“Red, deceiving desert
Waiving me good buy
Clouds like Holly feathers
Whisper in the sky.

If I could imagine
That this lonely flight
Will expose my legend
To eternal night…”

Самолёт уже заправили.
Пассажиры, летевшие транзитом, вернулись на свои места.
Она села возле окна и откинула кресло.
Остановка была в Джакарте, в город никого не выпустили и несколько часов пришлось провести в аэропорту. Капитан корабля проговорил что-то невнятное и самолёт начал выруливать на взлётную полосу. Она вставила в плейер новые батарейки; старые почему-то отобрали при выходе из самолёта в здание аэропорта. Заиграла смешная индийская мелодия по радио. Самолёт проехал несколько сотен метров и снова остановился.
Она закрыла глаза. Прошло ещё несколько минут, самолёт дёрнулся и снова замер.

  В окно был виден только высокий белый забор, увитый вьюном из ярко-розовых цветов. «Бугенвильи» - она быстро вспомнила название, конечно, это именно эти цветы. Они растут лишь в жарких странах: большие, вызывающие. Когда-то она довольно долго пыталась выучить название этих цветов, ими были увиты стены посольства, в котором ей пришлось прожить несколько лет.

  Две сестры заскочили в трамвай.
Была ранняя весна и они ехали на дачу. Сумки были тяжёлые - забежали на рынок, а теперь нужно было заехать в общежитие за женихом старшей сестры. Было тепло и солнечно. Давно собирались поехать, но мама никак не могла найти ключи от дачи после зимы, да и погода была невесенняя. 

Ручки у пакета оборвались и картошка высыпалась на пол трамвая, девочки смеялись и собирали картошку - чуть не прозевали остановку.

В общежитии охранник, как всегда, подозрительно оглядел их, но пропустил. Быстро поднялись на третий этаж и постучали в дверь. Сердце радостно билось. Но никто не ответил…

Серёжа оказался в другой комнате, на другом этаже, у друга. Вчера отмечали чей-то экзамен, удачный или нет, так никто и не смог вспомнить. Ужасно хотелось поскорее сесть в электричку и оказаться на свежем воздухе. Но Серёжа порезал руку, открывая банку со сгущёнкой и пришлось долго искать зелёнку.

Наконец-то, приехали на дачу. Дом за зиму почернел ещё сильнее. Окна с трудом открывались и в комнатах пахло сырыми обоями.

Cестра Насти была на четыре года младше. Она всё время глупо хихикала, когда влюблённые обнимались и многозначительно переглядывались.

  Самолёт уже набрал высоту и начали разносить напитки. Лететь оставалось часа четыре, хотелось заснуть, но не получалось…Она летела в чужую страну, не зная ни места, ни даже города в котором остановится. Купила билеты за пятнадцать минут, выбирая страну по принципу безвизового въезда. Тайланд – оказался самой подходящей страной, да ещё на море. Оставалось только собрать вещи и успеть на самолёт. И вот - она уже летит. Никто из родных не знал, что Настя улетела так далеко. Были майские праздники, День Победы, и на работе всё начальство разъехалось.

«Сколько лет прошло с тех пор, как мы впервые поехали на дачу?» - почему-то пришло вдруг в голову. Последнее время перед глазами всё время пробегали яркие, чёткие картины, эпизоды прошлой жизни. Они возникали словно фильмы: включались посредине и прерывались внезапно, словно отключили свет. Хотелось досмотреть до конца, ещу раз вернуться в то время, к тем людям, потрогать те вещи, но воображение отказывалось воспроизводить желаемое, вызывая ужасное чувство тоски, жалости к себе и несправедливости.

Самолёт приземлился в жаркой, чужой, но уже почему-то любимой стране, в которой так хотелось найти утешение. Села в первое попавшееся такси и попросила отвести до первого курортного города; благо их было множество на побережье. Уже стемнело, таксист не говорил по-ангйлиски. Всю дорогу он как-то странно улыбался и что-то вскрикивал на своём языке, когда машины не хотели уступать ему дорогу. Вдруг он остановился, вышел из машины и переложил её сумку из салона в багажник. Потом на ближайшей заправке купил ей воды и опять улыбнулся, смешно скривив рот. Наконец-то, приехали. Поселилась в гостинице и пошла гулять по городу. Было очень душно, пахло фруктами и морем. Она старалась запоминать, куда идёт, чтобы потом найти дорогу в отель. Но вокруг было так много народу, полуголые маленькие тайки, полупьяные моряки, одинокие пристарелые европейцы – необычная комбинация. Все пили вино и танцевали прямо на улице. Люди улыбались, а маленькие  тайцы с любопытством провожали взглядами высокую, белокожую девушку. Она чувствовала, что здесь её никто не обидит. Она пробиралась сквозь веселящихся людей и знала, что скоро выйдет к морю. Повсюду продавали кусочки жареного мяса и курицы на коротких палочках, разрезанные пополам ананасы, папаю, арбуз. Ну, чем не рай! Город словно обворачивал её в кокон, покрывая всё тело мягкой, тёплой, прозрачной тканью. Она улыбнулась маленькому мальчику и тот спрятался под юбку сморщенной, забавной старушки, варившей что-то необыкновенно ароматное прямо на улице. Вдруг раздался долгий и пронзительный сигнал -  в порт заходило большое военное судно. Никто не обратил на это внимание, но она теперь знала, в каком направлении море. Море, как  старинный друг детства: когда долго не видитесь, порой и не вспоминаешь о его существовании, но стоит ему позвонить и назначить встречу, не можешь дождаться встречи, понимаешь, что ужасно соскучился.

На этот раз море встретило её темнотой: ни горизонта, на огней кораблей не было видно. Даже фонари маленьких прибрежных ресторанчиков не отражались в воде. Ей ужасно захотелось пойти навстречу морю. Она ступила на деревянный пирс, слабо освешённый одной лампочкой и осторожно пошла по нему в море. Праздник, наконец, остался позади и она была наедине с морем. Только сейчас она подумала, что последний раз вдыхала такой жаркий воздух, когда жила на Ближнем Востоке. Она остановилась: «Господи, зачем я приехала сюда?» Между досками были огромные дырки и через них выглядывала вода: мутная, зовущая. Вдруг стало страшно, от одной только мысли, которая пронеслась в голове. Нет, нужно идти обратно в гостиницу и заставить себя лечь спать.

Она почти бегом добежала до гостиницы и чуть не сбила с ног выходящего мужчину. Нужно позвонить папе и сказать, что жива и здорова.

Папа был единственным человек, который знал, что она уехала куда-то далеко: якобы, на несколько дней с друзьями. Разговор получился недолгим. Настя очень дорожила каждой минутой общения с отцом и, зная, что тот не любит долгих и подробных рассказов о событиях, в которых он не принимал участия, всегда старалась побыстрее попрощаться, а потом, наедине с собой, вспоминать его слова. Вот и сейчас, она радостно, по-детски улыбалась, повторяла слова отца: «Нусик, спасибо, что позвонила, а то я уже начал волноваться». Слово «папа» для неё всегда было чем-то магическим. Это был человек безумного темперамента, таланта и силы воли. Ей во всём хотелось походить на него. Все его слова она воспринимала как «Слово Божие» и не было ни единого человека в мире, кто мог бы заставить её усомниться в этом. В день свадьбы папа подошёл к Насте и с улыбкой сказал: «Поздравляю с первым браком». Ей показалось такое поздравление несколько странным, но в тот счастливый день ей не хотелось думать о грустном. Серёжа, теперь уже муж, был немного похож на папу: телосложением, цветом волос и темпераментом. Серёжа был дипломатом и в ближайшее время собирался уехать за границу. Он красиво писал по арабски и очень смешно, как казалось Насте, читал на арабском суры из Корана. Они познакомились, когда Настя училась в последнем классе школы и через два года решили пожениться - Настя ждала ребёнка.

  Она вошла в номер и включила свет.
Прошло два дня с тех пор, как она приехала в Тайланд. Уже успела немного загореть и привыкнуть к одиночеству. На базаре она купила длинную гирлянду из каменных разноцветных рыб и ракушек. Обычно её подвешивают к потолку и рыбки, когда дотрагиваешься до них, нежно звенят. Настя повесила тяжёлую гирлянду в открытый шкаф на вешалку и долго смотрела на неё, потом погасила свет и попыталась уcнуть. За окном было слышно, как кто-то плавает в бассейне. Опять нахлынули воспоминания и Настя погрузилась в них, забыв обо всём.

Они купались с Серёжей в бассейне, в Российском посольстве в Кувейте, куда приехали навестить своих друзей. Потом до ночи разговаривали, шутили, курили кальян. Серёжа всегда был душой компании, рассказывал необыкновенные истории, которые случались  с ним почти каждый день. В то время они жили в Эр-Рияде, столице Саудовской Аравии. Серёжа объездил всю страну вдоль и поперёк, забирался в места, куда не каждый араб рискнёт заглянуть, не будучи приглашённым. Но арабы любили его, наверное, чувствовали, что перед ними свой, родной человек, который не просто полжизни потратил на изучение их культуры и нравов, но и жил, дышал одним воздухом с ними. Настя обожала слушать его рассказы; в такие моменты она ужасно гордилась им.

  Дома, в Москве, её ждал сын…а она спала, даже не подозревая, что тоскуя по уже бывшему мужу, пытаясь забыть его и вычеркнуть из жизни, она прощается с ним навсегда. Через месяц он уедет в следующую командировку в Ливан, а через два года его убьют во время выполнения очередного задания при невыясненных обстоятельствах.

  Посвящается моему сыну, Сергею Платонову…

  Пойми, что это навсегда,
Что боль с годами не исчезнет,
И память сердца не померкнет,
И не излечится душа.

  Надолго будешь лишена
Ты радости и откровенья,
И ночи, полные сомненья,
Сожгут твою любовь дотла.

  Забудь, что ты ещё жива,
Что хочется любить и верить.
Вины твоей нам не измерить,
Но в этом мире ты – одна...

Анастасия Вяземская
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.