EN
Старый сайт
4. Чёрная Пантера.
Я стояла у своего гардероба перед зеркалом. Почему-то оно висело уже на стене и на нём не было никаких трещин. Я обернулась. Комната показалась мне чужой. На подоконнике сидел дядя Зак и курил свою трубку, отрешённо глядя во двор.
Я почувствовала слабый запах Канобиса и поморщилась. Голова слегка закружилась, и я вдруг куда-то поплыла. Возникло странное ощущение, что в комнате есть кто-то третий.
Неожиданно я осознала, что этот третий - я сама. Я видела себя со стороны. Я хотела что-то сказать, но у меня ничего не получалось. Меня как-бы замуровали в стекло. Я видела, но не слышала.
Дядя Зак мне что-то говорил. Я что-то ему отвечала. Другая я. Та, которая была в зеркале.
Та, которую я уже сегодня видела. Которая была холодная.
Она протянула руку, поправляя что-то на платье, и невзначай коснулась меня через стекло. Её пальцы были тёплыми. Я вздрогнула от этого прикосновения, и тут включился звук. Я услышала голос дяди Зака:
- Ты не можешь лететь со мной. Прошло только две недели.
- Ну и что?
- Ты ещё не окрепла. Ты должна быть с ребёнком.
- Ты тоже должен быть с ребенком. У меня проблем нет. Сколько по-твоему я ещё должна сидеть дома?
- В этом возрасте ей нужна мать, а не отец. Хотя бы полгода.
- Это ещё почему? Я не могу отказываться от полётов целых пол-года. Меня же выкинут из ЭДРаТа. Ты это прекрасно знаешь.
- Знаю. Потому и настаиваю. Я не хочу тебя больше видеть в ЭДРаТе. Ты Адониска, тебе место там. Они хотят тебя назад. Очень хотят. Ваш Верховный Жрец мне полощет мозги непрерывно.
- Чего он хочет? Чтобы я снова гадала по Роже? Мне это осточертело. Я хочу делать реальное дело. Я хочу настоящей романтики.
- Нашла романтику! Это тупая работа. И очень опасная. Нас могли бы спасти только метеорологи, но их нет. Ты была единственной. Остальные только туман гонят.
- Чушь! Вы с Йети загремели из-за меня. Так я вам славно нагадала.
- Все делают ошибки. Просто ты делала их мало. Остальные гадают по Роже не лучше, чем на кофейной гуще.
- Я не могу, я же сказала тебе! У меня руки трясутся, когда я к Роже подхожу. Модель не совершенна, я до сих пор не знаю, где я сделала ошибку. Послать вас прямо в зарождающийся вортекс - ты считаешь мелочью?! Вы выжили чудом!
- Какое чудо? Я даже не поцарапался. Конечно мелочь.
- Ты - да. А Йети? А весь запас маяков для Аджера? А один из лучших самолётов ЭДРаТа? Они согласны меня взять назад, потому что больше никого нет. Но ведь эту историю никто не забыл. Слово «Адониска» стало чуть ли не ругательным в Атее с тех пор. «Адониски наколдовали нам ураган». «Адониски насылают на нас порчу». Ты хочешь меня подставить снова? Дудки, с меня хватит.
- Атеисты - просто суеверные алкаши.
- Иди скажи это им. Объясни, что вся их транспортная программа рухнула из-за их суеверий и пристрастия к спиртному. А вовсе не потому, что два придурка свалились в болото со всем запасом маяков, которые те честно оплатили. Скажи им, что они возят свой спирт за тысячу миль в Пальмиру только из-за своих дурацких суеверий.
- Один придурок. Второй в это время на вортексе катался. Мои маяки со мной остались. И вообще, Туманная - не больно-то предсказуемая планета.
- Правильно. Вы попались из-за меня. Я не могу предсказывать непредсказуемое. Поэтому в этот раз я сама полечу размечать Аджер. Это будет моя кровная месть Роже. Я потратила год на подготовку. Я не могу теперь пустить это на ветер.
- Я сделаю эту работу без тебя. Останься с дочкой, прошу тебя.
- Эта работа требует двоих. У тебя нет слётанного напарника, кроме меня.
- Йети - в Аджере. Я верну его в ЭДРаТ. Мы сделаем это с ним.
- Нет! Йети не вернётся. Повторить ещё раз то же самое? Он слишком суеверен. И у него теперь маленький сын. Ты-то легко отделался. А у него не было шансов. То, что ты его вытащил, - чистая случайность. И не бахвалься, - тебе просто сказочно повезло. Все твои легендарные подвиги - везение дурака. Я считала тебя асом, пока была студенткой. О тебе ходили легенды, а я им верила как дурочка, пока с тобой не познакомилась. Ты ведь их сам распускал, не так ли? Я летаю лучше тебя.
- Самолёт летает. На то он и «само». А ты сидишь и ручки дёргаешь. Везение - тоже талант. У тебя его нет. Его надо заработать. Это называется «опыт». Твой опыт - год стажёрства. Всё. А эта работа - не для пилотов вообще. Главное в ней - точно ориентироваться. Между прочим, учил тебя я. Ты что, считаешь себя лучше учителя? Кроме того, ты ещё ни разу не работала по площадям практически.
- Мы с тобой это вылизали до предела. Вот и попрактикуемся.
- Центральная Атея - не место для практики. Там должны работать профессионалы.
- Ты что, считаешь меня блондинкой?! - я с силой стукнула кулаком по зеркалу. Что-то треснуло.
Зак слез с подоконника, стал рядом со мной и посмотрел в зеркало.
- Между нами появилась трещина, - сказал он.
Я тоже посмотрела в зеркало. Там действительно была трещина между нашими отражениями. Я рассмеялась и обняла Зака:
- Дальше зеркала она не пойдёт.
Я повертелась перед зеркалом и спросила:
- Хороша чертовка, а?
- Чертовски хороша! Но не слишком ли строгий костюм? Всё чёрное...
- Чёрный цвет мне идёт. Я же «Чёрная Пантера»!
- Там чёрных пантер будет больше половины.
- Но не все будут такие черноволосые «блондинки», как ты выражаешься. В основном, блондинки настоящие. Семинар посвящён Атее, кто ты думаешь туда заявится? Конечно только те Адониски, кто родом из Атеи. Ну и те, кто завязан в проекте, вроде нас. А почти все наши атеисты - блондины да блондинки. Северяне, в общем.
Мы вышли из дома и направились по горной тропинке вдоль ручья к аудиторному корпусу АдонИСКа. Он виднелся вдалеке на склоне, за водопадом, высоко над границей тумана.
- Пьянка там будет, а не семинар.
- Не пьянка, а приятное общество. Ты должен выводить меня в свет. Я и так слишком долго просидела затворницей.
- Ради тебя я иду на любые жертвы.
- И это после того, как ты час полоскал мне мозги? - я лукаво усмехнулась. - План уже утверждён?
- Угу. Цикл - день на разметку, два в Аджере. Свободный график. Можем корректировать по обстановке. Сорок вылетов, шесть сотен реперов. Плюс четыре приводных маяка на сам Аджер, но это без вылетов. Мы только размечаем и руководим установкой. Людей и технику они дадут.
- Шесть сотен? Как же ты собирался лететь один? «Грифон» и сотни не возьмёт!
- А мы и вдвоём сотни не утянем. Мы с собой только на недёлю возьмём. Остальное уже ушло кораблём в Пальмиру. Оттуда часть пойдёт баржой по Иссуру, а часть перебросит «Кросс-Денелан». В Аджере правим бал мы. Остальное нас не касается. Морские и речные перевозки свалили на морское управление. Они же разбираются с «Кросс-Денеланом». Мы только принимаем грузы в Аджере.
- Как бы путаницы не вышло...
- На этот раз всё чётко слажено, я сам проверил. Даже удивился. Они опережают наш график на неделю. Нам надо решать вопрос со складированием.
- Может, придержать поставку? Нельзя договориться?
- Можно, но не нужно. Нам нужен задел. В Аджере сейчас летний сезон. Ты не представляешь, какая там благодать в конце второго лета. Иссур - как парное молоко. Вина - залейся. Жратва - практически даром и какая хочешь. А главное - куча левых халтур на большегрузные перевозки и практически дармовой спирт.
- А не влетит за халтуры?
- Нет, если будем укладываться в график. «Гриффон» я уже полностью выплатил, у ЭДРаТа лиз только на работы.
- А «Волан»?
- Твой «Волан» отдыхает. Он нашпигован пеленгаторами по уши, но как грузовик он полная туфта. На одном «Гриффоне» мы заколотим вдвое больше, чем с этим прицепом. Да и штормов там много, а «Волан» - не всепогодник. Разнесёт в щепки, если поймает с грузом.
- Вылет - завтра?
- Послезавтра. Мне в кабине завтра ясли дооборудуют и герметизацию усилят.
- Ещё чего! Ребёнок полетит со мной!
- Отдыхай! Твоя задача - нацедить в бутылочку по-дороге. В Пальмире поставишь мне свежую партию.
- Дай мне «Драгон»! Я хоть пелёнки менять буду.
- Дудки. Я тебе Багиру не доверю. Пелёнки я, конечно, менять не буду, - я корзинки приготовил. Буду кроватки менять.
- Корзинки!? Что она тебе, кошка, что ли?
- Ещё какая кошка! Что же ещё могло родится у такой кошки, как ты?
Я вдруг заволновалась о дочери, хотя мы не в первый раз оставляли её дома одну:
- Ты думаешь она не проснётся?
- Она не проснётся, пока ты не возьмёшь её на руки. Да и на руках не проснётся, если ты ей сразу подсунешь кормушку. Это моя дочь, она без причины суетиться не будет. Сосать она может и не просыпаясь.
Это была сущая правда. Я улыбнулась.
- Знаешь, когда я беру её на руки, мне кажется, что я - это она. Серьёзно. Мне кажется, что это я сосу сиську. Я даже ощущаю вкус молока. У тебя не бывает такого ощущения?
- Конечно бывает. Каждую ночь. Только ты не берёшь меня на руки.
- Иди к чёрту! С тобой невозможно говорить серьёзно. Ну всё-таки?
- Хорошо. Если серьёзно - у тебя раздвоение личности.
Я прекратила разговор и стала любоваться природой. Мы приближались к водопаду. Я уже привыкла к бесконечным подколкам Зака. Если он начинал расходиться, надо было прекращать разговор. Иначе он мог подстроить ловушку и поднять меня на смех. Я ненавидела, когда меня поднимают на смех. Я была Чёрной Пантерой. Чёрная Пантера - это эмблема, которую получают Адониски вместе со степенью магистра. Магистр Сложной Кинетики - самый серьёзный диплом на Туманной.
У Зака тоже была эмблема: Чёрный Дракон. Но он не признавался, что она значит. Я подозревала, что он просто придумал её сам. Всё же я решила попробовать, - когда-нибудь он должен же расколоться...
- Что означает твой Чёрный Дракон?
- «Сделано в Китае».
- Что???
- Товарный знак фабрики, которая пошила мою куртку.
- Тьфу!.. Ты когда-нибудь ответишь мне серьёзно?
- Лучший способ обмануть - сказать правду. Никто не поверит.
Так и знала, что попадусь. Все его подколки кончаются этим. Как можно после этого верить хоть одному его слову?! То какой-то Египет придумает, то Маугли, а теперь вот - Китай. В своё время я так вот и попалась на все его басни по-крупному.
- Ладно, ну хотя бы одну вещь ты мне можешь сказать честно?
- Какую?
- Что означает имя, которое ты дал нашей дочери?
- Тебе оно не нравится?
- Очень нравится! Но звучит, согласись, странно.
- Для меня - нет. Для меня оно имеет смысл. Вообще-то это имя, которое сразу пришло мне в голову, когда я увидел тебя в первый раз.
- Багира?
- Багира. Имя самой знаменитой Чёрной Пантеры в истории.
Я внимательно посмотрела на него. Он был уж очень серьёзен. Он откровенно переигрывал. Я стала сверлить его взглядом и потихоньку разъяряться. Он не выдержал и начал расползаться в улыбке:
- Но она была очень добродушная пантера...
- Пантеры не бывают добродушными! - отрезала я, кипя от злости.
За всю свою пятилетнюю историю АдонИСК выпустил меньше сотни Чёрных Пантер. И меньше половины из них - женского пола. Не так уж трудна задача, тем более, что два десятка я уже знаю, и среди них нет ни одной Багиры. Я проверю их всех. Я найду эту драную кошку, и ей не поздоровится. У Зака есть я. Всё! Остальным место заказано. Когда я её поймаю, он узнает гнев настоящей Чёрной Пантеры.
Я просто с ума сходила от ревности. Я решила с ним больше сегодня не разговаривать.
Мы подошли к водопаду. Зак перешагнул через ручей и протянул мне руку. Я не хотела брать его руку. Я была слишком зла на него. Я попыталась перепрыгнуть ручей самостоятельно, но туфли на длинных каблуках подвели меня. Я не удержалась на скользких камнях, поскользнулась и начала падать на спину. Зак поймал меня за талию и подхватил на руки. Я обняла его за шею и сцепила руки в замок. Он перенёс меня на ровное место и поставил на ноги. Но я не разжала рук.
- Кто она?
- Кто - «она»?
- Багира.
- Наша дочь.
- Кто она?
- Чёрная пантера.
- Я спрашиваю - кто она?!!
Зак молчал, встревоженно глядя на меня. Брызги водопада падали мне в лицо, но я их даже не замечала:
- Я спрашиваю, кто это - твоя Багира?!!
Водяная пелена застилала мне глаза. Скалы стали растворяться в тумане, исчезли деревья, водопад, облака. Я видела только его лицо.
- Ответишь ты мне или нет?!
- Да что с тобой сегодня происходит? - изумлённо спросил Зак. - Ты меня сейчас задушишь!
Я разжала руки. У меня кончились силы. Я отрешённо лежала на камнях, постепенно приходя в себя. Я вся была мокрая. Камней я почему-то не чувствовала. Они были какими-то мягкими.
Зак протянул руку и потрогал мой лоб.
- Она вся горит! - сказал он кому то в сторону.
- Это я виновата! - раздался голос мамы. - Я отправила её сохнуть на ветру. Она наверно простудилась... Чорт меня дёрнул, надо было подогреть воды и искупать её дома.
- Я сейчас сбегаю на плантацию за зелёным маком, - раздался голос Шлёмы. - Заварим грога и отпоим её. Сразу всё снимет.
- Хорошая идея. Дуй побыстрее! - услышала я папин голос.
На лицо мне опустилось полотенце и начало меня протирать. Я резко села и стукнулась в кого-то лбом.
- Упс!.. Лоб разобьёшь! - сказал Зак, убирая полотенце.
Я осмотрелась, потирая ушибленный лоб. Я сидела на своей кровати, в своей комнате, в окружении близких мне людей. Они были очень встревожены.
Я неуверенно улыбнулась. Все начали облегчённо переглядываться. Я вздохнула, откинулась на подушку и сказала, мечтательно глядя в потолок:
- Успокойтесь, со мной всё в порядке. Просто мне приснился жуткий кошмар... Дядя Зак, пожалуйста, не кури больше свой канобис у меня в комнате.
Дядя встал, весьма смущённый, достал свою трубку и с удивлением осмотрел её:
- Да вроде бы я не...
- Что ты «не»?! - набросилась на него мама. - Совсем сдурели, два старых идиота! Один перегаром на ребёнка всю ночь дышит, другой весь дом анашой провонял... Притон вам здесь, что ли? Идите отсюда к чёртовой матери, вон, во дворе благоухайте!
Дядя с папой поспешно ретировались из комнаты. Мама стала ощупывать мне лоб.
- Мам, а что такое «раздвоение личности»? - спросила я.
- Это у психов бывает. А чего ты вдруг спрашиваешь?
- Мне кажется, что я псих.
- Да уж, обкурил тебя старый хрыч. Ну я ему всыплю!
- Дядя Зак - не старый хрыч. Я его очень люблю. Он просто шутник. Он мне всякое рассказывал, пока я спала. Он думал - я сплю. А я всё слышала.
- Что он тут тебе рассказывал?
- Про Китай, например. И про Чёрную Пантеру.
- Слушай его больше! Он как обкурится, так и не такое расскажет.
Мама продолжала деловито меня осматривать в поисках отклонений от стандарта здорового ребёнка.
- Мам, - спросила я, - а что означает моё имя?
- Багира?
- Да.
- Кажется, так звали пантеру в сказке, которую папа тебе читал, когда ты была совсем маленькая.
Я вскочила с кровати. Мама опешила:
- Чего ты вскочила?
- Я... Платье! Я вспомнила, что не сняла платье. Я испугалась, что оно помнётся...
- Оно уже давно помялось. Ничего, разойдётся. Оно из конопли, его можно постирать и выгладить.
- А где эта книжка?
- Какая?
- Про пантеру!
- А... Это папа брал в Исторической библиотеке, когда мы ещё жили в Аджере. Он читал сказки Шлёме и тебе. Шлёме они очень нравились, а ты ещё была совсем маленькой. Ты тогда только «агу» и умела говорить. А чего тебе вдруг эта книжка понадобилась?
- Мне она очень нужна, мам. Я хочу кое-что проверить.
- Ну не полетим же мы специально в Аджер, чтобы тебе детские сказки искать. Ты уже из них выросла. Спроси вон у Шлёмы, если хочешь. Он эти сказки наизусть знал. Он тебе без книжки их расскажет... Вон он, лёгок на помине, уже бежит с охапкой мака... Ладно, я пойду заварю, а ты всё ж полежала бы лучше.
Едва мама вышла, я вылезла в окно и помчалась навстречу Шлёме, размахивая руками. Он остановился, ошарашенный.
- Чего это ты? Что ещё случилось?
- Шлёма, ты помнишь сказку про пантеру?
- Какую пантеру?
- Чёрную!
- Не помню. Разве такая сказка была?
- Про чёрную пантеру по имени Багира.
- А-а, эту... Ха! Ты думаешь, это про тебя, что ли? Дурочка, кто ж про тебя сказки сочинять будет!
- А про кого там?
- Про Маугли. Пацанёнок там такой по лесу бегал среди зверья всякого, а потом вырос, и за ним пол-леса ухлёстывало. Крутой парень был. А эта Багира его любила. А ему пофиг было, он нашёл себе какую-то кралю, у которой был горшок с углями, и втрескался в неё по уши. У неё тоже ухажёров было - будь здоров. Там всякие бандерлоги, Каа, Шерхан, Акела и, кажется, Балу. Но самый крутой - Шерхан. Они с Маугли из-за неё передрались.
У меня голова пошла кругом от такого обилия информации.
- Ты ничего не напутал? - спросила я.
- Ну, если и напутал, то самую малость. Давно дело было.
- А Багира была чёрной пантерой?
- Гарантия. Это я точно помню.
- Доброй?
- В смысле? А, типа - не кусалась? Вроде, нет. Она такая, типа меланхоличная была. В основном - потягивалась и зевала. Ну и глазки всем строила. Но Шерхану навешала - будь здоров. Он потом месяц перебинтованный ходил... Ещё вопросы есть? Тогда я пошёл тебя лечить.
И он поволок мак на кухню, с явным расчётом разделить со мной лекарство.
- Постой, а про Китай там было? - крикнула я ему в догонку.
- Про Китай не помню, - ответил Шлёма и скрылся в дверях.
5. Истина - в вине.
Я обошла дом и заглянула во двор. Там уже стоял притащённый из сарая большой деревянный стол, накрытый белой конопляной скатертью. Папа с дядей Заком втыкали вокруг факелы. Возле стола стоял бамбуковый бочонок со спиртом.
- Неужели вы всё это выпьете? - изумилась я.
Папа с дядей обернулись.
- Это для факелов... - сказал папа.
- Ты уже в порядке? - спросил дядя Зак.
- Почти. Ещё немного голова кружится. Скоро будет всё нормально.
- Послушай, насчёт Канобиса... Я даже не был у тебя в комнате, я заглянул на минутку, вижу - ты спишь, ну я решил тебя не...
- Я знаю, дядя Зак, ты извини, что я тебя подставила, просто маму волновать не хотела.
Дядя Зак протянул свой факел папе:
- Закончи-ка ты без меня. Полагаю, мне надо заняться ребёнком.
- Да не волнуйся ты за неё. Это просто переходной возраст. Перебесится... Может, зажигать начнём? Темно уже.
- Зажги парочку. Стол накроем - зажжём остальные.
Дядя Зак подошёл ко мне, подхватив по дороге с лавки старую папину куртку:
- На, накинь, пожалуй. Прохладно становится. Как бы ты всерьёз не простудилась.
Я взяла куртку в руки и уже собиралась её надеть, как вдруг заметила на внутренней подкладке под воротником эмблему. На ней был изображён Чёрный Дракон, а под ним - странный девиз на непонятном языке: «Made in China».
Буквы показались мне знакомыми. Я вспомнила, как старшая учительница однажды написала нам какой-то древний девиз на этом языке. Как же он назывался?..
«Латынь», - наконец осенило меня. Девиз ЭДРаТа написан на латыни!
Я решила пока что не выдавать своего открытия и надела куртку, сделав вид, что не заметила тайной эмблемы. Всему свое время. Сначала надо расшифровать девиз. Раскрытие тайн - тяжёлая, кропотливая и очень нервная работа. Каким-то внутренним чутьём я уже понимала, что раскрытую тайну надо преподносить людям очень умело и эффектно. Иначе они могут просто поднять тебя на смех.
- Прогуляемся? - спросил дядя Зак.
- Пойдём к купальне, - предложила я.
Я уже жалела, что отпустила тигрового удава. Мне захотелось показать его дяде. Может,он снова вернулся в болотце и мы его увидим?..
Я взяла дядю под руку и мы начали спускаться к Иссуру.
- Дядя Зак, а у тебя не бывает, что ты во сне переселяешься в других людей? - спросила я.
- Во сне всякое бывает. Но чтобы я в кого-то переселялся, - такого не помню. Обычно ты сам становишься героем своих приключений.
- А так, чтобы как бы видеть себя со стороны?
- Это бывает, но редко.
Мы дошли до большого валуна, на котором я утром изображала Адониску, и присели на него. Перед нами была купальня и берег Иссура. Удава нигде не было видно.
- Ты мне лучше расскажи, что тебе приснилось. Ты так кричала во сне...
- А, ерунда всякая. Я тебя приревновала к Ассар. Мне приснилось, что я - это она. Потом я тебя приревновала к себе... В общем, получилась какая-то чертовщина.
- Да уж... - пробормотал дядя, помолчав. - Это когда ты в меня вцепилась спросонья и стала кричать, кто такая Багира?
- Это было в конце, у водопада.
- Какого водопада? - дядя встрепенулся.
- В горах, по дороге к Роже Ветров.
- Рожа с дороги не видна. Она на вершине, над верхней границей туманов. За водопадом - учебные корпуса.
- Ну, может быть. Я перед сном смотрела буклет АдонИСКа и мне запомнилась только Рожа.
- Ну тогда понятно, - облегчённо сказал дядя. - От такой Рожи и взрослому человеку кошмары приснятся. Жуткая машина... Ничего, станешь Адониской - привыкнешь.
- Ты везёшь меня в Адон? Поступать в Храм?
- Точно!
- Ты уверен, что я поступлю? Мне кажется, меня не примут. Там очень сложно, мне кажется...
- Надеюсь, примут. У меня там есть кое какой... э-э... блат.
- Что значит - «блат»?
- Ну, типа «хорошее знакомство».
- Какое ещё знакомство? - спросила я подозрительно, снова превращаясь в пантеру.
Дядя посмотрел на меня и вдруг рассмеялся:
- Не то, что ты подумала. - Он потрепал меня по голове. - Ректор АдонИСКа - мой отец. Я уже говорил с ним о тебе. Он, конечно, тот ещё фрукт. Из тех, что «Платон мне друг, но истина дороже». Но он тебя любит, так что пропасть не даст. Не потянешь - он сам тебя натаскивать будет.
- Как он может меня любить? - удивилась я. Он же меня ещё даже не видел.
- Ещё как видел. Он тебя даже на руках держал и сюсюкал громче всех. Пока ты его не описала. Кстати, ты пока единственная, кому удалось описать Верховного Жреца Храма Адона. Тебе уже есть, чем гордиться. Он всё ещё величайшее светило в Адоне, хотя уже совсем старенький.
Я описала Верховного Жреца?!.. Я не находила себе места от смущения. И дядя полагает, что после этого я могу появиться в Адоне как ни в чём не бывало?.. Великий Атей! Мой дядя действительно самый невозмутимый человек на Туманной...
- Расскажи мне про корзинки, - попросила я наугад.
- Какие корзинки? - не понял дядя.
- В которых я ехала в Аджер. Сколько ты израсходовал?
- Папа тебе уже и про это рассказал! - рассмеялся дядя.
Мурашки побежали у меня по коже. Мой сон не был просто кошмаром. Это было видение. Я не стала уточнять, откуда я знаю про корзинки.
- Ну расскажи, дядя Зак! - я стала к нему ластиться, как кошка.
- В первую ты наложила, как только я завёл двигатели. У «Гриффона» были слегка шумноватые моторы...
Я представила себе этот чудовищный рёв дядиного чётырёхмоторного монстра и невольно поёжилась.
- Я пересадил тебя во вторую и вырулил на полосу. Во вторую ты наблевала, когда мы взлетали. В третью ты сделала всё, что сумела, пока мы проходили болтанку над горами. В четвёртой ты ревела громче «Гриффона», пока я не дал тебе бутылку. Там ты отсидела, пока не выдула всю чекушку и не промочила все тряпки. В пятой ты пролетела почти над всем Зелёным Морем не просыпаясь. В шестую мы тебя переложили уже в Пальмире и пошли ночевать в портовую гостиницу. В Пальмире ты решила задержаться на день, чтобы посетить Мореходство и осмотреть город. Помнится, тебе так понравился Пальмирский Маяк, что ты чуть не выпала из корзинки. Сколько мы тебя не усаживали, ты всё время вставала на карачки, показывала на него пальцем и кричала: «Агу!». Ты собрала больше зрителей, чем сам Маяк.
- Я была такая красивая?
- Нет, им понравилась твоя шикарная тачка. Тебе было всего две недели, но выруливала ты уже лихо.
- А до Аджера?
- Там я уже чётко не помню. Вылетела ты всё в той же корзинке, да так и прилетела в ней в Аджер. По-дороге нас взяла в оборот такая штормина, что было уже не до тебя. Я только поглядывал, чтобы ты не вывалилась. Но ты даже не просыпалась. Качка тебя убаюкала.
- А мама летела в «Волане»? - спросила я, беспечно болтая ногами.
- Ага. Насиловала радио и не давала мне ни минуты покоя. Утомила до жути.
- Странно, а она мне рассказывала, что встречала меня
в Аджере... - сказала я, глядя на свои босые ноги.
Дядя Зак смутился.
- Давно это было, три года с тех пор прошло. Точно уж не упомнишь...
- Странно, - я не отрывала взгляда от ног, - про корзинки и Пальмирский Маяк ты помнишь, а про то, кто летел в «Волане» - забыл. Где он сейчас?
- Где и был, в Пальмире, на центральной площади.
- Я про «Волан».
- «Волан»?.. - дядя пытался подыскать ответ. Я скосила глаза и пристально следила за ним, не поднимая головы.
- Списан... - наконец сказал он, вставая. - Пойдём, стол уже наверняка накрыт.Пора чествовать именинницу! - добавил он, хлопая в ладоши.
Я спрыгнула вслед за ним, поймала его за руки и стала кружится, как на карусели.
- Дядя Зак, раскрути меня! - крикнула я.
- Это запросто! - обрадовался дядя перемене темы и оторвал меня от земли. - Только держись крепче!
- Я сегодня поймала тигрового удава! - крикнула я. - Большого!
- И что ты с ним сделала? - спросил дядя, раскручивая меня всё сильнее.
- Положила в корзинку в шкафу. А потом мне стало его жалко, и я его отпустила!
- Опасные у тебя развлечения.
- А ещё меня сегодня крок укусил! За палец. Вот! - я отпустила одну руку и отопырила палец, кувыркаясь в воздухе.
- Держись крепче, я тебе сказал! - дядя Зак перестал меня раскручивать и поймал на лету, перехватив под талию.
У меня закружилась голова. Я обвисла у него на руке, закрыла глаза и откинула голову назад. Он склонился надо мной. Я не шевелилась. Он наклонился ниже и присел на колено, не отпуская меня. Я обхватила руками его бычью шею.
- Я знаю, что ты сделал потом, - сказала я, не открывая глаз.
- Ты о чём? - спросил дядя Зак.
- Ты поцеловал её...
- Кого?.. - голос его звучал слегка ошалело.
- Ассар. Там, у водопада...
Я открыла глаза и посмотрела на него в упор. У него был такой ошарашенный вид, что я не выдержала и рассмеялась.
- Ч-чорт, она и об этом рассказала Милли! А мама - тебе. По секрету - всему свету... Ну и ну!.. Женщины!.. Ты что, меня ревнуешь к Ассар?..
- Нет!.. Больше - нет! - я вскочила, чмокнула его в щёку и вприпрыжку помчалась домой. - Догоняй меня, а то я весь ваш грог выпью!.. - крикнула я на бегу.
Дядя Зак горестно развёл руками:
- Женщины!.. Им нельзя доверить ни одного секрета!.. - и поплёлся за мной, осуждающе покачивая головой.
«Истина - в вине», - весело прыгало у меня в голове. Я отомстила ему за Ассар и выудила часть истины. Но я не чувствовала себя виноватой. Виноват дядя Зак. Он не имеет права любить нас двоих. Он должен сделать свой выбор, и это буду я. Ассар - отдыхает...
6. Венценосная Адониска.
Провожать нас пришёл почти весь Иссур. Правда, только город, а не вся провинция.
Я была оформлена строго по проекту, отработанному в мой день рождения. Меня даже обрызгали какой-то вонючкой, которую папа гордо назвал «Пуазон». Я от неё долго чихала. Слава богу, что эту гадость подарили маме, а не мне. Дядя Зак добыл это в каком-то своем секретном загашнике в Адоне, согласно папиному списку, в котором на первом месте значились «самые лучшие духи».
Я согласилась только потому, что на коробке была изображена красивая Адониска с чёрной пантерой у ног и девиз на латыни, который дядя Зак прочитал как «Христианин Дьюар».
Дядя Зак сказал, что эти духи были когда-то очень знамениты. Я сразу догадалась, что чёрная пантера - и есть Багира, а красивая Адониска - это та самая, из-за которой Маугли подрался с Шерханом. Очевидно, картинка была символической: - поверженная Багира у ног Победительницы.
Духами, несомненно, мазалась сама Адониска, - Багира бы от этого пуазона просто сдохла.
Мне было от души обидно за Багиру, - у Маугли был определённо дурной вкус. Я приняла его выбор как личное оскорбление, - ведь Багира олицетворяла меня. Я была согласна с дядей Заком, - Багира была слишком добродушной пантерой. Я бы на её месте оцарапала надменной Адониске всю физиономию.
Я решила поделиться своими мыслями со Шлёмой, поскольку он был единственным специалистом по «Маугли» в Иссуре. Он пришёл меня провожать вместе со своей новой подружкой - очень хорошенькой, но очевидно глупой блондинкой.
Выслушав мои доводы, Шлёма покачал головой и сказал, что я полная блондинка и мне ещё далеко до Адониски. Я очень обиделась и уже хотела огрызнуться, но тут за меня вступилась его подружка:
- Какая же она полная? Она очень стройная и изящная. И к тому же она вовсе не блондинка, а жгучая брюнетка. А ты, Шлёма, - просто дурак.
Я сразу пропиталась к ней симпатией и поняла, что она гораздо умнее, чем кажется. Ну почему умным женщинам всегда достаются такие глупые мужики?..
Мы стали оживлённо с ней щебетать на разные серьёзные женские темы, а Шлёма махнул рукой и принялся рассматривать пропеллер «Драгона».
На прощанье она подарила мне свою белую шляпку и подошла к Шлёме.
- Видишь какой гибкий? - уважительно сказал Шлёма, подёргав за лопасть. - Локсодромные полимеры. Из тройного титана. Криогенная технология...
Блондинка понимающе кивнула.
Я вздохнула и пошла искать в оживлённо болтающей толпе маму.
Да-а... И куда меня только несёт? Я не знаю и пяди того, что знала моя новая подруга. Даже Шлёма в сто раз умнее меня... Однако «блондинка», оказывается, вовсе не оскорбление.
От этой мысли я немного повеселела.
Через минуту я наткнулась на папу, который набросился на пацанят, пытавшихся отвернуть от колеса какой-то колпачок:
- А ну не трожь нипель!.. Брысь отсюдова! - пацанята бросились наутёк. Папа нагнулся и подёргал какую-то пипочку. Оттуда зашипело.
- Ты смотри, почти свернули, мерзавцы! - сказал папа и начал возиться с пипочкой.
Я решила его не отвлекать и пошла дальше. «Авиация, это такое дело...» - вспомнилось мне. «...В котором должны работать только настоящие профессионалы», - закончила я эту мысль за него.
Меня переполнила гордость за папу. Я обернулась и стала смотреть, как он ремонтировал самый большой самолёт на Туманной. Вот на таких людях, как папа, и держится цивилизация. Они - фундамент государства и символ надёжности. В дождь, в грозу, снег, ветер - они всегда на посту, всегда заметят и починят неисправный нипель, чтобы другие люди могли спать спокойно...
Слёзы навернулись у меня на глаза.
- Папочка... Кто же теперь тебе будет стягивать брезент с крыла?.. - Я вспомнила его куртку со стойким запахом авиации и тайную эмблему. - Пусть тебя всегда защищает твой Чёрный Дракон!
Я подняла вверх сжатый кулак и тихо прошептала по латыни:
- Made in China!
Папа разогнулся и пнул колесо ногой, что-то недовольно бормоча. Я быстро пошла прочь, чтобы не мешать ему готовить самолёт к полёту.
Наконец я увидела маму. Она выглядела очень нарядной, и я впервые заметила, насколько она красива. Она вертелась среди обступившей её групки женщин, демонстрируя свою блузку, брошки и заколки.
За маму я не боялась. Она - сильная женщина. Она понимает смысл жизни и знает свою цель. И она уверенно доведёт до этой цели папу и Шлёму, крепко держа их за шиворот.
Прощай, мама! Я навсегда останусь твоей самой любящей дочерью и никогда не забуду твою нежность и доброту... Христианин Дьюар!..
- Ах, вот ты где! - кто-то схватил меня за плечо. - Я уже с ног сбилась тебя искать! Ну-ка быстренько иди за мной!
Это была младшая учительница.
- Скорее, поторапливайся! Люди ждут!.. Марь-ванна, Марь-ванна! Я нашла её, уже веду! - она поволокла меня через толпу и поставила перед большим бамбуковым бочонком, на который уже забиралась старшая учительница.
Марь-ванна потопталась немного на бочонке, проверяя устойчивость платформы, и начала оглядываться по сторонам в поисках направления с наибольшей плотностью толпы. В конце-концов она повернулась ко мне задом и громко захлопала в ладоши, привлекая народное внимание:
- Уважаемые Иссурцы! Минуточку внимания, минуточку внимания!.. Эй, вы!.. Да-да, вы! Не оборачивайтесь, - я вам говорю! Не мешайте, пожалуйста, остальным, люди хотят послушать!
Толпа стала затихать.
Марь-ванна громко прокашлялась, поправила на носу очки, взяла в руки толстую пачку исписанных листов и звонким голосом начала с выражением декламировать:
- Дорогие Иссурцы! Сегодня мы все собрались здесь, чтобы проститься с нашей лучшей ученицей... с нашей ученицей...
Она стала оглядываться и, наконец, обнаружила меня позади бочонка.
- Где ты стоишь!? - сквось зубы процедила она громким шепотом. - Быстренько стань, где положено!..
Младшая учительница, спохватившись, переволокла меня вперёд и установила лицом к толпе.
-... с ученицей Багирой Сезар. Она добилась выдающихся успехов в освоении как обязательных, так и дополнительных дисциплин по всей школьной программе, сдав все предметы на «отлично» и заслуженно получив аттестат Средней Школы Номер Один города Иссура, а также медаль...
Младшая учительница отчаяно дёргала Марь-ванну за юбку. Марь-ванна наконец заметила и наклонилась к нам:
- В чём дело?!
- Она Коэн, Марь-ванна! Не Сезар, а Коэн! - быстро зашептала младшая учительница.
- Какая Коэн?! Я же выписывала аттестат на Сезар!
- Да Коэн она, мы же с ней соседи! И родители её - Коэны, и брат. Их же весь Иссур знает!
- Безобразие какое! - возмутилась старшая учительница. - Хорошо, потом разберёмся.
Она снова заняла ораторскую позу на своём пьедестале и, как ни в чём не бывало, продолжила:
-...а также медаль «За выдающиеся успехи в учёбе и подготовке к труду». Ученица Багира Коэн за годы учебы в школе отличалась...
У меня зачесался нос. Я подняла руку и начала его тереть. Младшая учительница незаметно ударила меня по руке и тихонько шикнула. Я вытянула руки по швам и замерла.
-... никогда не грубила учителям и тщательно выполняла все домашние задания. Особо -хочется отметить ...
Я заметила в толпе несколько моих однокласников. Они показывали мне вытянутые рожи и поднимали вверх большой палец, одобрительно кивая. Я стала незаметно показывать им язык.
-... Спасибо за внимание, дорогие сограждане! - торжественно закончила Марь-ванна, перевернув последнюю страницу и начала слезать с бочонка.
Толпа одобрительно загудела. Раздались аплодисменты.
- Минуточку, минуточку, граждане! - вдруг спохватилась Марь-ванна, стараясь перекричать гул толпы. - Венок! Венок несите!
Раздались странные звуки, напоминающие рёв слона, и бой барабана. Два первоклашки в парадной форме, появившиеся невесть откуда, спотыкаясь волокли огромный венок из листьев поэта, утыканный головками распустившегося красного мака.
Два дюжих грузчика с плантации подхватили венок и надели мне на шею. Я покачнулась. Моя белая шляпка сползла мне на нос, но поправить её я не могла, - руки были скованы венком. Я выпятила нижнюю губу и пыталась поправить шляпку, дуя на неё изо всех сил, но ничего не получалось, - шляпка сползла ещё ниже, так что мне пришлось задрать голову, чтобы она не съехала совсем.
- Слово Багире! - раздались крики из толпы. - Багире слово!..
Чьи-то сильные руки подхватили меня и поставили на бочонок. Толпа затихла. Все ждали моего слова.
Отчаяным движением я закинула шляпку на затылок и сказала:
- Спасибо, дорогие друзья!.. Большое спасибо!
Шляпка снова съехала мне на нос, как бы символизируя конец речи.
Толпа взревела, разразившись овациями. Меня подхватили со всех сторон, подняли на руки и понесли к самолёту вперёд ногами. Венок слетел, но его тут же закинули на меня сверху. Я отдалась на волю толпы и замерла, наслаждаясь любовью народа...
Меня поднесли к хвосту «Драгона», из которого на землю опускался широкий грузовой трап, и поставили на ноги. У трапа уже стояла вся моя семья, кроме дяди Зака.
- А где дядя? - спросила я.
- Уже в кабине. - сказал папа. - Он не большой любитель торжественных церемоний.
- Но это ведь так красиво! - сказала мама.
- Медный таз, пум-пурум! - добивил Шлёма. - Кажется, ещё не всё проехали...
Действительно, заключительный акт, оказывается, ещё только начинался. Послышались невнятные крики и команды, и толпа расступилась, образовав вокруг нас полукруг. Мама быстро вытолкала меня вперёд и стала подавать кому-то знаки руками. Из толпы, пихаясь и матерясь, в первый ряд вылезли солисты нашего общественного оркестра, который играл на танцах и похоронах. Толпа напротив меня чуть расступилась, и вперёд вышли белокурые юноша и девушка, которые всегда представляли Иссур на торжественных церемониях. На руках они держали подносы, накрытые голубыми платками. У парня на подносе лежал молодой плод поэта, а у девушки - зелёная маковая головка. Плоды были надрезаны сверху.
Я хотела-было пойти навстречу парочке, но мама меня одёрнула. Парень с девушкой, поглядывая друг на друга, пытались подравняться. Возникла небольшая заминка. Парочка наконец замерла, слегка задрав головы и уставившись в разверзнутый зад «Драгона».
Оркестр поднял к небу бамбуковые дудки. Коротенький толстый барабанщик, ловко развернув на пузе пустой бамбуковый бочонок вдвое больше его самого, высоко поднял колотушку и замер в эффектной позе. Толпа затихла.
Барабанщик ухнул колотушкой по бочонку, грянули дудки и оркестр заиграл популярную мелодию «Прощай любимая, прощай».
Парочка с подносами плавно двинулась ко мне. Я заметила, что некоторые женщины в толпе украдкой вытирают слёзы. У меня защемило сердце. Я никогда не подозревала, что меня так любят в Иссуре. Скорее - наоборот. Я поняла, насколько была несправедлива к людям.
Парочка остановилась прямо передо мной. Музыка резко оборвалась. Я протянула руку и взяла с подноса плод поэта. Слава Атею, они хотя бы выбрали самый маленький. Я поднесла плод к лицу. На меня пахнуло авиацией.
- На посошок!.. - крикнули из толпы.
- На посошок!.. - подхватила толпа.
Я опрокинула бокал в рот и у меня сразу перехватило дыхание. На глазах выступили слёзы. «Это от счастья!» - сообразила я и покачнулась, - счастье быстро расходилось по телу.
Девушка протянула мне маковую головку. Я взяла её и стояла, не зная, что делать дальше. В голове поплыло, и я снова покачнулась.
Парень наклонился ко мне, взял за плечи и поцеловал в губы. Я зашаталась. Он стиснул меня покрепче, прижал рот к моему уху и шепнул:
- Закуси!..
Я вцепилась зубами в маковую головку и стала грызть. Язык свело, но всё же мне слегка полегчало.
Парень выпрямился и, придерживая меня одной рукой, помахал толпе. Толпа взорвалась аплодисментами и ободряющим свистом.
Парень легонько подтолкнул меня и я рухнула прямо в объятия моих родных.
Девушка отдала парню свой поднос. Он сложил их вместе и сунул под мышку. Она взяла его под руку и они начали степенно удаляться.
- Обалденная тёлка! - услышала я его голос.
- Стерва!.. - отрезала она.
Я посмотрела в толпу, пытаясь понять о ком они говорили, но в глазах затроилось и все лица смешались в кучу.
Мама, папа и Шлёма несколько раз облобызали меня по-очереди. Потом папа сжал руку в кулак и, легонько толкнув меня в плечо, сказал:
- Ну, ни пуха!..
Я тоже сжала руку в кулак и, коснувшись его кулака, ответила:
- Made in China!
Папа замер на секунду, пытаясь переварить мои слова, но, очевидно, не знал латыни. Наконец он похлопал меня по плечу и сказал:
- Ничего, в первый раз это у всех так...
И он пошёл вперед вдоль корпуса «Драгона» к кабине, крича что-то в форточку дяде Заку.
Мама промокала лицо платком, утирая слёзы.
Шлёма подхватил меня под мышки и водрузил на трап. Потом он хлопнул меня по заду и сказал:
- Не кашляй!..
- Прощай, Леми, я люблю тебя! - ответила я, совсем расчувствовавшись.
- Эка тебя развезло! - ответил он сочувственно. - Не забывай, пиши!
Он отошёл от трапа, взял маму под руку и повёл её к людям. Мама всё время оглядывалась и вытирала нос платком.
Я стояла на грузовом трапе «Драгона» и махала рукой толпе. Счастливые слёзы текли по моим щекам, скатываясь за воротник платья.
- От винта! - вдруг крикнул папа звонким помолодевшим голосом.
Толпа отхлынула от самолёта. Послышалось урчание и бульканье, и лопасти первого мотора начали медленно поворачиваться. Они двигались всё быстрее и быстрее, потом что-то громко бухнуло, из мотора вылетел клуб вонючего дыма, раздался жуткий рёв и лопасти слились в прозрачный круг. Потом, один за другим, завертелись другие пропеллеры, и всё вокруг заволокло дымом и грохотом. Откуда-то поднялся сильный ветер и волосы намотались мне на лицо. У меня заложило уши. Неожиданно рёв стих и остались лишь мерное урчание, шум воздушного потока, да крепкий запах авиации, не исчезавший ни при вдохе, ни при выдохе. Запах будоражил меня. Меня вдруг впервые обуяло красноречие.
Я задрала вверх руку и, силясь перекричать шум моторов, толкнула первую речь в моей жизни.
- Дорогие друзья! - сказала я прочувствовано. - Я вас всех люблю! Пусть родная земля будет вам пухом, а воды Иссура - спиртом. Пусть ваши головы будут всегда покрыты туманом, защищающим от испепеляющих лучей солнц. Пусть Бахус и Канобис будут вашими вечными покровителями. Да не забудет Великий Атей своих атеистов... И пусть Адониски никогда не ошибаются, насылая на вас ураганы!
Я сжала кулак и крикнула:
- Made in China!..
Море кулаков взметнулось над толпой. Толпа что-то дружно скандировала, но я не могла разобрать что именно из-за шума двигателей.
Я собиралась кинуть ещё несколько лозунгов, но тут вдруг раздался скрежет и трап подо мной закачался. Я потеряла равновесие, ухватилась за косяк грузовых ворот и обернулась. Передо мной разверзнул пасть длинный чёрный туннель, в конце которого светился дверной проём кабины. В проёме торчал силуэт дядя Зака и энергично махал мне руками.
Я оттолкнулась от косяка и двинулась через чёрный туннель к дяде, пытаясь сохранить остатки равновесия, хватаясь за натянутые повсюду канаты и то и дело натыкаясь на какие-то ящики и тюки.
Путь к свету был бесконечно долгим, но я всё же как-то умудрилась добраться до кабины. В дверях я обернулась, надяесь в последний раз увидеть спасительный туман через грузовой люк, но он уже был закрыт. Позади была лишь бездонная чернота туннеля. Я поняла, что обратной дороги больше нет, сделала последний шаг и рухнула в свободное кресло справа.
В левом сидел дядя Зак, осматривая бесконечные ряды каких-то кнопок, рычагов и приборов.
Дядя повернулся, захлопнул дверь кабины и посмотрел на меня:
- Живая?
- Ж... живая... - сказала я, почему-то заикнувшись
- На вот, закуси. Очень помогает. - он протянул мне прозрачную банку с какой-то мутной белесоватой жидкостью, в которой плавал длинный зеленый плод.
Я отхлебнула. Жидкость была прохладной и солёной. Я выловила плод и надкусила. Он тоже был солёным и очень вкусным. Я сожрала его весь и выпила банку до дна.
- Ну как? - спросил дядя.
- Очень вкусно. Мне понравилось.
- Мэйд'н Денелан. - сказал дядя по латыни. - Солёный огурчик.
- Made in China! - ответила я. И наугад добавила: - Сделано в Китае.
- Молодец! - сказал дядя и хлопнул меня по плечу. - Чувство юмора - это главное.
Мне начинали нравится дядины шутки. В них определённо был какой-то шарм. Ах, если бы я ещё могла понять их смысл!.. Ничего, всему - своё время.
Дядя Зак открыл форточку и помахал всем рукой. Затем оценивающе посмотрел на мерно урчащие моторы и сказал:
- Отличные винты - с упраляемым шагом. Долго же Денелан не мог их освоить...
- Тройной титан? - спросила я деловито.
- Алюминий. - ответил дядя, как-то странно посмотрев на меня. - Святой Атей, Шлёма уже и тебе лапши на уши навешать успел...
Он закрыл форточку, ещё раз осмотрел приборы, подёргал какие-то ручки, положил правую руку на большой рычаг, уходящий в какой-то бачок с прорезями и спросил:
- Ну что, поехали?
- Поехали! - храбро ответила я, судорожно вцепляясь в рукоятки кресла.
- Поехали! - сказал дядя и плавно двинул вперёд уродливый рычаг.
Откуда-то донёсся ужасающий рёв, кабина затряслась, и я почувствовала, что меня легонько вжимает в кресло. Я зажмурила глаза и упёрлась ногами в пол что было сил. Что-то неудержимо начало подкатывать к горлу.
- Святой Атей, - прошептала я, - только избавь меня от второй корзинки...
(Окончание следует)
Дорман Валентин 
Борисов Владимир 
