Эзотерическая фантазия

Ты не веришь, что я есть?                                                

                    А я здесь, рядом с тобой.                                                

Потому что злоба и зависть  рядом с добром и любовью                                       

живут в душе каждого из вас...

                       И.В.

ВСТРЕЧА

- Зигфрид, дорогой, гутен таг!

- О, майн Гот! Георг??? Ты ли это?! Откуда?! Какими судьбами?! Где ты сейчас?! Да, если мне не изменяет память, у тебя, кажется, заканчивается контракт? И когда ты вернешься из Кении?

- Притормози, дружище! А я уже здесь, в Ганновере...

- Ты что, шутишь? А как ты узнал мой новый номер, тем более что связь в нем односторонняя?

- Да нет, дружище, я не шучу... А насчет номера – кто ищет, тот всегда найдет!

Он пока не хотел открывать тайну получения номера, всему свое время и торопливо добавил:

- Вот решил повидаться с тобой, а дворецкий городского особняка сказал мне, что ты давно уже не живешь в нем, а постоянно находишься в своем родовом поместье, это правда?

Но Зигфрид почему-то молчал... Несколько озадаченный Георг продолжил:

- Честно говоря, меня это крайне удивило...

Георг сделал паузу, но реакции на его вопрос почему-то не последовало, и тогда он продолжил разговор:

- Зиг, ты слышишь меня? Почему молчишь?

- Да слышу, слышу... Не знаю, что и ответить...

- Пойми меня, Зиг, это выглядит довольно странно и непривычно - бизнесмен, владелец крупнейшего фармакологического концерна, и вдруг в отшельники? Как это прикажешь понимать? Шутить изволите, господин барон? – С оттенком юмора произнес Георг.

На другом конце телефонной нити прозвучал надтреснутый смех...

Однако он не был похож на смех его дорогого близкого друга. Да и голос был какой-то незнакомый, чужой. Георга насторожила такая внезапная метаморфоза.

Наконец, последовал ответ.

- Боже мой, Гео, не могу придти в себя, - с одышкой, с трудом выговаривая слова, произнес Зигфрид. - Как я рад слышать тебя и сгораю от желания поскорее увидеться с тобой. Мне о многом надо сказать тебе. Когда ты думаешь приехать?

Нет, Георгу не показалось, мало того, всем своим нутром он почувствовал скрытую тревогу в голосе друга. Что могло случиться за эти пять лет, которые он провел в Найроби?

И, с несвойственной ему поспешностью крикнул:

- Зиг, так я уже еду, еду, жди!

- Гео, секунду, у меня к тебе просьба, только не удивляйся, хорошо? Потом все поймешь...

Засмеявшись, Георг, крикнул:

- Готов выполнить любое ваше распоряжение, барон Рейх!

- Нет, кроме шуток, захвати с собой чего-нибудь из еды и выпивки, хорошо?!

- Слушаюсь и повинуюсь, майн Гер!  

Родовое поместье XVI века располагалось по дороге к старинным имперским городам  - Кведлинбургу и Вернигороду.

- Все хорошо, все хорошо, – успокаивал сам себя Георг, а тревога не покидала его.   

Он мчался по автобану, а прохладный ветер, обдувая  разгорячённое лицо, охлаждал его бушующие страсти. За окном мелькали бескрайние плодоносные поля, островки зелёных рощ и силуэты мрачных средневековых замков и крепостей.

Но, что-то продолжало тревожить его и больно щемило где-то там, внутри. Почему? Какой-то нудный червячок копошился в его сердце и подавал тревожные сигналы в мозг: - «С другом твоим беда... С другом твоим беда, беда»...

Эта непрошенная, тревожная мысль пульсировала, стучала в висках и мигала красным светом. Куда от нее деться? Как избавиться?

Он постарался отогнать её воспоминаниями о бесшабашной бурной молодости, которую они вместе провели с Зигфридом.  

Дружили они ещё со школьной скамьи...

Ах, каким красавцем был его друг! Ни в школе, ни в университете по привлекательности ему не было равных, он слыл эталоном арийской мужской красоты. Сколько женских сердец разбилось об эту неприступную крепость? Сколько слез было пролито от неразделённой любви? А сколько девчонок сходило с ума от его белокурых, ниспадающих на плечи локонов? Откровенно говоря, и среди мужской половины студентов у него были поклонники, да.  

Но, как известно, часто судьба красивых людей оказывается несчастной, а иногда даже и трагической. И вдруг вспомнилась поговорка: - «Не родись красивым, а родись счастливым»!

Так, предаваясь воспоминаниям, Георг незаметно подъехал к дому друга. Это был небольшой старинный замок с тремя башенками по периметру и красочным гербом Нижней Саксонии на фронтальной части - вздыбленным белоснежным жеребцом на ярко-красном щите.

У распахнутых настежь ажурных чугунных ворот в ожидании гостя стоял старый верный слуга Хельмут. Широкая улыбка озаряла его худое морщинистое лицо. В уголках влажных глаз затаились радость и страдание.

Въехав на территорию замка, Георг вышел из лимузина и дружески поздоровался с Хельмутом.

А тот, поклонившись, с достоинством произнес:

- Добро пожаловать, Гер Харлец! С приездом!

- Да, брось ты, старина, какой я тебе Гер? Я по-прежнему для тебя мальчишка Гео – сорвиголова...

- Нет, как же так, Гер Харлец, у нас не принято пренебрежительно встречать важного долгожданного гостя.

А гость дружелюбно прервал его:

- Ах, ты так, старина?! – И, обняв его за плечи, прижал к себе. – Прошу тебя, шепни мне, что у вас тут происходит, а? Что-то неспокойно у меня на душе...

- Ох, мой мальчик, и не спрашивай. Мы, как в аду. Иди скорее в дом, пока хозяин один, без неё...

- Без кого это - без неё? – Удивился Георгий.

- Да, без жены своей, Сяльмы, чтоб её...

- Так... Значит, Зиг женат? Странно, он даже не намекнул мне об этом, когда мы разговаривали с ним в последний раз. Правда, было это давно, месяцев семь  назад, но и сегодня, в телефонном разговоре, он даже и не заикнулся об этом.

- Георг, а он и женат-то всего седьмой месяц.

- Да-а-а?! А я и не знал. Ну да, ладно. Спасибо, Хельмут, за интересную новость, я пошел.

Не успел Георг пройти и нескольких шагов, как увидел идущего ему навстречу сутулого изможденного мужчину.

Георг подумал: - Интересно, кто это может быть? Новый слуга? Боже, да он пьяный?! Его качает как при шторме.

Мужчина же, приблизившись вплотную к нему вдруг, неожиданно, заключил его в свои объятья. У Георга перехватило дыхание. Лицо выражало безумное удивление и растерянность. Он никак не мог поверить в то, что этот бледный худой человек с седыми висками, неухоженными, непонятного цвета волосами, потухшим взглядом и синяками под глазами, его обожаемый красавец Зигфрид?

Перед ним стоял неопределенного возраста потрепанный мужчина. А ведь не так давно им, обоим, стукнуло всего лишь по тридцать семь!

Судорожно сглотнув подступивший ком, Георг непроизвольно воскликнул:

- Зиг, ты ли это?!

- Хм... А кто же, по-твоему, дружище? Люцифер, что ли? Хотя, скорее всего, я действительно похож на него.

- Да нет, что ты? – Растерянно промямлил Георг. - Прости, но ты так изменился. Честно говоря, если бы мы встретились случайно с тобой в городе, я прошел бы мимо.

- Да, я тебя прекрасно понимаю. Пошли в дом, Гео. Сейчас ты все узнаешь. Хельмут, подай мне свертки, я отнесу все сам, тебе ведь тяжело старина...

Однако Георг, опередив его, забрал покупки у привратника.

Не торопясь, они направились в замок. В прохладной полутемной гостиной, заставленной дорогой антикварной мебелью, друзья стали неспешно выкладывать на журнальный столик закуски и напитки.  

Не выдержав паузы, Георг, спросил:

- Послушай, Зиг, а где прислуга? Мне как-то неловко спрашивать тебя об этом, но, похоже, что и повара у тебя нет? В доме я не вижу ни одной живой души. Я просто поражен!  

Горечь и страдание исказило когда-то прекрасное лицо друга. Усмешка скривила его губы и он, ответил:

- Представь себе - нет! Так решила моя жена. - И вышел из комнаты.

Георг повернулся к старому дворецкому с недоумевающим взглядом и спросил его:  

– Хельмут, и что это значит?

Тот спокойно прокомментировал:

- Раз в неделю сюда приходит отряд уборщиков из турецкой общины, и наводит блеск. За ними зорко следит телохранитель жены хозяина, египтянин, Газанфар. Признаюсь тебе, подозрительная личность. А запретную половину апартаментов его жены убирает пожилая немая египтянка. Безгранично преданная, верная служанка...

- О, даже так! – Воскликнул удивленный Георг.

- Да-а-а... – Протянул Хельмут, - Не дай Бог кому-то, даже случайно попасть на её запретную зону...

- И что, это преступление? И чем оно карается?  

Хельмут, многозначительно хмыкнул.

- Думаю, что карается и довольно-таки жестоко. Совсем недавно произошел такой случай. Молодая турчанка по ошибке заглянула в её святая святых...

Георг перебил его:

- И что тут такого? Нет, я не понимаю.

- Послушай, так её с мужем нашли в горном озере, мол, утонули случайно. Видите ли, лодка во время прогулки перевернулась.

Георг, ничего не понимая, с недоумением смотрел на слугу: – К чему это ты клонишь, Хельмут?

- А ты сам не догадываешься?

Разговор прервался на полуслове, так как в гостиную вошел Зигфрид и обратился к слуге:

- Хельмут, благодарю тебя за помощь, ты свободен. Здесь мы уже справимся как-то сами. Нам предстоит долгий разговор, - И он дружески похлопал его по плечу.

Хельмут поклонившись, вышел из гостиной.

Зигфрид, заторможенными движениями, стал доставать из горки красного дерева с изумительной инкрустацией хрустальные фужеры, обеденный сервиз китайского фарфора и, не переставая, говорил, говорил...

Георг, сцепив от волнения пальцы рук, молчал и старался не пропустить ни одного слова исповеди дорогого друга. Он, как никто другой, обладал способностью выслушать говорящего до конца. И, когда Зигфрид начал говорить, лицо его с кожей, напоминавшей сухой пожелтевший пергамент удивительно преобразилось, а в глазах появился живой блеск.

Удобно устроившись в креслах, Зигфрид, на правах хозяина разлил по фужерам коньяк и предложил другу выпить за долгожданную встречу.

СЯЛЬМЯ

Бросив в рот черную маслину, Зигфрид обратился к Георгу с вопросом:

- Дружище, а ты помнишь Рауля?

- А как же? Конечно, помню! Странный вопрос, это бывший капитан нашей баскетбольной команды...

Георг намеренно промолчал о своей встрече с Раулем. После услышанной жуткой новости, которую шепотом произнес дворецкий, да ещё с намёком на то, что хозяин, похоже, сошел с ума, он тут же помчался на встречу с Раулем. Тот, в настоящее время управлял фармакологическим концерном, шестьдесят процентов акций которого принадлежали Зигфриду. Только преданному и проверенному в делах человеку, Зиг мог доверить свою империю. Её филиалы были разбросаны по многим странам...

Правда, откровенного разговора не получилось, так как Рауль очень спешил на важную встречу и лишь мимоходом многозначительно проронил:  

- Гео, вопрос более чем серьёзный... И, если признаться честно, во всем случившимся я виню только себя. Однако я даже и представить себе не мог, какая трагедия обрушится на нашего друга, моего босса. Знаешь, пусть лучше он сам расскажет тебе обовсём, хорошо? Не обижайся! Передавай привет боссу, а мы, я уверен, ещё увидимся с тобой. Пока!

И когда Зигфрид о чем-то спросил Георга, мысли того были далеко отсюда...

 - Гео, ты, что не слышишь меня? Интересно, о чём ты думаешь?

- Да так, ни о чём... Задумался о превратностях судьбы, её загадках и неожиданных сюрпризах.

- Да, судьба слишком щедра на сюрпризы и загадки. – И, Зигфрид, продолжил начатый разговор:

- Вот тот самый Рауль является менеджером концерна. Он ведущий экономист и занимается маркетингом. Рауль мой первый заместитель. Поверь, очень толковый и надёжный парень, а главное преданный друг. Приятно сознавать, что я не ошибся в нем, и я счастлив, что у меня есть такие друзья, как ты, Георг,  и Рауль. Дружба, в наше время, на вес золота...

- Это ты точно подметил, Зиг. Спасибо тебе, за высокую оценку нашей дружбы, - растроганно произнес Георг. – Да, она стоит того.

Отпив глоток коньяка Зигфрид, продолжил:

- Так вот, месяцев семь тому назад, Рауль вдруг забегает ко мне в кабинет, без стука, без доклада секретаря, за что она, между прочим, получила строгий выговор. Ну, я погорячился тогда немного. Но такой марш бросок был просто неожиданным. Рауль взъерошенный, возбужденный, с горящими глазами бросился прямо на меня, представляешь? От неожиданности, я отпрянул назад и чуть не свалился с кресла. А он, навалившись на стол, с трудом переводя дыхание, спрашивает меня:

- Босс, вы слышали сногсшибательную новость, от которой весь город трясет, как в лихорадке?

- Откровенно признаюсь тебе, Гео, такого Рауля я ещё не знал. Уф, облегченно выдохнул я, как будто камень с души свалился. Я, грешным делом, не знал, что и подумать. Первое, что пришло на ум - пожар в одном из филиалов, выход со строя конвейера, или ещё какое-нибудь ЧП. За все время нашей совместной работы он никогда не позволял себе таких вольностей, но я ответил ему:

- Конечно же, нет, не слышал! А в чем собственно дело?! Ну, просвети, что это за новость, от которой ты сам не свой? А он мне, с таким удивлением, с таким запалом, как будто вот-вот сейчас взорвется:

- Так Вы не в курсе, господин Рейх, что в салоне Кауфмана появилась новая экспозиция картин, да ещё какая!

Я, отмахнувшись от него, говорю:

- О, майн Гот! Господин заместитель, и из-за этого столько шума?! Из-за каких-то картин?! И я сказал ему, Рауль не морочь мне голову, иди, работай! Да, и запомни, впредь не потерплю панибратства на рабочем месте. Дружба - дружбой, а служба - службой, ясно? С частными вопросами только по окончании рабочего дня...

А он, ни капельки не смутившись, захлебываясь, продолжил изливаться:

- Да ты не можешь представить себе, Зиг, кто выставил эти картины и кто автор!

Нет, он меня все-таки достал, и я с досадой спросил:

- Ну, и кто же этот загадочный автор, из-за которого столько шума? Так, Рауль, ты не на шутку заинтриговал меня. Признаюсь, тебе это отлично удалось. Так кто же, в конце концов, сумел так взбудоражить наш невозмутимый Ганновер?

Закатив глаза, он воскликнул:

- Женщина! И какая?! Само совершенство! Огненно-рыжая восхитительная красавица... Босс, ей Богу, невозможно глаз оторвать. Между прочим, ко всем своим внешним прелестям, она обладает способностью магического притяжения. А какое у неё имя, Зиг! Песня! Так и хочется повторять его не, переставая...

Зигфрид, внимательно посмотрел на друга, желая увидеть  его реакцию на сказанное и, задал ему вопрос:

- Ну, что ты на это скажешь, дружище?

- А ничего, - ответил Георг, и рассмеялся...

Зигфрид, улыбнувшись, сказал:

- Ах, Гео, при подаче интригующей новости, где речь идет о красивой женщине, ты можешь представить себе реакцию бывалого ловеласа, Донжуана, Казановы, а?

- Мда-а-а... – Многозначительно протянул Георг,-  Представляю...

Зигфрид отхлебнул глоток горячительного напитка.

- Признаюсь тебе откровенно, я порядком устал от обилия романов. Чувства притупились, и я решил сделать небольшую передышку. Хотел разобраться в самом себе и даже договорился об этом с Эвелиной, моя последняя пассия, очень даже ничего из себя. Все при ней, не прибавить, не убавить. Адвокатесса, владеет страховым агентством. Через него-то мы и познакомились с ней. Мне казалось, что я уже созрел для семейной жизни, и надо было подвести лишь последнюю черту. Черт, а тут Рауль со своей новостью! Скажи, ну, как я мог устоять перед ней? Нет, это было выше моих сил. Внутри меня сработал мощный заряд и, освободившаяся энергия, вырвавшись наружу, обдала нестерпимым жаром. Инстинкт самца, охотника, проснулся во мне, и я, не сдерживаясь, закричал: - Да говори же скорее её имя, черт возьми! Что ты тянешь кота за хвост?!

Рауль от удовольствия расплылся.

- А имя её – Ся-льь-мя! – Не сказал, а пропел...

- Необъяснимое тревожное чувство охватило меня. И я, напрямую, в лоб, спросил: - Где, когда, в какое время?

Рауль, от такого напора, опешил и, придя в себя, ответил:

- Гер барон Рейх, все зависит от вас, когда вам будет удобно...

- Я ему: - Мне удобно сегодня же, в двадцать один ноль-ноль. Встречаемся в баре у Кауфмана. Смотри, без опоздания.

- Нет проблем, - ответил он, - а что ты так кипятишься? Ты же знаешь мою пунктуальность? Буду во время, как штык! – И вышел из кабинета.

А я крикнул ему вдогонку:

- Рауль, чтобы я не слышал больше от тебя «барон», понял?

- Конечно, понял, господин барон!

И быстро шмыгнул за дверь от летящей в него увесистой папки, которую я запустил в него.

Шикарный, четырехэтажный особняк господина Кауфмана, сверкал радужными неоновыми огнями. На первом этаже располагался обширный бар, его посещала вся светская элита города. На небольшой овальной сцене выступали заезжие знаменитости. Второй этаж занимала художественная галерея. Выставляться в ней было особенно престижно, но и не дешевым удовольствием. Позволить себе такую роскошь мог не каждый художник.

Ровно в девять вечера, при полном параде, Зигфрид поднимался по ступеням особняка. Мажордом с поклоном, распахнул перед ним парадные двери. Пройдя по холлу, он прошел в бар. Его тут же окутал витающий аромат разнообразных напитков, дым дорогих сигар, возбужденный гул мужских голосов и звонкие переливы женского смеха.

Рауль стоял у стойки бара с фужером коньяка. Он сразу   заметил своего босса и с сияющей улыбкой поспешил ему на встречу. Обменялись рукопожатием, выпили коньяка и, по широкой мраморной лестнице устланной ковровой дорожкой, поднялись в художественную галерею.

У входа в салон остановились и с удивлением заметили, что такого скопления народа им не приходилось видеть за многие годы существования галереи. А к ним навстречу торопливо катился сияющий, как начищенный медный чайник, сам господин Кауфман. Он рассыпался бисером приветствий.

- Ах, какая честь для меня Ваш приход, гер Рейх! Замечу, однако, в последнее время Вы не очень-то балуете меня своими визитами...

Зигфрид развел руками, облаченными в белые лайковые перчатки, и со свойственным ему аристократическим достоинством ответил:

- Ничего не поделаешь, господин Кауфман. Первым долгом - дела, а потом уже все остальное. Так чем же Вы нас порадуете на этот раз, уважаемый? Вот друг мой, и я кивнул в сторону Рауля, с утра прожужжал уши о каком-то чуде, появившемся в Вашем салоне, господин Кауфман. И где оно, позвольте узнать?

Кауфман доброжелательно посмотрел на Рауля, и расплылся в широкой улыбке:

- Скажу Вам больше, господин Рейх, что жужжал он не напрасно. Да, это действительно чудо, как Вы изволили выразиться, и будете иметь возможность убедиться в этом. Прошу Вас...

И широким жестом пригласил нас следовать за ним.

Мы направились к центру салона. Там, оживленно, как шмели над терпкими весенними цветами, гудела мужская толпа.

Кауфман, пробиваясь через неё, без конца повторял:

- Господа, прошу прощения, прошу прощения... Пожалуйста, позвольте пройти.

И, не без усилия, раздвигая толпу руками, расширил проход.  

- Гео, ослепительная вспышка ударила мне в глаза. Сработал рефлекс защиты. Я зажмурился и прикрыл лицо рукой. И вдруг, сквозь пальцы, увидел её – восхитительную, ослепительную, огненно-рыжую молодую красавицу! Боже, я не мог понять, что же происходит? Эта сказочная особа излучала вокруг себя свет. Я был поражен, как природа могла сотворить такое совершенство? Её, слишком яркая красота, вызвала чувство какой-то непонятной тревоги и настороженности...

Георг, перебив друга, сказал:

- Поверь, дружище, мне тоже знакомо это чувство...

Зигфрид, в знак благодарности кивнул головой и продолжил:

- Красавица стояла в центре окруженная толпой поклонников. На ней был изумительный, но очень яркий наряд. Пурпурное, с оранжевыми всполохами глубоко декольтированное вечернее платье. Окраска шелковой ткани напоминала вспышки солнечных протуберанцев. С обнаженных атласных белых плеч волнами ниспадала тончайшая накидка точно такой же расцветки середину, которой, заполнял рисунок солнца. Сама накидка никак не прикрывала её полностью обнаженную, изумительную спинку. Из-под платья выглядывали носочки красных лакированных лодочек...

А почему я так подробно описываю её наряд, ты потом поймешь.

 Её кудрявые, огненно-рыжие волосы, были собраны в высокую замысловатую прическу, украшенную бриллиантовой диадемой. Тонкую, белоснежную шейку украшало тяжелое золотое ожерелье с крупными изумрудами, а мочки ушей оттягивали тяжелые серьги. На запястье красовался браслет в виде крученой змеи с изумрудными глазами, а на указательном пальце перстень из того же гарнитура. К тому же, на каждом пальце сверкали замысловатые кольца, усыпанные крупными бриллиантами.

Зигфрид остановился и на секунду задумался... Казалось, что прошлое вновь проплывает перед его взором, и он прикрыл глаза.

Георгий терпеливо ждал и не торопил друга.

Встряхнувшись, Зигфрид потер виски и спросил:

- Да, о чем это я говорил?

- О бриллиантах рыжей красавицы, - напомнил Георг.

- Ах, да... Боже, какая безвкусица, подумал я тогда. К чему ей столько украшений, когда её красота и есть сама драгоценность? Но со временем все стало ясно. Она принадлежала другому миру, где власть золота играла ведущую роль. От её стройной, точеной фигурки исходили флюиды эротического притяжения. Они обволакивали, завораживали и возбуждали животный инстинкт самца, инстинкт обладания этим нежным телом.

Георг слушал, и не узнавал своего друга. Неужели и к нему пришла настоящая, захватывающая, чувственная любовь?

А Зигфрид уже не мог остановиться...

- Признаюсь тебе, Гео, я был просто парализован и не мог отвести от неё жгучего взора. Из оцепенения меня вывел голос Кауфмана.

Он, любезно улыбаясь, обратился к красавице:

- Милая Сялььмя, разреши представить тебе одного из самых уважаемых горожан нашего города, барона Рейха.  

- Ох, как тяжело вспоминать мне об этом, - печальным голосом произнёс Зигфрид, - и потянулся к фужеру с коньяком.

- Да, я прекрасно понимаю тебя, - подал голос Георг. – Если не можешь, не говори. Не трави душу ни себе, ни мне...

Зигфрид, отхлебнув коньяка, замотал головой:

- Нет, нет! Я так долго ждал тебя, чтобы излить всю свою боль растерзанной души. Я так измучился от тайной ноши и хочу сбросить её. Помоги мне! Прошу, выслушай до конца...

Слова друга не на шутку взволновали Георга, и он поспешил успокоить его:

- Зиг, дружище, о чем это ты? Я здесь, я с тобой! Прошу, не думай о плохом. Поверь, вся жизнь ещё впереди. Если хочешь и можешь, говори, я готов слушать тебя хоть до утра... Слушай, а давай выйдем на балкон и подышим свежим воздухом, а? Ты, не против?

Зигфрид с трудом поднялся с кресла и резко пошатнулся. Георг успел обхватить его за талию и удержать от падения.

Придерживая друга, вышли на подвесной балкон. Свежий горный воздух окатил их волной. Георг осмотревшись, спросил:

- Зиг, а сколько лет прошло, как эти балконы подвесил твой дед?

- Хм-м-м, наверное, лет сорок, сорок пять... Да, он подвесил их ещё до моего рождения. Дед очень гордился, что для сооружения балконов достал ливанский кедр.

Балконы были подвешены на мощные якорные цепи. Деревянный настил балкона заскрипел и слегка прогнулся под тяжестью их тел. Доски настила прикреплялись к боковым металлическим рельсам мощными шурупами с накидными гайками на них. Многолетняя ржавчина толстым слоем покрыла их.

Георг как-то пристально, с особым вниманием, осматривал эти крепления. Потом, вдруг, спросил:

- Зиг, а тот, второй балкон, что на другом крыле замка тоже в таком же состоянии?

- Думаю что да. Они ведь были подвешены в один и тот же день. Тем балконом пользуется моя жена, отправляя на нём  ритуальный обряд...

Георг в изумлении вскинул брови.

- Интересно! Смотри, Зиг, по-моему, небезопасно ходить по ним, а тем более отправлять какой-то обряд. Время не пощадило и ливанский кедр. Только камни замка стоят незыблемо.

- Да, ты прав. Мы уйдем, а камни еще долго, долго будут жить и переживут ещё ни одну сотню лет...

После этих слов его бледное, почти прозрачное лицо стало особенно грустным.

Друзья, молча, любовались красотами здешних мест окаймленных высокими горами покрытых густым зеленым лесом.  

Георг, спохватившись, спросил:

- Прости, Зиг, совсем забыл, а где сейчас твои родители? Здоровы ли?

- Не волнуйся, у них все хорошо. Уже несколько лет они проживают на Майями. У них там свой гостиничный бизнес. Слава Богу, что они не в курсе событий происходящих со мной. Гео, надеюсь, что и ты не предашь меня? Свою судьбу я выбрал сам и не хочу, чтобы из-за меня страдали близкие мне люди.

Георга удивили слова друга, и он ответил:

- Будь спокоен, Зиг! По-моему ещё небыло такого случая, чтобы я когда-нибудь предавал тебя. Ты меня обижаешь.

- Ну, не сердись! На больных не обижаются, не так ли? – И с чувством пожал его руку. - Гео, ты прости меня за мою бестактность и забывчивость. Как поживают твоя русская жена Ольга и малышка Катрин? Сколько ей сейчас?

- Спасибо, дружище! У нас все нормально. Я счастлив в браке. Катюше уже четыре года. Она большая девочка, умница. Сейчас они гостят у родителей Ольги, в Питере...

- Здорово! Я, от души, рад за тебя. Так ты говоришь на русском языке?

- Конечно! Особенно обожаю их мудрые народные пословицы и поговорки.

Упоительный воздух гор, волнами накатывался на близлежащие города, деревни и живительными каплями вливался в уставшие от городского угара легкие. Георг заметил, что Зигфрид с трудом стоит на ногах. Он судорожно вцепился в перила балкона, чтобы не упасть. В лице не было ни кровинки. Оно напоминало безжизненную белую маску, вылепленную из гипса, и по нему скатывались холодные капли пота. Обняв друга за плечи, он осторожно повел его обратно в гостиную. И, уже, будучи в дверях, опять бросил пристальный взгляд на опасно прогибающиеся доски балкона. Усадив друга в кресло, заботливо накрыл пледом.

- Да, так на чем я остановился? – Тяжело переводя дыхание, спросил Зигфрид.

- Кажется, на том, как господин Кауфман представил тебя сверкающей бриллиантами красавице.

- Да, да... Так вот, она вдруг подняла на меня огромные изумрудные глаза, обрамленные пушистыми золотистыми ресницами и, протянув мне свою мраморную ручку улыбаясь, пропела:

- Сяльмя...

Что творилось со мной, Гео, я никак не мог понять. Скорее всего, наше знакомство напоминало сеанс гипноза. Я вдруг представил себе, что нахожусь в каком-то нереальном мире. Что все это происходит не со мной, а с кем-то другим, тем, кто внешне очень похож на меня. Перед глазами змейками шевелились щупальца её пальцев с красными, длинными ногтями и, казалось, что с них падают капли крови на мой фрак. Я невольно отшатнулся. Стоящий за спиной Рауль поддержал меня. Все это время он внимательно наблюдал за происходящим и чуть слышно прошептал:

- Зиг, пойдем, пойдем отсюда, пока не поздно. Здесь что-то не так...

Видимо и он почувствовал приближение какой-то опасности. Однако я не мог сдвинуться с места. Необъяснимая магическая сила взгляда рыжеволосой красавицы, летящие по сторонам разноцветные брызги от изумрудов, бриллиантов, притягивали и завораживали меня.

Георг, не отрываясь, смотрел на измученного близкого человека, и ловил каждое его слово, которое ему давалось с большим трудом. Но, пересиливая охватившую его слабость, продолжал говорить:

- Да... Сялььмя взяла меня под руку. Волна, ни с чем несравнимого блаженства заполнила все мое существо, и  голова пошла кругом. Я слушал её чарующий голос, а мне казалось, что я слышу пенье райской птицы. Она обратилась ко мне с вопросом, и он вернул меня в реальный мир:

- Господин Рейх, Вы ещё не видели мои работы? – проворковала она, - прошу Вас, пройдемте...

- С трудом, передвигая тяжелыми ногами, я подошёл к выставке её картин. Скажу откровенно, дружище, они были великолепны! Каждая из картин, своим сюжетом, изумительным подбором красок, воспевала солнце, в разных его проявлениях и оттенках в зависимости от времени суток и года. От них исходила мощная положительная энергетика. Восточная красавица почувствовала мой восторг, и, прижавшись к плечу, заглянула в глаза. На какую-то долю секунды я с ужасом увидел вместо живых красивых глаз, два мутно-зеленоватых камня без зрачков, без белков. Охвативший меня животный страх спазмом перехватил дыхание. Хотел бежать, оттолкнуть её от себя, но не смог. Было такое ощущение, будто меня заковали в цепи, и я чувствовал своё бессилие что-либо изменить. Прикрыв глаза, попытался успокоиться. А она, уловив моё состояние, лукаво спросила:

- Так Вам нравятся мои картины, господин барон?

И я, совершенно неожиданно, глядя на неё в упор, выпалил:

- Да, нравятся, но не настолько, насколько нравишься ты мне, моя Богиня! Всё, Гео, этим признанием я подписал себе приговор...

- Да, Зиг, на тебя это никак не похоже, – отреагировал на сказанное другом Георг. - Странно, более чем странно... О, майн Гот! Ты помнишь, как за тобой бегали не только девчонки, но и замужние дамы? И даже кое-кто из нашего мужского племени? Ты не забыл, как тебя преследовал Эдвард? О, как все завидовали тебе, да и я в том числе, извини, признаюсь – грешен, брат, грешен...

На лице Зигфрида промелькнуло подобие улыбки:

- Помню, конечно, помню. Бедный, бедный Эд! Он чуть не покончил с собой из-за неразделённой любви. Но, ты же знаешь, я не мог перешагнуть через себя, через свои принципы. Его тогда еле спасли. Нет, такое не забывается.  

Повисла неловкая пауза, каждый думал о своем.

Зигфрид потянулся к закуске. Георг ещё раньше обратил внимание на ненормальное поведение друга в процессе поглощения пищи. Он так жадно набросился на еду, так торопливо запихивал её в рот руками, забыв даже про столовый прибор. Видеть это было невероятно дико. Георга крайне поразило такое несвойственное поведение друга. Аристократ, выходец из старейшего, знаменитого на всю страну рода баронов, и вдруг такое... Из-за его аристократической натуры одноклассники частенько подтрунировали над ним, кланялись, обращаясь к нему - Гер барон! Ах, как он выходил из себя! А, сейчас, перед ним сидел постаревший, одичавший незнакомый человек. Георг не сводил с него обеспокоенного взгляда.  

Вдруг, Зигфрид, внезапно остановился в заторможенном состоянии с остекленевшими глазами, напоминая сомнамбулу. По обескровленному, смертельно бледному лицу скрученного судорогой, скатывались крупные капли пота. Согнувшись пополам, он обхватил руками живот, и посиневшими губами чуть слышно прошептал:

- Помоги мне! Скорее, в ванную...

Перепуганный насмерть Георг подхватил друга и потащил на другой этаж, где находилась спальня с ванной комнатой. У Зигфрида открылась неукротимая рвота. Его выворачивало наизнанку... Он находился в жутком состоянии. От охватившей его слабости он уже не мог стоять на ногах, упал на колени на кафельный пол ванной, изрыгая содержимое желудка наружу. Задыхаясь, не имея возможности говорить, Зигфрид, взмахом руки показал на полку, где стоял глиняный сосуд с узким горлышком. Вконец расстроенный Георг торопливо подал ему сосуд, и тот жадными глотками стал пить густую коричневую смесь, от которой шел какой-то специфический неприятный запах.

Рвота моментально прекратилась, но передвигаться самостоятельно он уже не мог. Здесь же, у стенки, стояла софа и, Георг, уложив на неё друга, стал приводить его в порядок. Помыл, переодел в чистое бельё и почти волоком втащил в спальню. С трудом уложил в постель. Сел рядом на краешек кровати, не переставая вытирать полотенцем холодный пот, скатывающийся по его лицу. Через минуту Зигфрид впал в глубокий сон, а Георг, осторожно прикрыв за собой дверь, торопливо направился к выходу из замка.

ИСПОВЕДЬ СТАРОГО СЛУГИ

В растрепанных чувствах, Георг вошёл в сторожку  единственного слуги поместья, бывшего дворецкого замка. Тот сразу обратил внимание на взбудораженное и испуганное  состояние гостя. В глазах старика застыл немой вопрос, и он поспешил ему навстречу.

Успокаивающе поглаживая Георга, усадил на диван, а сам устроился рядышком на стуле. Взяв его дрожащую руку, участливо спросил:

- Георг, мальчик мой, что случилось?

А тот, ни в силах говорить, горестно обхватил голову руками и, чуть не плача,  стал раскачиваться из стороны в сторону. В маленькой комнате повисло тягостное молчание.

Вдруг, встрепенувшись и придя в себя, несколько резковато, Георг, посмотрев на слугу, проговорил:

- Хельмут, я прошу тебя, все, что ты знаешь о происходящих здесь событиях, со всеми подробностями расскажи мне. Ничего не скрывай от меня. Что же здесь произошло? Скажи, почему мой друг не может, есть нормальную пищу? Почему рядом с ним нет врача? Он ведь погибает! Ты разве не видишь этого?!

Из груди Хельмута вырвался стон...

- Умоляю, успокойся! Я хорошо понимаю тебя, мой мальчик! Понимаю то, что ты чувствуешь, и постараюсь ввести тебя в курс происходящего, но жизнь моя будет под угрозой, если об этом узнает Сялььмя. Наберись терпения и слушай...

Хельмут, вынув из кармана платок, вытер им уголки рта.

- Месяцев пять тому назад хозяин позвонил мне и предупредил, что приезжает с женой, и чтобы всё было в полном порядке. Конечно, я тут же известил об этом всех слуг, и в замке закипела работа, хотя порядок в нем поддерживался всегда. На другой день во двор въехал «Кадиллак» хозяина, а следом за ним огромный грузовик для перевозки мебели. Из «Кадиллака» вышел страшно похудевший бледный хозяин, а за ним следом выпорхнула огненно-рыжая молодая красавица и смуглая пожилая женщина, укутанная черным платком по самые глаза. Рыжая, зыркнула в мою сторону зелёными брызгами, и меня словно прошило током.

Зигфрид, подойдя ко мне, дружески похлопал по плечу и тихо так прошептал:

- Успокойся, старина... Проводи всех в дом и покажи рабочим, куда отнести вещи. Теперь правая половина замка будет принадлежать моей супруге, Сялььме. Ты, понял?

- Я, молча, кивнул головой.

- Да, интересные события развернулись тут у вас, - резким тоном бросил реплику Георг. – Извини, слушаю тебя внимательно, продолжай...

Хельмут, глубоко вздохнув, продолжил:

- В это время рабочие, под присмотром араба-египтянина замотанного в клетчатый платок, из-под которого поблескивали пронзительные, недобрые чёрные глаза, стали сгружать какие-то ящики. Я ещё подумал, мужчина, а в платке...

Георг, вставил:

- Старина, платок - национальный головной убор арабов, называется суфия.

- Ага, тогда понятно. Рыжая красотка крикнула ему что-то на своем языке, и тот низко поклонился ей в ответ. А она, взяв из багажника автомобиля плетеную корзину с крышкой закрытой на замок, летящей походкой поспешила за мужем, который подходил уже к парадному входу.

Хельмут замолчал и, тяжело вздохнув, горестно качая головой, смахнул с покрасневших старческих глаз набежавшую слезу. Затем, разлил по бокалам терпкое красное вино и предложил Георгу выпить. Молча, осушили бокалы, и Хельмут продолжил свой рассказ:

- Так вот, на другой день новая госпожа собрала всех слуг и объявила им об увольнении. Меня уволить она почему-то не решилась. Видимо, Зиг рассказал о моей пятидесятилетней службе в этом доме, и она оставила меня в качестве охранника. Слуги, прослужившие в замке не один десяток лет, захотели переговорить с хозяином, но египтянин встал у лестницы, ведущей в его апартаменты с обнаженным кинжалом, и никого не пропустил к нему. Правда, госпожа выплатила всем выходное пособие.

Георг, не сдержавшись, перебил старика:

- Нет, я никак не могу взять в толк, почему ты не обратился в полицию?

Старый слуга ответил:

- Без разрешения и согласия моего господина я не мог сделать этого шага. Да и какое обвинение я мог выдвинуть и против кого? Гео, вмешиваться в личную жизнь хозяина я не имею права...

- Возможно, ты и прав. Я как-то не подумал об этом...

Хельмут, в знак согласия, кивнул головой и, продолжил:

- Когда же все слуги, плача, покинули дом, я, не сдержавшись, спросил её:

- Кто же теперь будет готовить пищу, если фрау уволила даже повара? Она, смерив меня с головы до ног, злым взглядом, недовольным тоном тут же оборвала меня:

- А тебя, старик, это меньше всего должно волновать. Мы с мужем - поклонники Бога Ра и поэтому являемся солнцеедами, тебе понятно?

От неожиданности я громко икнул.

- Не удивляйся, – сказала красавица, - но нам теперь не нужна мирская пища, а только та, которую освещает Бог Ра. А готовлю её я сама, плюс воздействие солнечной энергии, которую мы получаем от нашего светила...

У меня невольно вырвалось, а как же я, госпожа Рейх? Мне-то нужна мирская пища, другую, я не признаю...

Она, скривила в усмешке губы, и с презрением ответила:

- Ты слишком смелый, старая развалина! Знай своё место! А еду тебе будет привозить Газанфар, мой личный слуга и телохранитель. Только запомни раз и навсегда - никогда, слышишь, никогда не пытайся поделиться своей пищей с хозяином! Тебе понятно? И не дай Бог нарушить мой запрет, тогда ты можешь горько пожалеть об этом. Да, и ещё, не смей заходить на мою половину дома! Все, разговор окончен... Иди к себе. Теперь ты будешь жить в сторожке охранника у ворот.

Я поклонился и вышел. Обида клокотала у меня в груди.

- Да, это ужасно! Как я тебя понимаю, старина, - С участием в голосе произнес Георг. – Так что же дальше?

И старый слуга продолжил изливать перед ним душу:  

- Пойми, мой мальчик, я свободный человек, и мог бы вместе со всеми покинуть ставшим мне родным дом. Но, как верный сторожевой пёс, я нутром почувствовал нависшую над моим любимым хозяином беду и не решился оставить его одного, ведь он родился и вырос при мне. Да что говорить об этом, ты и сам все знаешь. Тогда я подумал, а вдруг ему понадобится моя помощь? Нет, оставлять его одного я не имел права. Теперь эта странная рыжая женщина уже не казалась мне красавицей. Что-то зловещее мерцало в её зеленых глазах. Она напоминала мне хищницу, подкарауливавшую свою жертву и готовую к последнему решающему прыжку...

Георг внимательно слушал исповедь преданного слуги и, нервно выбивая пальцами дробь по столу, сосредоточенно, насупив брови, думал о чем-то своем. В небольшой комнатке сгустилась тревожная тишина. Ни Георг, ни Хельмут не торопились нарушать её. Очнувшись, Георг, вздрогнул, и огляделся по сторонам. Хельмут с тревогой наблюдал за ним.

А гость, перегнувшись через стол, шепотом спросил его:

- Это все, старина? Все что ты знаешь? Между прочим, Зиг при разговоре со мной упомянул какой-то обряд, который исполняет его жена.

Старик на секунду задумался, и вдруг тряхнул головой:

- Боже, как же я мог забыть?! Я знаю, что он имел в виду. Послушай, Гео, хотя Сялььмя и утверждает, будто она является поклонницей Солнца – Бога Ра, но это всего лишь одна видимость. Уверяю тебя, душа её, принадлежит дьяволу! Как ты думаешь, почему у нее в комнате живет огромный черный Ворон, да к тому же еще и говорящий, а? Он вылетает на балкон и зорко наблюдает за тем, как фрау, почти нагишом, в любую погоду исполняет ритуальный танец с ядовитыми змеями. Тонкие, черные, блестящие, они обвивают её шею и, заползая в густые рыжие кудри, переплетаются с ними. Их шесть штук и держит она их в той самой плетеной корзине с крышкой. Исполняет ритуальный танец она на восходе, и на закате солнца...

Старый слуга, взглянув на дорогого гостя, спросил:

- Скажи, мой мальчик, разве свет и тьма совместимы? Я, старый человек, проживший долгую жизнь, но мне кажется, что нет, не совместимы...

- Ошибаешься старина. Позволь с тобой не согласиться, - вставил Георг, – Это чисто философский вопрос. Природа всего сущего построена на контрастах. Вся жизнь homo sapiens - разумного человека, состоит из борьбы добра над злом. И какое из этих качеств одержит победу над душой и разумом, решает сам человек.

Хельмут в знак согласия кивнул головой...

Он вновь наполнил бокалы вином и они, не говоря ни слова, выпили.

Мысли Георга заметались в поиске кардинального решения сложившейся проблемы. Как, каким образом помочь и спасти самого близкого дорогого друга? Как вырвать его из цепких рук аферистки, а может быть даже и преступницы?

Взглянув на своего собеседника, он с волнением спросил:

- Хельмут, а больше ничего странного ты не заметил? Вспомни, пожалуйста...

Тот, на секунду задумался и, стукнув себя по лбу, воскликнул:

- Ну, конечно же, вспомнил! Не далее как вчера жена хозяина приезжала с целой свитой. Её сопровождали какие-то серьезные, официально одетые господа, с дипломатами в руках. Около трех часов они находились в доме. Я уверен, это были адвокаты.

- А Зигфрид ничего не говорил тебе об этом?

- Нет, не успел. У него случился страшный приступ рвоты, и я уложил его в постель. Так, - твердо произнес Георг, - Я, кажется, все понял... Когда ты сказал, приезжает, эта чертова поклонница?

- К пяти часам вечера. Между прочим, она уже знает о твоем приезде, и я уверен, готовит тебе сюрприз. Знаешь, Гео, я предчувствую близкий конец моего любимого мальчика, да и свой тоже. Такое чувство у меня появилось после вчерашнего посещения адвокатов. Неспроста все это...

- Да-а-а... – Многозначительно протянул Георг. – Ты так думаешь?

Хельмут утвердительно кивнул головой:

- Можешь не сомневаться.

- Я уверен, старина, до этого не дойдет, по крайней мере, пока я здесь. Я  постараюсь не допустить этого преступления. Что же касается возможного сюрприза со стороны поклонницы Солнца, можешь быть спокойным, у меня на этот случай есть противоядие.

- Да ты что?! Серьезно?! – Удивленно вскинув брови, воскликнул старик. - И что же это такое, если не секрет?

- От тебя, дорогой Хельмут, секретов нет, но держи язык за зубами, русская пословица, очень хорошая пословица…  

И Георг вытащил из-под воротника рубашки амулет - серебряный ромб, висящий на серебряной цепочке виртуозной вязки. В центре ромба был выгравирован глаз с крупным бирюзовым зрачком.

- Но это ещё не все. Он с секретом, смотри! – И, Георг нажал на крошечный винтик сбоку. Створки амулета раскрылись и взору Хельмута предстали какие-то странные знаки, выведенные голубой и черной эмалью.

- О-о-о! – только и смог произнести слуга, – И что сие обозначает?

Георг, понизив голос, многозначительно произнес:

- А то, что никакая магическая сила не сможет оказать на меня влияния. Вот так, наш дорогой верный слуга! Амулет, является прочной защитой от воздействия темных сил. Ты, наверное, в курсе того, что я пять лет провел в Кении по контракту?

- Да, конечно, Зиг говорил об этом...

- Работал я в столице Кении – Найроби и был представлен самому президенту. Наша фирма выполняла государственный заказ. Интереснейшая страна, скажу тебе старина. С изумительной природой. В ней проживают разные народности, но самая многочисленная из них, к которой относится и сам президент – «кикую».

У старика от любопытства загорелись глаза. И он с придыханием сказал:

- Как интересно! Расскажи, пожалуйста, подробнее. Я за всю жизнь так нигде и не побывал.

- Обязательно, но как-нибудь в другой раз, хорошо? Вот поправится мой друг, и мы тога устроим настоящий пир, и наговоримся всласть.

На что Хельмут, горько усмехнувшись, с сомнением покачал головой. Он уже ни во что не верил.

А Георг воодушевленный воспоминаниями продолжил:

- Так вот, один из служащих отеля, в котором я имел свой постоянный номер, молодой парень, из народности – «луо», сопровождал меня в поездках по стране. Однажды, в одной из таких поездок, он познакомил меня со знаменитым колдуном-прорицателем, который проживал в деревне Наро-Мора, у подножия вулкана Кения. В большей своей части кенийцы поклоняются Нгаи – верховному Богу анимистов. Возраст колдуна для всех остается загадкой, и по сей день. Говорят, что его помнит уже пятое поколение.

- О, майн Гот! – Всплеснул руками старый слуга, - неужели такое возможно?

Возбужденный Георг, вскочил с дивана.

- Да, ходят достоверные слухи, что во время сеансов медитации он запросто покидает свою физическую оболочку и перемещается в параллельные миры, получая нужную информацию от развоплощённых душ...

Старик, не имеющий об этом никакого понятия, ахнул:

- Фантастика! А кто они, эти развоплощённые души? Я слышу об этом впервые.

- А это души праведников, которые прожили свою жизнь на земле без грехов, сумев устоять перед её соблазнами. Поверь, нам далеко до них. Трудно в современной жизни оставаться безгрешным, но я лично не очень жалею об этом. Праведные души не покидают астральный мир, а продолжают жить в нем, становясь ангелами. Их роль - помогать людям и оберегать нашу планету от глобальных разрушений.

- Ой, как интересно! – Сказал вконец ошарашенный дворецкий. – И что, тебе удалось встретиться с таким человеком?  

- Представь себе, да! Прорицатель очень даже доброжелательно встретил меня. К современной религии и религии вообще, у него свое особое отношение. Данные ему, с Космоса, тайные познания он не имеет права расшифровывать. Ты не поверишь, о чем он мне поведал, и чему я был так безмерно удивлен. В результате его предсказания - я и оказался здесь, сейчас. Глядя пронизывающими черными глазами в мои зрачки, колдун медленно произнес:

- Очень скоро тебе понадобятся силы и выдержка для спасения друга... Но сам ты не сможешь справиться с этой трудной задачей. Я помогу тебе. И он протянул мне этот амулет, приказав, не снимать его до тех пор, пока я не выполню своего предназначения.

Хельмут слушал его с открытым ртом. Таинственный рассказ гостя завораживал его.

Георг, взглянул на часы. Стрелка остановилась на пятнадцати ноль-ноль.  

- Ого, время не стоит на месте, надо спешить. Хельмут дай, пожалуйста, гаечный ключ, хочу подтянуть гайки на балконе, а то совсем разболтались. Доски так и пляшут под ногами, того и гляди рухнут. Да, кстати, я тоже сгораю от желания заглянуть в логово рыжей бестии, пока её нет.

- Что ты, что ты!!! – Замахав на него руками, закричал старый  слуга, – Это очень опасно! Я же сказал тебе, что при ней живет говорящий Ворон. Я уже однажды пострадал от нездорового любопытства и еле остался жив. Да ещё служанка там. Правда, она глухонемая, но ты поберегись!

Георга передернуло:

- А мне наплевать на неё, на её ворона и на её слуг всех вместе взятых! Меня это не остановит. Пойми, друг мой погибает. И сейчас я думаю только о его спасении. Кстати, прости, а что стряслось с тобой, старина?

Хельмут, в растерянности взъерошил волосы.

- Понимаешь, - начал он, - однажды я решил пробраться в её апартаменты -  запретный плод сладок... Но только переступил порог залы, как громкий крик Ворона остановил меня:

- Стой и не двигайся, а то сгор-р-р-ишь на месте! – Прокаркал он.

Откровенно скажу тебе, струхнул не на шутку и бросился назад. А эта тварь тут же доложил «Рыжей» о моем посещении. Как он это сделал, не знаю, но же, говорящий.

Георг поддался вперед и, с нескрываемым любопытством, спросил:

- И что же дальше?

Хельмут тяжело вздохнул. Было видно, что воспоминания волнуют его, и он с трудом продолжил:

- Её телохранитель, а черт его знает, кто он на самом деле, вечером пришел за мной. Пронзительно взглянув на меня злыми, налитыми кровью глазами, он, не сказал, а будто прокаркал точно ворон:

- Ничтожный, тебя зовет к себе госпожа! Поторопись...

Меня охватила предательская дрожь, страх опасности вполз в душу, но я постарался взять себя в руки. Газанфар, так зовут телохранителя, завел меня в соседнюю с салоном комнату. В центре комнаты, на полу, белой краской был очерчен магический круг. Он приказал мне встать в его центр. В комнату, с саркастической улыбкой на ярко-красных губах, вошла фрау Сялььмя с плетеной корзиной прикрытой крышкой. Я-то уже знал, что находится в ней.

Георг, с всё нарастающим напряжением следил за рассказом бывшего дворецкого.

- И что эта стерва тебе сказала?

Хельмут, с перекошенным от ненависти и гнева лицом, повторил её слова:

 - Ну, мерзкий старикашка, может, ты честно признаешься, зачем хотел зайти в мои владения? С какой целью?

Я молчал. От напряжения судорогой свело скулы.

-Ах, так ты ещё молчишь?! Прекрасно, сейчас ты у меня заговоришь... - А у меня от страха язык прилип к гортани, и в ответ я лишь промычал что-то невнятное, а что и сам толком не понял. Тогда, «Рыжая», откинула крышку корзины и из неё с шипением стали выползать гадкие змеи. Они медленно ползли ко мне, играя своим жалом. Но, как только они приблизились к границе круга, резко остановились, будто от удара плетью. Поднимая вверх омерзительные головки с малахитовыми мутными глазками, они выплевывали в мою сторону струйки яда...

Георг, ахнув, гневно сжал кулаки. А Хельмут стал вытирать бежавшие по морщинам слезы. Еле сдерживая рыдания, всхлипывая, он, проговорил:

- Я, мальчик мой, от страха обмочился, а рыжая тварь со своим прихвостнем, хохотали надо мной...

От выпитого вина и страшных воспоминаний, старый слуга никак не мог успокоиться. Смахивая слезы рукой, старик с горечью произнёс:    

- Гео, они ещё долго измывались надо мной. А потом, ты знаешь, что эта ведьма мне сказала?

Тяжело дыша, Георг сказал:

- Кажется, догадываюсь. Что же можно было услышать из уст рыжей бестии? Понятно, ничего хорошего.

- Ты прав, мой мальчик. Сверля меня своим взглядом, она со злостью, как змея прошипела:

- Старый болван, заруби себе на носу, никогда больше не пытайся заходить на мою половину, ты понял? Здесь - запретная зона! Потом, сквозь зубы она издала тонкий шипящий звук, и змеи под её пристальным остекленевшим взглядом стали заползать обратно в корзину.

Вконец расстроенный Хельмут сплюнул и чертыхнулся.

- Гео, со мной никто ещё так не разговаривал. А она, с брезгливой гримасой, продолжила:

- Убирайся к себе, сторожевой пес, а то от твоей вони можно задохнуться! Фу, мерзость, какая! И за что только тебя любит муж мой дурачок, а?

Ах, Гео, если б я только мог, то убил бы этих мерзких гадов на месте. Но разве я был в состоянии что-либо сделать? Нет, ничего. И, глотая слезы позора, я поплелся к себе. За сторожкой, сбросил одежду, пропитанную змеиным ядом и моей земной слабостью, и сжег её.

РОКОВОЕ РЕШЕНИЕ

- Да-а-а, старина, - с болью в голосе протянул Георг. – Пережить такое унижение на старости лет, немыслимо...

А Хельмут, дрожащим голосом продолжил свой рассказ:

- На другой день я направился в город Кведлинбург. Ты слышал про знаменитую ворожею - колдунью проживающую там?

- Нет, конечно же, не слышал. Я ведь только что вернулся из Кении.

- Извини, я уже забыл. Память подводит. Да, тамошняя ворожея, года три как проживает в этих краях. Народ валит  к ней валом. Так вот, эта гадалка терпеливо выслушала меня и о моем страстном желании заглянуть в святилище ведьмы и дала мне совет. Сшить своими руками балахон с капюшоном из черной атласной ткани. Сказала: – Рукава шить не обязательно. Вместо них надо сделать боковые прорези для свободного владения руками в нужный момент.

Она объяснила мне, что в этом балахоне я смогу проникнуть незамеченным в комнату охраняемую Вороном. Ах, если бы ты только знал, как я хочу побывать там и узнать секрет рыжей ведьмы. Я сгораю от любопытства! Понимаешь, это стало моей навязчивой идеей, и она не дает мне покоя ни днем, ни ночью.

И, тяжело вздохнув, замолчал.

- Спасибо тебе, Хельмут, - благодарно произнес Георг. - Ты поведал мне много интересного, и на многое открыл глаза. Так, где же лежит гаечный ключ?

Слуга подошел к деревянному ящику, заполненному разными инструментами и, среди них, отыскал нужный ключ.

- Да, кстати, - обратился к нему Георг, - чуть не забыл, а ты не мог бы одолжить мне свой балахон? Я тоже жажду заглянуть в таинственную комнату с говорящим Вороном.

- О, майн Гот, о чем разговор?! Вот, возьми! – И протянул ему аккуратно сложенный балахон.

- Ну, все, Хельмут, я побежал, а то время здорово поджимает. - У самых дверей, он вдруг остановился. – Ой, старина, и у меня с памятью проблемы. Забыл спросить, у тебя, случайно, не найдется немного молока? Когда наш страдалец придет в себя, я хотел бы напоить его молоком.

- Ну, конечно же, есть, – торопливо ответил Хельмут. - Через день мне его завозит знакомый фермер. Представь себе, денег не берет, жалеет меня, а мне и нечем платить-то ему. Когда в замке никого нет, мне удается пробраться незамеченным к моему мальчику и напоить его парным молоком. Оно, хоть немного, но поддерживает его.

Он вынул из холодильника бутылку с молоком и подал Георгу.

- Ничего что половина? – смущенно спросил он.

- Ничего страшного. Спасибо, Хельмут. Этого вполне достаточно. – Ободряюще улыбнувшись, сказал Георг, и бегом бросился к замку.

Войдя в просторный холл, он поставил на стоящий у входа столик бутылку с молоком и, натянув на себя черный балахон, стал быстро подниматься по лестнице на второй этаж правой половины дома. Здесь ему знаком был каждый уголок. Подойдя к массивной дубовой двери, на которой искусной рукой умельца был выгравирован Георгий Победоносец с копьем, убивающим Змия он, осторожно открыл дверь и протиснулся внутрь.

Крупный черный Ворон, сидящий на высоком мраморном постаменте у дверей, встрепенулся и, резко повернул голову на внезапно появившуюся в дверном проеме черную тень. Капюшон балахона полностью закрывал лицо вошедшего. Реакция Ворона оказалась совершенно неожиданной.

Открыв клюв, он прохрипел:

- Здр-р-р-авствуй мой господин! Я очень р-р-р-ад твоему пр-р-р-иходу! Заходи!

Хлопая широкими крыльями и, беспрестанно кланяясь, он стал прохаживаться взад и вперед по постаменту.

Посмотрев на гостя своими блестящими глазками, прохрипел:

- У нас уже все готово!

- Интересно, что он имеет в виду? – Мысленно задал себе вопрос Георг. – Неужели он говорит об убийстве? 

Предчувствие надвигающейся беды сжало его сердце. Он прошел немного вперед и, как изваяние застыл на месте. То, что он увидел здесь, поразило его воображение. Георг оказался в таинственной сказочной стране, где красота переплеталась с черной магией. Что же могло так поразить его? А вот что...

По углам просторной залы стояли макеты трех пирамид, точные копии знаменитых египетских пирамид, высотой в полтора метра. Вершину каждой пирамиды венчал многогранный хрустальный шар, вращающийся вокруг своей оси с помощью электроприбора. Солнечный свет, проникая в широкое окно, отражался в каждой из его граней. И все это сказочное великолепие сверкало и переливалось радужными красками. Макушку каждого шара венчал искусственный бриллиант, сидящий на золотых лепестках лилии, величиной с голубиное яйцо. Эти искусственные бриллианты были изготовлены  непревзойденным мастером, ювелиром Стразом. Отраженные от стразов пучки света сходились в центре зала, и в точке пересечения образовывали яркий круг, имитирующее маленькое искусственное солнце. Под ним, на персидском ковре, возлежал мраморный сфинкс небольшого размера. Сверху, на длинных цепях, прикрепленных кольцами к высокому потолку раскачивался небольшой саркофаг, в нем лежала хорошо сохраненная мумия ребенка.

Между передними лапами сфинкса стоял прозрачный стеклянный сосуд, в котором бурлила и пузырилась темно-коричневая жидкость. Неприятный тошнотворный запах заполнял все помещение. Запах показался ему знакомым. О, так пахла жидкость, которую пил из сосуда Зигфрид, после приступа рвоты. Здесь же, рядом, стояла плетеная корзина с откинутой крышкой. Было хорошо видно, как в ней копошатся блестящие черные змеи.

У Георга закружилась голова, и перехватило дыхание. Он, пошатнувшись, машинально потянулся рукой к горлу, чтобы оттянуть атласную ткань и увеличить доступ воздуха. И рука вдруг скользнула по амулету, висящему на груди.

И случилось невероятное! Все неприятные ощущения сразу же исчезли, испарились. Георг понял, медлить нельзя, надо выполнить то, ради чего он пришел сюда, в логово коварной ведьмы...

Осмотревшись по сторонам, он заметил стоящие то там, то здесь, деревянные скульптуры монстров, выточенных из дорогой породы черного дерева. На стенах висели плети, цепи, ремни, наручники, а также разной формы кинжалы и ножи. Тут же висела одежда из натуральной кожи, украшенная драгоценными камнями. Полный набор атрибутики ярой мозахистки. А в дальнем конце залы, у стены, стояли клетки с крысами и аквариум, в котором копошились скорпионы и ядовитые фаланги...

Георг, медленно, шаг за шагом, стал продвигаться вперед, к балконной двери. Наконец он достиг цели и, отперев дверь, вышел наружу.

Деревянный настил ливанского кедра со скрипом прогнулся под тяжестью его тела. Подойдя к боковому рельсу, к которому крепились доски, он с трудом стал откручивать фиксирующие их гайки, оставив их на одной верхней бороздке резьбы. Закончив тяжелую и опасную работу, не поднимаясь, Георг начал отползать назад. И только в дверном проеме он решился встать на ноги. Вытер выступивший пот со лба и, облегченно вздохнув, натянул на голову капюшон, опустив его до подбородка. Заперев балконные двери, он также медленно и осторожно, чтобы случайно ничего не задеть, стал покидать дьявольское пристанище. Ворон, прощаясь, громко каркнул и захлопал крыльями...

Спускаясь в холл, Георг услыхал зычный сигнал подъехавшего к воротам автомобиля. Схватив со столика бутылку с молоком, он, перепрыгивая через ступени лестницы, добрался до спальни друга. Быстро снял с себя балахон, завернул в него гаечный ключ и забросил под кровать. Пригладив волосы, он уютно устроился на канапе и, взяв в руки томик Гёте, постарался сфокусировать внимание на любимом произведении - «Фауст».

В коридоре послышалась дробь каблуков.  Дверь распахнулась и в её проеме в ярко-оранжевом наряде предстала блистательная Сяльма. Её точеное красивое лицо выражало беспокойство и тревогу, а чудесные изумрудные глаза стрелами пронзали незваного гостя. Натянуто улыбнувшись, она вкрадчиво, певучим голосом, проговорила:

- С приездом Вас, господин Глостер! Добро пожаловать в мои владения!

             (окончание следует)