Моё разнотарье....

       Вся моя жизнь советского врача - ординатора, старшего ординатора, ассистента и доцента с постоянным ростом зарплаты в соответствии с должностью сопровождалась нехваткой денег. Не так уж, чтобы не хватало на жизнь.

      

      Нет, мы не голодали и всегда были прилично одеты, даже ездили отдыхать, покупали книги, сменили однажды машину на более дорогую и держали её в личном гараже. Но наряду с этим, у нас почти всегда были долги в большем или меньшем размере. В соответствии с выражением: то нос вытащишь - хвост увязнет, то наоборот.  Либо, деньги в обрез...

      Просто у нас никогда не было сбережений. Не было и исходного капитала, полученного в наследство, в том числе и бриллиантов, золота и прочих драгоценностей, которые можно было превратить в деньги при необходимости.

       Вру! Один золотой браслет, одна пара золотых запонок и золотые карманные часы всё же были, полученные в наследство от отца жены, и в подарок от его брата,  но как семейные реликвии были отложены на чёрный день или для передачи жениху и невесте детей. Запонки и часы, правда, были проданы для покупки билетов на полёт в гости, к детям, когда они уже были в Израиле, а браслет, как и вообще золото, моя дочь не любит. Вот и пылится, не ржавея, эта последняя и единственная наша фамильная драгоценность.

      Крупные денежные суммы на сберегательной книжке у нас как-то не получались, несмотря на решения и неоднократные попытки их делать. Едва соберётся две-три тысячи деревянных, как подоспеет то поездка на отдых, то свадьба, то покупка машины и т.д. И снова пшик!

      Нас выручали многие трезвые, по нашему мнению поступки экономического характера. Мы не ходили в рестораны, а брали обеды на дом. Их в судках приносила жена. Мы не часто устраивали приёмы и застолья. Не было банкета и после защиты диссертации, ибо не было денег. А в долг брать не хотелось. Да и неудобно как-то...     

      Мы редко покупали путёвки на дорогие курорты, а я предпочитал самодеятельный туризм с палатками, костром, рюкзаками, консервами, грибами и рыбой собственного добывания. С трудом возвращали многолетний долг за машину, внедрив режим строгой экономии и продав все мало-мальски ценные вещи (хрусталь, подписные издания книг и пр.)....      

      Болгария была дешевле Сочи или Ялты. Здесь играла роль не только экономика, но и менталитет. Ещё помогал нам получать какую-то прибавку мой бартер, когда я обменивал полученные от благодарных пациентов бутылки с алкогольными напитками на натуральные продукты на рынке или сдавал их в магазины знакомым продавцам, получая чуть ниже их цены.   

Унизительный процесс сдачи тары...

         Но пора уже вернуться к стеклотаре, которая имела свойство накапливаться в доме, затем складировалась в гараже и, в конце концов, надо было от неё избавляться.            

          Носить бутылки, по несколько штук в авоське, как делали это, насобиравшие их по дворам, алкаши, я, естественно, не мог. Но и в кейсе приносить для сдачи три-четыре бутылки было не с руки. Надо было делать это оптом, но меня останавливали очереди перед пунктами приёма стеклотары. Сдавать я мог, но «светиться» при этом мне было очень неловко. Кроме того, в очередях было много инвалидов, бомжей и просто малоимущих. Становиться в их общую очередь мне не хотелось.

      И я стал договариваться с приёмщиками о том, что привезу сразу много и, что согласен на любую скидку за тару, лишь бы её приняли вне очереди и через заднюю дверь. Как сказал бы Райкин - «с кирильца». Так и делал. Подъезжал к пункту приёма, открывал багажник, «добровольные» помощники или я сам складывали  бутылки по размеру, форме, фактуре в пустые ёмкости. Вносились они через чёрный ход, получал, не считая  мятые деньги и старался поскорее уехать, хоть и не делал ничего предосудительного.                                          

       Иной раз мне удавалось привлечь к этому делу сына с полным правом реквизировать им всю полученную за эту работу выручку лишь бы очистить гараж от скопившейся стеклотары. Но  он не шибко горел желанием таким образом заработать небольшие деньги, которые  мог просто попросить у родителей. А деньги были действительно небольшие, но психология моя не позволяла выбрасывать их в мусор. 

      Так же, как, поголодав во время войны и эвакуации и дорожа  каждым кусочком или довеском, я уже никогда не мог оставить недоеденной или выбросить в мусор корочку  хлеба.   Нас учит жизнь, но на собственном опыте.                    

      Я ни разу не выбрасывал в мусор бутылки или банки и не помню, как поступали мои родители. Приехав в Израиль, я, как и все, скрепя сердцем, стал выбрасывать бутылки вместе с мусором и делал бы это и по сей день, но в последний год уже появилась возможность сдавать часть их в крупных супермаркетах. А пластиковые бутылки, наконец, вкладывать в металлические клетки, расставленные в городах и посёлках.      

      Психологически для меня уже нет проблем, ибо я здесь не доцент, а пожилой человек, живущий на пособие. Говорить о том, что это популярно здесь будет неправильно, так как 99,9 % сдающих бутылки - это репатрианты, и, в основном, пенсионеры. И не только по привычке они это делают, а и потому, что небольшие деньги для них пока важны, так как пособия по возрасту и социальная надбавка весьма невелики. К слову, мой сын совершенно не признаёт эту процедуру, хотя подрабатывал, как я вам рассказывал выше, у меня...

      Кроме того, в Израиле принимается только определённая тара, купленная в этом же магазине, и лишь в определённые дни и часы. Но это уже какой-то сдвиг и вполне возможно, что появятся приёмные пункты и тогда я смогу продолжать сдавать стеклотару, как делал всю свою сознательную трудовую, а теперь  и пенсионную жизнь...                      

Вот такое незабываемое...