EN
Старый сайт
ЖИВАЯ ПАМЯТЬ
Выпускники Академического центра ВИЦО в Хайфе на протяжении недели представляли свои дипломные работы в виде наглядных проектов по избранным темам.
С Виталием Маневичем, получившим специальность графического дизайнера и потенциального учителя, мы беседуем в салоне, где размещён его проект «Живая память». Композиция, выполненная художественным конструированием предметов, символизирующих исторические события прошлого, отображает судьбу малочисленного народа - крымчаков.
Виталий - представитель пятого поколения в исследуемом им проекте.
- Следуя страницами семейной летописи, оставленной прадедушкой и бабушкой, я продвигался всё дальше и дальше по своим корням и дошёл до прапрабабушки. Все поколения отмечены здесь вот этими дощечками с именами. Ривка - прапрабабушка, Михаил - прадедушка, бабушка - Рахель. А эта дощечка - как память об отце, она пока, как и моя, без имени, потому что мы ещё живы. Все иллюстрации, которые Вы видите здесь, как память о нескольких поколениях нашего рода.
- Такой с виду небольшой деревянный брусочек, а тяжёлый неимоверно...
- Дело в том, что эта порода дерева действительно очень тяжёлая и не предназначена для подобной работы с нею. Но я специально взял именно её с тем, чтобы и мне было так же нелегко выгравировать на ней имена предков, как и им самим - отстаивать своё право на жизнь.
- Рисунки Ваши?
Да, мои. Вот, например, время, когда жил мой прапрадедушка. Оно показано Звездой Давида в разных вариациях. А это - шахматы. Когда прадед был в плену, он выпилил их из дерева. А вот этот ключ символизирует дом, который они оставили в Крыму, когда эвакуировались с приходом фашистов в Феодосию.
- А что изображено на этом графическом рисунке времён Вашего прадеда?
- Этим символическим рисунком я попытался изобразить семью, оставшуюся в Крыму и расстрелянную нацистами.
- У рва на десятом километре Феодосийского шоссе?
- Я не могу сказать наверняка, так как, прочитав летопись семьи, которую продолжает мой отец, я пока ещё не запомнил всех деталей. Мне предстоит изучать их досконально, и я намерен, что называется, идти по своим корням вглубь. Основные исторические моменты здесь изображены. Вот, например, путь, который проделал в эвакуацию из Феодосии в Новосибирск Детский дом вместе с моей бабушкой и прабабушкой. Вообще, об этой эвакуации моя бабушка написала прекрасную статью (она была членом Союза журналистов), но в то время в Советском Союзе никто к публикации её не принял, хотя среди спасенных детей были не только дети крымчаков, но и русских, украинцев, белорусов...
.
- А это уже не графические рисунки. Они похожи на фотографии и тоже отображают этапы жизненного пути семьи?
- Это даже и не копии фотографий, это печатная работа, выполненная с черно-белой обработкой рисунка. Она - как память о моей бабушке, память, пропущенная через субъективный фильтр. Вот вид из дома в Крыму, где жила семья до эвакуации. А здесь показан цех Новосибирского авиационного завода, где бабушка во время войны работала на сборке самолётов.
- Интересная символика: солнышко, а под ним...
- О, это я так показал детей. Моя бабушка Рахель, тогда ещё пятнадцатилетняя девушка, училась музыке и подрабатывала в детском доме в Феодосии, который потом эвакуировали в глубь страны. Дальше идёт символика моего отца. Он передал мне фотографии семьи, в которой как бы срослись два рода: со стороны бабушки - крымчаков и со стороны дедушки - ашкеназов.
- Неожиданная надпись вот на этой фотографии: «Мы - дети Октября»...
- Эти дети, среди которых совсем ещё маленькая моя бабушка Рахель. Фотография несёт собою дух того времени, когда Советская власть стремилась показать, что растит человека будущего, устремлённого вперед, не ведающего какому роду-племени он принадлежит. Эта символика играет для меня очень важную роль, потому что крымчаки потеряли со временем свою национальную память, свою индивидуальность -коммунисты сделали своё дело. А на этой иллюстрации мои бабушка и дедушка, представители третьего поколения нашего рода. Рядом вы можете увидеть множество лиц тех, кто имел отношение к нашему генеалогическому древу.
Посмотрите на этот рисунок: это плен, в который попал мой прадедушка. Чтобы его не расстреляли, как иудея, он выдал себя за крымского татарина. Хорошо, что знал язык, схожий с крымчакским. Позже, когда стало ясно, что дед скрыл свою национальность, появилась угроза для жизни. Но его не выдали. И теперь отец передал в музей Яд ва Шем имена тех праведников, благодаря которым мой дед остался жив.
- Какие семейные события Вы связываете вот с этим домом в лесу?
- Так я представил себе дом моих предков в Новосибирске. И не более того.
- А с росчерками на листке, так похожими на изображение нот?
- Вы увидели в этих росчерках ноты? Интересно! Признаюсь, идея нот мне не приходила в голову, но, видимо, так чувствовала душа, ведь моя бабушка прекрасно играла на фортепьяно. Стало быть, интуиция каким то чудесным образом подсказала Вам то, что никак не отображено на картинке.
- Так ведь многие художественные произведения каждый интерпретирует по-своему. Кто-то может увидеть в Ваших росчерках и что-то иное... Я заметила, что все, кто интересуются вашей курсовой работой, получают в подарок книжку «Живая память».
- Это - моя память, мои знания и отношение к семейному роду. Своей дипломной работой и вот этой маленькой книжкой я передаю людям память и хоть какие-то знания о крымчаках. На страницах книги - мои сокровенные мысли, мои стихи, передающие чувства и отношение к предыдущим поколениям семьи. Здесь же и статья Вульфа Московича и Бориса Тукана об истории крымчаков, алфавит и отдельные крымчакские слова, переведённые на иврит, старые фотографии начала двадцатого века. Вот, например, Хаим Хизкиягу Медини, выдающийся сефардский раввин и мыслитель конца девятнадцатого века.
- Да, многие публикации иллюстрированы фотографиями этого духовного лидера крымчаков, который прибыл в Крым из Иерусалима и в течение тридцати трёх лет жил в Карасубазаре, привнося в общину духовную культуру, знания истории и опыт предыдущих поколений самобытного народа. Вижу в книжке и фотографии, запечатлевшие проводы крымчаками своего Учителя, который в конце жизни пожелал вернуться на святую землю. Вы знаете, Виталий, что многие крымчаки тогда последовали за ним и образовали в Палестине свою общину. На одной из старых фотографий, которую мне посчастливилось найти и опубликовать в одной из своих книг, есть здание в Тель-Авиве, где ещё в 1980 году находилась крымчакская синагога.
- Это интересно. И в то же время печально, ведь несмотря на то, что многие крымчаки, давно поселившиеся здесь, пустили свои корни, что с тех пор выросли новые поколения, что, начиная с семидесятых годов прошлого столетия община постоянно пополняется репатриантами, о крымчаках в Израиле знают немногие. И потому моё решение о работе над проектом «Живая память» в рамках дипломной работы, в которой можно было бы и себя выразить, и быть понятым моими современниками, преподаватели одобрили и дали проекту «зелёный свет». Консультантом этого проекта был израильский художник и иллюстратор, профессор Авнер Кац. Он помог мне визуально интерпретировать идею.
- Ваш проект, несомненно, вызовет интерес. Мне думается, тем, что он - наглядный, образный, со световыми эффектами. А главное, что он символичен, заставляет думать, помогает лучше узнать историю народа, сопереживать. И достигнуто это благодаря вашему воображению и чувству сопричастности к древнему роду. Видимо, только этого было бы недостаточно, если бы не приобрели глубокие профессиональные знания графического дизайна - нового направления в искусстве, полученные за четыре года учёбы в Академическом центре? Вот Вы выключили в салоне свет - и ощущение такое, будто перенесли нас в другой мир: с одной стороны - таинственный, а с другой - немного жуткий. Например, эти колючие ветвистые символы, занявшие несколько метров, вплоть до стены, на которой сменяются кадры документальной кинохроники. Символы эти так напоминают противотанковые ежи...
- Вы не ошиблись. Как раз я и попытался показать, что так же, как и противотанковые ежи не спасли от натиска вражеской боевой техники, так и «ежи» из крепких веток дерева, связанных металлической проволокой, не уберегли обречённых на смерть крымчаков. Вообще, всё, что Вы здесь видите, - это моя интерпретация человеческой памяти. Всё здесь субъективно и всё лично.
- А вот этот лес, который мы видим на светящемся экране, он, вероятно, представлен здесь уже как память коллективная, которая переходит в память личную так же, как ветки деревьев, изломанные и перекорёженные, переходят в ветки «ежей». И память эта взывает к нашим сердцам... Скажите, Виталий, как вообще получилось, что тема судьбы малочисленного на сегодняшний день народа захватила Вас с такой силой?
- Мой папа уже много лет занимается воссозданием истории нашего рода. Он по крупицам собрал воспоминания своей матери, моих дедушки и прабабушки и написал книгу. Сейчас пишет ещё одну - о своей жизни. Я серьёзно не вникал в это. Но в прошлом году папа предложил мне поехать с ним в Нетанию, на встречу крымчаков (тъкун). Такие встречи там ежегодно проводятся 11 декабря (это дата массового расстрела крымчаков в 1941 году у противотанкового рва под Симферополем). Я согласился. И не пожалел. Я видел лица людей, которые встречались как самые близкие родственники, и радовался вместе с ними, я слушал молитву по тем, кто безвинно поплатился жизнью только за то, что был иудеем, и сердце наполнялось жалостью. Тогда я впервые услышал песни, звучавшие на крымчакском языке...
- Язык, к сожалению, почти забытый. Но я слышу, что крымчакские песни Вы привнесли и в свой проект. На их фоне сменяются кадры кинохроники. И сопровождают их короткие тексты: «Полуостров Крым - это шкатулка исторических ценностей народов, это место, где всегда были хлеб и семья. Крымчаки - малочисленная народность, этнолингвистическая группа религиозных евреев. Её корни уходят вглубь 2000-летней давности. На пике своего развития, накануне Второй мировой войны в общине было примерно 9000 человек. Сегодня насчитывается всего 1500 крымчаков, которые рассеялись по миру и ассимилировались. Часть из них, наверное, не знает историю своего народа, а часть - и свою историческую родину. Крымчакская община полуострова составляет не более 150 человек. В большинстве своём это - пожилые люди, рассеянные по всему Крыму. Он - их дом, свидетель их трагедии. И будущее крымчаков - под вопросом». Виталий, на какие мысли наводят Вас эти строки?
- С тех пор, как я окунулся в свою дипломную работу, мои беседы с отцом на эту тему приобрели некий философский характер. Я стал понимать, что я - это образ прошлого, с которым трудно говорить, но легче представить диалог с ним. И тогда это прошлое оживёт. Если не я это сделаю, то кто?
- Не так легко представить себе диалог с Временем, ушедшим в небытиё, и людьми, которые жили в этом Времени.
- Слово «диалог» состоит из двух частей: «диа» и «лог». В переводе - «путь слова». И путь этот может пролегать на разных уровнях. Один из них - это и есть мой проект. Чтобы осуществить его, воспользовался, как я уже говорил, помощью своего отца, летописью семьи, начатой ещё прадедушкой. Надеюсь, что мне удалось через свои чувства и переживания провести мысленный диалог с прошлым и показать судьбы ушедших поколений. Я будто слышал взволнованные голоса предков, чувствовал, как исчезают мгновения и жизни, рассыпающиеся, как крошки. Всё безжалостно растворяется во Времени. С этими чувствами приходило понимание, что ничего не вечно, что бег жизни не остановить и что если не вспомним о прошлом сегодня, то завтра будет поздно. И тогда мы потеряем связь с этим прошлым.
- Виталий, на какие размышления навела Вас статья Московича и Тукана о крымчаках?
- Я понял, что крымчаки, как община, старались придерживаться традиций, не изменять своей вере. Две тысячи лет они жили в жестких рамках своих законов и ограничений, ощущая себя единым организмом, что позволяло им не растворяться в других народах.
Но двадцатый век принёс с собою иные законы и понятия. Социалистическое общество внесло свои коррективы. Началась медленная ассимиляция крымчаков, да и других народов тоже, набирающая с годами темпы - надо было выживать в новом мире.
- Вы справедливо высказали мысль о том, что в природе существует инстинкт самосохранения, выживания. Причём, не только на животном уровне, но и на духовном, культурном...
- Ну, да. Мой проект - и есть следствие этого инстинкта выживания. Я попытался осознать прошлое, получить частичное представление об исчезающем наследии крымчакской общины.
- И в результате...
- И в результате понять, что живём мы в настоящем с очень ограниченным доступом в прошлое. Но всё проходит через наш личный фильтр, получает свою форму через субъективность восприятия. И совсем неважно, насколько тяжело и углублённо мы будем трудиться над оживлением памяти. Главное, чтобы она, пусть и субъективная, но всё-таки ожила и сохранилась.
- Ваша ожившая субъективная память - тому подтверждение. На мой взгляд, она мудрая, взвешенная, бережная. Очень жаль, что основные детали композиции, составляющие главную эмоциональную часть этого проекта, наверняка, будут разобраны...
- Ну, что ж? Ничто, как говорится, не вечно. «Ежи» пойдут в костёр. В природе всё взаимозаменяемо. Эти ветки, собранные мною на улице, могли же оказаться и на мусорной свалке... А вот ведь послужили доброму делу.
Рекомендую посмотреть про крымчаков
коротенький фильм по линку:
:http://krymchaks.info/
Лариса Мангупли
Вайнер Ирина 
Зайцев Роман 
Стефанюк Cтанислав. 
Талейсник Семен 
Аимин Алексей 
Крылов Юрий 
Ейльман Леонид 
Андерс Валерия 
Тубольцев Юрий 
Демидов Вячеслав 