Она была полковником милиции и ей очень шла форма, подчёркивавшая безупречную фигуру уже не молодой женщины, матери двух взрослых детей. Лицо сохраняло  чуть утраченные во времени черты бывшей украинской красавицы, каштановые вьющиеся волосы только у висков были подёрнуты небольшим снежным налётом. Голубые искрящиеся глаза не могли пригасить предательские морщинки в их углах. Выступающие скулы делали её лицо мужественным и волевым, а  чётко обрисованные губы, напротив, смягчали его. Юбка элегантно обтягивала её бёдра  подчёркивая их безупречную  линию, а крепкие икроножные мышцы, свидетельствовали  о спортивной закалке. Муж её был генералом внутренних войск. Жизнь и карьера в этой семье ладно переплетались.

         Накануне у кого-то из их друзей или сослуживцев был какой-то юбилей, и они с мужем хорошо повеселились, вдоволь натанцевались. Танцевать она любила смолоду, а так как солидный генерал уже поостыл к  пляскам, то выбор партнёров не составлял особого труда. Не было отбоя от мужчин, многие из которых были значительно моложе, но желали с ней потанцевать  и приглашали её беспрерывно. И не только потому, что она была их начальником по должности и в более высоком воинском звании, а потому ещё, что с такой элегантной женщиной было просто приятно сойтись в танце. Они с супругом вернулись домой поздно и, уставшие, быстро заснули.

         К утру она почувствовала головную боль, которая волнообразно нарастала и на пике доходила до очень сильной. Тогда её даже вырвало, хотя она  ничего ещё с утра не ела. Приняв душ и только хлебнув пол чашки крепкого кофе без молока и сахара из-за накатившейся тошноты, она с трудом надела свою любимую форму. Аккуратно разгладив все складки  и, по - привычке, проверив все ли регалии и документы на месте, села в ожидавшую её машину и уехала на  службу.

          Работа не клеилась. В голове был словно туман. Нечёткость мыслей и предметов беспокоили её, привыкшей к заведенному порядку за многие годы своей нелёгкой беспокойной работы следователя по особо важным делам. Периодически повторялись приступы распирающей голову боли, особенно во лбу,  висках и рвота. Она подумала, что может быть это всё после вчерашнего банкета, но вспомнила, что только пару раз пригубила  бокал с любимым «Шампанским», но много не пила и не ела, даже к сладкому, к которому всегда была неравнодушна, не прикоснулась. Посоветовавшись по телефону с мужем, она решила поехать в свою медсанчасть.

         В дороге она внезапно отключилась и, утратив сознание,  свалилась на заднее сидение машины, изрядно напугав водителя. Он остановил машину, уложил её поудобнее и связался с начальством. Пока ожидал приезда «скорой помощи», пытался привести её в чувство обычным в таких случаях похлопыванием по щекам, но она была не контактна. Попытки медперсонала «скорой» вернуть сознание, дав ей понюхать нашатырного спирта, также успеха не возымели и больную отвезли в санпропускник медсанчасти.                                             

         Уже в неврологическом отделении было констатировано коматозное состояние неизвестной причины, и врачи, наряду с взятием всевозможных анализов, начали проводить интенсивную терапию, включавшую через некоторое время и реанимационные мероприятия, так как состояние пациентки быстро ухудшалось. Не выходя из комы, она скончалась буквально через час после поступления. Это был шок для всего персонала и неожиданная страшная трагедия для мужа и детей. Никто ничего не мог предположить, как и почему всё это так стремительно произошл.  Она ничем не болела, следила за собой, не была подвержена никаким вредным привычкам. Правда, курила, но только в стрессовых ситуациях.

         Данные вскрытия тела ошеломили всех - и врачей и родных. В её мозгу было обнаружено шесть опухолевых узлов метастатического происхождения. Это был результат быстрого прорыва раковых клеток из маленькой первичной опухоли яичника. В практике нейрохирургов встречались случаи, когда первичная опухоль лёгких в силу её небольших размеров себя ничем не проявляла, а о ней порой узнавали только по анализу удалённого из мозга метастаза, симптомы  которого  ярко звучали. В нашем рассказе героиню подвёл рак яичника, который даже  не был заподозрен.  Но возвестил о себе одновременной массированной «атакой» сразу шестью метастатическими опухолевыми узлами в головном мозгу, вызвавшими быстро наступивший отёк его, приведший к смертельному исходу. Эти метастазы ни распознать, ни излечить, даже при их своевременном обнаружении, было бы невозможно. Это был фатальный случай.                        

         Так закончилась красивая и полноценная земная жизнь благополучной, ещё не старой, хорошо сохранившейся женщины, матери, жены, «настоящего полковника». Даже смерть её была не мучительной и сравнительно быстрой и относительно лёгкой, что она, по-видимому, заслужила. И умерла она после «бала», успев станцевать свой последний танец.

                 РУХНУВШИЕ   НАДЕЖДЫ

           Врач ВБ, хирург-кардиолог эмигрировал в Америку по личным соображениям, когда поднялся для выезда железный занавес. Ему было уже  слегка за 40, но он надеялся преуспеть и продолжить там так успешно начавшуюся врачебную карьеру, но с бОльшими перспективами. Свой потолок в Украине он уже достиг, а останавливаться не желал. Вместе с ним уехали его вторая молодая красивая жена с двумя детьми. Они обосновались в Майами, где удалось вновь прибывшему в  страну доктору найти временную работу помощника врача, и начать зарабатывать небольшие деньги, пока будут сданы все положенные экзамены и не будет пройдена стажировка для подтверждения своего доэмигрантского статуса в профессии. Новые имигранты воодушевлённо и с надеждами на лучшее будущее рьяно занимались английским языком, изучали нравы и обычаи страны, в которой им предстояло жить. При их минимальных денежных поступлениях от  пособия и зарабатываемых денег они всё же умудрялись откладывать на конец недели какую - то минимальную сумму, чтобы поездить по стране для знакомства с её природой, городами и людьми.

Не всё шло гладко. Во  всём  ощущался недостаток средств, и это омрачало душевный подъём и энтузиазм новосёлов, но «надежда умирает последней» и они жили этой надеждой, и она придавала им силы бороться и выживать. Их не предупредили «старые» эмигранты, уже усвоившие все законы, об ограниченных финансовых тратах для получающих пособие и талоны на еду.  Они не продумали или не разобрались детально во всех английских текстах, регламентирующих   их права и обязанности. И при покупке машины переплатили свой аванс сверх разрешённого минимума на 500 долларов, за что были лишены части пособия и талонов. Пришлось затягивать пояс потуже.

 Тем не менее, экзамены уже были сданы и по языку и для подтверждения диплома врача. Оставалась резидентура по специальности. Доктор ВБ  трезво и правильно оценил сроки стажировки, сопоставив их со своим возрастом, и выбрал менее длительную, трёхгодичную, по специальности кардиолог-терапевт, вместо предстоявшей пятигодичной по его специальности хирурга-кардиолога. Резидентура была в Нью-Йорке, куда и перебрались эмигранты.

 К этому времени у нашего героя, появившаяся около года тому назад кожная опухоль на передней поверхности грудной клетки, достигла уже размеров круглой уплотнённой толстой лепёшки до 5-6 см в диаметре с коричневой поверхностью. На вопрос приехавшей в гости матери, тоже врача, - «Почему ты до сих пор не обратился к специалисту?», доктор - сын ответил: - «У меня нет ещё медицинской страховки».  А «лишних» денег для оплаты визита к врачу у него не было. Это составляло, примерно, от 150 долларов и выше. Но из субботних денег, отложенных по новой традиции на путешествие в конце недели, он взять не хотел, а жена не настояла. А в то же время доктор ВБ считался широко образованным и грамотным специалистом. И был им. Но к своему здоровью он отнёсся не по врачебному и попросту невежественно, мотивируя своё поведение недостатком средств. Так начиналась трагедия в новой реальности для бывшего советского человека с нищенской, но общедоступной и бесплатной медицинской помощью в оставленной им стране. Хотя в данной ситуации и на тот момент торжествовали бы  именно  её принципы. Однако, неправильно повёл себя сам врач. Ещё от Гиппократа известна поговорка: «Medicus, cura te  ipsum!» («Врач, исцелись сам!»).

          Только почти через год после появления первых признаков опухоли, ВБ обратился к врачу-дерматологу, хотя мать настаивала на визите к онкологу. Новый "американец" возражал, потому что «у нас в Америке» (фраза из лексикона вчерашних имигрантов для любого заезжего из других регионов планеты), мол, таких больных консультируют именно врачи по кожным болезням. И точка. Что для молодых советы престарелых родителей, у которых тоже есть врачебные дипломы?! Врач-дерматолог, кстати из России, забыв или не выучив основы онкологии, ничтоже сумняшеся, произвёл биопсию явно недоброкачественной опухоли по характеру и быстроте её роста, срезав верхний, выступавший над кожей слой. Бред какой-то, да и только! Ибо показано было немедленное тотальное удаление кожной опухоли с последующим исследованием её структуры, тем более, что не было никаких противопоказаний. Такое повреждение ткани злокачественной опухоли само по себе может дать иногда толчок к метастазированию. Ответ был заведомо предрешён - меланома, одна из самых злокачественных и опасных опухолей человека

 Получив данные микроскопии, онкологи, куда, наконец-то, попал доктор ВБ, удалили всю опухоль, но, почему-то не начали проводить облучение и химиотерапию, так как явных выявленных метастазов её не обнаружили. К тому же они знали, каким безобразным способом была проведена биопсия. Облучение и химиотерапия не были начаты и через полгода, когда был выявлен и удалён первый одиночный(?) метастаз в подмышечной впадине. К ним приступили только после обнаружения мелких узелков в лёгком и под оболочками мозга. И то, только потому, что в плане научной тематики клиники, проводившей лечение онкологических аналогичных больных, доктор ВБ случайно попал в эту группу. В других группах проводилось другое лечение. И даже была группа больных, которым лечение после удаления опухоли не проводилось. Решался вопрос о выборе оптимального вида лечения. Прекращалось лечение не в зависимости от полученного эффекта, а в связи с окончанием программы. Всё это выше моего понимания, но не имея личного опыта в лечении больных по американски, я воздержусь от дальнейших оценок.

 Лечение прошло без осложнений, и метастазы исчезли. Как врач-хирург я могу с убеждением утверждать, что в Союзе при всех недостатках нашей медицины, лучевая терапия и химиотерапия были бы начаты и проведены незамедлительно после удаления опухоли и получений данных биопсии. Тем более, если бы обратился за помощью коллега. Ни в коем случае я не берусь утверждать, и никто другой не сможет, что при ином подходе опухоль могла бы быть излечена. Но ничья совесть  не была бы уязвлена предположениями.

         Доктор продолжал работать, заниматься и сдавать экзамены, так как надеялся рано или поздно стать американским доктором. Он уже подрабатывал больше, фактически выполнял врачебные функции, но всё ещё не считался полноценным специалистом, окончившим резидентуру. Всякий раз, когда состояние ВБ было нормальным и его ничего не беспокоило, розовые краски начинали преобладать, жизнь снова казалась прекрасной и удивительной, а парус надежды надувался новыми силами.

Вновь появлявшиеся метастазы вызывали паническое состояние у врача - больного и он начинал метаться и искать возможные новые методы и лекарства. Он даже решил попытать счастья у какого-то шарлатана в Лондоне, предлагавшего очередную панацею для лечения опухолей. Это, конечно, был шаг не врачебный, но больной перестаёт быть врачом, когда заболевает сам тяжёлым недугом, и не может не ухватиться за соломинку. Лондонские впечатления порой давали возможность забывать на короткое время причину поездки, и доктор фотографировался с детьми и женой у памятных красивых мест столицы Англии. Эти снимки стали последними.

         Рушились надежды. Лечение не помогло. Состояние ухудшалось. Появились крупные метастазы в лёгких, печени. Учёбу и работу пришлось оставить. Финал этой трагедии не заставил себя долго ждать. Доктор ВБ умер, так и не став врачом в Америке. На его памятнике вырезаны скопированные надписи, сделанные руками его детей, мальчика и девочки, будущих граждан страны, куда их привёз  папа - доктор из далёкой Украины. Но помогать им он уже не будет. Такова жестокая правда жизни.

   ПОХОРОННАЯ   ФОТОГРАФИЯ

" Где стол был яств, там гроб стоит".
А.С. Пушкин, «Дубровский»     

         В центре снимка на возвышении в пол человеческого роста стоял гроб, выстеленный белой кружевной тканью, ниспадающей по краям его. Вокруг в скорбном молчании, о чём свидетельствовало соответствующее выражение лиц, стояли люди различного пола и возраста. Знакомых мне лиц среди них  я не увидел. Я также не мог узнать лежащую в гробу женщину в косынке и со свечой в изголовье. Помещение, где всё это происходило, напоминало горницу    крестьянской избы с иконами и лампадой в углу и завешенным зеркалом на комоде. Мы переглянулись, глянули ещё и ещё раз на адрес, и решили, что в гробу лежит наша бывшая пациентка, родственники которой нам в укор прислали фото. Вот мол, как вы лечите. После вашего лечения она и умерла. Настроение у всех было препаршивое, а что у меня  творилось в душе, и передать трудно.

         Наконец, кто-то напомнил о письме, и мы стали его читать. Всё оказалось совсем по-другому, и нечего было так долго рассматривать непонятное фото, а сразу бы начать с письма. Тогда и не напереживались бы так. Муж Шуры, а это была она, бывшая моя пациентка,  немного отошёл после случившейся трагедии и похорон, сел и написал близкому, родному, человеку письмо и выслал фотографию, как это принято у простых русских людей из сельской глубинки. Он поделился со мной своим несчастьем и ему, возможно, немного полегчало.

         А теперь всё по порядку. Это случилось лет пять или шесть до письма. Шура, молодая девушка, лет 18 - 19,  худая и бледная, была привезена товарками по рабочему общежитию с неукротимой рвотой на фоне  сильных приступов головной боли, выраженным головокружением и потерей равновесия. Она не могла не то, чтобы ходить, но и подняться с кровати и даже пошевелиться, так как тут же начинало её качать и рвать. По выявленным с трудом симптомам  была заподозрена опухоль в области мозжечка и в срочном порядке проведена операция. У неё оказалась небольшая опухоль с жидким содержимым в самом, что ни на есть, опасном месте мозга. Я не могу сказать, что точно знал, что делать, так как этот участок мозга являлся запретной зоной для скальпеля хирурга. Посоветовавшись с коллегами, мы решили, что хоть жидкость надо удалить, чтобы уменьшить давление на жизненно важные центры, расположенные рядом. Проколом выпустили жидкость, а затем убедившись, что это возможно,  вскрыли полость опухоли и по кусочкам удалили её.

          После операции и тяжёлого послеоперационного периода Шура начала выздоравливать. Исчезли головные боли, прекратились мучительные приступы головокружения и рвоты. Она начала   хорошо есть, поправилась  и перестала выглядеть заморышем.  А перед выпиской сказала, что родилась снова и что я теперь для неё крёстный отец. Родителей своих она не помнила, так как выросла в детском доме. Робкий, добрый парень с подружками забрали её во вновь обретённую жизнь.                                           

         Через какое-то время от Шуры пришло письмо, в котором она спрашивала, можно ли ей стать матерью, учитывая диагноз. Мы посоветовали ей пока воздержаться по двум причинам. Во-первых, нет уверенности, что опухоль полностью удалена, а, во-вторых, беременность стимулирует рост опухолей. Но мы ей эти причины не назвали, а только посоветовали окрепнуть и не торопиться. Больше  от Шуры вестей не было. И вот это письмо.

         Шура вышла замуж за того парня, что забирал её из клиники, и они уехали к нему на родину в Сибирь, где у него было жильё и работа. Они мечтали со временем, если Шура, окончательно поправится, завести ребёнка. Она хотела окончить курсы медсестёр и уже начинала к ним готовиться. Но не случилось. Нелепая и случайная автодорожная авария унесла вмиг её жизнь, однажды спасённую на операционном столе.
          Так и возникло,  пришедшее на мой рабочий адрес письмо из Шуриного небытия  с её похоронной фотографией.