по тому, что незнакомец знал маму, он - из Ирака или Ливана. В этих странах мама была вместе с папой, в другие - периодически «наезжала», так как не с кем было оставить сначала маленького Сашу, а потом Сашу-студента, ибо «бабушка была уже не та», как любила объяснять мама своим подругам причину того, что муж - там, а она - тут.

   «Старый друг» отца произвел на Сашу приятное впечатление. Пахнуло тем далеким, хорошим во всех отношениях, временем, когда дома у них собирались коллеги отца, благо высотка МИДа была рядом, за углом, чтобы отметить какой-нибудь праздник или чей-то день рождения.

   Иногда отец приводил с собой иностранных дипломатов, в основном - с Ближнего Востока, с которыми студент-вос­токовед имел возможность говорить по-арабски. Гости всегда говорили пространно, непременно хвалили руководство страны, МИД, хозяйку, семью, квартиру. Сашу удивляло, что отец, обычно несколько насмешливый и ироничный, любящий пошутить, слушал гостей внимательно, не перебивая. Но еще более поражало то, что отец - вежливо, сдержанно, но соглашался с собеседниками, даже тогда, когда Саше, хорошо знающему своего отца, было очевидно, что тот не во всем согласен или не согласен совсем.

  Как-то Саша спросил отца - почему он соглашается с человеком, если считает, что тот не прав.

   - Почему? А какой смысл возражать? Есть какая-то конкретная ситуация, в ней есть конкретные люди и в каждом случае ты должен сам принять решение о том, как себя вести.

   - Но ведь это же беспринципно...

   - Беспринципно проиграть сражение, лелея свое имя правдолюбца. «Париж стоит мессы»...

   - Да, но Генрих, как известно, плохо кончил...

   - Генрих - да, а Франция - нет. Генрих оказался настоящим французом и хорошим королем. И еще. Каждый человек играет свою роль. Если она ему не нравится - можно отказаться от нее, но если взялся ее играть, то надо это делать до конца. И отодвинуть в сторону свои принципы. Роль и принципы - несовместимы...

   В Сашиной памяти образ отца менялся во времени. Он хорошо помнил, как отец в детстве учил его «жизненным канонам». Когда Саше было что-то неясно, а отцу некогда, он отсылал мальчика к десяти заповедям - «Посмотри, что нам Всевышний советует по этому поводу. Не разберешься, подойдешь ко мне, посмотрим  - к какой из заповедей относится твоя проблема».

   Помнил Саша и то, что отец бывал иногда мрачным, над чем-то подолгу задумывался, отвечал невпопад, извинялся, включался в «тему», но, слушая Сашу, продолжал все-таки думать о своем...

   Что так волновало отца? Саша чувствовал - догадывался, что мысли его на Востоке. Почему? Ведь это - всего лишь работа. Когда Саша обращался со своим непониманием к матери, та обычно вздыхала и говорила печально: «Восток приковывает и не отпускает. И нет пути назад».

   Нет пути назад... Неужели, действительно, нет? Нет...  

   Мы ненадолго расстались на том, что Саша и незнакомец встретились в ресторане. После того, как джентльмены выпили и изысканно поели, Мухаммед, а именно так звали старого друга, рассказал Саше об интересных эпизодах из жизни отца в Ираке, где он работал первым секретарем посольства. Мухаммед рассказывал о нем с такой теплотой, что было очевидно - отношения между ними были доверительными. Саша понял, что Мухаммед - сотрудник спецслужбы Ирака, а его отец, по поручению правительства выполнял в Ираке какие-то задания. Однако Саша нисколько не сомневался в том, что отец, если и делал что-то, то только в интересах своей родины.

   Когда Саша, подбирая вежливые слова, высказал свою догадку гостю, тот мимикой дал понять, что это, может быть, имело место, да давно это было...

   - Здесь, в Москве, много общих наших друзей. Некоторые сейчас на очень высоких постах. Очень...

   Мухаммед многозначительно произнес последнюю часть фразы по-русски, указывая пальцем на эту «высоту» и тихо добавил:

   - Мы нуждаемся в помощи таких образованных и преданных людей, как ты. Я знаю, что сейчас у вас в руководстве люди, которых интересует только личная нажива. Интересы народа забыты, головы повернуты на запад... А ведь когда-то Советский Союз был самый большой и надежный друг Ирака, и важная роль в этом принадлежала твоему покойному отцу...     

   То ли Сашина интеллигентность, то ли та теплота и доверительность, с которой Мухаммед говорил об отце, то ли три бокала настоящего - французского - шампанского, а, вероятнее всего - все это вместе взятое, сделали свое дело, и в какой-то момент Саша молча, искренне пожал гостю руку:

   - Мухаммед, я, если смогу вам в чем-то помочь, сделаю это с удовольствием. Но чем я могу быть вам полезен?

Арбат-Тур  

   Многочисленные Сашины друзья были сильно удивлены, когда в начале 1992 года он зарегистрировал фирму с ограниченной ответственностью, назвав ее «Арбат-Тур». Офисом фирмы служила собственная квартира хозяина, в которой предварительно был сделан «евроремонт». На шутливые вопросы друзей, мол, где Саша достал - уж не украл ли - такие деньги, он серьезно отвечал: «Одолжил».

   Близким друзьям были очевидны произошедшие с Сашей перемены - модная короткая стрижка, недорогой, но красивый и современный костюм, которые дополняли голубая «Lacoste» с фирменным зеленым крокодильчиком и темно-синий галстук, активность в общении - все ука­зывало на то, что в жизни человека произошли важные перемены.

   Друзья гадали - какие? Влюбился и начал что-то делать? Где взял столько денег - получил наследство от богатого дядюшки из Австралии? Кто-то из друзей, уехавших в начале девяностых в Израиль, Америку, Канаду, а таких, кстати, у Саши и впрямь было немало, организовал там бизнес и теперь пригласил Сашу участвовать в нем с российской стороны? И даже дал денег на «раскрутку»?

   Саша отшучивался, но через месяц в Плотниковом переулке на современных офисных столах стояли Pentium-II самой последней мо­дели, за которыми сидели миловидные де­вушки. Массированная реклама в московской печати сделала свое дело и же­лающих совершить путешествие - стоимости туров были, действительно, конкурентоспособными, было, хоть отбавляй. Фирма приглашала москвичей полюбоваться красотами Альп, отдохнуть на Канарских островах, совершить шоп-тур в Турцию. Красивая девушка с рекламного щита призывала всех желающих насладиться дешевизной сервиса и осмотреть достопримеча­тельности арабских стран, прикупив там, заодно, недорогую электронику.

   В качестве тур-оператора за рубежом выступала известная фирма «Bellegio» из Милана. В мае из Шере­метьево-2 улетела первая группа, а в сентябре таких групп было уже во­семь. Фирма динамично развивалась, поэтому никто из сотрудников «Арбат-Тур», а их в сентябре было уже пятеро, не удивился расширению ее интересов.

   - Мы открываем еще один офис, - сообщил как-то своим сотрудникам Саша, - И я уверен, что теперь клиентов у нас будет гораздо больше. Думаю, что буду реже бы­вать в офисе на Плотниковом, и по всем вопросам прошу обращаться к топ-менеджеру Валентине.

   Именно так объяснил как-то хозяин фирмы свое частое отсутствие в офисе. Сотрудники не­доумевали - в квартире есть свободная изолированная комната в конце длинного коридора, почему бы ее ни использовать? Кроме того, никто ни разу не видел двух новых специалистов, которые разместились в новом офисе и которые, по словам Саши, будут думать над тем, как увеличить оборот фирмы. И правда, буквально через три месяца, после того как фирма снизила стоимость своих туров и ввела массу новых привлекательных условий, клиентов стало заметно больше. Еще через месяц всем сотрудникам фирмы повысили на 20% зарплату и в их головах воцарились покой и уверенность в завтрашнем дне.

Израильская «сторона дела»  

   В 1994 году в поле зрения израильской разведки попал один из репатриантов, прие­хавший в страну из Подмосковья, из Академгородка Пущино-на-Оке, известного во всем мире исследованиями в области биологии.

   Ученый-репатриант имел рекомендательное письмо от лаборатории исследования активных биосистем одного из американских университе­тов, который, в свою очередь, являлся научной базой секретной исследова­тельской корпорации, входящей в американское Агентство космических исследований.

   И, как часто бывает, в израильском университете работал ученый, тоже репатриант, у которого один из его близких друзей занимался исследованиями в этом агентстве. Ученому показалось несколько странным, что руководитель лаборатории дает рекомендательное письмо человеку, который работает в той же самой области, да, но... Но все же по другой тематике. Он хорошо знал, что в научных кругах так легко­мысленно рекомендательные письма не дают.

   После звонка своему знакомому в Америку он узнал, что приехавший в Израиль был его американскому другу незнаком, с его лаборато­рией не сотрудничал, хотя подпись под рекомендательным письмом была, по описанию, ве­роятней всего, подлинной. Ну, а так как тематика лаборатории израильского универси­тета была засекреченной, профессор сообщил о сомнениях в специальный отдел. Его по­просили ни с кем не делиться своими подозрениями и даже пожурили за звонок в Америку.

   Израильский агент, работающий в федеральном полицейском управлении США, который сумел ознакомиться с гражданским досье руководителя лаборатории доктора Кляйна, под­твердил подлинность подписи и сообщил, что в досье ничего подозрительного и интерес­ного для израильтян, по его мнению, нет. За исключением, быть может, того, что доктор Кляйн - еврей. Тем не менее, используя чип «Secret» (он описан в другом разделе книги - Б.С.), агент передал досье по электрон­ной почте в Израиль.

   Действуя по инструкции, сотрудник информационной службы израильской разведки обра­ботал полученное досье в имеющейся базе данных разведки с помощью ключевых слов, так называемой, сигнальной группы. Для пояснения скажу, что в состав этой группы входят такие слова, как «атом», «биотехнологии», «конвенциональное оружие» и многие другие, актуальные для задач разведчиков. Подобные проверки выполняют по много раз в день, пропуская через банк данных, как через решето, получаемые от агентов сообщения. Такую же обработку проходят статьи из мировых информационных изданий, аудио и видеоинформа­ция из разных точек мира. Если же какое-то из сообщений «зацепляется», скажем так - за интересы разведчиков, то его обрабатывают уже более серьезно, с более детальным на­бором «ключей». Обработка продолжается до тех пор, пока не «выплывают» конкретные данные - фамилии, адреса, телефоны, видеокадры, если они есть в банке данных.

   Что же представляет собой банк данных? Кто его формирует? Как он пополняется дан­ными? Простой ответ - это хранилище данных в определенных, необходимых для работы разведчиков, структурах. Что-то похожее на библиотеку - есть каталог авторов, есть каталог книг по наименованиям, по объему печатных страниц, по издательствам, по темам, и можно было бы придумать еще массу других признаков, но библиотеки ограничены пространством и людьми, ведущими эти каталоги. У современных компьютеров таких проблем нет - не тре­буются специальные помещения, а виртуальное пространство включает в себя, без преуве­личения, целый мир. Более того, современные сети позволяют, за плату или без нее, подключаться к любой базе данных. Правда, не следует думать, что компьютер обрабаты­вает досье мгновенно - вовсе нет! На обработку уходят иногда десятки минут, и даже часы...

   Интерпол и спецслужбы ряда стран мира имеют соглашение, в соответствии с ко­торым они для своих нужд могут просматривать базы данных, предоставляемые этими стра­нами для просмотра - иными словами, разрешенными для всеобщего обозрения. Естествен­но, что в этих базах секретной информации нет, да и не все граждане этих стран входят в эти базы - некоторые данные «закрыты». Например, данные о президенте, членах прави­тельства, сотрудниках спецслужб в обычных, доступных базах данных вы не встретите.

   Вернемся в информационный отдел разведки. Обработка присланного из Америки досье «зацепила» ключи «сын», «биохимик», «Палестина»... Оказалось, что у доктора Кляйна имеется сын, Арье Шарден, проживающий во Франции. После обращения к базе данных мини­стерства внутренних дел Франции выяснилось, что Арье Шарден, он же Арье Кляйн, сменив­ший фамилию отца на фамилию матери, Луизы Шарден, утонул в Ницце еще в 1989 году. Сын доктора Кляйна, как следовало из полученной информации, при жизни следовал по стопам отца - в 1985 году окончил Сорбонну и получил специальность биохимика.

   Аналитики, чи­тавшие полученные из информационного отдела материалы, оживились, когда в разделе «жена» в графе «родители» прочитали, что отец бывшей жены доктора Кляйна - Жан-Кристоф Шарден, граф, а мать - Фатима Абдул-Карим, иммигрантка из Палестины.

   В течение часа сотрудники разведки пытались найти во французском пространстве Интернета базу данных полицейского управления Ниццы, однако им не повезло - требуемая страница была, как говорилось в полученном ответе, «в процессе восстановления». Тогда одному из агентов в Париже было дано соответствующее указание и через шесть дней получен от­вет: «Запись о признании Арье Шардена «пропавшим без вести» произведена со слов его ма­тери - Луизы Шарден. Поиски в течение трех дней тела погибшего с помощью специальных судов и водолазов успеха не принесли».

   Бросилась в глаза одна деталь: Арье Кляйн сменил свою фамилию на «Шарден» не в 1982 году, когда его родители расстались, и мама с сыном вернулись во Францию, а всего лишь за 9 дней до своей гибели, то есть непосредственно перед поездкой на курорт, где он и утонул. Но утонул ли?

С какой стати «утонул» биохимик Арье Шарден?

   Один из сотрудников на «семейном совете» аналитического отдела, шутя, предложил поискать его в Израиле - вдруг в нем взыграла еврейская кровь и он, не желая навести тень на мамину репутацию в обществе французских графинь, имитируя смерть, тайком приехал в Израиль? Версия показалась аналитикам вполне правдоподобная, и понадобилось два дня, чтобы ответить на нее отрицательно - никто, похожий на Арье Шардена, в Изра­иль в это время не приезжал!

   Агент в Париже получил новое задание - Луиза Шарден. «Что?» - спросил агент. «Все, что сможешь узнать...».

   Через две недели исполнительный сотрудник сообщил, что ничего, заслуживающего внимания, он не нашел. За исключением одной «мелочи», которая показалась ему интересной: по словам бывшей подруги, начиная с октября 1990 года, вот уже четыре года подряд, Луиза Шарден летает на отдых в Грецию, на один из малолюдных в это время островов, где снимает благоустроенный домик у одинокого местного рыбака-турка.

   Напомню, что такие «мелочи» в этом романе встречаются часто - жизнь, по сути, и состоит из мелочей...

   Приближалась осень, и разведчики решили дождаться октября, чтобы проследить за графиней. Однако их ждало разочарование - в этом году Луиза в Грецию не летит. «На­доела мне Греция» - сообщила она, смеясь, консьержке своего дома. 

   - Я думаю, что она все эти годы с кем-то в Греции встречалась. - Сказал Вит своим сотрудникам. - А в этом - что-то поменялось. Но что? И с кем? С сыном? Где он может быть и почему?

   Было решено отправить в Афины сотрудника отдела и, используя информационный поиск аэропорта Афин, попытаться узнать, кто и откуда, из года в год, начиная с 1990 и по 1993, четырежды, в период с 30 сентября по 30 октября прилетал в Афины?

   - А что если не в Афины, а в Салоники? Или на спортивном самолете на любой из четырнадцати аэропортиков Греции? А если это были разные люди?

   - Нет, - упрямо мотал головой Вит, - Чувствую, что мы что-то выловим, надо только правильно расставить сети.

   - Расставить сети, - втолковывал Вит сотруднику, который должен был лететь в Афины, - Означает следующее: Ионидис должен искать в картотеке аэропорта тех, кто ежегодно прилетал в Афины два, три или четыре раза в эти сроки. И начни, пожалуй, - Вит задумался на несколько секунд, прищурив глаза и о чем-то размышляя, - С рейсов из стран Ближнего Востока... Если бы этот человек был европейцем, и если бы у него не было необходимости прятаться, графиня встречалась бы с ним где-нибудь в Европе - смотри, сколько места. - Заключил Вит, указывая рукой на Старый свет на большой, висевшей на стене комнаты, карте мира.

   Авраам Ионидис был греческим евреем, работал в одной из ведущих афинских газет, слыл прекрасным репортером, журналистом и эссеистом. Никогда не скрывал своей нацио­нальности, да и не было нужды ее скрывать - на продолговатом лице с черными озорными и одновременно печальными глазами красовался большой еврейский нос. «Настоящий муж­чина» - многозначительно, показывая на свой нос, говорил обычно Ионидис. Был талант­лив - много публиковался, любил репортерскую работу и знал все полицейское руково­дство страны, следователей прокуратуры и судей. Авраам по-своему был несчастен: в шестьдесят лет остался один - жена Рашель умерла пять лет назад, а двое детей - сын и дочь, со своими семьями уже давно уехали в Америку, хорошо устроились, и отцу казалось, что дети прекрасно обходятся и без него. Правда, иногда дочь в телефонном разговоре звала отца к себе - то ли в гости, то ли навсегда...

   - Странные люди, - жаловался Авраам прибывшему агенту, - Ну куда, скажи на ми­лость, я поеду? Где меня ждут? Ни английского, ни иврита я не знаю. Ну, ладно, как-то объясниться я смогу, но на каком языке я буду писать?

   И после паузы обычно добавлял:

   - И на кого я брошу могилу Рашель? Нет, дождусь своего часа здесь, я уже купил себе место на кладбище, рядом с ней...

   Агент, еще сравнительно молодой человек, родившийся в Израиле, по документам был торговец недвижимостью и приехал в Грецию по делам своей фирмы, приобретающей участки земли, коттеджи и квартиры, которые пользовались у израильтян, хотя и небольшим, но устойчивым спросом. Он неплохо говорил по-гречески - его родители были выходцами из этой страны, а Авраам был даже его родственником, правда, очень дальним.  

   На поиски информации с использованием «схемы Вита» ушла неделя. Агент передал, что необходимо проверить пять человек: в интересующий разведчиков период времени трое прилетали с Ближнего Востока дважды, двое - трижды, четыре раза подряд с Ближнего Востока не прилетал никто.

   Агент просил дальнейших указаний, и ему порекомендовали заняться пока своими делами. Это означало, что в соответствии с целью командировки он должен посетить фирмы-партнеры, просмотреть их каталоги с предложениями и, если попадется что-то интересное, подписать «Протокол о намерениях».

   Через три дня он получил указание - просмотреть списки пассажиров, прилетевших из России, Украины, Белоруссии, Турции и Китая. Получив задание, Ионидис схватился за голову - из одной только России знаешь, сколько прилетает?

Покойник всплыл...

   Так и оказалось - все три бывшие социалистические страны и Китай «дали» аж два­дцать шесть фамилий, а вот Турция только одну - Ахмета Басаноглу, турка, проживающего в Стамбуле, по адресу: ул.Азан Кертим, 5/23. Подключившись к базе данных министерства внутренних дел Турции, которая входит в соглашение о взаимном информировании, удалось установить, что Ахмет Басаноглу по этому адресу проживал до самого последнего дня своей жизни, 23 января 1990 года, когда скончался в возрасте 58 лет.

   Упорству Вита нет предела - так считают его коллеги и подчиненные. На что тот не­изменно отвечает: «Я не упрямый - это логика упрямая». Логика и впрямь оказалась уп­рямой. Он попросил одного из своих турецких агентов под каким-нибудь предлогом поис­кать в информационной базе стамбульского аэропорта пассажира Ахмета Басаноглу или ка­кого-либо еще, прилетевших в Турцию с Ближнего Востока по схеме, установленной им для Афин.

   Через два дня «мытарства» израильтян были завершены. Только один пассажир - Абдул Бандани - прилетал из Багдада в Анкару шесть раз, из них четыре раза - в интересующие разведчиков сроки. И еще одна удача ждала израильтян: последний раз, в прошлом году, у Бандани оказалась просроченной турецкая виза, и ему пришлось открыть ее прямо в аэ­ропорту, что и было сделано у стойки прилета. В итоге, в записи «Бандани», в графе «мультивиза» имелось сделанное там же фото.  

   Через день пришло сообщение из Парижа - бывшая подруга Луизы Шарден, когда ей показали фото Абдула Бандани, не колеблясь, узнала в нем Арье Шардена. «Хотя... Раньше он был без бороды. На мусульманина стал похож» - хихикнула женщина.

   Впрочем, Вит уже не сомневался в том, что тот, кого они искали, окажется Арье Шарденом. Но последние слова женщины, переданные агентом, не выходили из головы. Весь день он сидел в своем кабинете за большим коричневым столом и рассматривал лежащий перед ним единственный лист бумаги. На нем были, отпечатанные на принтере, пять или шесть строчек расшифрованного донесения из Стамбула.

   - Итак, - рассуждал Вит, - Абдул Бандани-Ахмет Басаноглу, он же Арье Шарден, био­химик, живет и, по-видимому, работает в Ираке и по какой-то причине скрывается от ос­тального мира. Стал походить на мусульманина. Ничего особенного тут нет, он и есть мусульманин, если угодно. Его отец, еврей, руководитель секретной лаборатории амери­канского университета, которая работает над созданием космического оружия, рекомен­дует для работы в секретной лаборатории Израиля российского ученого, которого он, по предположению разведчиков, даже не знает. Впрочем, нет - он подписывает ученому реко­мендательное письмо, не зная еще, куда тот хочет обратиться в поисках работы. Это - обычная практика. А если знает, тогда с какой целью? Хочет узнать достижения Израиля в области биохимии? Интересно было бы знать - кому мешает Израиль своими разработ­ками. О ком, о каких парах конкурентов вообще идет речь: Америка - Израиль или Изра­иль - третья страна, например Россия? Слишком уж прямо... Ирак? Ведь Бандани из Ирака. Мать летает ежегодно на встречу с сыном... Это-то вполне логично. Но, как все связано между собой?

   Да, есть над чем задуматься...

   - Но куда еще, кроме Афин, летал Бандани? - Размышлял Вит, - Ведь он прилетал в Стамбул шесть раз, а в Грецию только четыре!

   - Проверь, куда еще, кроме Афин, вылетал Ахмет Басаноглу, - передал Вит своему агенту в Стамбуле, - а если нет, то куда летал, тогда, наверное, под своей фамилией, Бандани? 

   Полученный ответ лишь подлил масла в огонь: «Интересующий вас Басаноглу в 93-м и 94-м годах вылетал из Анкары в Москву».

   - Москва, Москва. И ученый из Москвы. Хотя... Что тут такого? Это все равно, что Израиль и израильтянин. Или нет - тут что-то есть?

   Как и все разведчики Вит не верил в совпадения, но очень их любил, так как их можно и нужно было проверять, а значит, имелась возможность получить какой-то результат...

   И когда он устало, в который раз, перечитывал лежащий перед ним лист бумаги, дошла очередь до листочка, который ему принесли всего полчаса назад. На нем была только одна строчка - «Билет пассажира Басаноглу Стамбул-Москва-Стамбул был оплачен кре­дитной карточкой Master Card, #...».

   Вит пожал плечами - а чем плоха карточка Master Card? Он тоже расплачивался такой, когда летал в прошлом году в Париж. Опыт и стиль его работы, тем не менее, требовали все проверить, чтобы знать, точнее - быть уверен­ным, что здесь ничего «такого» нет. Медики называют это «дифференциальной диагностикой». Вит написал на листе бумаги: «Выяснить - где и кому была выдана эта кар­точка. Проверить по базе данных - не фигурирует ли она в других файлах. Если «да» - проверить те файлы по ключам на предмет связи с нашими фигурантами».

   Однако на уже раскаленный до пре­дела профессиональный интерес разведчи­ков их мос­ковский резидент вылил ушат холодной воды: Ахмет Басаноглу, менеджер по ближневосточ­ным турам миланской фирмы «Bellegio», гражданин Турции, прилетал в Москву по пригла­шению туристической ком­пании Арбат-Тур, как гласил текст при­глашения, для «согласо­вания изменившихся условий туров в Турцию и на Ближний Вос­ток».

   Туристической компании Арбат-Тур? С ума сойти... Я пишу и улыбаюсь: вижу Вита, в шляпе, в финальной сцене-фразе из известного анекдота, кажется, про Вовочку. Отчет­ливо представляю, как он, выходя из комнаты, приоткрыв дверь и обернувшись к самому себе, еще минуту назад сидевшему за столом, приподняв шляпу, произносит: «Утопиться в Ницце, чтобы тайно работать в туристической фирме на Ближнем Востоке? Ор-р-ригиналь­но».

Куда ведет нас этот путь?

   - Саша, моя страна - настоящий друг России и я чувствую, что здесь я - среди друзей. Не могу тебе рассказать всего, но поверь, я встречаю здесь полное взаимопонимание. В отношениях между нашими странами имеется множество проблем, но они не антагонистические, а технические, текущие, которые мы успешно решаем.

   - Скажите, каким образом погиб мой отец? - Собеседник Саши от неожиданности замер - вопрос был совсем не по теме разговора, - Это была случайная смерть или...отца убили?

   Разведчики всех стран имеют одинаковые представления о своем поведении - они скрытны, искренно выражают то, что не думают, а то, что думают - тщательно скрывают. Однако формула умолчания прелестна чистым откровением - «голой правдой». Если уж разведчик говорит правду, то его никто не переспрашивает и ничего не уточняет - нет необходимости...

   - Саша, я разведчик и у меня есть определенный кодекс поведения - я не имею права говорить то, что было на самом деле. Но с тобой я хочу быть откровенным - не часто приходится встречать таких, не замаранных жизнью людей, как ты.

   Мухаммед на мгновение замолчал, словно еще раз оценивал слова, которые ему предстояло произнести. Саша терпеливо ждал. Он не случайно задал такой вопрос - он почувствовал, что может рассчитывать на откровенность разведчика. И хорошо понимал, каких усилий стоит тому сказать сыну правду о смерти его отца, человека, жизнь которого была окутана тайной. Саша понимал также, что информация о гибели отца входит в систему тайных операций и потому не может быть раскрыта, дабы не привести к срыву работы этой системы. Однако в голове у Саши вот уже несколько лет жили самостоятельной жизнью вопросы. Чем занимался его отец? «На кого» он работал? Кто его убил? И вообще - кто друг, а кто враг. Здесь, в России, и там, на Востоке?

   - То, что я тебе скажу, задевает интересы многих стран - России, Ирака, других стран Ближнего Востока, да и другие страны мира. Ты знаешь историю и понимаешь, что каждая страна проходит собственный путь - с мирными или революционными изменениями, но собственный. Каждая страна, в той или иной степени, имеет интересы на Ближнем Вос­токе. Ирак - кость в горле многих других стран и в первую очередь у Америки. Почему? Нефть. Нефть всему виной. Тем более наша, иракская, имеющая хорошие характеристики. Советский Союз, а сейчас и Россия, всегда помогали нам в нашей справедливой борьбе с врагами. Твой отец олицетворял эту помощь. Он был хороший дипломат и умный политик, неоднократно встречался с американцами, израильтянами, саудитами и регулировал наши двухсторонние и многосторонние проблемы. Я сейчас скажу тебе то, что вслух не произ­носил еще ни разу. Это правда, Саша. Твой отец выступал против захвата Ираком соседнего Ку­вейта. Он логично мотивировал свою позицию, с ним соглашались, ему вежливо улыба­лись, его благодарили, но сделали впоследствии, как ты знаешь, по-своему. Я - не по­литик, я - разведчик, и мое мнение, поэтому, неинтересно. Да я и не могу его иметь - в отличие от твоего отца, я - солдат, а не дипломат. Тот, кто прибыл в Ирак взамен твоего отца, сумел убедить политбюро вашей страны в правильности проводимой Ираком политики. Так что, в убийстве твоего отца могло быть заинтересовано руководство вашей страны. К тому же он прибыл в Бейрут на консультации с политиками Ливана. Результатов переговоров ждали в Саудовской Аравии, которая была нашим главным противником в тогдашнем противо­стоянии. Кстати, я даже не знал ничего о поездке твоего отца в Бейрут - она проходила в секрете ото всех. Могу лишь предположить, что, если моя гипотеза верна, эту ужасную акцию провело спецподразделение разведки одного из тогдашних союзников Союза. Я был настолько подавлен произошедшим, что высказал тогда руководству разведки Ирака свое сожаление по поводу гибели господина Крочко. В ответ мне сказали, что, вероятней всего, это сделали, как сообщили тогда все ближневосточные газеты, израильтяне. Скажу тебе честно, что, по моему мнению, израильтяне тут ни при чем - твой отец работал, если можно так сказать, на внутреннем ближневосточном арабском фронте. Он был класси­ческий арабист. Его знания древней арабской культуры, умение слушать и говорить от­крывали перед ним двери дворцов всего нашего региона. Пока он работал на Ближнем Вос­токе, арабы умели договариваться и сосуществовать. В прекращении военных действий ме­жду Ираком и Ираном тоже есть заслуга твоего покойного отца...

   Наступило молчание. Саша инстинктивно пожал Мухаммеду руку, выражая тем самым благодарность за честный рассказ. Саша прекрасно понимал, что раскрытие политических карт режима, которому и сейчас служит разведчик, дорогого стоит. То, что иракец исключил Израиль, не было для Саши неожиданностью. Работник МИДа, которому руководство поручило решение проблем семьи покойного, однажды в разговоре прямо сказал, что это убийство - дело рук израильтян, которым отец, якобы, в чем-то мешал. Когда же Саша спросил об этом Алексея Ивановского, тот отрицательно покачал головой. А Саша полностью доверял настоящей, как ему всегда казалось, дружбе отца и дяди Алексея.

   Сейчас, после слов Мухаммеда, Саше стало ясно, что больше он никогда и ничего другого о смерти своего отца не узнает. Он понимал, что разведчик нарушил все каноны разведки, рассказывая сыну об отце. И что он рассчитывает на Сашину интеллигентность, на его понимание ситуации, наконец, на его желание продолжить дело своего отца. И на понимание и помощь в сегодняшних делах Мухаммеда в России...

Аналитика

   Что можно сказать - Мухаммед, умный и опытный разведчик, оказался еще и хорошим психологом. Он понимал, что Сашу нельзя «кормить утками» об израильских агрессорах, а списывать убийство его отца на израильтян - просто опасно. Сам вопрос мог быть, да и фактически стал, оселком для проверки устанавливаемой связи - это дружеские отношения или использование Саши «втемную»...

   Из рассказа иракского разведчика создается образ Виктора Крочко как интеллигент­ного, тонкого и умного человека. Это действительно так - выпускники Института стран Азии и Африки хорошо образованы и подготовлены для работы на Востоке. К тому же, Вик­тор Крочко окончил особый, «специальный факультет», который и по сей день носит такое название. У России есть интересы на Ближнем Востоке? Да! И не стоит это обсуждать - это результат исторического развития России, и вообще, это - дело политиков. Но вот лишь немного аналитики.

   Из четырех войн против Израиля, которые, как известно, начинали и проигрывали арабы, по крайней мере, в трех они пользовались советским оружием и советскими военными советниками. К военным советникам претензий нет - люди хотели заработать, съездить за границу, продвинуться в дальнейшем по служебной лестнице. Нет претензий и к российскому народу - ему пришлось гораздо труднее. Если на Ближний Восток политическое руководство поставляло только оружие, которое Израиль успешно уничтожал, то внутрь России - мощную идеологию, которая успешно воевала против российского же народа. И, если евреи могли уехать из страны, то, что могла сделать русская интеллигенция? То, что могла сделать, она сделала - страна изменилась, и в настоящее время во главе ее стоят прагматики, русские, а не люди-коммунисты, не имевшие, как мы помним, национальности.

   Прагматики отказались от идеологии, но получили в наследство рынок сбыта - Россия продолжает поставлять в ближневосточный регион и оружие, и технологии, и компоненты к этим технологиям. Отмечу, что это делает не только Россия, но и Франция, и Германия, и Америка. Да, да - и Америка тоже. Полагаю, что ничего страшного в этом нет. В конце концов, не они, так другие...

   Что касается Франции и Германии, то для них это, во-первых, весьма доходный бизнес и, во-вторых, внутренняя политика - в этих странах проживает уже около 10% арабов, или, в переводе на «электоральный» язык - около 10% голосов избирателей. К тому же, все-таки, поставляемое этими странами на Ближний Восток оружие, назад не возвращается. Иное дело Россия - сбитые российскими «стрелами» российские же вертолеты в любой другой стране вызвали бы падение существующего режима. В России, по традиции, которая была нарушена только раз - в августе 1991, никто этого не замечает.

   Если же спросите - с какой целью Россия поставляет оружие на Ближний Восток, который является, в силу сложившихся условий, зоной наиболее вероятного военного противостояния на планете, то вам ответят - «Для того, чтобы уничтожить терроризм в России, нужны деньги». Ну, а вы, будучи человеком рассудитель­ным, начинаете рассуждать: «Это что же получается - Россия зарабатывает средства на объявленную войну террору тем, что поставляет террористам оружие?». Да... Не может быть - это то же самое, как если бы пожарные боролись с огнем, охватившем здание, поливая его...бензином. «Чушь какая-то... Кому это выгодно?» - недоумеваете вы. Кому выгодно? Поставщику бензина... Бензин, которым поливают огонь, приносит больший доход, чем само горящее здание. Пожарным - у них «идет» зар­плата... Жители переизбирают руководи­теля, скажем, города, на следующий срок - не бежит от проблемы, не бросает борьбу со злом, борется с огнем...

   Во всем этом удручает одно - внешнеторговый баланс от поставок оружия Ираку, Ирану, Сирии и другим странам докрасна накаленного региона положительный, и это - козырь в экономической колоде Рос­сии. Утешает лишь то, что оружие это не является передовым по мировым критериям...

Знакомьтесь: русский интеллигент Алексей Ивановский

   На сороковины в гости к вдове и сыну Крочко пришел старый друг отца - Алексей Ивановский. Это был молчаливый человек, всю свою жизнь проработавший во внешней разведке. Его уважали, ценили, но он не был карьерист и поэтому не стремился, да и не продвинулся, по служебной лестнице, оставаясь в разряде разведчика-профессионала.

   Покойный глава семейства Крочко уважал Алексея Ивановского, и по многим проблемам, особенно служебным, советовался именно с ним. У этого строгого человека была одна ин­тересная особенность, свойственная серьезным надежным людям - он всегда появлялся в квартире Крочко в тот момент, когда он здесь был нужен, когда требовался его совет, его понимание и знание жизни, его интуиция. Его никто не звал - он сам чувствовал, что в нем нуждаются. Причем, неважно - находился он в Москве или нет, да этого никто никогда и не знал - в нужный момент он, словно чувствуя, возникал в квартире из улич­ного дождя, пурги или городского зноя. Маленький Саша его не боялся - руки дяди Алеши всегда были добрыми и ласковыми. Лишь один раз в этом доме Алексея Ивановского не по­слушали - он был против поступления Саши на восточный факультет. Он считал, что его отец достаточно помесил пески на Востоке - Саша должен заниматься наукой в каком-нибудь академическом институте.

   Мнение этого человека было особенно ценно тем, что происходил он из образованной интеллигентной семьи, в которой бабушка говорила с внуком на красивом, еще том, французском, а папа - профессор физики - на правильном английском.

   Алеша полюбил книги еще в раннем детстве и часто, в фантазиях, на фрегатах Жюль Верна, вглядывался с фок-мачты в морскую даль, причаливал к берегам незнакомых остро­вов, с боем завоевывал береговую линию... Но особый интерес вызывал в мальчике Вос­ток... Уже само это слово казалось таинственным. Алеша был уверен, что именно в бес­крайних пустынях Востока прятали пираты свои несметные богатства. Однажды бабушка рассказала внуку, что ее отец, прадед Алеши, был морской офицер и дипломат, и что двадцать пять последних лет своей жизни он провел в Пакистане и Индии. Сначала в ка­честве дипломата - военного атташе, а позже, после отставки, стал Полномочным пред­ставителем Двора Его Величества по закупке чая на Цейлоне. Алеша был похож на своего прадеда и бабушка часто, ласково поглаживая льняные волосы внука, всматривалась в его светло-зеленые глаза...

   В день, когда Алеше исполнилось восемнадцать, бабушка достала из своей заветной шкатулки красивый перстень с большим «раух-топазом», символом счастья и веры бабушкиной семьи на протяжении многих поколений.

   - Мать! Почему я никогда его у тебя не видел? - Спросил Алешин отец.

   - Почему? Потому, что Восток тебя не интересовал, ты интересовался только своей физикой... А вот дед твой бредил этой таинственной, как он любил говорить - ни с чем не сравнимой частью света...

   - Мать! Не нагнетай обстановку - Алешка учится в физико-математической школе, учится хорошо, закончит без троек, а дело к этому и идет - без экзаменов примут в физтех... Не мути воду. - Шепотом, но с уважением и по-доброму завершил свою тираду профессор.

   Однако уже через три месяца, в конце июня в большой профессорской квартире началась холодная война - Алексей Ивановский подал документы на востоковедческий факультет.

   - Представляешь, ба, - начал рассказывать Алеша о своем походе в приемную комиссию, - она сидит, проверяет мои документы, а сама смотрит, смотрит на перстень, будто ни разу такого не видела...

   За столом воцарилась тишина. Опытная бабушка сразу поняла, что, если эта тема будет продолжена, взрыва не миновать. Противоположная сторона - родители - еще не до конца проиграла сражение и бабушка знала, что отец имеет влияние на сына, но пока еще свое грозное оружие не использовал. Не успел - Алеша только вчера попросил в комсомольском комитете школы характеристику, а сегодня утром, получив ее, отнес документы...

Саша - конец пути...   

   - Таким образом, ты можешь помочь не только нам, но и своему отечеству. Я уже говорил, что получил здесь одобрение нашей деятельности...

   - Со стороны правительства? - Вежливо осведомился Саша - по-деловому, как человек, вовлекаемый в работу и, поэтому, обязанный знать все.

   - Нет, но нашу страну поддерживают серьезные структуры, - многозначительно сказал Мухаммед, - один из наших друзей возглавляет важнейшее военное ведомство, а по дипло­матической линии готовится объемный договор... Не считаю нужным скрывать от тебя, что, если бы был жив твой отец, наши дипломатические контакты были бы более результа­тивными... Твой отец любил арабов и Ирак, и нам было горестно узнать о его гибели. Ты должен поверить мне, что нам, нашей разведке, не было смысла убивать твоего отца...

   - Твоя задача, Саша, помочь нам в организации процесса набора ученых на работу в страны Ближнего Востока...

   - В Ирак?

   - Не только... У нас нет такой хорошей системы образования, как у вас. Да и школы наши пока не готовят детей к получению знаний, достаточных для обучения в признанных мировых уни­верситетах.

   - Какие ученые вам нужны?

   - Физики, математики, технологи, хи­мики - по всем передовым специальностям. Мы должны восстановить нашу промышлен­ность, создать в арабском мире современный химико-техно­ло­гиче­ский процесс обработки нефти. Мы упускаем половину прибыли из-за того, что продаем сырую нефть. А наживаются на этом американцы, - Мухаммед улыбнулся, - Да и ваши фирмы тоже!

   Саша вспомнил, как отец рассказывал ему про страны Ближнего Востока, про населяющие эти страны людей, про их тяжкий труд, про их трудную жизнь... Студенту первого курса, изучающему историю и экономику Востока, было интересно все - и почему они кроме нефти ничего не производят, но даже и нефть почти не перерабатывают, и почему они за свой труд получают копейки, почему такое различие в восточном обществе... И тысячи других «почему»... Одного Саша не учел - любопытство на Востоке не приветствуется...

Убийство Саши

   Саша был убит выстрелом в упор на лестнице в подъезде собственного дома, когда по­сле ужина в ресторане возвращался домой. Немногочисленные свидетели описали внешность человека, спокойным шагом покинувшего подъезд и уехавшего на «Жигулях». Произведенное расследование не принесло никакого результата, хотя подозреваемых было - «пруд пруди». Однако, в отличие от героев романов Агаты Кристи, веских причин не любить по­гибшего, а тем более, убивать его, ни у кого из них не было.

   Как удалось установить агенту израильтян, дело об убийстве Александра Крочко из отдела внутренних дел «Арбат» забрали в Федеральную службу безопасности. Надо пола­гать, к сожалению, израильтянин об этом ничего не знал, на этом настоял истинный друг Саши - Алексей Ивановский. Умный и тонкий разведчик, он был наивным во всем, что не касалось его дела. Что-то вроде сапожника без сапог. Однако в храбрости - настоящей, русской храбрости - ему не откажешь. Он не побоялся записаться на прием по личному вопросу к начальнику управления расследований ФСБ и в достаточно резкой форме попросил или точнее будет сказать - потребовал, чтобы дело взяла под свой контроль эта могущественная «контора». Разведчик сильно рисковал - в этом ведомстве очень не лю­бят, когда сотрудники «конторы» или дружественных «фирм» имеют личные просьбы...

   Однако дело, тем не менее, ФСБ забрала, как говорят в таких случаях - «в свое производство». На этом - для всех остальных - дело можно считать закрытым... Одно «но». Когда Алексей Ивановский вышел из здания на Лубянке и, по пути в «Сороковой гастроном», что напротив, стал прокручивать записанный в голове на профессиональную «пленку» разговор с генералом - отдельные его реплики, вдруг, неожиданно, замер прямо в дверях магазина. И было от чего - ведь генерал-то был хорошо осведомлен о деталях, несмотря на то, что, в основном, только слушал и молчал...  

   - Мужчина, вы идете или нет? - Спокойно спросила его женщина, стоящая позади уже не менее тридцати секунд.

   - А? Да, конечно. - Сказал Алексей и, резко развернувшись, вышел на улицу.

   Трудно понять интеллигентного человека или мыслящий тростник - ну, скажите, что нужно благополучному, профессиональному разведчику, умному и тонкому?

   «Кто? За что?» - других мыслей не было, когда Алексей Ивановский, резко развернувшись, вышел на улицу из «Сорокового гастронома», не пройдя даже его распахнутых дверей.

   «При чем здесь контора... За что?»... Его, опытного разведчика мучила мысль, которая могла мучить простого человека, но не профессионала. «За дело» - отвечают обычно в таких случаях те, кто имеет какое-либо отношение к секретным службам. «Просто так не убивают» - со знанием все того же дела обычно добавляют они.

   Алексей знал, что сейчас, когда он медленно пересекает площадь, специальный дежурный, наблюдающий за пространством вокруг «большого дома», уже вспомнил, что тремя минутами раньше он вышел из здания через выход для посетителей... До сознания Алексея вдруг дошло, что сейчас по компьютеру проверяется его личность... Докладывают генералу, из кабинета которого он недавно вышел... И он явственно представил себе голос генерала: «Ивановский? А, да... Как-то странно возвращается к зданию? Зашел и вышел? Ничего не надо - оставьте его в покое... Все в порядке... Этот человек из Теплого Стана». Может быть потому, что он - из Теплого Стана или, иначе говоря, из внешней разведки, он остановился и сделал то, что, пожалуй, почему-то не осмеливаются делать прохожие, - поднял голову и внимательно посмотрел на занавешенные чистым белым атласом окна верхних этажей самого высокого здания в России - говорят, будто оттуда даже Колыма видна...

   Естественно, что генералу доложили и об этом акте странного посетителя. «Спасибо» - поблагодарил генерал ретивого сотрудника, но через несколько секунд вызвал к себе дежурного начальника отдела по оперативной работе своего управления.

   - Вот адрес и телефон - двое суток на внимательный контроль и прослушивание телефонных разговоров. Двое суток - не более. Он - из Теплого Стана. Учтите это обстоятельство. Докладывайте только мне лично по линии 945. Активную «наружку» пока не ставить. Номера других его телефонов возьмете в базе данных «Верди»...

   Алексей еще не знал, что он предпримет - засевшие в «оперативной» памяти вопросы с интервалом в несколько десятков секунд продолжали затмевать все остальное. Но в моменты прояснения, когда включался механизм самосохранения, Алексей пытался рассуждать... Не получалось. Но кое-чего он все-таки добился - сумел обрисовать - представить себе дальнейший ход событий.

Продолжение следует

© Российское Агентство по охране авторских прав 2004

© Boris Stolyarov