насильничать,н-е-ет,сегодня и мы,женщины  имеем такое право... Та-ак,я стягиваю с него штаны и трусы,он трепыхается... Боишься меня? Хорошо! А вот и наш  член, он же пенис-фаллос по-научному,чтой-то он у тебя какой-то  вяленький, а? Ни-че-го,сейчас я его поймаю,не хочешь,сейчас захочешь, я ведь молодая и сексапильная, разве не так? Смотри! Вот я снимаю платье...Нравятся мои ноги в черных чулках? А прозрачная комбинашка?  Я и мертвеца подниму, когда надо...

    Та-ак,во-от сейчас язычком...вверх-вниз...вверх-вниз... ка-ак хорошо он  поднялся...Ага! А теперь перетянем резиночкой под корень,что б не упал  раньше времени... Не хочеш-ш-ш-шь? А куда ты денешься? Ну,да-авай!..Верх-хом...О-о-ох...О-о! О-о-о! О-о-о! О-о-о! О-а-а...О-а-а-а! О-а-а-а! Ма-а-а-ма-а-а! ...Ох...У-уф! Хо-ро-ш-шо... Ну? Что? Моя взяла? То-то!... А теперь получай! Вот тебе! П-по м-мор-де!Х-ха! Чтоб не вякал... На соб...раниях! Вот тебе! Ну? Как я тебя опустила? Ах! Ты еще плеваться,сволочь?! Н-ну...пос...той... А-а, вот нож...С-сопро...тивля...ться... Получай! Н-а-а...на тебе! Н-на!...Ой....Кровь...  Я же убила его... Я не хотела! Я  же просто проучить малость...Да-да... И унизить. Чтобы не ходил с таким видом...Что  теперь делать? Надо спрятать труп... Я, Белла Родер,убийца... Спрятать немедленно. Из-за этого гада их выгонят из кибуца! И ее посадят в тюрьму! А у нее двое маленьких детей... Скорее...Надо что-то придумать. Ой,кто там? За дверью? Шаги... Неужели кто-то услышал?  Сколько крови... И тело такое тяжелое. Ай! Он шевелится...Встает... А-а-а! Не-е-е-т!... Помоги-и-ите!...

         Она проснулась от собственного крика.  Все тело было мокрым от пота. В висках стучало. Во рту-сухая корка... На белом потолке горит лампочка. И звенящая тишина вокруг. А за окнами роскошная галилейская ночь с плывущим в вышине  серпиком луны,с трелями цикад,  с  заливистым хохотом шакалов.  Прислушалась... Дети сопят за стенкой. Муж,Владик, в дежурной смене на коровнике. Слава богу,»любви»  домогаться не будет. Бр-р-р... Надо же присниться такой бредятине! И снова этот Алекс. Дался он ей... Насиловать во сне... Ехидный Марик Шафран,психолог, сказал бы -это  у вас фрейдизмом запахло, Беллочка!  На яву у нее и в мыслях не было... Нет,она его не то,чтобы презирала.  Да, он был ей неприятен. Угрюмая физиономия,походка вразвалку,взгляд исподлобья. Волк-одиночка. А его ехидная ухмылочка на их общих собраниях в кибуце выводила ее из себя. Да и ходил он с таким видом,как-будто  Шварценеггер, сто двадцать килограмм и два метра росту. А сам-то... Н-но в самом начале их знакомства... Когда он только приехал   в кибуц. Все было нормально  и она стала к нему присматриваться. Что греха таить, завелась у нее тогда мыслишка... А что, если...Ведь с мужем,Владиком,давно не испытывала она  женского счастья. Владик, крикливое ничтожество, бездарь-недоучка,кроме автомобилей, в голове -ничего. А этот Алекс,такой спокойный с виду,  вежливый  еврей,да если честно, и  симпатичный. И фигура у него  спортивная,крепко сбитая. В столовой садился всегда с краю, на общих собраниях вначале помалкивал. С детьми  кибуца занимался карате.  Фигура у него - что надо,подумала она тогда. И мужик одинокий,без семьи, голодный до баб,наверное...

 Могло бы у нее и получиться с ним. Ничего,что в одном кибуце. Вон Галка Левина  наставляет же своему  Аркаше рога, каждый четверг мотается с машиной в Кармиэль**,будто бы по делам. Знаем мы эти «дела». А Зинка Холмянская? Она как-то застукала Зинку во время дежурства на рефете***,заскочила как-то  после вечерней дойки  молока взять для детей. На рефете было тихо,вечерняя смена уже ушла. Она  открыла дверь в подсобку,где стоял холодильник,и услыхала странные звуки. Какие-то шлепки и оханье... Сделала пару шагов и...замерла.Первое, что  увидела - мощную,сверкающую белизной,  зинкину попу, раскоряченые ее ноги( она лежала животом на столе) . Одна грудь ее свисала,раскачиваясь в такт, задница и ляжки содрогались от мерных,сильных ударов пристроившегося сзади Мухаммада. Этот Мухаммад, араб из Сахнина, заезжал к ним  по вечерам (возил молоко  из  кибуца в город ). И вот она,Белла,стояла,не в силах двинуться, а этот здоровила Мухаммад , облапив  смуглыми ручищами эинкину  попу,вбивал с размаху свой  член в бесстыдно  раскрытую розовеющую промежность. -Ой-ой-ох ,ма-мо-чка...-причитала Зинка,-- Ой-ой-ой...не м-мо-гу-у  бо-о-о-льше...  - Но здоровила-араб   яростно вращал в ней свой поршень,внутри Зинки что-то хлюпало,она  вскидывала  задницу,всхрюкивала, и вдруг вцепилась в край  скрипящего стола, повернула голову к Мухаммаду,рот ее дико оскалился( Белла ясно увидела это),   она задергалась  в диком ритме  и  завыла низким голосом - О-о-о-о-о! Ро-о-од-но-о-й!-

     Белла тогда не выдержала,выскочила вон, забыв про молоко,неслась домой с колотившимся сердцем.  И дома все еще не могла успокоиться,  звучал в ушах  истошный Зинкин вопль -« О-о-о! Ро-о-одн-о-ой! ».  -« Вот такая наша бабья жизнь здесь,в этом Израиле, -- думала потом с горечью,--Если  уж этот чужак-араб   для Зинки -родной.»

   В общей столовой она избегала встречаться глазами с Зинкой,а  зинкин муж ,такой скромно-робкий Марик,стал  почему-то вызывать  у нее  раздражение своим вечно виноватым видом. Да и вообще,большинство «русских»  мужчин кибуца раздражали Беллу. Болтуны,неумехи,хохмачи-трепачи... Но Алекс был не такой,конечно. Собраный, жесткий  трудяга.Это  у него не отнимешь...  Могло бы у них получиться,да,она чувствовала , но...вышел облом! Сначала, совершенно случайно подслушала,как этот Алекс  ворковал  по телефону с какой-то бабой. И весело так ворковал,даже с какой-то нежной интонацией,что на него не похоже. Наверняка,какая-то блядь.Ну,а потом...  в столовке,во-время ужина, услыхала краем уха его вопрос,заданый Мишке-рафтану**** - «а  Белла разве еврейка? Не может быть... У нее такое типично арийское лицо.» Сказал просто так, без какого-то подтекста. Но ее, как кипятком

 обдало-догадался,сволочь! Ведь она и  вправду  по матери эстонка. В Израиль попала,как  «член семьи еврея».  Есть тут такая формулировочка. Так она гиюр*****прошла,не ради себя,ради детей,чтоб не тыкали им здесь потом... А этот Алекс... И все! С той поры возненавидела до дрожи в коленках. Даже сейчас она почувствовала этот холодок внутри. Похоже на то, когда она впервые,еще в юности, охотилась  на зайца и увидела на кончике «мушки» пушистый белый комок... Она погладила  ладонью горло. Успокоиться.  Немедленно. Завтра рано вставать на дойку. Хватит. Все бред в этом бредовом мире. Любви не было и не будет. Она мужняя жена,мать двоих детей. Будь они  неладны. Разгильдяи оба, в  своего папочку. А ведь когда-то,там, в другой жизни, еще девочкой,  мечталось --  все будет у нее красиво и хорошо,как в рождественской сказке. И любовь. И работа интересная. И вообще,как-то ждалось счастья... А теперь этот кибуц, замкнутая жизнь. А куда здесь пойдешь?  В  этот грязный восточный город, Хайфу? Подьезды мыть за гроши? Или официант-

кой в кафе,подносы таскать и поддаваться желанию хозяина,лезущего к тебе в трусы? В кибуце все же нет этих городских проблем. Ладно, спать пора. Инга опустилась на тахту,прислушалась к сопению детей... Снаружи выли собаки. Вытянулась на спине. Расслабилась. Задремала...

                                                  ХХХХХХХХХ.

    Примечания:     *-кибуц-сель.-хоз. поселение  в Израиле.

                                  **-Кармиэль-город в сев.-зап. Галилее.

                                    ***-рефет(ивр.)- коровник, коровья ферма.

                                    ****-рафтан(ивр.)-дояр,работник фермы.

                                   *****- гиюр- религиозн. обряд в иудаизме,принятие еврейства для нееврея,живущего в Израиле.    

Хххххххххххххххххххххххххххххххххххххх ххххххххххххххххххх.

                        3.   СУББОТНИЙ   ВЕЧЕР  В ТЕЛЬ-АВИВЕ.

                                ( или хроника  жизни одного «русского» кибуца )

          ...И вот ты снова стоишь на углу Алленби  и Кинг-Джордж *, исход субботнего  вечера накатывает на тебя своей жаркой волной. А вокруг,задевая локтями,голыми плечами, упругими попками,движутся девочки,девицы постарше,зрелые бабы...

Смуглые «саброчки»**,белокожие  репатриантки из России и Штатов,развяз-ные туристки из Скандинавии, все под ручку с местными «арсами»***, здоровенными,наглыми,бряцающими золотом  шейных цепей... А ты торчишь,как

одинокий саксаул пустыни,нелепый,одетый в обноски, с жалким рюкзачком за пле-

чами,необжившийся в новом  мире репатриант, и вдыхаешь запах дорогих духов,и те

бе  вдруг тоже хочется,да-да,до судорог в паху,взять за локоть одну из этих девочек,

девок,баб,прижаться  к налитым округлостям и ,лихо « заправляя ей мозги» на ходу,

завести в один из многочисленных на этой улице ресторанчиков, кафе или,на худой конец,»бургер-ранчей», и сидеть рядом,касаясь под столиком этой здоровой,налитой, подрагивающей плоти... А потом, позже,когда огненный диск упадет за край морско-

го горизонта, уволочь ее в ближний отель, кемпинг или просто на прокаленный за день песок пляжа... Но ты стоишь столбом  посреди этого парада распахнутых для любви женских тел, ибо это не для тебя,  «новый  репатриант» из России, и ты,уловив  небрежный взгляд одной из этих девочек,сразу вспоминаешь,что тебе хорошо за сорок,что уже барахлит «мотор», что кафе,такси и отель «Марина» стоят твоей месячной зарплаты,а ночь с любой из  продажных  девочек еще долларов триста. А на какую любовь ты еще можешь рассчитывать,ведь ни одна из местных с тобой  не заговорит,да и на каком языке ты собираешься с ней обьясняться?

 На твоем жалком «иврит-каля»**** или на убогом английском? Любой арабский мусорщик здесь говорит по-английски лучше тебя,даже шлюхе возле «Марины» ты не сможешь толком обьяснить, как ты ее хочешь,а твоих шестидесяти шекелей,коими ты так бодро шелестишь в кармане,едва хватит на то,чтобы добраться до  кибуца Кишор ,нынешнего твоего пристанища. Куда  тебе податься,нищий «русский» репатриант? Кому ты нужен в этом прекрасном,веселом

солнечном мире?... Твоя любовница Диночка,уезжая в Штаты к своему богатому и устроенному профессору,потешаясь над твоим растерянным видом,посоветовала :-«-Женись на местной женщине!».  Ты молча проглотил издевку,а потом купил эту «русскую» газетку с обьявлениями... «...ищу спутника\ницу  жизни...госпожа тридцати лет...любит уют, ценит чувство юмора...госпожа сорока лет,изящная блондинка,любит путешествовать... госпожа сорока трех лет,академаит,яркая брюнетка,ненавидит пессимистов...» Но ты сразу  п о н я л-- главное,что  действительно ценят эти все  «милые,хозяйственные,с-образованием-чувством юмора-любовью к природе» дамы,главное,что их волнует -это  устроенность. Ус-тро-ен-ность! И что  все эти  милые докторицы,кандидатки наук,инженерши и  выпускницы консерваторий ищут вовсе не тебя! В той же самой газетенке  ты увидел своего конкурента: --« ...Обеспеченный, устроенный сабра-ватик*****,моложавый, шестидесяти  с гаком,ищет подругу жизни...обещает материальную поддержку...идиш-иврит-английский-...дис-крет-ность гарантирована.» Вот к такому они все пойдут,побегут и на возраст не посмотрят!

 Впрочем,  ты  нашел  одно обьявление: »...ищу надежного друга...без вредных привычек...рост не имеет значения...возраст не огранич....». Ты позвонил, все еще надеясь  на чудо. Усталый женский голос ответил -«Да...я согласна...давайте встретимся...».   И вы встретились в тот  час,когда коварные тель-авивские сумерки причудливо меняют облик женщин и неверные блики от фонарей играют на лицах,подчеркивая уловки косметических красок... Голос женщины был заманчиво низок и  черный край ажурного чулка сверкал из под короткой юбки ,и рот ее,большой карминно-красный рот,тянулся к нему пухлыми губами...

       Все было, как во сне. Легкий ужин в маленьком кафе,ее длинные пальцы,темный лак коготков,поглаживающих  твою руку...Потом быстрая пробежка по темному переулку...полумрак  комнаты в дешевом отеле. Она сбросила юбку и блузку умелым движением стриптизерки и осталась стоять к тебе спиной, в туфлях,чулках и тонких прозрачных трусиках. И ты,оголодавший от долгого воздержания, подогретый дозой коньяка,бросился на нее...стиснул в обьятиях...ее рука угрем скользнула вниз,раздирая твою ширинку... Вы рухнули в кровать,на сырые простыни...ты с треском содрал с нее трусики...ее туфельки  упали на пол...ты почувствовал,что член  встал дубиной...(боже-какая-удача!-подумал ты), и...задрав ей ноги к потолку, засадил...вьехав,как по льду на коньках... по самые лобковые волосы...ее мокрое горячее нутро  казалось бездонным,оно клокотало,втягивая твою  плоть...ее пальцы вцепились в спину...ее неожиданно сильные бедра охватили тебя,не давая уйти. ---А-а-а-а! Не уходи-и-и! Тра-а-хай меня-я-а!...Де-еержи-и   его-о-о  та-ам...- Ее оскаленый  карминный рот...  мертвые белки  ее  глаз, полуприкрытые веками... Это продолжалось целую вечность. Она переворачивалась,вставала на колени,крутила задницей и выла низким голосом:--« Дери меня-я-я...Засунь до конца-а...Силь...нее  еби-и...О-о-о-о!...»...

  Ты очнулся опустошенный, когда рассвет беспощадно ворвался в плохо заштореное окно.  И тут  ты увидел ту, с кем так безоглядно,не щадя сил, предавался любви  всю ночь.   Стертая с лица косметика обнажила морщины в углах  ее огромного  рабочего рта. Морщины в уголках  устало смеженых глаз...Большие  груди с темными пятнами сосков развалились на стороны. Большая отвисшая задница...широкие целлюлитные бедра  и меж ними...  разьезженная «лоханка»,темно-красная, развороченная,растянутая  вагина...Перед тобой  была  машина для любви многоразового использования. «- Да,-ответила она на твой красноречивый взгляд, -да,я такая...мне уже пятьдесят шесть,жизнь   не  задалась,а что делать,в петлю пока не хочу,да и грех это, вот и даю обьявления в газету, просто,чтобы встретиться и провести время,тело мое еще хочет мужчину ,может быть,каждая такая встреча -это последний раз... Замуж? Нет,кролик, если замуж, то не за тебя,а за богатенького местного старика. Я устала... хоть под старость  пожить по-людски...Спасибо за хорошую ночь...Бай-бай!»...

         Вот так.  От той встречи  осталось мерзкое ощущение,что тебя использовали в качестве вибратора, резинового члена для самоудовлетворения...Так тебе и надо, лох-романтик, пора бы уже и поумнеть... И вот ты стоишь на углу Алленби и Кинг-Джордж, субботний вечер накатывает на тебя и ты, с горечью умудренного жизнью старика понимаешь,что эти обычные человечьи радости уже не для тебя. Для тебя -проститутка,дешевая шлюха,стоящая на шоссе возле Алмазной Биржи или  Северного Вокзала,--вот твое настоящее.  А вот  и твой рейсовый автобус! Езжай назад,в  родной кибуц, завтра рано вставать...Плантация апельсинов ждет твоих трудовых подвигов...

                   Хххххххххххххххххххххххх ххххххххххххххххххх.

Примечания:-    *-Алленби и Кинг-Джордж-улицы в центре Тель-Авива.

                              **- «саброчки»-(ивр.)т.е. -местные уроженки Израиля.

                             ***-арсы-(ивр.)-слэнг,кличка  израильских «мачо»,прожигателей

                                  жизни с криминальными наклонностями.

                           ****- иврит-каля(ивр.) -т.е. на легком,примитивном иврите.

                          *****-«сабра-ватик» -(ивр.) -т.е.  уроженец страны,старожил.

                                    Хххххххххххххххххххххххххх хххххххххххххххххххх.

                                                       Улица  БУГРАШОВ, 48.

          Уже довольно много времени прошло с тех пор,но всякий раз ,когда автобус номер 63 проносит меня  по этой улице  мимо четырехэтажного особнячка, я вспоминаю  все,и вздыхаю про себя, и улыбаюсь воспоминаниям. Автобус круто заворачивает на  Бен-Иегуда* и...на короткий,как вздох,миг сверкнет вдали кусочек опалового моря,и мчится дальше автобус меж тесно стоящих домов, однообразно-серых, как моя здешняя жизнь,а сверкнувший вдали кусочек моря  как бы дразнит меня миражами несбывшегося...

             В первый раз я увидел   е е  в пыльном  и тесном коридоре одной из многочисленных  в начале 90-х  «русских»  газеток. Если память мне не изменяет, газетка  называлась «Времена» или что-то подобное... И, вот,  о н а  шла тогда по коридору легко, как- будто летела, и коридор становился шире и уходил в пространство, раздвигая стены,и широкая юбка свободно шуршала вокруг ее длинных стройных ног, и  бедра ее раскачивались, танцевали  в ходу, и белая блузка с украинской цветастой вышивкой,такая неуместная здесь,в этом левантийском мире,все было в ней каким-то особенным,выделявшим ее среди  этой редакционно-коридорной суеты. --Кто это?--  поинтересовался я у солидного бородатого « мэна»,заслонявшего своим обьемным животом пол-коридора. -« А-а-а...эта...мм-ма-демуазель?  С с-сексуальной  попкой? Что счас п-порхнула?  Как же, как же! Это  ж  наша гордость, Наташенька Лозовая!..Она же  Шерри  Шляхман. Это ее газетный псевдоним.  Да-а, у вас губа не дура, молодой человек...»  И он пристально-оценочно взглянул на меня. Я  поблагодарил его  за «молодого человека» и  устремился за  той, которую обладатель пуза  назвал Наташенькой Лозовой.

       Н-но...она упорхнула, исчезла в тот невезучий для меня день в одной из комнатушек пыльной редакции «Времен»,а я,вздохнув,зашел в один из «пеналов», где помещался тогда господин Волчик,редактор литприложения «Стекла».  -Н-ну,что ты мне  на этот раз принес?- прогудел массивный редактор,похожий на штангиста-тяжеловеса. И я тут же позабыл о попке,бедрах и прочих прелестях Наташи Лозовой(она же Шерри  Шляхман). Проза жизни накрыла меня. Все же пятьдесят шекелей  за публикацию на дороге не валяются и  предстояло  употребить все свое красноречие ,чтобы мой опус не отправили прямиком в  мусорную корзину.Увы, это с моими расказами и статьями случалось частенько и по совершенно непонятным мне причинам.

     Лет двадцать назад, в Москве, когда я был совсем  еще зеленым посетителем  творческого литобьединения  с  романтическим названием «Сокольники»,суровый и вьедливый руководитель оного ,незабвенный Е. Соломонов,любил втолковывать нам,что автор,пусть даже молодой и неизвестный читателю,должен иметь характер и отстаивать свое произведение перед лицом  самого беспощадного редактора.

  --Если вы будете всегда и со всем соглашаться,что бы вам ни сказали.,- горячо убеждал Соломонов, размахивая рукой с зажатой в ней  трубкой и роняя пепел на штаны,- Если вы,как цирковые лошадки,будете все время кивать головой -- сотрут в порошок! Никто не будет уважать вас,поняли?! Свою авторскую позицию надо отстаивать!С редакторами надо уметь беседовать и, да-да, спорить! Даже если вы написали полный бред! Но,разумеется,ваш бред должен иметь свою внутренюю логику и... сделано должно быть талантливо...- заканчивал фразу  неугомонный «шеф» и многозначительно нас всех оглядывал.

       Но в Израиле,похоже, «соломонова теория» не срабатывала. Хозяева   «русского» печатного слова вели себя совсем  не так, как,(наверное !), их европейские и штатовские коллеги, и, даже, не как церберы советских журналов эпохи  брежневского застоя. Очевидно,здесь сказывалось влияние Востока , ибо магараджи  газетных литприложений с авторами  принципиально не общались,рукописи отдавались в руки  каким-то очень занятым девочкам-мальчикам,прозвониться  к коим в редакцию было невозможно, а чтобы попасть на прием к редактору , надо было заранее записаться у секретарши.

           И все же редакторы литприложений,и среди них широко известный  в узких кругах г-н  Волчик, изредка соглашались меня выслушать. -« Но только потому,--как уверял меня один из них, грозный  босс « Израильских  новостей» Белоярский,-  Только потому ,что вы, Вайсфельд, хороший,крепкий профессионал. Иначе, лично я бы на вас не потратил и минуты!»-  Признание такого рода, конечно ,тешило мое  жалкенькое человечье самолюбие,но хотелось другого,государи мои,а именно - нормальной  работы в нормальных условиях,как-то: -приходить вот в такую редакцию к девяти часам утра, в свой уютный «пенальчик»,садится за столик, включать компьютер, неторопливо пить свой утренний кофе, наслаждаясь прохладным дуновением кондиционера и,не спеша, обдумывать материал очередной статьи. Вслед за сладкими мечтами накатывала обида.»-Черт  возьми,-думал я,-ну,почему так вышло,что  мои рассказы ,худо-бедно,публикуют в местных газетах уже двенадцать лет,редакторы меня знают, а своим среди этой братии я так и не стал? В чем дело?Что мешает мне войти в этот закрытый для меня мир?» Наверное,что-то все же мешало,может быть, мое   н е у м е н и е   разговаривать с «сильными мира сего»,некая  недипломатичность  моего поведения и  излишняя прямота.Эти  отрицательные  качества  и на прежней моей родине не приветствовались, а уж в Израиле, с его «хитрожопым» восточным менталитетом...

           Вот и в тот ,памятный мне день,господин Волчик не принял к публикации мой очередной рассказ,обвинив автора(меня) в: -- а) очернительстве израильской действительности, б)-натурализме при описании интимной жизни героя, в) явно выраженной неприязни к нацменьшинству(арабам).  И это при том,что газета «Времена» считалась в левых кругах «рупором  национального лагеря»!

          -Вы бы,лучше, Вайсфельд, оставили эти ваши литературные упражнения,-рокотал на прощание господин Волчик,- А сделали бы нам спортивный репортаж ! Вот сейчас как раз намечается боксерский турнир памяти  Джексона в Иерусалиме.Поезжайте. Напишите. У вас это хорошо получается. Желаю успеха!-

            Я вылетел тогда от господина Волчика, клокоча  от негодования, и долго шатался по тель-авивским улицам,успокаивая себя быстрой ходьбой. Черт подери,я знал наизусть все эти возражения! Очернительство ,смакование сексуальных отношений, злоупотребление ненормативной лексикой,призыв к насилию над угнетенным нацменьшинством и прочая, и прочая... Сколько раз я это слышал в адрес моих произведений! А потом я открывал очередной  пятничный  номер  газеты «Времена» ,»Израильские новости» или другой русскоязычной газетки и  читал  жуткие опусы М. Мауса, Л. Дохлого, А. Саковой ,любовался литературными выкрутасами  А. Гопштейна  и прочих  «постоянных авторов»,где в полном обьеме присутствовали и некорректная ругань в сторону «леваков  в правительстве» ,и  «непонятный широкому читателю» сюрреалистический бред,и  ночные поллюции «холостого репатрианта», и многоэтажный мат известного  еврейского рифмоплета, и  многое другое, за что  мне,»фрилансеру» Ефиму Вайсфельду, бдительные «русские»  редакторы давно   оторвали  бы  яйца.

                   В ту пору я еще никак не мог уразуметь такой простой,как хозмыло, истины - ни тематика,ни сюжет,ни владение словом не являются определяющим для опубликования материала. В израильско-«русских» газетах  печатают вовсе не самых умных,талантливых  и мастеровитых.  Печатают  с в о и х.  Я  же все равно оставался «варягом»,  охранником  подземных гаражей и супермаркетов,то-есть чужаком. И с ностальгией вспоминал свою работу в   московской демпрессе горбачевских времен,во всех этих  «независимых газетах» , «панорамах» и « свободных словах»,где разрешалось все, кроме  бездарности , скуки и пошлости.

          Но,вот, однажды... Однажды вечером раздался в моей холостяцкой норе телефонный звонок. Звонил  один из моих случайных приятелей,считавший себя «поклонником моего таланта». - Ты открывал сегодняшние «Времена»?-закричал он мне в ухо,-Нет? Открой страницу обьявлений!  Они обьявили конкурс! Набирают на курсы  журналистов при газете ! Я думаю, это в связи с увольнением  их главного редактора Ковальского  и всей его команды! Дерзай! Если возьмут на курс -с тебя бутылка!Бай!-

         Я развернул газету и на страничке обьявлений увидел то,о чем  мне кричал в трубку приятель :- Г-та «Времена» обьявляет набор на курсы подготовки журналистов с условием дальнейшего трудоустройства в  нашей газете или ее филиалах в др. городах. Руководитель курса М. Балясник.  Телефоны для контакта...».    « Что ж,возможно,это тот самый счастливый случай,- подумал я,- Это шанс выбраться из  подземных гаражей. Стоит рискнуть.» И я позвонил.

                   На курс меня приняли. В собеседовании участвовал сам учредитель --М. Балясник,редактор популярного  юмористического  журнальчика, еще один журналист из «Времен», по фамилии  Бейнер ( ох,прохвост !-подумал я, глядя на его жуликоватую физиономию),и некая весьма авантажная дама  расплывчатого возраста.  -Ну, что же...вы,Вайсфельд,можете считать себя принятым,-завершил короткое интервью Балясник,- нам хорошо известны ваши публикации.Преподавать на  курсе буду я, Миша Хейфец и Наташа Лозовая. И вот еще наша  Роза Исаевна, - он кивнул в сторону  авантажной дамы.-- А теперь    зайдите в бухгалтерию, они запишут номер вашей кредитной карточки...-    - А это еще зачем?- (у меня внутри нехорошо екнуло). -Ну,как  же ?-удивился Балясник,- Наш курс стоит три тысячи шестьсот шекелей. Можно разбить на платежи. Пожалуйста,бухгалтерия направо по коридору. Следующий!-- крикнул он в распахнутую дверь.   - «Вот это номер,- подумал я,-в обьявлении об оплате ничего не говорилось...А может не стоит ? -заговорил во мне тревожный голос хронически надуваемого «русского» репатрианта,-Может быть весь этот курс -очередная афера по выкачиванию денег?» И тут до моего сознания дошли слова Балясника - «на нашем курсе будет преподавать...Наташа Лозовая». Ну,конечно,Наташа Лозовая,она же Шерри Шляхман! И все сомнения мигом испарились. Я увижу ее,я буду с ней говорить,мы познакомимся поближе! Это  была несомненная удача. И три тысячи шестьсот шекелей -(моя месячная зарплата!),уже не казались  столь  неподьемной платой за курс...Я  увижу ее легкую походку. Ее стройные ноги в черных чулочках.Ее подрагивающую на ходу попу.Ее густые каштановые волосы... И трезвый голос  моего внутреннего скептика: (-ну,кто ты такой для нее? Что ты можешь ей предложить,кроме своего изрядно подержаного хуя? У тебя нет ни  положения,ни  солидного счета в банке,ни  машины ,ни даже собственной квартиры и т. д....) -вот этот трезвый голос заглушался телячим восторгом от перспективы дальнейшей совместной работы (а почему -нет?). Не боги же,в самом деле,горшки лепят!

             Да, она изменилась с того раза, когда я впервые увидел ее в узком коридоре «Времен» . Она выглядела еще эффектнее  в кремовой прозрачной блузке,длинной джинсовой юбке с боковым разрезом до середины бедра и туфельках на высоком каблуке. Она мило,но в то же время светски ,улыбнулась  мне,когда я представился ей  на нашем первом семинаре.  -А я вас знаю.Заочно.Читала ваши статьи в     «Стеклах». Ну,что ж ,давайте поработаем вместе!-весело  предложила она.- У меня есть к вам одно серьезное дело.- Ее грудной низкий голос действовал на меня  завораживающе и я тут же согласился. Дело же заключалось в том, что мне поручалось сьездить в  Хадеру(ближний свет!) и взять там интервью у  ветерана Второй мировой ,некоего Хаима Цапкеса. Этот Цапкес,чудак восьмидесяти с гаком  лет, соорудил у себя на квартире мемориальный музей евреев-Героев Советского Союза. И вот уже два года выбивал  у местных властей казенное помещение для этого музея.  О его домашнем музее даже транслировали  по «русско-израильскому» каналу ТВ, но дело не двигалось, настырный старикан обзванивал редакции газет и наконец  так достал редактора «Времен»,что тот послал на встречу с ветераном Шерри Шляхман, а Шерри-Наталья перепоручила это дело мне.

         - Понимаешь,-обьясняла она,- Мне сейчас мотаться в Хадеру «в лом»,да и кроме этого старикана есть дела-- интервью с президентом Израиля, беседа с «узницей Сиона»  Идой Кандель...Так что,езжай,практикуйся! Поездка,разумеется,будет оплачена.--  Мы как-то незаметно перешли на «ты».

         Ее грудной голос... Ах, да что там!  Я, конечно,помчался в Хадеру,беседовать с ветераном  Цапкесом ,а потом,по ее же просьбе, в Герцлию и в другие места Большого Тель-Авива. Ведь мне надо было быстро овладевать навыками современного израильского журналиста. Через неделю беготни  мы встретились  в редакции «Времен»,где я должен был представить ей  отчетные материалы.

                   Мы уединились с ней на третьем этаже,где было много пустых помещений. В маленькой пыльной комнатке  стоял массивный стол, обтянутый зеленым сукном. У стены-- шкаф с разбитым стеклом. Несколько старых стульев. Моя статья называлась -«Нужен ли Израилю музей ветеранов 2-й Мировой войны?». Я рассказывал о старом энтузиасте, бывшем летчике  штурмовой авиации,она перелистывала мои записи, как-то рассеяно кивая своей красивой головкой. Она сделала высокую прическу ,закрутив роскошные каштановые волосы вокруг головы на  античный манер. В нашем крыле здания было тихо. Закатное солнце золотило пыльную стену,  желтые блики  лежали  на зеленом поле стола.

      И вдруг я почувствовал, что она не слушает меня, что ей вся эта «ветеранская история» неинтересна. Она переменила позу,положив ногу на ногу , разрез  на ее юбке разошелся... Я увидел черный край чулка. Длинная красивая нога нервно качнулась... Она перехватила мой взгляд, но глаз не опустила. Зелено-карие глаза ее смотрели в упор. Я отвел глаза и почувствовал, как ее пальцы коснулись моей руки. Сердце гулко ударило в виски,внутри сжалось тревожно... Мысли мои заметались тараканами,застигнутыми врасплох:- «Почему я боюсь...Я  мечтал об этом... Она... такая строгая,светская... И вдруг...Что делать?...»     И ее голос,зазвучавший в тишине вокруг меня: - Что  ты  городишь эту чепуху... Оставь...Иди сюда-а-а..».-

           Мы вскочили одновременно. Она резко обняла  меня  за плечи, лица наши  неожиданно и страшно сблизились.  -Не бойся,сюда никто не придет... -ее густой низкий шепот ударил по нервам.  Гибкие руки с неожиданной силой властно рванули ремень моих джинсов...Потом охватили  шею...Она резко села на стол лицом ко мне,юбка вздернулась кверху...Черный край чулок подчеркнул белизну  раздвинутых бедер...Задохнувшись, сама рванула тонкую резинку ажурных трусиков... -Ну! Ну, же...что ж ты...давай!...-  Охватила меня  ногами,стискивая...Ее  нетерпеливые пальцы сжали мой член, возбуждая  и ,одновременно, направляя в себя, вглубь...  И... вот оно! Охватило, сжало, втянуло меня всего....Горячая пульсирующая глубина...

          --О-о-о! О-ох! О!О! О-о-о-а-а!--воркующие   ее стоны,-- Да-а! Да-а! Во-от та-ак... Ой, ма-ма!...- Я зажимал ей рот поцелуем,боялся,что услышат и прибегут.  Заторопился, почти  удерживая на весу ее сильную упругую попу и яростно входил в нее...Она бешено дергалась. Стол скрипел и шатался. Наконец, внутри  у  нее заклокотало, как в жерле вулкана, она выгнулась назад и завыла низким голосом :-О-о-о-о-!-,горячая волна омыла меня, и я с силой излился в ее  бездонную глубину.

    Она хрипло вскрикнула и обвисла в моих обьятиях.  Я осторожно освободился,услышав чьи-то шаги в коридоре и шум далекого лифта. Она мягко завалилась на стол и замерла. Ее  бесстыдно раздвинутые ноги в коричневых  туфельках  свисали со стола.  Ее глаза были закрыты , резко обозначились темные подглазья, и  рот, обычно твердо сжатый в линию, виделся мне безвольно обмякшим. Где-то внизу хлопали двери ,слышались чьи-то шаги и  смех.

           «- Ну....вот...все...-  услышал я ее  шепот,-- Все...хорошо... Спускайся вниз  и подожди меня...На выходе. Минут через десять.»

 Потом я часто удивлялся ее не-женской манере молниеносно приходить в себя после интимной близости.  Наверное,она  никогда не теряла голову до конца -верный признак настоящего представителя второй древнейшей профессии.

           Я спустился на лифте вниз, вышел на улицу. Дальнейшие события развивались, как  в диснеевском  мультике.  Наташа-Шерри легко выпорхнула из здания ,махнула рукой и...тут же подкатило такси,вызванное по «мобильнику»,мы  крутились по тель-авивским улицам, вот опаловая  полоса моря показалась меж серых одинаковых домов , мы вылезли из такси,  шли по тесной улочке к морю и она крепко держала меня под руку,прижимаясь на ходу упругим бедром. На углу возникло маленькое кафе,мы уместились за столиком,заказали жареную курицу с чипсами и набросились на еду с жадностью ( -черт возьми, я не ела с самого утра!-сказала она мне). Потом  медленно пили темный греческий коньяк,наблюдая,как фиолетовые  тель-авивские сумерки заливают окружающее пространство.

 Она порывисто встала, кивнув мне ( -идем же!-),я расплатился за ужин и мы снова брели  узкими переулками, пока не оказались на углу уютной улочки, рядом с каким-то магазинчиком, где я купил ей цветы.  -Зайдем ко мне- шепнула она.  И вот он, четырехэтажный , обшарпанный, довольно старый дом. На фасаде -весело мелькающиий ряд разноцветных лампочек. Буграшов,48.

                 - У нас тут  «махон бриют»* ,--она игриво хихикнула,-- идем во двор, вход в жилые квартиры там...-

           Тусклая лампочка освещала щербатую лестницу. На втором этаже она открыла дверь и мы провалились в бархатный полумрак ее обиталища. Большая тахта в салоне,какие-то полки, заваленые книгами,журнальный столик,напротив двери  в салон -- тумбочка с телевизором,рядом кухонька, наполовину заставленная холодильником, в прихожей -вешалка с небрежно болтающейся одеждой, на кресле-- сваленное  в беспорядке белье -и все это окутанное каким-то таинственным полумраком . Свет она зажгла только в душевой. Потом,сразу, струя теплого душа,снявшая дневную усталость, и...скрипучая тахта приняла наши разомлевшие тела...

    Нет,она не дала мне расслабиться после хорошего ужина и коньяка, она всосалась в мою плоть,втягивая  ртом,возбуждая... Она была требовательна и неистова,эта королева  пера. Она сжимала  меня сильными ногами,не давая уйти, вобрав в себя мою плоть, охватывала своими горячими лепестками, душила   бесстыжими поцелуями... Она больше всего любила позу «всадницы»,эту позицию женского доминирования. Но я разворачивал ее,ставил на колени,и входил сзади, с силой  вбивал до конца,она взвизгивала,дергалась ( ...Нет! Не хочу-у! О-о-о! О-о-о! Ой, не надо... милый...  родной...О-о!-). Но именно   е е   я хотел  драть  «раком», потому что только так я мог услышать от нее -« милый, родной»...

         Тогда мы провели в ее постели весь шаббат.** В одном из антрактов она призналась,нежно поглаживая мою  грудь,что у нее давно не было «постоянного мужчины», а случайные партнеры не выдерживали,с точки зрения  мужской силы, никакой критики.  «- Понимаешь,--жарко  шептала она мне в ухо,-- Мне, как женщине, надо  м н о г о    и   д о л г о. Главное-это даже не величина члена...хотя  и это тоже...Но ,главное, все  же - длительность... И интенсивность... А эти? Чик-чак,раз-два и в дамки! Ха-ха-ха!  А ты...Ну,ты совсем дру-у-у-гой. Я даже,если честно, не ожидала от тебя...Ты ,все-таки,уже не молодой жеребец...»  И она снова рассмеялась своим низким, волнующим  смехом.

  Утром я, в  йом-ришон***, я уходил от нее, она провожала меня,стоя на пороге своего жилища,нежно целовала в щеку - « Ну,иди уже,тебе надо отдохнуть,ты устал,бедняжечка,я тебя умотала...».  Я шел  в то утро  к остановке автобусов  с легким  звоном  в ушах,голова моя была абсолютно пуста и зверски хотелось пить. До  очередного дежурства  на автомобильной стоянке  супермаркета оставалось несколько часов и я должен был успеть  поспать. Дома я сожрал все скудное содержимое холодильника и,проваливаясь в сон, успел подумать:-« Ничего, скоро эта дурная работа закончится... И буду я трудиться в газете...вместе с Шерри...И все  наладиться...».

           Тем же вечером я машинально проверял  багажники машин и сумки заходящих в  торговый центр граждан и думал о том,что ни одна дама не выжимала меня в койке так,как  Наталья-Шерри. Но ни одна и не давала мне такого острого, поглощающего наслаждения!  Если так пойдет и дальше,думал я, то я  вполне могу стать ее сексуальным рабом.  С другой стороны, на горизонте явно  замаячила долгожданная  перспектива работы в газете. Курс наш должен был скоро закончиться,главное -это получить бумажку об окончании и вперед! Господи, я буду сидеть  в чистом помещении с кондиционерами,общаться с приличной публикой,а не с этими  «восточными» крикливыми  грубиянами,получать нормальную зарплату,что может быть лучше для одинокого пожилого репатрианта? Да-а-а...

     Жаль,конечно,что мы встретились с Натальей  так поздно,если б лет,так, на пятнадцать пораньше! Тогда мне ,тридцатипятилетнему здоровому мужику она бы подошла со своим огненным темпераментом. А теперь, перевалив за   «полтинник», тяжеловато  ее удовлетворять. Вспоминалась хэмингуэевская Хелен Бредли с ее переживаниями:-« ...я хочу,чтобы  э т о г о  было   побольше...как можно больше...».  Что, если и моя Наталья-Шерри  захочет  «этого»  побольше? Но ,я отмахнулся от сих печальных мыслей,главное-она поможет мне устроиться в газету,а остальное...

        Мы встретились с ней еще несколько раз и каждый раз  э т о  было  жгуче и опустошающе хорошо. После наших  свиданий  мне всякий раз казалось,что   мужское естество  мое полностью исчезло. Такое ощущение, будто за ширинкой гуляет ветер,а мужские причиндалы отсутствуют.

  За это время я выполнил еще несколько ее просьб,как-то - сьездил в Иерусалим (сделал репортаж с соревнований по боксу),встречался с группой молодых студентов-наркоманов,живущих в заброшенной арабской деревне и т.д.   Наталья,бегло просмотрев мои материалы,сдала их в печать,обещав ,что посодействует  публикации.

        А затем вдруг,неожиданно, уехала в Европу. « У меня командировка,встреча на радиостанции «Свобода»,- говорила она мне в коридоре редакции,-И еще  старую подругу надо повидать,   живет  в Кельне...».

        Я проводил ее до аэропорта. Мы вылезли из такси в Лоде, возле «Второго  терминала». **** -Не провожай  дальше,- сказала она,- Не люблю долгие проводы.   Прилечу через две недели. Увидимся в редакции. Бай!-Она легко чмокнула меня в щеку и,вскинув спортивную сумку на плечо, быстро зарысила  к стеклянно-

 му зданию  аэропорта.  Я мысленно пожелал ей благополучного приземления и умчался на такси в Тель-Авив.

          Две недели пролетели ,как сон. Я все чаще ловил себя на мысли,что за время нашего короткого знакомства  стал привязываться к Наталье. Я знаю за собой это паршивое для мужика качество -привязываться к обьекту  совместного сексопро-

 вождения.  Самое скверное,если женщина это чувствует. Особенно такая, как Наталья-Шерри.

          Она должна была прилететь накануне субботы. Так она мне сказала. Рейсом из Берлина,в 12.00. В три часа дня я позвонил ей домой.  Долго слушал телефонные гудки. Никто не брал трубку. Потом,  переждав какое-то время,позвонил на «мобильник». Секретарша-автомат монотонно -мелодичным голоском посоветовала  позвонить попозже.  И вот тут...какой-то нехороший,тревожный сверчок засвербил внутри. У меня всегда так. Вдруг, на ровном месте, появляется ощущение надвига-

 ющихся неприятностей.  Я постарался не думать о плохом,задвинул беспокойного сверчка в самый дальний закоулок своей  души и  окунулся с головой  в повседневную рутину, благо,  ночные дежурства в подземном гараже этому способствовали. Так прошла неделя. А ,может, и больше?   Потом  меня пригласили на заключительное занятие нашего курса, где сияющие    свежими  упитанными лицами  М. Балясник и  директриса  концерна «русских» газет Израиля,г-жа  Ю. Машалова-Левкович вручили нам  дипломы об окончании, поздравили  и... пожелали   успехов в  дальнейшей  журналистской  работе. О  принятии нас в штат сотрудников «Времен» или какой-либо другой газеты концерна уже никто не заикался.

         Вчерашние «курсанты» обиженно и недоуменно  шелестели в коридорах редакции  ( -столько денег заплатили и все зря!-),  одна из девочек  всхлипывала и стучала кулачком по стене ( -гад, он же мне  обещал!-),  но я был спокоен. Я знал,что скоро увижу мою Наташу-Шерри и она все устроит. Наверное,думал я, наверное, она уже прилетела и отдыхает от своих впечатлений и перелета,выключила телефон и поэтому я не могу дозвониться.Но, завтра-послезавтра...

         Я увидел ее только через неделю,в понедельник. Это был ее присутственный день.Она всегда  появлялась в редакции по понедельникам. Я услышал ее веселый энергичный голос еще в коридоре... Она рассказывала что-то одному из своих коллег. Судя по густому басу, это был замредактора «Времен», крупногабаритный  и вальяжный дамский угодник Серж Погребельский. Я выскочил на «пятачок»  редакции,где за низкими стеклянными перегородками  пыхтели  за своими компьютерами  штатные сотрудники газеты. Погребельский,заметив меня,что-то сказал ей  и бочком протиснулся в один из «пеналов».

          Она обернулась ко мне и улыбнулась весьма светски,одним ртом. Она была одета в элегантный английский костюм и  слегка благоухала какими-то новыми,незнакомыми  духами. «-Ну, конечно же,  побывала в Европе...»-подумал я.    -З д р а в с т в у й т е!- весело  сказала она,- Как   в а ш и  дела? Пишете?-

     -С-сп-асибо...нормально,-ответил  я,несколько опешив от ее странно-холодного  «выканья». - Ну,как  т в о я командировка?-продолжал я,- Как Европа? Понравилось?-

          -- Как Европа -не знаю,-ответила она,--У меня все хорошо. Я слышала, в ы уже закончили  курс? Поздравляю. Желаю успехов. Пишите. Приносите материалы...-

         -Наташа! -(мой голос предательски дрогнул, но, почему она  так говорит,как с чужим,почему?Ведь мы же не ссорились?) -Наташа...я только хотел узнать... Как насчет постоянной работы? Нам обещали,что после окончания...-

        --Да-да, я в курсе. Мы об этом как раз сейчас говорили с    Сержем Погребельским. В ы  знаете,мы с ним  пришли к единому мнению. В ы, Вайсфельд, конечно,талантливый  автор,  н-но...в ы  пишете хорошо только о том,что  в а с  интересует. А обычная рутинная информация -это не для  в а с.  Вот и Марк Волчик того же мнения. Я ему,кстати,показывала  в а ш и  эссеистские работы,но он их отверг.  Так что, понимаете...-

       Я хотел было горячо возразить,нет,это все ерунда,я же писал репотажи о спорте и о наркоманах из Лифты...Но  тут кто-то из шумных коллег, выскочив в коридор закричал :-Натали! Ты мне как раз нужна! Срочный репортаж о твоих европейских встречах!-  И она, мило улыбнувшись ,уже  увлекаемая толстым крикуном, бросила на  прощанье :- В ы звоните,Вайсфельд. У  в а с   же  есть номер моего «мобильника»-...   Я еще постоял в коридоре, переваривая услышанное,мимо проходили сотрудники,некоторые здоровались на ходу,о чем-то спрашивали , я машинально отвечал что-то... Потом  вышел из здания  редакции и побрел прочь. В этот день было очень жарко и яркое  солнце слепило глаза, а я,как назло, позабыл  дома темные очки. Может быть,поэтому мне было так неуютно в тот день на тель-авивских улицах.

          Больше мы  не встречались. Я ,правда ,звонил ей несколько раз на «мобильник»,но всякий раз секретарша-автомат просила перезвонить позже. Я вспомнил, как она как-то  откровенничала со мной в постели:-« Я всегда отключаю телефон вне работы, а кого   м н е  очень надо,я и сама найду...». Некоторое время я еще приносил свои статьи и рассказы во « Времена»,но там  так ни разу  мы с ней не пересеклись. Только  однажды, когда  в один из жарких вечеров  гулял с приятелями  в пляжной зоне Бат-Яма , увидел  ее в компании  явно  местного уроженца,весьма упитанного пожилого «сабры» из тех,кого я отношу к типу «местного адвоката»-- залысины,седые височки,изрядное брюшко,дорогие брюки и рубашка навыпуск,  расстегнутый  ворот из-под сбитого набок галстука и нагловатые манеры «хозяина жизни». И  Наталья-Шерри, эта  уверенная в себе, эмансипированная леди «русской» прессы,как она не походила на себя в этот раз! Она робко держалась за его руку и все время что-то говорила,искательно заглядывая в его глаза, устремленные в одну, лишь ему ведомую даль. Меня она не заметила. Или сделала вид?...

            Я по-прежнему работаю на охране подземных гаражей. Предпочитаю ночные смены. Я оставил в прошлом свои честолюбивые мысли о денежной и достойной работе в одной из «русских» газет. И лишь иногда, когда я еду домой после ночной смены и автобус номер 63  проносится по  улице Буграшов мимо дома 48, и сверкнет на повороте,вдали, кусочек опалового моря  и...я вспоминаю  наши с ней  ночные встречи, и вздыхаю про себя, и улыбаюсь  н е с б ы в ш е м у с я.

                       Ххххххххххххххххххххххххххххх хххххххххххххххххххххххххххх.