EN
Старый сайт
Первая моя поездка в Суринам состоялась в феврале 1980 года. О ней я хочу рассказать подробнее.
В начале 1980 года президент Всемирной шашечной федерации Пит Роозенбург предложил мне поехать вместе с ним в далекий Суринам, чтобы оживить шашечное движение и подготовить проведение зонального международного турнира в этой стране.
Без малейшего колебания я согласился.
Живя в Советском Союзе, мы самонадеянно считали, что много знаем. Как мы заблуждались! Запёртые в узких пределах места своего проживания, ограниченные в материальных возможностях и средствах передвижения, советские люди, словно улитка в собственной скорлупе, думали, что это и есть мир. Изредка вырываясь на курорт либо в туристскую поездку, они воображали себя чуть ли не путешественниками.!
Мне кажется, одно из самых крупных достижений западных стран — возможность их граждан свободно передвигаться с места на место, посетить любой уголок земного шара по своему выбору, причем такие поездки вполне доступны даже людям с небольшим достатком.
Я знаю здесь — в США, в Голландии многих людей, накопивших солидный капитал, но ничего не видевших, никуда не ездящих, да и не желающих повидать Мир. Мне жаль их. Они, вероятно, будут самыми богатыми людьми на кладбище.
Большинство моих друзей —думают иначе. Они, как и я, используют малейшую возможность, чтобы увидеть новые места, незнакомые страны, узнать красоту и прелесть окружающего мира.
Летал я первый раз в Суринам с пересадкой в Майями. Это было время советского вторжения в Афгани стан. Кругом царило настороженное отношение не только к России, но вообще к русским, даже эмигран там.
При прохождении таможенного досмотра офицер внимательно посмотрел на меня и спросил:
— Что Вы собираетесь делать в Суринаме?
— Переворот, — улыбнулся я.
Офицер засмеялся, оценив мою шутку.
В столицу Суринама — таинственный Парамарибо мы прилетели поздно ночью. Спускаясь по самолет- кому трапу, пассажиры окунулись в горячую атмосферу субтропиков. А на земле меня ждал не менее горя чий прием.
Несмотря на поздний час и отдаленность аэропорта от города меня встречали президент шашечной феде рации Рони Флейтер и хорошие друзья Валдринг, Шоратан, Санирсад с женами и много незнакомых людей.
Пока подходила очередь для досмотра багажа (а проверяют здесь веши довольно строго), зашла речь
о шашках. Слово за слово и, как это случается среди шашистов, мы вынули стоклеточную доску и стали
анализировать интересную позицию, опубликованную в одной из последних моих книг.
Таможенник с любопытством поглядывал на нас, затем не вытерпел, вышел из-за своей стойки, закрыл приемное окошко и присоединился к группе, активно обсуждая перипетии сложившейся позиции. | Затем он извлек из груды вещей с нашей помощью мой чемодан. Поверхностно осмотрел его и тут же махнул рукой, изъяв из чемодана мою книгу.
— Это ведь не порнография, а шашки -удивился я.
— Я вижу и прошу подписать мне Вашу книгу на память, —
мило улыбнулся таможенник.
В эту ночь мне спать не пришлось. Не дали. Говорили, шутили, обменивались новостями, вспоминали интересные истории.
На следующий день мы встретились с прибывшим накануне Питом Роозенбургом. Нам показали город, будто потонувший в богатой тропической растительности, сквозь которую белели красивые здания банков, офисов, жилых домов.
По улицам и внутри городских кварталов высились пальмы разных видов, придавая городу особую прелесть.
Парамарибо пересекает бурная река — Суринам, вдоль которой загорали и отдыхали сотни горожан и туристов.
Нас поразило население Парамарибо — поистине смешение всех рас и народов: белые и смуглые, жел тые и черные, много голландцев, негров, индусов, тайцев. И совершенно нет национальной розни.
Отношения между людьми исключительно дружественные. Очень много смешанных браков. Даже в среде моих новых знакомых многие темнокожие мужчины были женаты на голландках, немало европейцев жени лись на темнокожих.
Мужчины в Парамарибо — вежливые, обходитель ные, и в то же время гордые, с широкой натурой. Жад ность, скаредность им не знакома.
Женщины, по-моему одни из самых красивых в мире, как на конкурсе красоты —стройные, с orpoм ными, блестящими глазами, плавными движениями, грациозной походкой, мягким, красивым говором.
Суринам — страна бедная. Она получила свободу лишь несколько лет тому назад. Экономика и крупн ейшие фирмы в руках голландцев, оказавших Сури наму материальную помощь, как мне сказали, за пос ледние десять лет в сумме двух миллиардов гульде нов.
Государственным устройством Суринам во многом копирует Голландию. Во главе государства, правда не королева, а президент. Но фактически, власть в руках премьер-миншлра..
Больше всего нас поразила огромная популярность шашек в Суринаме.
Мне было чрезвычайно приятно, что здесь, на другом конце планеты, казалось, на забытом Богом клочке земли, так жаден интерес к шашечной культуре, что тут меня знают жители, пожалуй, больше, чем в России либо в Голландии.
Я нежился в лучах собственной популярности, иногда ловя себя на мысли, не сон ли это, и пыжась от гор дости.
Как-то я искупался в бассейне, забыв снять с руки часы. Необходимо было вмешательство часовщика. Я .сделал вылазку в город, нашел мастерскую и, заняв очередь, сел на стул.
Часовщик поднял голову, увидел меня и, сняв лупу, не обращая внимания на очередь, поманил к себе пальцем. Взял часы, попросил их оставить и прийти к шести вечера.
Когда я снова явился к назначенному времени, все было выполнено на высшем уровне. Я вытащил из кармана бумажник и спросил — сколько ему следует за работу.
Мастер обиделся:
— Господин Куперман, я рад был оказать Вам эту услугу. Никаких денег. Разве только Ваш автограф на моем дипломе.
Я с удовольствием расписался на висящем в рамке красивом документе.
Однажды мы с Валдрингом ехали по городу. Он нарушил правила движения. Возмездие в лице полицейского пришло незамедлительно.
Валдринг вышел из авто, уплатил штраф и хотел снова сесть на место. В этот момент полицейский заглянул в машину и увидел меня. Он улыбнулся, поздоровался со мной, назвав по фамилии, и вернул штраф Валдрингу, сказав, что придет сегодня после дежурства на очередной тур.
Еще более разительный случай произошел на следующий день.
На обочинах многих улиц Парамарибо разложены на столиках, либо на земле фрукты — бананы, апельсины, овощи, кокосовые орехи.Прогуливаясь по городу, мы остановились возле одного старика, решив купить у него вязку великолепных бананов. Но старик, взглянув на нас, отказался взять деньги. Он сказал, что угощает своих коллег. Затем пригласил посмотреть шашечную партию, которую он здесь же под деревом, у дороги играл со своим внуком.
Я был так растроган, что предложил тут же сыграть со стариком. Внук помчался за стулом. Мы уселись. Через пять минут нас уже окружила внушительная толпа болельщиков, уважительно поглядывавших на разыгрываемую партию.
Таков гостеприимный и добрый народ города Парамарибо.
Жить в гостинице меня не пустили, и я остановился у старого приятеля шашиста Франка Валдринга. Франк и его жена — учительница Гелен окружили меня теплотой и заботой.
Мне отвели лучшую комнату на втором этаже их уютного дома на сваях, между которыми были встроены гараж, мастерская, вспомогательные помещения. Из комнаты был вход на увитую диким виноградом большую веранду, где мы обычно собирались для застольных бесед.
Над моей кроватью висела пучком огромная марлевая сетка, которая вечером полностью раскрывалась, предохраняя спящего от москитов.
Гелен уходила на работу к девяти часам утра, но вставала на рассвете, чтобы порадовать меня каким-нибудь изысканным блюдом. Наш ежедневный завтрак превращался в торжественный ритуал: сначала каждое блюдо в превосходной посуде подавалось мне, когда я начинал есть, подавали Франку и только потом к столу садилась Гелен и дети.Не было дня, чтобы наша превосходная хозяйка не придумала какое-нибудь новое, не- известное мне кушанье. Каюсь, что не мог устоять перед кулинарными соблазнами Гелен.
В шашки в Суринаме играют везде — дома, в гостях, на веранде, на улицах, даже в бассейнах. Главная в стране небольшая местная газета на треть либо наполовину была заполнена во время нашего пребывания материалами о шашках.
Питу Роозенбургу был назначен прием у президента страны, где также шла беседа о развитии шашечного движения. Как я понял, Пит с хозяином сыграли пару партий в шашки.
Меня с делегацией шашистов принял премьер-министр Суринама господин Аарон. Прием был сердечный. Прощаясь с нами, он задержал мою руку в своей и сказал:
Послушайте, герр Куперман, а почему бы Вам не переехать на постоянное жительство в Суринам? Вы, надеюсь, убедились, какая это отличная страна и как здесь популярна Ваша любимая игра.
Приезжайте, мы Вам поможем хорошо устроиться. Думаю, Вы об этом никогда не пожалеете.
— Большое спасибо, герр премьер-министр, — ответил я. — Я очень тронут Вашим приглашением, но ответить сразу не решаюсь. Надо посоветоваться с семьей, подумать.
— Подумайте, посмотрите страну, познакомьтесь с людьми. Дорога к нам для Вас всегда открыта. Организуете школу для детей, будете тренером. Мы Вам и жену найдем, Вы, надеюсь уже заметили, какие здесь красивые женщины.
Я еще раз поблагодарил его, подумав про себя, что таких серьезных и заманчивых предложений в эмиграции я еще не имел.
В самый короткий срок был организован турнир с участием лучших шашистов Суринама, в котором играли и мы с Роозенбургом.
Организатором и спонсором турнира был самый богатый человек Суринама — Фернандес, еврей по национальности. В его руках находилась вся торговля страны, производство прохладительных напитков раз ных видов и сортов, но с одинаковым названием — Фернандес.
Фернандес охотно принимает участие в любых культурных мероприятиях, щедро финансируя деятельность разных спортивных федераций, в том числе и шашечной, занимается благотворительностью.
В честь нашего с Роозенбургом приезда Фернандес устроил роскошный прием в своем шикарном, охраняемом автоматчиками, дворце. Прием проходил в тенистом парке, окружавшем резиденцию.
Кроме нас было много гостей, дипломатов, политических деятелей. Слуги непрерывно и бесшумно приносили и уносили экзотические явства. Напитками у бара ведали единственный сын Фернандеса со своей герлфренд — обаятельной американкой из Нью-Йорка.
Жена Фернандеса разносила и вручала гостям подарки.
На приеме выступил сам Фернандес. Маленький, улыбчивый, с добрыми, сверкающими умом глазами, в очках, доброжелательный хозяин объявил, что завтра начинается организованный им турнир с участием дорогих гостей.
Идя навстречу просьбе Всемирной шашечной феде рации, он берет на себя финансирование и организацию зонального турнира в Парамарибо в июле 1980 года.
Цели нашего визита были достигнуты. Мы с Питом втихомолку пожали друг другу руки.
Прием закончился поздно вечером.
На следующий день начался турнир. Сначала вырвался вперед суринамец Валдо Алнар. Я шел тоже не плохо, но меня подвели к концу... москиты. Они сумели проникнуть ночью через неплотно покрытую сетку и умудрились так покусать мою ногу, что она покрылась твердой кровавой коркой.
Температура подскочила свыше 39 градусов. Но я упорно продолжал играть и в результате мне удалось занять в турнире второе место.
Победителем турнира стал Пит Роозенбург.
Меня сразу после окончания последней партии прямо из турнирного зала отвезли в больницу. С ногой было плохо. Началось заражение крови.
Как раз в ту пору в Югославии при сходных диагнозах у маршала Тито ампутировали ногу.
— Доктор, — спросил я испуганно, — а мне не отрежут, как у Тито?
Доктор Чин А Сен, смуглый китаец, выше среднего роста, с умными глазами и властными манерами безапелляционно заявил:
— Ничего подобного, операции Тито здесь быть не может, мы сделаем хорошие инъекции, чтобы застраховаться от случайностей, и все будет в порядке.-Он дал какие-то указания сопровождающей его сестре, а мне предложил:
— Пока все подготовят к Вашему лечению, не хо тители сразиться со мной в шашки?
Мы сыграли с ним одну партию. Проиграв, он встал и заметил:
— У меня есть идея. Мы подселим Вам двух любителей-шашистов — одного пастора и одного голландского миссионера в порядке психотерапии. Будете играть с ними, рассказывать о шашках, забудете о ноге. Я тоже в свободное время буду забегать, подключусь к игре, станет веселей. Возражений нет?
— Что Вы? Какие могут быть возражения?
— Итак решено: в палате №8 временно открывается шашечный клуб. Но с уговором: все назначенные процедуры безоговорчно выполнять.
Мои соседи оказались весьма симпатичными людьми. Оба знали немецкий язык. Мы свободно обменивались шутками, а когда хотели, устраивали сеанс: я против них обоих либо против троих, если по вечерам подключался доктор.
К нам к палату ежедневно приходили шашисты не только из Парамарибо, но из всех уголков Суринама и она действительно напоминала шашечный клуб.
А изумительная Гелен продолжала вставать на рассвете и доставляла в больницу произведения ку линарного искусства, восхищая не только меня, но и соседей.
Ежедневно в палату доставляли огромный букет цветов от госпожи Фернандес и корзину фруктов от ее мужа. Тумбочки ломились от подарков.
Вообще — не больница, а райский уголок!
Я почти забыл о больной ноге. Но она меня, к сожалению, не забывала и заживала очень медленно. Давно пора было возвращаться домой, в Штаты, а болезни не видно конца.
К тому же наш доктор все реже стал посещать меня, а в последние дни даже не заходил в больницу, перепо ручив лечение старшей сестре.
Наконец, я не выдержал и запросился домой. В тот же день явился доктор. Он осмотрел внимательно мою ногу и изрек:
— Вы еще больны.
— Доктор, я вижу — это затяжная история. А дома и стены помогают. Я как-нибудь доберусь до Бостона. Там долечусь по Вашим рекомендациям.
— Как знаете. Я хотел бы, чтобы Вы здесь долечили свою ногу. К сожалению, у меня в последние дни масса не связанных с больницей дел, и я не смогу, видимо, контролировать ход Вашего лечения. Поэтому, коль Вы настаиваете, я задерживать не стану. Пойду распоряжусь о выписке и попрошу заказать Вам билет на само лет.
Доктор Чин А Сен пожал мне руку и вышел. Больше я его не видел. Только в выданных мне бумагах нашел краткие четкие рекомендации — как лечить ногу.
Вечером я распрощался со своими сопалатниками, обзвонил друзей, а на рассвете вылетел в США. Мы снова приземлились в Майями и направились к таможне.
Тот же офицер, увидев меня, вдруг покраснел, как маков цвет, подозрительно оглядел с ног до головы и предложил зайти в его кабинет.
Я сел в кресло, а он стал просматривать бумаги на письменном столе, вытащил снизу и протянул мне газету. На первой ее полосе красовалась большая фотография. Лицо мне показалось знакомым.
Я пригляделся и воскликнул:
— Доктор Чин А Сен!
— А Вы с ним знакомы, — просверлил меня глазами офицер. Ну, а премьер-министра Аарона Вы знали?
— Хорошо знаю. А английский язык знаю недостаточно . Что здесь в статье написано? — спросил я.
— То, что Вам хорошо известно. Сегодня ночью в Суринаме совершен переворот. Премьер-министр Аарон арестован, а новым премьер-министром назначен Ваш доктор Чин А Сен.
Я был потрясен и не знал, что ответить. Офицер уважительно посмотрел на меня и продолжал:
— Какие Вы — русские все же опасные люди. Где бы Вы ни появились, везде начинаются перевороты, бунты, революции. Удивительно, что Вы не побоялись сказать мне правду, поэтому я Вас задерживать не буду.
А что с ногой — подстрелили?
В горле у меня пересохло — я только отрицательно мотнул головой. Все еще не мог прийти в себя от изумления.
Переворот в Суринаме! В этом тихом, райском уголке природы. Мой доктор — премьер-министр, а Аарон — за тюремной решеткой. Прощай, мечта о переезде в Суринам, приглашение можно считать аннулированным.
А я-то хорош. Так влипнуть со своим несносным стремлением пошутить.! Так вот могли бы меня и в "соучастники переворота" записать !
Я вернулся домой и узнал из газет, что в банках Суринама перестали выдавать владельцам счетов их деньги, или в ограниченном количестве. Собственные сбережения людей были практически заморожены. Появились сложности с визами на выезд из страны и проч. атрибуты режима при насильственном захвате власти в стране .
А вскоре пришло сообщение из Голландии: президент Всемирной шашечной федерации Пит Роозенбург остался доволен проделанной мной работой в Суринаме и надеется встретиться со мной в Амстердаме на зональном турнире. Но это уж другая история. И в Голландии "переворота" я не совершал.
Вайсман Юрий 
