Прибалтика была нашей «Заграницей». Годы советского режима в  Литве, Латвии и Эстонии не смогли окончательно выкорчевать признаки приобщения людей к основам западной цивилизации, что проявлялось в самых, что ни на есть бытовых, культурных и хозяйственных мелочах. Тише и чище на улицах и во дворах, овощи на рынке продавались мытые или, во всяком случае, очищенные от земли. В кафе на столах стояли вазочки с цветочками.

Можно было выпить горячий глинтвейн или купить сыр с тмином, когда в России или в Украине в те времена и без тмина сыр доставался только по блату. В рестораны вечером не пускали женщин без чулок, а мужчин без пиджака и галстука. Там играли западную «растлевающую душу» музыку и танцевали не рекомендованные танцы. Мне удалось пройтись несколько раз в паре с единственной женщиной, умевшей танцевать мазурку и вальс бостон, в танцевальном зале дома отдыха в Булдури на Рижском взморье.

Можно было снять комнату даже с пансионом. ... Однажды я прилетел в Юрмалу. В Булдури, по профсоюзной путёвке, (помните, что это такое или уже позабыли?).  Всю первую ночь в прекрасном пансионате просидел, слушая нежный накат волн на песок пляжа, в то время как мой визави - славный учёный пенсионного возраста из Ленинграда, пардон, из Санкт-Петербурга  выводил свои рулады на всю октаву. Утром  после бессонной ночи я вошёл в кабинет директора с ультимативной просьбой: либо рядом будет не храпящий сосед, либо я уезжаю. Мой первый сосед в интеллигентных выражениях извинился, что не предупредил меня заранее и ушёл к другому храпуну, а ко мне поселили такого же как я врага всякого храпа. И с тех пор я дал себе зарок: всегда наводить справки о возможном опасном соседстве заранее.

В музее Чюрлёниса в Каунасе играла тихая музыка, под аккомпанемент которой в залах можно было спокойно и медленно прохаживаться, разглядывая фантастически сюжеты на полотнах этого необычного, оригинального и самобытного художника, порой нереальные, а временами захватывающие тебя и увлекающие вглубь изображенных им мест и событий... Меня привлекла картина «Покой» с её пугающими «глазами» над водной гладью.

А в музее чертей был официально разрешён «шабаш нечистой силы». Оторваться от изобилия чертей со всего мира, на все вкусы, любого характера, повадок, злодейства, доброты  и юмора было весьма трудно, да и неохота - чертей было до черта!

Величественная и важная Даугава, как всё в Прибалтике, не очень приветлива своими берегами для купания. Зато Неман с его песчаными косогорами, напротив, местами весьма гостеприимен. А весёлая речка, впадающая в него, Жеймяна, с извитыми берегами - просто рай для байдарочников-туристов, нередко выбиравших её для своих маршрутов  по Прибалтике. В озере Тракай отражаются в ясную погоду все башни замка, и ты на лодке «плывёшь» по ним и по окружающим лесам.

Так было тогда

...так сейчас

А тихое озеро Игналина с тенистыми берегами так и манило байдарочников устроить стоянку в красивом месте, разжечь костёр и приготовить вкусную с дымком уху или поджарить рыбку или грибочки. Грибочки - «лисички»  с дымком на костре, чистенькие жёлтенькие, без единого червячка. Вкуснотища! Разложить по порциям - дело архиважное: мне грибочек, тебе грибочек...

Балтийское море оказалось холодным, и только для того, чтобы отметиться, стоило разок другой окунуться, что я и сделал недалеко от Калининграда, на бывших курортах, облюбованных немецкой знатью. А вот залив у Куршской косы рядом с дюнами, когда нагревался, призывно манил в свои объятия. И, конечно, в курортный сезон в Юрмале - купание в море было отрезвляющим, но приятным...

На пляжах было прохладно и чисто. А рядом, за полосой песка была тень от сосен и елей. И в кафе на пляжах подавалось пиво, и даже кофе с бальзамами «Рижским» и «Ванна Таллинн». И ещё было много людей, не любивших нас всех - советских. Впрочем, как и во всех других республиках. Не зря же они, как только проклюнулась такая возможность при распаде Союза, тут же заявили о своём суверенитете.

Правда, евреев всё же в Прибалтике не любили больше других. Эта нелюбовь, вылившаяся в ненависть во время немецкой оккупации, помогла фашистам решить еврейский вопрос быстрее и радикальней. Особенно наглядной стала трагедия Вильнюсского гетто, когда детей грузили в машины, не выводя по лестницам, а сбрасывая вниз из окон многоэтажек. А уже после войны в Друскининкае, куда со всего Союза приезжали на воды и климатотерапию, некоторые хозяева сдаваемых квартир говорили откровенно, что людям «вашей национальности» мы квартиры не сдаём. Однако, евреи оставались и возвращались, так как жили там уже сотни лет и ещё не была открыта дорога в Израиль.

И всё же я любил приезжать в Прибалтику при первой же возможности. И началось всё со случайной путёвки в пансионат в Булдури, что в Юрмале на Рижском взморье. Там было чисто, уютно и, главное не назойливо, т.е. более свободно, нежели в Крыму или на Кавказе. И не было летом изнуряющей жары, духоты и пота, который хоть  и смывался морем или душем, но тут же появлялся вновь. А затем были съезды, симпозиумы и конференции, куда направлялись в лихорадочной спешке накрапанные «научные» статьи и доклады. Лишь бы стать участником этих сборищ и ещё раз вкусить всю прелесть прибалтийской атмосферы, природы, сервиса, уюта, гурманства. А ещё можно было приобрести какой-нибудь дефицит из тряпок и привезти экзотические сувениры - поделки местных народных умельцев. Все мои наилучшие импортные пальто, плащи и спортивные костюмы были куплены в маленьких сельских магазинчиках.

Однажды, путешествуя на байдарках по реке Жеймяне в Литве, мы оставили наши лодки со всей поклажей на берегу, привязав их  к дереву у незнакомого моста, что можно было разрешить себе сделать в Прибалтике и ни в одной другой области Союза. И зашли в маленький уютный городок Пабраде, где сразу же на окраине обнаружили парикмахерскую. Мы тут же  были остановлены обратившимся к нам невысоким парикмахером в белом коротком халатике с острыми низкими висками и узкими усиками. Ну, типичный Голохвостый в исполнении Борисова из «За двумя зайцами». - «Вы, наверное, евреи?» - спросил он вначале на языке идиш, который мы едва понимали, но эту фразу поняли. Поучив утвердительный ответ, он перешёл на русский язык с еврейским акцентом, и начал нас расспрашивать обо всём, что происходит вдали от его городка. А нам, в свою очередь, поведал многое из того, что мы не знали об Израиле. Мы, действительно не знали многого о нашей исторической Родине в силу отсутствия информации и выработанной годами у нас привычке не верить зарубежным «вражеским голосам». Потом он просветил нашу мужскую часть экипажей о новостях в сексуальной революции, ещё не дошедшей до нашей глубинки, показал, спрятанные за занавеской, карту Израиля, несколько порнографий, и мы расстались. Пополнили провиант литовскими местными вкусностями и поплыли дальше.           

Как-то в мой день рождения мы оказались в любимом мною Каунасе, где нашли уютное кафе «Медвежье» со скамьями вдоль стола без скатертей, с охотничьими трофеями и шкурами медведей на стенах. Заказали квас с тмином, немного водочки для тоста (были за рулём), сыр с тмином и отметили, попробовав даже, раскачиваясь, пропеть «Аллилуйю». А на почте поставили на почтовых конвертах и марках печати с эмблемой города в подарок коллекционерам. Лайсвес-Аллея уже стала пешеходной, и можно было пройтись по ней до самого собора с чудными витражами. Тяжкое впечатление оставляло всегда посещение Девятого форта, места гибели военнопленных и каунасских евреев, как и в Саласпилсе в Латвии.

Не забывается приятное лето со сватами на некоем хуторе невдалеке от  Вильнюса, где добрый хозяин разрешил нам поставить палатки в саду на берегу озера, где соседские девушки купались нагишом и это можно было наблюдать с противоположного берега, тем более, что они куражились и нарочно привлекали к себе внимание, громко переговариваясь и заливисто смеясь. Костёр разводить для приготовления пищи нам не разрешалось, только чай согреть на примусе. Поэтому обедать мы ездили в Вильнюс и облюбовали там свиной ресторанчик в полуподвальном очень уютном помещении, где подавались свиные рыльца (пятачки то бишь), уши, голяшки, хвостики, вкусно и недорого приготовленные, запиваемые всё теми же напитками с тмином, среди которых была и водка, но пили мы её со сватом поочерёдно, так как выезжали на одной машине. (Иегуда! Спокойно...).

Однажды мы добрались до большого, чистого и красивого  озера, расположенного на территории «священной дубравы» - Пюхаярве в Эстонии и поселились в деревянной избушке по два человека в каждой на самом берегу. В этом  кемпинге всё было очень по - спартански. Машины на стоянке у ворот. На территории - ни одной.

Зелёная трава и кустики между избушками, которых было два вида: для  семейных пар или влюблённых, приехавших на выходные -  широкие нары с матрасами и чистым бельём; и просто для туристов - полки в два яруса, но с такими же чистыми постелями. Вход в одни избушки был не виден для обитателей других, что создавало идеальные условия для приезжавших инкогнито. Из избушки прямо в лес или на озеро. Поодаль среди деревьев и кустов были рассредоточены туалеты,  для разделки и готовки рыбы, грибов, просто кухни и столы для еды. И чистота, чистота, чистота без мусора и мух. Комарики, конечно, были - как же без них? Километрах в 10-15 в посёлке был ресторан и магазины, так что голодать не приходилось. Хочешь - жарь-вари на костре или примусе, а лень или желаешь обедать цивилизовано - садись в машину и катись в ресторан. Рыбу можешь ловить с мостков, с лодок, забравшись или заплывши на остров посреди озера, где тоже можно уединиться среди покрывавших его  деревьев и кустарника. Отдыхай вволю почти в изолированном диком природном  уголке.

Побродив по ратушным площадям старой Риги, древнего Таллинна и седого Вильнюса, встретишь декорации полюбившихся фильмов о заграничных приключениях героев, детективов, вдохнёшь атмосферу средневековья, времён рыцарства и костров инквизиции. А как трепетно и торжественно было посещение Домского собора в Риге и слушание непривычного для нас звучания его органа.

Дважды  мы пересекли Литву, въезжая в присоединённую к Союзу Восточную Пруссию, обозванную Калининградской областью, чтобы навестить наших родственников, живших в древнем Кенигсберге, также оскорблённом и униженном своим новым именем всесоюзного старосты. Из приходящих в ветхое неухоженное состояние старых добротных немецких домов под красной черепицей, выбегали навстречу белобрысые и веснушчатые русские и украинские оборванные детишки переселенцев. Во всём царила бесхозяйственность и небрежное отношение к результатам перехода собственности из частной в общественную.

 Кафедральный собор

Также выглядела и столица Пруссии с развалинами некогда величественного кафедрального собора и бункера Гитлера, но с чудом оставшейся нетронутой и мало кому известной могилой великого философа Иммануила Канта.

Чудом остался нетронутым прекрасный зоопарк с остатками живности. А на побережье Балтики ещё красовались бывшие виллы и дворцы отдыхавших здесь вельмож Рейха, но новые названия этих посёлков и городков не предвещали ничего хорошего. В санаториях и пансионатах внедрялся обычный казенный режим социалистических здравниц. Какова будет судьба этого изолированной от России части Прибалтики неведомо никому. Здесь уже название моей зарисовки «Прибалтийский элизиум» не подходит, а посему пора кончать. Тем более что Прибалтика теперь уже настоящая «Заграница».