EN
Старый сайт
Год заканчивался проливным дождем, и только к обеду немного стихло.
Можно было, наконец, выйти прогуляться, прихватив, чтобы выбросить, горшок с увядшим цветком, еще так недавно поднимавшим встрепанную голову от небольшого глотка воды, но вот совсем уже прокисшим, и ставшим сплошным напоминанием той жизни, в которой он появился.
Его принес человек в очках - во время знакомства...
Словно маску на суть своей малозначительности, по-человечески - мелкости, он одевал очки, и тогда казался интеллигентным и даже, кажется, поступал иначе – как-то осмысленно и правильно, хотя по сути был другим.
И я всегда любила то, как чувствовала себя рядом с ним, когда он был в очках.
И я не любила то, как я чувствовала себя с ним, когда он снимал очки.
Все просто.
Мы разошлись...
Но он как раз был без очков, и ничего не заметил.
Теперь осталось только выбросить этот так долго боровшийся за выживание цветок, словно навсегда выбросить из сердца всю ту боль, и воспоминания.
И захлопнуть крышку.
Потому что жизнь все-равно наполнена иным смыслом: ощущением этой внезапной влюбленности в виде букета, брошенного мне со сцены и волшебным образом долетевшим до многих других, и неожиданной добротой незнакомого мужчины, заплатившего за меня в кассе недостающие несколько крон, и пожелавшего счастливых праздников, прежде чем навсегда уйти из моей жизни.
И телефонным звонком, прорезавшим пространство в ту самую минуту отчаянья, когда ставится итоговое двоеточие в конце фразы...
Но вот появляется чей-то голос, провозглашающий доброе намерение настроить мое пианино (в подарок, просто так, не сама конечно, но заплатить за настройку), и заслоняет окружающее пространство любовью и нежностью.
Люди творят добро, в свою очередь - порождающее добро.
Последнее воскресение декабря.
Дождь. Церковь.
Терпение, терпение, чтобы дождаться, пока уйдут разговорчивые посетители, и прямо в объятия: спасибо! И с новым годом!
А потом любимая кофейня на берегу канала, и порадовать себя воздушной сладостью торта, и взбитой негой «Капучино».
И обратная дорога домой...
Маленькая мужская нога, затянутая в джинсовую туфлю, выставленная в проходе трамвая, и битые стекла на остановках – все это наводит душевную смуту и притаскивает воспоминания вчерашнего вечера, когда после недолгого вращения колесика на экране skype возникла понурая и небритая голова.
- Ну, - вопросительно и напористо ухнула голова...
- Что «Ну»? - опешила я.
- Как жизнь?
- Хорошо жизнь...
- Ты чего это меня «мочишь»?
И далее следовал текст из моего письма, закруглявшийся фразой - «ты, кажется, не понимаешь...», сильно задевшей его внутренний мир, и вынудивший ткнуть в skype и тоном, которым говорят с надоевшей женой, «высказать мне все», чтобы, как он пояснил, не носить в себе.
А то его «это» раздирало и создавало дискомфорт.
Теперь стало дискомфортно мне... (Здравствуй, Родина!)
Поняв, что перегнул палку, человек с той стороны экрана попытался спасти ситуацию, выдернув из памяти привычную фразу, которая ранее прицельно заставляла таять женские сердца – «Вот я приеду, и побью тебя».
Но ничего не получилось - амур не пролетел... Пропасть только увеличилась.
Истероидный тип - подытожила подруга-психиатр.
Первый признак: они всегда еду называют в уменьшительной форме. И привела пример своего бывшего мужа, который говорил уменьшительно-ласкательно о еде,получалось: картошечка, капусточка... И все такое. Оказался полным придурком: потом бросался на стену, и стучал в нее огромными своими кулаками, когда по ТВ объявляли прогноз погоды (не такой, как ему хотелось).
Пришлось продать телевизор.
Но это не помогло. И когда однажды ночью он открыл холодильник, и не нашел того, что днем всем обозначил как «моя колбасочка», то так орал, что его увезли на «Скорой». Какие там очки - у него их никогда не было...
Трамвайная остановка выхватила из мокрого пространства улицы случайно образованную группу незнакомых людей различного возраста и положения, среди которых был и мужчина в черном пальто и в черной шляпе.
Опять жизнь ввернула образ «встречи с судьбой», появляющийся то здесь, то там.
У вас бывало такое ощущение? Как будто пришли немого раньше начала спектакля, и можете зайти за кулисы, и отодвинуть штору, и заглянуть в гримерную, где пудрится образ главного героя, а потом выйти на сцену, и почувствовать себя в образе...
А всё почему? Потому, что просто знакомы с постановщиком...
Пьеса, собственно говоря, о том, как ничего не подозревавшая женщина встречает свою судьбу. Постановщик так решил этот образ - или человека в образе судьбы, или судьбу, если хотите.
Он одел его в черное пальто и шляпу, и специально поместил на дорогу, по которой женщина идет, поднимаясь к памятнику Наполеона. (Последний тут мелькнул случайно, и значения в данной пьесе не имеет).
Все это происходит как будто в Аджаджо - французском городке на острове Корсика, куда она попала, допустим, по глупости, или просто случайно, наперекор опасениям судьбы.
Вот они встретились и молча поднимаются в гору, идут рядом, и ничего не говорят.
Но такая взрывная волна между ними, что создается пространство электрического поля, и еще немного, и что-то произойдет, я не знаю что, но предчувствую, и мне страшно...
И вот уже идущая рядом женщина превращается в меня, и Он снимает шляпу, и молча кланяется.
От этого жеста холодеет глубоко внутри - где-то в области живота, и потом волной поднимается удушье и скапливается у горла, и тревожно, и трудно дышать, и как-то торжественно и непонятно...
Февральское солнце вспыхивает над Ним, и Он уже растворяется в этом волшебном ярком свете, чтобы тут же возникнуть вновь, в конце этого года, когда Ядвига — полька с русскими корнями, посещающая курсы русского языка, рассказала, как, будучи студенткой варшавского университета, повстречалась однажды на улице с пожилым профессором, преподававшим у них, она не помнит какой предмет.
Но давайте назовем этот предмет «вежливость».
И вот почему: профессор шел навстречу Ядвиге, в одной руке он нес портфель, а другой опирался на трость, ставшую ему необходимой подмогой при передвижении.
Уставший и больной человек с трудом шел по весенней улице Варшавы. Но, заметив идущую навстречу девушку, остановился, поставил на тротуар свой портфель, и, освободившейся рукой, приподнял в приветствии черную шляпу.
Ядвига до сих пор помнит это ощущение страха и внутреннего трепета, а также жаркую краску, залившую ее лицо.
А ведь прошло уже почти 50 лет...
Так, варшавский профессор и господин из Аджаджо соединяются вдруг в сознании обоих женщин (одна из которых полька с русскими корнями, а другая - как странно, не правда ли, - русская с польскими корнями), яркой вспышкой света, образом мужчины, приподнимающим в поклоне шляпу...
И жизнь опять обещает так много - легким вздохом, внезапным желанием, проявлением участия - стоит только захотеть...
Пройду возле елки на площади главной,
Над пропастью года, ушедшего плавно,
Над пропастью года, ушедшего в бездну,
Я благодарю тебя, Господи нежный,
Я благодарю тебя, Боже Всевышний,
За то, что просила тебя, - и услышал,
За непонимание сути вначале,
За то, что друзья мои долго молчали...
За смех вперемешку с мольбой осторожной,
И слово твое, и решение « Можно»,
И даль голубую в безбрежии утра,
И жизнь повернувшую сразу и круто,
И пламя свечи, и полет, и страданье...
Я благодарю за любое желанье,
За то, что терпеть и любить научилась,
За каждую боль, и за каждую милость,
За радость надежды, и творчества чудо,
За веру внутри, и удачу повсюду,
Спасибо и впредь, и вовеки и ныне!
Пока еще звезды твои не остыли,
За мир, что в душе моей вновь ощущаю,
За то, что люблю, и живу, и прощаю...
Адаева Айша 
Вайнер Ирина 
Мастинская Фаина 
Андреевский Александр 
Андерс Валерия 
)