На всех географических широтах, в том числе в Израиле, сейчас свирепствует эпидемия мистических видений. Объясняют это тем, что время смутное. Какое уж там смутное?! Э п и л е п т и ч е с к о е время...
У каждого, или почти у каждого, случаются видения!
Кто только не является!.. Святые девы и великомученики, грешники и праотцы, пророки и апостолы, блудницы, духи, исторические личности, вожди.
И каждый - предрекает, напутствует, остерегает...

Так, Изабелле Б. из Маалота, благопристойной молодой замужней женщине, матери двоих детей, в половине пятого утра, когда она была еще в постели, явился то ли К а л и о с т р а, то ли Д о н Ж у а н, то ли сам м а р к и з д е С а д (женщина настолько растерялась, что не смогла индефицировать явившуюся личность), и в грубой аморальной форме стал предлагать ей непристойности сексуального характера. Изабелла, как могла, сопротивлялась, звала на помощь. Когда обмякла и, наконец, сдалась, то, к собственному огорчению, нашла подле себя Ефима, своего законного супруга. Прижавшись к Изабелле, толстяк похрапывал, забросив свой живот на бедро жены.

Розите Ф. я в и л с я м у ж В и т а л и й. Собственной персоной. Произошло это в шабат, в двенадцать-тридцать пополудни.
История этой семейной пары весьма загадочна.
Восемь лет назад, еще живя в России, муж Розиты таинственно исчез. Якобы уехал на рыбалку. И не вернулся. Уже тогда жену смутило, что на рыбалку супруг, помимо паспорта, тайно прихватил с собой диплом врача, метрики и трудовую книжку. С тех пор Розита Виталия не видела. Сгинувший рыбак был объявлен в федеральный розыск, но безрезультатно. Через четыре года поиск прекратили, а Розита с пятнадцатилетней дочерью Людочкой уехала на ПМЖ в Израиль, где и поселилась в городе Ашдод.
Еще в России до Розиты доходили подозрительные слухи, что видели Виталия где-то в Темир-Тау, под Карагандой. На республиканском конкурсе бальных танцев, в паре с симпатичной молодой казашкой. И что, якобы, Виталий и его напарница были заявлены на конкурсе как Айгуль и Назарбай Давлетовы.
Кто-то клялся, что Виталий объявился в Элисте, где выступил на Слете травматологов Калмыкии с отчетом о сезонных травмах чабанов в период массовых окотов.
Кто-то уверял, что повстречал Виталия на Валааме. И был он в монашеской рясе и с крестом.
Слухи о таинственно исчезнувшем супруге доходили разные и противоречивые. Розита только грустно улыбалась и ничему уже не верила.
И вдруг в июне, как раз на праздник Шевуот, в День дарования еврейскому народу Торы, к ней в Ашдод явился Он. Виталий. Собственной персоной.
Беспрепятственно войдя в квартиру (хотя входная дверь заперта на ключ), Виталий по-хозяйски огляделся и одобрительно заметил:
- А что, вполне уютная квартирка... Съемная или своя?
- Съемная... - ответила жена, в испуге глядя на Виталия.
- А комнат сколько?
- Три...
- Ну что, вполне... - сказал Виталий.
Фигура мужа излучала мягкий серебристый свет.
Одет Виталий был довольно странно: в резиновых болотных сапогах (в тех самых, в которых уехал на рыбалку), из-под медицинского халата виднелся фрак и белоснежная сорочка с бабочкой. На груди висел фонендоскоп, а из нагрудного кармашка выглядывал маленький блестящий молоточек.
- Только ни о чем не спрашивай... - виновато произнес Виталий и потупил взор. - Я всего на полторы минуты. Поздравить с праздником и узнать, как Людочка.
В одной руке Виталия был свиток Торы, в другой - молочные продукты: бутылка кумыса, пакет казахского айрана и кусок овечьей брынзы.
- Это вам, - сказал Виталий. - Пусть счастье никогда не покидает вашу милую квартирку. Пусть всегда над вашим домом солнце восходит на востоке, а скрывается на западе. Пусть никогда в Израиле не пересохнут Средиземное и Красное моря! Пусть Иордан, как Волга, превратится в полноводную реку, и ни один палестинский «скат» не долетит до середины...
Виталий присел в пластмассовое кресло в углу салона, помолчал. Потом решительно поднялся:
- Ну, мне пора. Прощайте и не поминайте лихом. Поцелуй Людмилку и скажи ей, что непутевый папка ее очень любит. В следующий раз появлюсь на Песах, постараюсь рыбу принести. Хаг самеах! Мазаль тов!
Серебристое свечение вокруг Виталия усилилось. Послышалось какое-то шипение (как будто каша пригорает на огне). Через мгновенье Виталий превратился в легкое розовое облачко, а через два мгновения окончательно растаял, оставив на полу чуть заметный след резиновых сапог.
Что касается айрана, кумыса и брынзы, а также свитка Торы, которые принес Виталий, они таинственно исчезли...
Розита громко вскрикнула, ее качнуло. Ноги, когда-то молодые и стройные, а теперь отечные, с венозными прожилками, резко подкосились. Розита медленно осела на пол.
Из спальни выбежала дочь. Статная, вальяжная брюнетка. Несмотря на полуденное время, она была в ночной рубашке.
- Ну что опять случилось, мама?! - с раздражением спросила дочь, поправляя сползшую с плеча рубашку.
- Людочка, ты не поверишь, но только что у нас был папа...
- Мама, мне осточертели твои галлюцинации! Ей Богу, по тебе рыдает Бейтавод! Очнись, в конце концов!
- Галлюцинации?! Тогда смотри сюда! - Розита указала на следы. - Их оставил твой отец! Он был в тех самых сапогах, в которых уехал на рыбалку...
И тут Розита осеклась: только сейчас она заметила, что следы прямой наводкой вели в спальню дочери.
Розита не оправилась от первого удара, как ее сразил второй удар. Она увидела, как из спальни дочери метнулась чья-то тень и моментально скрылась в туалете. Тень принадлежала молодому человеку, который был совершенно гол.
- Кто это?! - вскрикнула Розита.
- Это Леонард.
- Что значит - Леонард? И почему он голый? Он кто?!
- Он стоматолог. У него на Шпринцике свой кабинет.
- Если у него свой кабинет, - рассудила мать, - тогда какого черта он использует чужую спальню? И потом, - добавила Розита, - куда исчез Валерий, терапевт? Что-то он давно у нас не появлялся...
- Ну, сколько можно путать, мама?! - закричала дочь. - Валерий - эпидемиолог, а терапевт - Олег. Пора уже запомнить!
- Погоди, - запуталась Розита. - Тогда кто такой Алон?
- Не знаю, мама! Отцепись!
- Что значит «отцепись»?! Мужчина каждый божий ём ришон забегает подночевывать к тебе, а ты даже не знаешь - кто он?!
- Здесь не принято расспрашивать. Это неприлично.
- Девочка, родная... Ну как так можно? А вдруг он гой?
- Мама, ты меня толкаешь на интимные подробности.
- Ой, оставь! - Розита рассмеялась. - Брит мила - еще не аргумент. Стяни штаны с любого гоя и убедись!
- Алон - коренной израильтянин и академай! - заявила дочь.
- Ты встретила израильтянина - академая?! - У Розиты выступили слезы. - Ну, наконец-то, девочка... Я всегда верила в твою звезду! Обидно, я не успела сообщить об этом папе...
Людмила перебила:
- И хорошо, что не успела. Алон переехал в Рамат Ган.
- Зачем?
- К родителям жены.
- Так он женат?!
- Конечно.
- А как же ты?
- Ему достаточно одной жены.
В это время из туалета донесся шум спускаемой воды, и Леонард короткой перебежкой вернулся в комнату Людмилы. Розита проводила стоматолога тревожным взглядом:
- Но хотя бы этот Леонард, надеюсь, не женат?
- Женат! Как и все академаи! И Леонард женат! И Валера! И Олег!
- Как же так?.. - снова вскрикнула Розита. - Неужели в Хайфе не осталось неженатых молодых людей?
- Да сколько хочешь! Вон, табунами по Адару бродят. Жеребцы, бездельники и алкаши! Их палкой с автолы не сгонишь!
- Доченька моя... - Розита попыталась приобнять Людмилу, но та ловко увернулась. - Прошу тебя, опомнись! Ты не в меру расточительна в своих физических желаниях! Как женщина я тебя, конечно, понимаю, но постарайся хотя бы изредка ограничивать себя! Всё, чем ты располагаешь, это молодое привлекательное тело. Не торопись его транжирить. Поверь, оно тебе еще не раз послужит...
Людмила вспыхнула:
- Когда?! На пенсии?! Не обижайся, мама, но ты старомодна, как твой любимый витебский кримпленовый костюм. Пойми, сейчас другие времена! Весь мир уже давно живет по новым сексуальным меркам. Люди перестроились. Даже бедуины! Мы тут с девчонками как-то к ним на дискотеку ездили. Такой балдеж был, что все верблюды разбежались!
Розита ужаснулась:
- Дожили! Сохнут уже репатрирует в Израиль обезьян! Они что, эти бедуины, прошли гиюр?
- Мама! - У Людмилы началась истерика. - Не путай бедуинов с бабуинами!
- А разве это не одно и то же? - наивно удивилась мать.
Людмила тяжело вздохнула:
- Как я понимаю папу, что он с рыбалки не вернулся...



К Зое Багиной явился В я ч е с л а в, с у п р у г. И, как всегда, в нетрезвом виде. Только теперь от него несло не винным перегаром, а какой-то приторной ликерно-карамельной гадостью (и чем их только поят там?!).
По опыту одиннадцати лет, совместно прожитых с женой, Вячеслав в квартиру не прошел, а предусмотрительно остановился на пороге, соблюдая безопасную дистанцию.
Зоя ахнула, сначала не поверив, что перед ней действительно супруг, но стоило тому икнуть, дыхнуть и, теряя равновесие, качнуться, стукнувшись о холодильник, как сомнения исчезли.
- Зайка!.. - на лице супруга расползлась блаженная улыбка, - это я, твой Вячеслав. Не веришь, прикоснись. Только, чур, без рук!
Его снова повело, но уже в другую сторону.
- Прости за долгую отлучку, долго объяснять. Да ты и не поймешь. Там у нас свои порядки...
Чтобы не упасть, Вячеслав оперся о косяк двери.
- Не знаю, какие там у вас порядки, - сказала Зоя, - но, я смотрю, такие, как и здесь!
- Сравнила! Вот такусенькая рюмочка кагора! Один раз в год! Исключительно на пасху! В остальные праздники - кисель, да к тому же разведенный молоком. Режим нарушил, на противень и - в печь!
- Как же ты умудрился нализаться там? До пасхи, вроде, далеко...
- А сегодня День танкиста, разрешили. И то в порядке исключения - только тем, кто воевал в горячих точках. Кстати, знаешь, я там духа встретил, из Пешавара. Вахид зовут. Помнишь, я рассказывал, как на перевале душмана пристрелил? Так это он. Оказался мировой мужик. А главное, непьющий. Мы теперь с ним дружбаны.
Зоя рассмеялась:
- Какой же он тебе дружбан, если он непьющий?!
- А он на пасху мне свое вино потихаря сливает...
Зоя печально покачала головой:
- А говорят, только могила горбатого исправит. Тебя, гляжу, и могила не берет... Эх, Славик, Славик... Каким ты был, таким ты и остался...
- Может, чаю дашь?
- Да уж проходи, коли пришел. Небось, отвык от дома? Ежевичное варенье хочешь?
- Мне бы маринованных огурчиков, квашененой капустки и сальца с хренком... Кстати, где Артемка? Большой уже?
- Артем заканчивает школу. Сейчас уехал в турпоход.
- Жаль, очень жаль, что не повидаю сына...
- А то ты раньше много его видел!
Вячеслав прошел к столу, присел. Был он всё в том же, в чем его похоронили: в парадном габардиновом костюме, который он впервые обновил шесть лет назад на собственных похоронах, в нарядной плисовой сорочке, так ни разу не надеванной при жизни, и при галстуке, одолженном женой у соседа Арутюна. (Собственных галстуков у Вячеслава не водились).
Щеголь Арутюн, знавший толк в мужских аксессуарах, учел в подборе галстука и цветовую гамму, выдержанную в сдержанных, но в то же время жизнеутверждающих тонах, и исключительность момента, который в жизни бывает только раз. Сосед презентовал покойнику и мельхиоровые запонки, и модные французские подтяжки, и даже белые мексиканские штиблеты, выполненные из крокодильей кожи.
Зоя присела рядом с Вячеславом, хотела осторожно тронуть мужа за рукав, но ощутила пустоту. Вячеслав печально улыбнулся:
- Теперь я виртуальный... Воздухом надутый...
Помолчал, вздохнул. Хоть и виртуальный, а взгляд-то бросил на ее расстегнутый халатик. Увидел родинку над правой грудью. Ту самую, с которой так любил играть. А вот другая родинка, чуть пониже живота, эта появилась, видимо, недавно. Симпатичная такая родинка. Возможно, и она была, только он ее не замечал, потому как вечно был нетрезвым.
- Какой я был дурак! Ах, какой я был дурак! - стал казниться Вячеслав. - Недолюбил, недоласкал...
- Да уж куда тебе... У тебя одна любовь - бутылка...
А ведь и вправду, тверёзым был он крайне редко. Зоя сделала подсчет: за всю совместную супружескую жизнь Вячеслав находился в трезвом состоянии всего три дня. Из них два дня - когда лежал в больничном морге, а третий день - во время похорон.
Он и умер-то не по-людски: на кладбище, на похоронах двоюродной сестры, пребывая в алкогольном горячечном бреду. Всё рвался броситься в могилу, вслед за сестрой. Его увещевали, держали за руки. А он всё рвался. Тогда деверь Николай, забойщик на микояновском мясокомбинате, так звезданул его по голове, что тот лишился зрения, а потом и слуха. Минут на десять - на пятнадцать, пока батюшка успел спокойно прочитать молитву. А потом очухался. Слух и зрение вернулись, а разум нет. Снова начал куролесить. Набросился на батюшку, ухватил за крест, стал кричать, что церковь - опиум не только для православного народа, но и для всех народов мира. Затем вдруг присмирел, начал что-то приговаривать. Его усадили на свежий холмик сестриной могилки, освободили воротник рубашки. Кто-то протянул ему бутылку с минералкой. Вячеслав чуть слышно простонал:
- Дайте пива... Жигулевского хочу...
Это были его последние слова. Вячеслав откинулся на спину, глаза остекленели, рука успела ухватить букет бумажных роз.
Так и не дождавшись пива, Вячеслав скончался...
...Возвращались с кладбища с усопшим. Уникальный случай, достойный Книги Гиннесса, - возвращаться с похорон с покойником. Говорят, что это добрый знак.
Вячеслав ехал в том же катафалке, в котором только что отвозил на кладбище сестру. Калачиком свернулся и лежал себе тихонечко, прикрытый с головой чьей-то женской кофточкой.
Родня молчала. Зоя, забившись в уголок автобуса, украдкой плакала. То ли от внезапно свалившегося горя, то ли от нечаянно выпавшего счастья. Ведь если откровенно, как все ладно вышло. Оба одним махом и отмучились: и она, и муж.
...Посидели, помолчали. Зоя принялась застегивать халатик. Вячеслав ее остановил:
- Погоди. Оставь, как есть... Хоть погляжу маленько... Когда еще придется?..
Зоя грустно улыбнулась:
- Да гляди, чего уж... Видишь, как всё обернулось? Ты раньше водкой был налитый, а теперь - воздухом надутый... Что тогда ты не был мужиком, что теперь... Тяжело мне, Славик. По-бабьи тяжело...
- Прости меня, Лариса... Замуж выходить не собираешься? Ты женщина еще в соку, тебе мужчина нужен.
Лариса отмахнулась:
- Да где его, мужчину взять?! Сватался один, наладчик с нашей фабрики. Всем хорош: вдовец, не бабник, зарплата неплохая, рассудительный, сериалы любит. Пельмени лепит, помидоры маринует, унитаз отремонтировал, проводку в спальне заменил...
- Ну и чего ж ты? Пьет?
- Конечно, пьет. Отказала я ему.
- Ты прости меня, ну а как же с этим делом? Ведь природа свое требует.
- А что природа? Вон, с тобой сколько лет промыкалась, и ничего, обходилась как-то. Арутюн, правда, забегает иногда. Да и то, раз в квартал. У него у самого - жена Карина, и две любовницы. Не разорваться ж парню. Кстати, а где французские подтяжки, которые он тебе на похороны дал? Что-то на тебе я их не вижу.
- А я их подарил апостолу Петру.
- Это тот, который трижды отрекался от Христа? - воскликнула Лариса. - За что ему подтяжки?!
- Да ладно... Он сам переживает. Говорит, так ситуация тогда сложилась. А кто старое помянет... Зато на День защитника отечества обещал увольнительную дать. По блату. Он у нас там вроде как за бригадира. Перестану пить, будет чаще отпускать.
- Постарайся, Славик.
- Постараюсь. Вот увидишь. Очень я тоскую по тебе...
- А нельзя ли как-нибудь тебе воскреснуть? - у Зои дрогнул голос. - Ну, хотя бы на недельку. Попроси Петра. Может, посодействует? Ведь он апостол...
- Апостол, но не Иисус Христос. Слабо ему, пойми......
У Зои навернулись слезы. И тут она заметила на пиджаке у Вячеслава маленькую дырочку от моли. Улыбнулась:
- Надо же, и у вас там моль.... Вот, никогда не думала... Сними, заштопаю...
- В следующий раз... - Вячеслав поднялся. - Пора мне. Опоздаю, неприятностей не оберешься.
Они стояли в метре друг от друга. Зоя, прикусив губу, потихоньку плакала. У Вячеслава заплясали руки (то ли от волнения, то ли от хронических алкогольных возлияний).
- Славик!... - вдруг навзрыд, по-бабьи, крикнула жена и бросилась ему на грудь. На какое-то мгновение (только на мгновение!) почувствовав живую плоть. Через мгновенье Вячеслав растаял. Как сосулька ...
Все что осталось от Вячеслава, так это сладковато-приторный карамельный перегар.


А вот история, которая случилась в Нешере (город-спутник Хайфы), в хостеле для пенсионеров. Уже смеркалось, когда к Науму Розенблату, пенсионеру-одиночке, кто-то осторожно постучал в окно. Затаившись, Розенблат прислушался. Стук снова повторился. Пенсионер в испуге отпрянул к холодильнику. Дело в том, что малогабаритная квартирка, которую занимал старик, находилась на четвертом этаже восьмиэтажного башенного дома. Балконов в доме не было. Кто и как мог постучать в окно?!
Розенблат спрятался за холодильник. Спустя минуту постучали вновь. Осторожно выглянув из своего укрытия, старик в окне увидел Л е н и н а.
Ильич, в обрамлении оконной рамы, напоминал сейчас свой знаменитый портрет: кепочка, прищур лукавых глаз, пиджачок и галстук в крупную горошину.
- Наум, откройте, - с характерной ленинской картавинкой тихо произнес Ильич.
На ватных, гнущихся ногах Розенблат приблизился к окну, на два пальца приоткрыл фрамугу. Этой щели Ленину вполне хватило. Ловко спрыгнув с подоконника, Ильич раскатистым фальцетом рассмеялся:
- Не ждали, батенька? Перепугались? Ну, то-то же!..
Ильич прошел на середину комнаты, протянул пенсионеру руку.
- Во-первых, с праздником, товарищ!
- А какой сегодня день? - растерялся Розенблат. - Суккот начнется только в ём шлиши....
- Да какой к чертям Суккот! - воскликнул Ленин. - Для нас, большевиков, есть даты куда поважнее. Сегодня, батенька, исполнилось ровно сто пятнадцать лет со дня открытия Второго съезда РСДРП! Улавливаете разницу?
«Большевики» и «РСДРП» вызвали испуг у Розенблата.
- Товарищ Ленин, умоляю! В хостеле категорически запрещена любая политическая деятельность. Только вчера прогнали агитатора из Аводы...
- Кто прогнал?
- Да есть один тут... Гришка Фишман. Председатель домового комитета. Кричит: «Я на бейт-квароте видал все ваши партии!». Корчит из себя начальника...
- Погодите-погодите... Фишман, говорите? - Ильич сосредоточенно задумался, прищурил глаз. - Этот Гришка Фишман, случайно, не из Умани?
- Из Умани, конечно. По нему видно, что оттуда.
- Ну, надо же! А я ведь помню его деда, Герша Фишмана. Стойкий был партиец. Искровец, подпольщик, нелегал. Его в лицо вся Умань знала. Вот вам, батенька, и диалектика! Закон единства и борьбы противоположностей. Дед - убежденный большевик, а внук - политическая проститутка...
Ильич вскочил со стула, нервно заметался по салону:
- Проститутка! Ах, какая политическая проститутка этот Гришка!.. А кстати, товарищ Розенблат, я ведь к вам по щекотливому вопросу. Знаю, вы человек надежный и вне всяких подозрений. Ведете скромный образ жизни, соблюдаете кашрут. У меня к вам настоятельная просьба.
Розенблат растерянно развел руками.
- Я смогу у вас укрыться на короткий срок? Минут на сорок, сорок пять? Конспиративно. Мне необходимо встретиться с товарищем по партии и решить с ним несколько вопросов. Дело срочное, не терпит отлагательств. Не беспокойтесь, регламент встречи будет соблюден.
- Что я должен делать? - спросил пенсионер.
- Побудете за дверью. Проследите, чтобы не было хвоста.
- Я готов! - ответил Розенблат.
- Спасибо. Большое большевистское спасибо!
Вождь стремительной ленинской походкой направился к окну. Осторожно выглянул наружу. Ни души. Вязкая израильская ночь. Из всех соседних окон доносилась перестрелка российских сериалов.
- Демократы... - выругался Ленин. - Страну до ручки довели. Укрыться негде! В России политический бардак, в Европе антиглобалисты...Да и в Израиле не лучше. Одна надежда - на сознательных олимов...
Перегнувшись через подоконник, Ильич подал условный знак - стал насвистывать свою любимую Аппассионату. Из темноты возникла молодая дама. Проникла в дом.
- Товарищ Арманд, - представил гостью Ленин. - А это - товарищ Розенблат. Русскоговорящий иудей из Азербайджана.
- Располагайтесь, - пригласил пенсионер. - Извините, если что не так. Тут у нас не Цюрих. Будет душно, можете включить мазган. Диванчик старенький, но вполне надежный. Раздвижной. Пружины не скрипят. Успешной вам работы.
С этими словами Розенблат покинул явку. Дверь с обратной стороны предусмотрительно закрыл на ключ.
- Сразу видно, что старик с большим конспиративным опытом, - отметила Арманд и нетерпеливо присела на диванчик. - Ну что, Володя, будем раздвигать софу?
- Нет, нет и еще раз нет, Инесса! - воскликнул Ленин, потер ладони и порывисто привлек Арманд к себе. - Сегодня мы с тобой пойдем другим путем!... - В его глазах зажглись лукавые искринки...