ВСЕ ОТТЕНКИ  КРАСНОГО

  «Главное в жизни –  быть оригинальной версией самого себя,
а не ремейком кого-то  другого".    

      Это высказывание известного актёра попалось мне на глаза после очередного интервью, которое я брала у женщины другого континента, другой страны. Более того, у женщины, с которой прежде никогда не встречалась. Спросите, что подвигло на беседу? Отвечу. Свела нас по видеосвязи наша общая подруга, поэт Елена Текс. «Вот бы тебе с кем поговорить! – предложила она. –  Светлана пишет картины и это помогает ей преодолевать болезнь».

       Понять это было несложно, взглянув и на саму художницу, и на её картины. На лице женщины отпечатаны следы перенесённых трудностей или невзгод. Но я-то уже знаю, что много лет художница Светлана Сигал (Ткаченко) борется с тяжёлой болезнью. Сегодня она занимается живописью. Я вижу её картины на мониторе своего компьютера. Ими плотно увешаны стены её квартиры. Даже первым, беглым взглядом можно уловить на полотнах нотки радости, ликования, восхищения. Будь то нежный цветок магнолии или розы, темпераментное танго вдвоём или  виолончелистка…

       Наше интервью в пространстве Интернет проходит на линии «Хайфа (Израиль) – Бремен (Германия).

         – Светлана, занятие живописью – Ваше увлечение, а не основная профессия?

       – По образованию я инженер, всегда была верна своей профессии.  А рисовать любила в школьные годы. Помню, бывая в Москве, уже во взрослой своей жизни, часами могла бродить по старому Арбату и, как заворожённая смотреть на картины,  прямо на моих глазах рождающиеся под кистью художников. Сюжеты, лица…

        –  А когда стали серьёзно заниматься живописью?  

       – О, это  очень грустная история. В 1999 году  с семьёй переехала жить в Германию. В первое время всё шло хорошо. Но в 2002 году  здоровье пошатнулось, был поставлен диагноз - рак. И хотя я всеми силами старалась не поддаваться болезни, но она взяла своё. Пришлось  лечь на операцию, за которой последовала химиотерапия, а потом – и новый рецидив болезни. А тем, что я начала серьёзно заниматься рисованием, обязана своему лечащему врачу курорта Бад-Швартау, куда меня направили для реабилитации после операции и сильной депрессии. Курорт этот  находился недалеко от города Любек, известного в Европе своей кондитерской фабрикой по производству марципанов, конфет, повидла. Помню, приехала я в санаторий просто никакая. Что называется, свет мне был не мил. Лечащий врач провёл обследование и сказал: «Вам, фрау Ткаченко, я  предлагаю креативную терапию».  В рабочей комнате было много цветных карандашей, красок, глины, пластилина, картона, бумаги. Стены были увешаны картинами, которые рисовали пациенты. Вот так и началось. Через несколько дней  у меня был готов рисунок: водяная лилия. Помню, как сейчас, показала я свою картину соседям по столу. Все советовали мне не оставлять рисование,  а развивать художественные способности. Лечение закончилось, и я вернулась домой. Первая моя самостоятельная работа – вот эта роза, написанная акрилом..

      – У Вас так выписаны лепестки, что я будто чувствую насыщенный аромат  крымской розы. Цветок играет всеми оттенками красного. Полагаю, это Ваш любимый цвет… Или ошибаюсь?      

       – Нет, не ошибаетесь. Я действительно полюбила красный цвет и все его оттенки:  бордовый, коричневый, оранжевый, фиолетовый, розовый… Все они – символы любви, гармонии, высокой духовности. Эта цветовая гамма помогает мне забывать о болезни и переноситься на волну созидания.

       – Розу Вы рисовали с натуры?

       – Нет.  Я нашла в Интернет  интересную программу. Художник (не помню его фамилию) на английском языке объяснял, как  надо рисовать розу и быстрыми движениями наносил рисунок на бумагу. И хотя я не владею английским, всё и так поняла. Я следила за рукой художника, и этого было достаточно, чтобы  в точности повторить рисунок.  Ну, а краски – это уже моё видение предмета. Как правило, с натуры я делаю лишь наброски, эскизы. Мне нравится всё то, что находится в движении, в стремительности, в полёте…  Люблю  смотреть, наблюдать. В моих  рабочих блокнотах - карандашные зарисовки, которые постепенно обретают законченные  формы. Например, долго наблюдала за скачущими лошадьми. Зарисовала. Запечатлела людей, отдыхающих на  побережье Северного моря.

        – Светлана, я вижу за Вашей спиной несколько картин с изображением людей. Они выполнены  достаточно  профессионально…

        – Это мои любимые картины. Я сама – человек эмоциональный и людей люблю писать эмоциональных, в действии, в движении, в экспрессии. На этих двух картинах, получивших много положительных отзывов, балерина перед выходом на сцену и двое, танцующие зажигательный танец – танго.

        – А ещё вот эта картина  –  девушка-виолончелистка… Вы любите музыку?

        – Ну, как же можно её не любить? Тем более, что моя дочь Елена всю свою жизнь посвятила музыке. Когда-то она училась в музыкальном училище при Московской консерватории, а потом окончила консерваторию . Помню, ещё маленькой девочкой я брала её с собой в Москву, на концерты, которые проходили в рамках конкурса  имени Чайковского. Ей повезло в жизни, она побывала на мастер-классах, которые давали  лучшие виолончелисты мира в Вашингтоне и в Париже. В составе кремлёвского камерного оркестра она выезжала с концертами в Австрию, в Австралию и в другие страны. Однажды на открытии собора в Москве играла в оркестре вместе с Мстиславом Растроповичем. Вообще уже с пятнадцати лет она зарабатывала на жизнь музыкой.  Сколько раз мне приходилось самой чинить её виолончель!.. И вот сейчас,  когда работала над картиной, то мне не надо было смотреть на сам инструмент. Я настолько хорошо его знала, что по памяти выписывала каждую её деталь. Помню, уйму краски израсходовала, чтобы ярче выделить образ… Виолончель эта мне и  ночью снилась.

        –  Вы видите  цветные сны?

        – Знаете, когда работала по пять – семь часов в день, то и сны цветные снились. Свои картины: «балерина» и «виолончелистка» я как бы рисовала во сне…  

        – Пишете только маслом?

        – Начинала я работать с акриловыми красками. Но что-то меня не удовлетворяло. Мне казалось, что акрил не даёт ощущения чего-то живого. А когда попробовала взять в работу масляные краски, вообще забыла об акриле, хотя маслом писать намного сложнее.

                              

        – Ваши любимые художники?

        – Очень люблю картины современного художника Николая Блохина. Пересмотрела их множество. На многих его картинах изображены люди с разной мимикой. Почерк этого художника узнаю сразу. Вообще, художник учится на копиях, изучая разную технику но привнося в свои работы собственные мысли, свой почерк и свою манеру. То есть, копируя автора,  художник создаёт и самого себя.

       – Светлана, а с чего Вы начинаете свой каждый новый день?

       – С чего же ещё, как не с таблетки? Три года назад  обострилась моя болезнь, и теперь я вынуждена постоянно принимать лекарства.  Переношу я их тяжело. Но стоит мне заняться рисованием, как я обо всём забываю и погружаюсь в мир творчества. И знаете, я не ищу лёгких сюжетов. Казалось бы, проще нарисовать цветы и насладиться их прелестью. Я же выбираю иные мотивы, которые заставляют думать, искать,  вообще – творить. Только так я на время избавляюсь от боли.

        –  Все Ваши картины висят в доме. Кто их вообще  видит?

        –  Должна признаться Вам, что  гостей в моём доме бывает мало. Просто я никого не зову, чтобы не отвлекаться от работы – время торопит меня успеть написать то, что волнует, радует и тревожит. Но всё-таки четыре картины у меня купили. Правда, увидели их не у меня в доме, а на выставках в Бюргерцентре одного из районов Бремена.

        – Вам беспрепятственно создают условия, чтобы  выставлять работы на обозрение?

        – Нет, конечно. Не везде и не всегда понимают важность этого. Часто на просьбу организовать выставку слышу примерно такой ответ: «Ваши работы по стилю и по концепции  нам не подходят». Любой отказ, чем бы он ни мотивировался, меня расстраивает и огорчает.

        – По состоянию здоровья Вы, наверное, не должны работать с красками в своей  квартире. Нужна мастерская…

       – Видите ли,  в Германии не принято выражать  недовольство по поводу каких-то неудобств эмигрантов. Но вот недавно, правда, в нашем районе нашли почти заброшенное здание,. Мы сами привели его в порядок и теперь нам разрешено в нём работать. Нескольким  художникам-любителям и тем, кто занимается художественной фотографией или пишет историю района, уже выдали ключи от комнат. С нетерпением жду, когда смогу открыть двери для творчества. Поверьте, во мне за годы жизни накопилось столько самых разных чувств, эмоций, наблюдений… Надеюсь, что  много чего  смогу перенести на холст.

       – Светлана, я желаю Вам крепкого здоровья и радости творчества.   

       – Спасибо и Вам, Лариса, что приняли предложение моей подруги Елены  взять это интервью.
                                    *  *  *