Эвклид проснулся с головной болью и мыслью, что он всю жизнь прозанимался какой-то херней. Вчера к нему приперся один из учеников, которого он ради стеба отправил делить окружность на семнадцать равных частей. Этот мудак вернулся через тринадцать лет с выполненным домашним заданием и попросил продолжить занятия. – Отчего ж так голова болит? – подумал ученый муж, - ах да, наибольший общий делитель для двух чисел, о нем я вчера всю ночь думал, пока не вырубился. А нахрена он вообще нужен? как, впрочем, и все остальное.
               Депрессивный ход мыслей был прерван вежливым поклоном любимого ученика по имени Кармель из Палестины, который похоже все утро терпеливо ожидал пробуждения своего кумира, не смея потревожить его сон. Эвклид вспомнил вчерашний день во всех деталях. – Да-да, они собрались посетить какого-то двинутого мозгами иудейского юношу в тюрьме для сумасшедших. Кармель уже с ним говорил и даже принес какой-то рисунок с геометрическими фигурами и цифрами. Он воспроизвел все это по памяти после разговора с этим психом. Картинка занятная, видна подготовка по арифметике и геометрии, но что к чему на рисунке пока неясно. Кармель явно жалел парня и собирался ему как-то помочь, поскольку психов лечили в основном ударами хлыста. Эвклид вспомнил как сын его хорошего друга всем однажды объявил, что он на самом деле женщина, помещенная в мужское тело, по чудовищной ошибке природы. Всего два дня усиленных процедур понадобилось, чтоб вернуть юноше разум, а этот математик там уже давно, интересно на чем он двинулся.

               У клетки с заключенным они оказались не сразу, пришлось долго препираться со стражей, тряхнуть связями и дать на лапу. Подействовал аргумент, подкрепленный монетой, что этот юноша никого не убил, а просто несет бред и посажен, поскольку признан опасным только из-за того, что говорит.
               - Ты Эвклид, - взволновано вскрикнул юноша из-за решетки, - тебя изображают по-другому, но я понял, что это ты. Его волнение передалось Кармелю, который запинаясь переводил с языка близкого к арамейскому.
               - Я не знаю, как все это произошло и как я очутился здесь, но я из другой страны, - продолжал узник, - я долго учился, меня зовут Олег и там, где я жил тебя хорошо знают и твоей геометрией пользуются.
               - Не волнуйся, Аль-Лег, - сказал спокойно Эвклид, - расскажи, как ты попал сюда.
               - Я жил в Беер-Шеве, поехал к женщине в соседний город Офаким, этот автобус до нее не доходит на две остановки, поперся через пустыню чтоб срезать, а тут хамсин, духота, отрубился, а когда очнулся все уже выглядело по-другому. Я подумал, что забрел в Газа, они там до сих пор так живут, но постепенно дошло, что я в другом времени. Обычно, когда такое происходит, перенесенный во времени знает точную дату полного солнечного затмения ну и использует это для демонстрации сверх способностей, но это не мой случай и как назло ни мобилы, ни часов с собой не оказалось.
               Кармель запнулся в переводе на слове автобус и замолк на слове отрубился, на лицах пришедших отразилось недоумение.
               - Если ты из Беер-Шевы, Аль-Лег, и знаешь геометрию, ты не можешь не знать Калеба или Ямина – они мои ученики, - вежливо предположил Эвклид.
               - Я из Беер-Шевы, но не из той, а из другой, когда я там жил, твои ученики уже умерли.
               - Как грустно, - заметил Эвклид, уже с сарказмом в голосе, - а ведь совсем недавно были в полном здравии. Кармель не стал переводить, чувствуя издевку в голосе учителя.
               - Да, твоя геометрия – это класс, - продолжал Олег, - она долго оставалась единственной, пока один из России не придумал другую, где две параллельные прямые пересекаются на бесконечности.
               - Параллельные прямые пересекаются? – переспросил Эвклид, переглянувшись с Кармелем.
               - Да, на бесконечности, так смотришь – они параллельны на коротком отрезке, но на большом расстоянии… черт, зря я об этом, рано вам об этом знать.
               - Ну почему же рано, уже полдень, - заметил Эвклид, улыбаясь.
               - Ладно это херня по сравнению с твоим методом определения наибольшего общего делителя. Его будут использовать. Понимаешь, в будущем будут протянуты такие трубки, по которым можно будет говорить и передать изображения, и люди будут покупать товары прямо из дома, а деньги у них будут храниться в таких домах, которые называются банки, а продавец будет им показывать товар по этой трубке, а они ему будут давать код, чтоб продавец получил деньги из банка, а плохие парни будут этот код перехватывать и воровать деньги, а хорошие парни придумают такой шифр, который будет прятать код от плохих парней, а чтоб такой шифр получить надо будет находить общий делитель для двух больших чисел и вот тогда твой метод и пригодится, его, правда, немного дополнят и он будет называться расширенный метод Эвклида.
               - Но я не знаю, как найти наибольший общий делитель, - мрачно буркнул Эвклид, - я только начал над этим думать.
               - Вот черт, поторопился, я это Кармелю в прошлый раз объяснял, он обещал тебе передать, я думал, ты узнаешь свой метод и придешь на выручку, все-таки коллеги.
               - Выздоравливай, - холодно сказал Эвклид, - пойдем, - продолжил он, повернувшись к Кармелю.
               - Эй, ты куда? Стой, козел, чмо долбаное выпусти меня отсюда, стой, сука, говно доисторическое, землемер, бля, агроном сраный, с понтом ученый он, а бином Ньютона нихера не знаем, а теорема Ферма, да хрена там Ферма, а комплексные числа, а геометрия Римана, а операторы в пространстве Банаха? - Олег перешел с арамейского на какой-то другой язык и сорвался на крик.
               Эвклид и Кармель вышли из тюрьмы для умалишенных, из-за двери глухо раздавались крики Аль-Лега, сопровождаемые воем прочих несчастных, запертых по клеткам. Эвклид протянул вторую золотую монетку начальнику охраны. - Будь милосерден к этому юноше, - сказал он мягким голосом, - он лишился рассудка, по-видимому, усиленно работая над поиском алгоритма наибольшего общего делителя для двух чисел.
               - Тут есть над чем двинуться мозгами, - весело заржал начальник охраны, - ладно сегодня я его бить не буду.