*  *  *

Обида

 Хоронили Славу Раковича - хорошего, светлого, изначально талантливого человека. Как он танцевал! Меня не покидает мысль, что он был великим танцором. А блистал не на сцене, а среди друзей на наших вечеринках, праздниках, именинах.

И вот он умер. Он лежал в гробу, измученный страшной болез­нью, а работница ритуальной службы равнодушно скорого­вор­кой читала по бумажке о его жизни, которую мы хорошо знали, а она - нет. Словно издеваясь, она захлебыва­лась от спешки. Обидно, что нельзя вырвать из рук этот листик бумаги и вытолкнуть ее прочь! 

Наконец, она замолчала, и мы молча прощались с ним. Что может быть красноречивей молчания?!

Слава мог выпить. И мог иногда перебрать.
"Господи, Слава, - подумал я, - хоть бы напился ты сейчас!
Какое это было бы для  всех нас счастье!"

   *  *  * 

  Успех 

Успех - это такая редкость. Вы спешите поделиться им, каждый раз забывая, что в душах многих людей плавает маленькая, уверт­ливая, живучая рыбка, и зовут ее - Зависть.
И эти люди по-разному воспринимают ваш успех: одни - вроде бы радуются,  другие - похваливают, третьи - намеренно не придают этому значения.
Но посмотрите в их глаза! Они тускнеют...

*  *  *
  Болезнь

 
Последние три недели мой принтер стал работать настолько плохо, что я стал подумывать о том, что его нужно отдать в ремонт или купить новый. Внутри него что-то стонало, стучало, и он весь дрожал от чрезмерных усилий. Я, желая ему помочь, откры­вал крышку, проверял крепле­ние картриджей. И, как неопыт­ный врач, пытался что-то сделать наугад, но состояние его с каждым днем ухудшалось. Наконец, он стал делать пропуски. Когда об этом рассказал жене, она посмотрела на принтер и сказала:

-  Ему же холодно!

Дело в том, что принтер стоял на широком подоконнике. Была зима. И последние три недели были морозными... «Боже мой, - поду­мал я, - какой же я у тебя идиот! Смазка механизма не рассчитана на такую низкую температуру - придурок ты, а не инже­нер!» Перес­тавил принтер на теплое место, он отогрелся и стал  работать нормально.

«А если бы я был врачом? - подумал и ужаснулся.
- И старый, больной Принтер умер по моей вине! Совесть моя корчилась бы по ночам и не давала мне уснуть. И я бы стал несчастным человеком».

Есть понятия, которые настолько очевидны, что не вызывают никакого сомнения. Люди, жившие всего лишь три столетия тому назад, знали, что земля плоская, а солнце вращается вокруг земли. Но Янкель - этот рыжий, худой, высокий, с подслеповатыми глазами Янкель, большой умник и хохмач - вдруг начал утверж­дать, что Луна - шар. Это было смешно необыкновенно, и все местечко потешалось  над ним. А когда он сказал, что и Земля - шар, люди огорчились: сумасшествие - страшная болезнь. А началась она с того, что ему кто-то подарил деревянный шарик. Янкель привязал к нему нитку и повесил - он стал единственным украшением в его доме. Когда вечером зажег свечу, в его комнате появилась маленькая луна. Он рассматривал освещен­ную полу­сферу шарика с разных сторон и наблюдал все фазы луны.

Спустя столетия, в этом уже не местечке, в городе гастро­лировал цирк. И клоун, его звали Яша, был рыжим, худым, высо­ким. В глазах его за толстыми стеклами очков светился ум, а ироническая улыбка придавала его облику что-то детское. И в самом деле - он выходил на манеж и хвастливо заявлял, как делают это дети: "А я что-то знаю!" И говорил, что Земля плоская, а Солнце вращается вокруг земли. Это было очень смешно: каждый знал, что Земля - это шар, и она вращается вокруг Солнца. Есть понятия, которые на столько очевидны, что не вызывают никакого сомнения.

 Старость - удивительная пора: с одной стороны вяло текущая жизнь, с другой - время взбодрилось и стреми­тельно ускорило свой бег. Как замедлить его - ума не приложу, а, между тем, проб­лема серьезная, и надо ее как-то решать. Есть люди, которые в отличие от многих, умеют кушать: делают это медленно, небольшими глотками, наслаждаясь процессом, вкусом, внеш­ним видом блюд, запахами.
Они очень ценят послевкусье и, как великие актеры, умело держат паузу и приводят организм в неописуемый восторг.
Может быть, используя их опыт, каждый день нужно рассматривать, как лаком­ство, и старость станет счастливой?
 

 
  В зале шел концерт. Одна из песен особенно понравилась зрителям. Ведущий несколько раз называл имя присутствовавшего  автора, и каждый раз зал взрывался аплодисментами.
Автора видел только я: сидевшая в последнем ряду молодая женщина вставала и благо­дарно кланялась спинам людей.

Как мне было обидно за нее! И жалко...

  *  *  *

  В те годы наподобие средневековой охоты за ведьмами в стране развернулась борьба с невидимым призраком, которого называли «сионизмом». Шести­ко­нечная звезда вызывала ярость.

Петя работал на заводе слесарем, был доверчивым и все это принимал всерьез.

     -  Как я, рабочий, могу принять участие в этой борьбе? - спро-сил секретаря партийной организации.

 -  Будь бдительным! - ответил тот.

Петя продолжал жить, как раньше. Но однажды обратил вни­мание на форму гаек и головок болтов - и потерял покой.  Что же это происходит?! Сионист­ские звезды, большие и малые,  всюду и везде. Написал об этом в Центральный Комитет партии и Президенту, и в Совет Министров, и в Прокуратуру. Но, по-видимому, влияние сионистов на эти органы настолько было большим, что ему даже не ответили. Тогда он стал говорить об этом знакомым и незнакомым людям. Его надо было лечить, а над ним потешались. Он не мог пережить этого. И его не стало.

Какая несправедливость! Миллионы людей больны этой болезнью, и ничего - живут.  

 Есть такая страна - она как бы на островах, которых великое множество, и разбросаны они всюду и везде. Когда-нибудь мы уедем в эту страну, и станем эмиг­рантами. Все уедем. Это дело времени. Эмигранты, поселившиеся в ней, не ссорятся, не дерутся, не проявляют нацио­на­льной нетерпимости и расовой неприязни. Этого всего нет. Но есть богатые и бедные, как в любой стране. И с этим ничего не поделать.

Эмиграция - дело трудное. Есть люди, которые давно смири­лись с этим, а есть которые вообще не хотят эмиг­ри­ровать. Но так складываются обстояте­льства. Что делать?! Особенно жалко, когда уезжает молодежь. И жаль, когда эмиграция безжалостно разлучает близких людей.

Время от времени я приезжаю в эту страну - навещаю  родных и близких, друзей и знакомых. О своей эмиграции не думаю. Зачем? Все в свое время. А в ней, по-видимому, всем хорошо - по крайней мере, оттуда еще никто не вернулся. Каждый как-то устроил­ся. Но грустно, очень грустно. Особенно, когда читаешь многочисленные резюме на памятниках или металлических досках. В каждом - фамилия, имя, отче­ство, дата рождения, потом зашиф­ро­ванная биография в виде обычного тире и дата эмиграции... Во многих ре­зю­ме - фото­гра­фия, и я вижу какими они были когда-то и вижу их глаза.  Как странно - было время, и они бывали здесь в гостях, бродили, как я, по этим тесным улицам, и вот остались навсегда.

Нигде и никогда - только в этой удивительной стране - так звучит Тишина. Мелодии не повторяются, и каждая из них написана неведомым композитором и очищает душу...

Не хочется этому верить, но мы все - будущие эмигранты.

 *  *  *

 Тарелки с вишнями

 Однажды, когда ел вишни, и выбирал, как всегда, ягоды похуже, чтобы хорошие оставить напоследок, понял, что все время ем только самые плохие. Когда мне дали еще одну тарелку с вишнями, я выбирал самую лучшую ягоду, и с удовольствием ел только хорошие и не съел ни одной плохой. Хоть ягоды в обеих тарелках были совершенно одинако­выми, во второй они были вкуснее.

"Какая ерунда!" -  отмахнулся я от своих «новаций».

Но с тех пор, как ни странно, жизнь моя стала вкуснее в прямом и переносном смысле. Больше - в переносном...

08.2008