ГОЛУБОЙ ОЛЕНЬ

Одиноко бродит по свету
Голубой-голубой олень.
Ты его голубиное сердце
Недоверием не задеть.
В диковатых глазах дорога,
Двух озер голубая печать.
Береги пугливую робость,
Не обидь ее невзначай.
А обидишь - по ровному полю
Он умчится, и не догнать
Голубого оленя любовью
Стали люди бережно звать.

Есть другие... О, что им вера,
Глаз оленьих печальный суд?
С хладнокровием браконьера
Голубого оленя убьют.
Помню, утром на горизонте,
Где полоска неба алей,
Будто выбежав из-за солнца,
Вдруг возник голубой олень.
Я же видела, был он рядом.
Он ко мне направлялся, ко мне...
Гулкий смех разорвался снарядом
В напряженной, как боль, тишине.
Только долго во мне дрожало
Это звонкое слово «Олень».
А другие смеялись: - Тень
По рассветному полю бежала.

И теперь мне ночами снится
С каждым годом больней, больней:
Одиноко сквозь пламя мчится
Голубой-голубой олень.



* * *
Тонко падает с крыши
Ручейками вода.
Я пришла к тебе,
Слышишь?
До конца.
Навсегда.

Ничего не скрывая,
Ничего не тая.
Вся до дна голубая.
Вся до капли твоя.

Открываем впервые
Тонкий признак весны:
Стрелы в сердце навылет
На заборах видны.

Босоногое детство
Вспоминаем тайком
И шагают два сердца
Босиком, босиком.


* * *
Веками всадник вдаль летит –
Трепещет тень его косая.
А следом женщина бежит,
Простоволосая, босая.

И мне бы вслед. И мне бы так…
Отторгнуть мелочность презреньем,
И пусть бы снизошла прозреньем,
Та вековая простота.

Уметь понять все на земле:
Увечье, красоту и раны.
Собрать в дорогу утром ранним
И вдруг повиснуть на седле.

И яростно проклясть дорогу,
Ее непобедимый зов…
Бежать, бежать, о камень ноги
Сбивая в кровь.




СВЕТОФОР

Все чаще я больней и пристальней
В себя гляжу, в других гляжу
И вслушиваюсь в говор пристаней,
И на вокзалы ухожу.

Ну, что больней тоски дорожной,
Желанней пыли на губах,
Когда дворнягой безнадежной
Привяжет горькая судьба.

Я поездов улыбки дерзкие
С забытым трепетом ловлю,
И вновь взахлеб, почти по детски,
Мечтаю, плачу и люблю.

И станет тесен занимательный
И умилительный покой
С твоей до мелочи внимательной,
Такой уверенной рукой.

Твоя рука на мне, как панцирь,
От всех невзгод, от всех обид.
А сердце по земным пространствам,
По недоступному болит.

Вслед поездам летит куда-то
Моя тревожная душа.
А может, ей дана крылатость,
А не умеренность ужа?

Но за бессилье есть расплата,
И вдруг наступит немота.
И может быть, страшней распятья
Пустыня белого листа.

Но запоздалое прозренье
Уж ничего не разрешит
И только горечью презренья
Глаз светофора задрожит.